Великий учитель Ф. М. Достоевский

Аннотация: в статье сквозь творчество Ф.М. Достоевского рассматривается проблема человека в свете сегодняшнего дня. Утверждается, что сентенция Достоевского «полем битвы является сердце человека» стоит сегодня особенно остро.
Подчеркивается, что проблема жизни и смерти является одной из центральных в философской антропологии и экзистенциально касается каждого живущего на земле.
Касаясь темы «преступления и наказания» Родиона Раскольникова, говорится о том, что герой романа Ф.М. Достоевского совершил преступление не только против общества, но и против самого себя, что является результатом глубокого погружения в собственную душу и высшей степени нравственного развития, однако прежде он прошел испытания, связанные не только с наказанием по закону, но еще более тяжкие – с раскаянием и муками совести.
Приводятся тексты из Библии, мыслителей прошлых веков Демокрита, Платона, Р. Декарта, М. Монтеня, Вольтера, Г.Р. Державина, И.А. Крылова, К. Маркса, К. Пруткова, Ф. Ницше и наших современников: Ф.А. Хомутовского, Ю.И. Мирошникова, В. Туниманова, Б. Стругацкого, С.В. Михалкова.
Отмечается важная роль патриотического воспитания подрастающего поколения и молодёжи, при этом широко используются тексты стихотворений современников Ф.М. Достоевского и философствующих поэтов ХХ века: Ф.И. Тютчева, Н.А. Некрасова, Я.П. Полонского, Н.М. Симонова, В.Н. Орлова, Л. П. Дербенёва, С.Я. Маршака, Б.Л. Пастернака, В.С. Высоцкого, Е.А. Евтушенко, В.Г. Шестерикова.
Указывается, что гений Ф.М. Достоевского настолько глубоко проникал в душу человеческую, что равно проницал как своих современников, так и наших – и в этом тоже одна из причин, почему творчество писателя и мыслителя сегодня столь же актуально, что и 200 лет назад.

Ключевые слова: любовь, человек, родина, творчество, мир, мысль, идея, жизнь, смерть, бессмертие, тайна.

Abstract: The article through the work of F. M. Dostoevsky examines the problem of man in the light of today. It is argued that Dostoevsky's maxim "the battlefield is the heart of man" is particularly acute today.
It is emphasized that the problem of life and death is one of the central problems in philosophical anthropology and concerns every person living on earth existentially.
On the topic of "crime and punishment", Rodion Raskolnikov, says that the hero of the novel by F. M. Dostoevsky has committed a crime not only against the society, but also against himself, which is the result of a deep dive into his own soul and the highest degree of moral development, however, before he passed, not only punishable by law, but even more serious – with repentance and remorse.
Texts from the Bible, thinkers of the past centuries Democritus, Plato, R. Descartes, M. Montaigne, Voltaire, G. R. Derzhavin, I. A. Krylov, K. Marx, K. Prutkov, F. Nietzsche and our contemporaries: F. A. Khomutovsky, Yu.I. Miroshnikov, V. Tunimanov, B. Strugatsky, S. V. Mikhalkov are given.
The important role of patriotic education of the younger generation and youth is noted, while the texts of poems by contemporaries of F. M. Dostoevsky and philosophical poets of the twentieth century are widely used: F. I. Tyutchev, N. A. Nekrasov, Ya. P. Polonsky, N. M. Simonov, V. N. Orlov, L. P. Derbenev, S. Ya.Marshak, B. L. Pasternak, V. S. Vysotsky, E. A. Yevtushenko, V. G. Shestirikov.
It is pointed out that the genius of F. M. Dostoevsky penetrated so deeply into the human soul that he equally penetrated both his contemporaries and ours – and this is also one of the reasons why the work of the writer and thinker is as relevant today as it was 200 years ago.

Keywords: love, man, homeland, creativity, world, thought, idea, life, death, immortality, mystery.


Места, где жил великий человек,
Священны. Через сотни лет
Звучат его слова, его деянья внукам.
И.В. Гёте
Уважение к прошлому, вот что отличает
образованного человека от дикаря.
А.С. Пушкин

1. Родина, или спасёт ли красота мир?
Имя Фёдора Михайловича Достоевского известно не только всякому школьнику и не только всякому русскому человеку, но и лучшим представителям мировой интеллигенции; его  «слова, его деянья» действительно звучат в мировом, а не только в российском научном и художественном пространстве сегодня, через 200 лет после его рождения, и есть надежда, что и слова его, и мысли его, и дела его будут звучать на нашей земле еще сотни лет, верно, «века уж дорисуют, видно, недорисованный потрет» (Н. Полетаев).

Нам же выпала честь вновь прикоснуться к великому имени мыслителя и писателя, вновь обратиться к его трудам и в очередной раз удивиться и восхититься глубокой прозорливости гения и задуматься – в который раз – о том, что были, есть и, вероятно, будут  такие люди, которые, живя такой короткий век, тем не менее, успели оставить свой след на Земле. След, по которому мы, потомки, стараемся осторожно ступать сегодня, оглядываемся, смотрим вверх, вниз, по сторонам и открываем для себя нечто такое, что скрыто для обычного праздного взора.






Отрадно сознавать, что конференция проводится в год 200-летия со дня рождения отечественного Мыслителя, Писателя и Гражданина Ф.М. Достоевского. Это тем более отрадно, что и самый русский язык за последние четверть века подвергся мощной атаке со стороны западноевропейских языков, подобно тому, как и все наше современное общество подверглось сильному влиянию и даже «коренному переустройству» все того же западного мира, с его, преимущественно, меркантильными ценностями. И нам не перечислять надо знакомые каждому российскому школьнику имена, но вновь обращаться к текстам классических произведений. К сожалению, западная литература прочно занимает прилавки наших книжных магазинов – битва за юные сердца человеческие вышла на новые рубежи. Конечно, это замечательно – знакомиться с литературой зарубежных стран, еще лучше знать хотя бы один иностранный язык, но ведь чувство Родины воспитывается все-таки по-прежнему родным русским языком, языком Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Достоевского, Гоголя, Некрасова, братьев Жемчужниковых, Никитина, Толстого, языком многих других замечательных русских писателей, ставших гордостью не только русской, но и всей мировой литературы.
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа –
Край родной долготерпенья
Край ты русского народа!
Не поймёт и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
(Ф.И. Тютчев. «Эти бедные селенья...»)

А ведь ничего не воспитывает юные души лучше, