Пустила

— Ах, какая жадная твоя Рената, слов нет просто!

— Мама!

— Что, мама? Я пожилой человек, вдвое старше неё, должно быть уважение хоть какое-то?! Я, между прочим, помогала!

Савелий молча следил за дорогой, машинально нажимал на педали и крутил руль, пытаясь сосредоточиться на этих, давно ставших привычными, действиях. Но это становилось всё труднее. Мама «села на любимого конька». Теперь придётся терпеть её жалобы до самого дома. Её дома. «Хоть это радует, — мрачно подумал Савелий. — Мама наконец-то, вернётся к себе домой и наступит тишина»

Он снова оказался между двух огней: супруга и мать. Они снова поругались. А ещё дико хотелось спать, просто невероятно. Они вернулись сегодня домой вместе с женой и десятилетней дочерью Никой с отдыха в четыре часа утра. Перелёт был утомительным, все устали, тут же легли спать. Но поспать не удалось. Ровно в семь ноль-ноль Савелий почувствовал, как его интенсивно трясут за плечо, силясь разбудить. Он еле-еле разлепил веки. Рядом мирно посапывала Рената, накрыв ухо одеялом.

— Мама? Ещё так рано… — Савелий тёр глаза и пытался сообразить, что, к чему.

— Отвези меня домой, — произнесла Роза Павловна. — Мне домой надо. Точнее в храм. Сегодня праздник большой. Я хочу в нашу церковь на службу сходить. Я и записочки уже приготовила, вчера написала. Думала, что вы позднее приедете, все переживала, что не успею, а вон как хорошо-то вышло!

— Какие записочки… — сонным голосом проговорила Рената и потёрла глаза. Она тоже проснулась.

— Спи, — поправил её одеяло муж. — Я поеду, отвезу мать и приеду, спи.

— Что?! — Рената вскочила, как ужаленная. — Куда поедешь? Ты же не спал совсем! Да ты уснёшь за рулём!

— Не шуми, Нику разбудишь, — примирительно сказал муж, — Я кофе выпью. Не усну, не переживай…

— Что за необходимость именно сейчас ехать? Такая рань! Выходной!

Роза Павловна царственной походкой, как ни в чём не бывало, прошествовала из спальни в коридор, на ходу поплотнее запахивая на себе халат Ренаты, оставив супругов ругаться. Она знала, что сын поступит так, как она просила. А Рената… Ну что ж? Придётся ей смириться.

***

— Пока вы уезжаете на отдых, я могу пожить в вашей квартире, — заявила Роза Павловна Савелию накануне поездки. — Цветочки буду поливать и так, присмотрю за жильём. Вам же спокойнее будет!

— Савелий! Что-то мне эта идея не нравится, — заявила Рената, когда они остались одни. — Зачем ей жить у нас, когда нас не будет?

— Ну, ты же знаешь, они там с тётей Светой всё время ссорятся, — ответил Савелий, — Вот, мол, говорит, отдохнём друг от друга. А то переругались совсем.

Мама Савелия, Роза Павловна, жила вместе со своей родной сестрой Светланой в, бывшей некогда родительской, двухкомнатной квартире. Так вышло, что сестра осталась без своей жилплощади. У неё оказалась очень ушлая невестка и, как выразилась Роза Павловна:

— «Напела в уши» этому увальню Пашке, сыну Светки, гадостей про мать. Купили они ей путёвку в санаторий, а когда она отдохнула, приехала домой: замки поменяны, а вещи её собраны. Вот и вышло, что собственному сыну чужая стала. А ведь жили когда-то вместе в этой квартире, Светка их пустила, а когда на пенсию вышла, болеть стала, с внуком от неё никакой помощи, скорее, это Светке помощь всё чаще нужна стала, то в аптеку, то к врачу, то процедуры какие, вот невестка и сообразила, как её вытолкать. Квартира Светкина давно уже была записана на Пашку, она ведь не думала, что так обернётся. Это невестка замки сменила, пока Пашка на работе был. И вещи её собрала. Светку на порог не пустила, чемодан с её вещами выставила, идите, мол, мама, куда хотите. А сынок тюфяк тюфяком, в рот жёнушке смотрит. А на мать наплевать ему, и не заступился даже. Приехала она, горемычная, ко мне. Не хочу, дескать, унижаться, пусть это будет на их совести, Господь всё видит. Так и живем с ней, кукуем. Но характер у неё, чего греха таить, не сахар. Вот и ругаемся постоянно. Устала я от неё, но не выгонять же, родная душа! Я же не такая, как её сынок неблагодарный! Правда в квартире, где я живу, и её доля есть, ведь это родительская квартира. Так что все по справедливости…

— Про тётю Свету и их отношения я помню, — вздохнула Рената. — Только мне уж очень не хотелось бы чтобы твоя мама жила у нас, пока нас не будет… Зная её характер, могу предположить, что она будет копаться в наших вещах, всё перекладывать, залезет во все углы. А потом ещё выскажет замечания. Мне неприятно. И скажи ей, что…

— Хорошо, хорошо, Рената, я всё скажу, всё передам. Не переживай, пожалуйста, что тут такого? Ну, поживёт две недели и правда за квартирой присмотрит, а то я всегда переживаю, когда мы уезжаем.

— Ничего себе заявочки! — подбоченилась Роза Павловна, когда Савелий озвучил ей просьбы Ренаты. — То есть, чтобы пожить у вас две недели я должна приехать со своей мочалкой, кружкой, тапками, халатом… Может, и мыла у вас нету? Может и постельное бельё мне своё захватить? И тряпку половую? Что-то я не пойму, сын, она это специально говорит, чтобы меня унизить? Я, между прочим, помогать вызвалась, а она…

— Мама, ну что ты, нет, конечно! — уговаривал Савелий, вытирая капли пота со лба. — Просто Рената очень… ну… как сказать… очень ревностно относится к своим вещам и всё такое… И ещё, мам! Ты если пол надумаешь мыть, хотя Рената просила тебя не перегружаться и по дому ничего не делать, то воду грязную выливай, пожалуйста, в унитаз, а не в раковину. Там всё время засор случается, менять надо всё, приедем, займусь этим. А пока вот так.

— Я запомню, — обиженно поджав губы, проговорила мать.

— И окно в маленькой комнате осторожно надо открывать, там ручка сломана, когда тянешь, надо…

— Я что, по-твоему, совсем тупая? — обиделась Роза Павловна. — С открыванием окна не справлюсь? Не буду я в той комнате окно открывать, нужно мне больно! Ещё инструкции будут?

— Нет, — вздохнул Савелий. Конечно же, он не стал говорить матери о просьбе Ренаты «не рыться в шкафах»… Тогда уж мать бы точно обиделась.

***

После того, как свекровь бесцеремонно пришла в их с Савелием спальню в семь утра и разбудила их, несмотря на уговоры мужа, Рената всё же встала и попыталась сделать Савелию кофе. Она переживала, что он поедет, не выспавшись, хоть и ехать там было всего ничего: двадцать минут, но тем не менее. Выйдя на кухню, Рената обнаружила, что там всё лежит не так. Злая, главным образом о того, что не выспалась, Рената стала методично открывать все подряд ящики и шкафчики и мрачно констатировать, что абсолютно всё переставлено и переложено. На раковине вместо жидкого средства для мытья посуды красовалась пачка соды. Сама же раковина была напрочь забита: на дне был небольшой пруд из стоячей грязной воды…

— Ты мне говорил про раковину в ванной! — оправдывалась свекровь, когда Рената позвала мужа посмотреть на это, — А про кухонную ничего не говорил! Ну, я и вылила туда один раз воду из таза, когда мыла пол в кухне. Грязь, между прочим, была несусветная! А она не сливается, вода-то. Я дёргала-дергала вантузом… А кофе, что выпила весь… Ну уж извините, не знала, что он был дорогой, каюсь, не удержалась, пила каждое утро, уж очень ароматный. И конфеты не знала, что подарочные и брать их нельзя было. А что на самой верхней полке всё это лежало, так ничего, я стульчик подставила и добралась… Ну-ну… Тут похоже ничего нельзя было ни брать, ни трогать. Спрятали, значит… Для матери пожалели. И халат Ренаты прямо нельзя постирать потом после меня? Что такого, что я его надевала, а не свой? Я что, прокаженная? Поехали, сын, я на службу в храм опоздаю, мне ещё записочки подавать и свечи покупать!

Савелий надел куртку и вместе с ворчащей Розой Павловной они отправились восвояси.

Рената так и осталась стоять с кружкой кофе в руках. Муж не успел его выпить. Он повёз маму домой. Ведь ей всегда и всё надо было срочно.

— А в холодильнике полно испорченных продуктов было, — жаловалась Рената потом мужу, когда через сорок минут он вернулся. — Йогурты просроченные, два гнилых помидора и совершенно заплесневевший хлеб! Это всё что, нельзя выбросить было? Зачем она хлеб в холодильник положила?

— Ладно, Ренат, не кипятись, выкинь и забудь, — примирительно сказал Савелий, зевая во весь рот. — Ника ещё спит? Вот и я пойду, покемарю, а то и правда, думал, усну по дороге…

Рената покачала головой и горестно вздохнув, взяла тряпку. Она решила отмывать холодильник. От злости у неё напрочь пропала вся сонливость.

***

— Ты совсем из ума выжила на старости лет?! — кричала Роза Павловна на сестру.

Она вернулась со службы из храма и напустилась на Светлану Павловну. Когда они с Савелием утром зашли в квартиру и быстро поставили её вещи прямо в коридоре, они ничего не заметили: торопились очень. Сын развернул машину и поехал домой, а Роза Павловна пошла в храм, который находился прямо через дорогу от её дома. Савелий видел, как она, надев платок на голову и широко перекрестившись, вошла в его калитку и скрылась внутри густо поросшего зеленью церковного дворика.

Когда довольная Роза Павловна, отстояв службу, вернулась домой, то она, как и совсем недавно, Рената, сделала много неприятных открытий. Оказалось, что в её отсутствие в её комнате обитала внучка Светы, Надя. Когда сорок пять лет назад Света вышла замуж, то у её мужа уже была дочь от предыдущего брака, Галя. Жила она с матерью, но Света с мужем иногда с ней общались и даже подружились. Потом Галя выросла, вышла замуж и родила дочь, Надю. Мужа у Светы давно не стало, а отношения с Галей Света продолжала поддерживать, они перезванивались и часто делились новостями. Галя знала о том, как поступил с ней сын, Павел, и очень его осуждала, предлагала даже приезжать к ней в гости и жить там, сколько нужно. Но Света отказалась:

— Спасибо, но... Неудобно мне. Да и у меня своё жильё есть, там, где мы с сестрой прописаны, родительская квартира. Хорошо, хоть не бездомная совсем. А то вон, дети какие бывают. Растила-растила, а он выставил родную мать. Не нужна стала… А в гости как-нибудь, может, и соберусь.

Но вышло наоборот. Позвонила Галя и попросила приютить на недельку Надю:

— В институт поступила. Жить будет в общежитии. Но пока устроится там, то да сё, город посмотрит… Можно она у тебя поживёт, а? Мама Света?

Галя так называла Светлану Павловну: «мама Света». И ей это было очень приятно.

— Конечно, пусть приезжает девочка! Я так давно её не видела, теперь уж невеста совсем! — с улыбкой ответила Светлана Павловна. — Тем более что сестра на две недели уехала.

— Куда? — спросила Галя.

— К сыну в гости.

— А она не будет против того, что Надя поживёт недельку? — забеспокоилась Галя.

— Нет, конечно! Роза — замечательный, добрейшей души человек! Кроме того, это и моя квартира тоже… — Светлана подмигнула сама себе в зеркале, которое висело рядом на стене. Она радовалась, что скоро увидит Надю и была приятно взволнована.

***

— Ты чем думала?! Хотя бы меня спросила! — ругалась Роза Павловна. — У неё свои вещи вообще были, у твоей Наденьки? Халат мой надевала, тапочки. Из чашки моей пила! Она вся в налёте от чая! Я её вымыла, перед тем как уехать, она была чистая, я помню! А мой сахар зачем брала коричневый? Другого не нашла что-ли?

— Чай у неё свой был, в пакетиках. Она в кружке прямо и заваривала его. Сахар? Не знаю. Я за ней не следила, — проговорила, пожав плечами, Светлана Павловна. — Тебе жалко, что ли? Не ожидала от тебя…

Роза Павловна метнулась в свою комнату, а через пять минут вышла с ворохом постельного белья и швырнула его в ванную.

— Всё в стирку теперь! Я не буду спать после кого-то! В следующий раз, если захочешь быть гостеприимной и вежливой, сели своих родственников в своей комнате… А полотенца-то! — ахнула Роза Павловна. — Боже мой, всё в стирку! Я брезгливая, теперь не смогу успокоиться, пока всё не перемою и не постираю.

— Остынь! — сказала Светлана Павловна. — Сегодня праздник большой церковный, а ты уборку затеяла. Совсем рехнулась.

— Бог простит, — мрачно ответила сестра. — Да и не я это стираю, а машинка стиральная, греха не будет на мне…

Светлана Павловна смотрела на сердитую сестру, которая запихивала в стиральную машинку бельё и вспоминала старые добрые времена. Куда всё делось? Куда ушло? Раньше все ездили к друг другу в гости за тысячу вёрст, о кружках, полотенцах и белье никто так не пёкся, чай и сахар не считал, спали вповалку на полу, накрывшись, чем придётся, потому что иной раз собиралось столько гостей, что не хватало ни подушек, ни одеял. И было весело. И душевно. И тепло. Но тогда они с Розой ещё детьми были. А теперь совсем другие времена наступили…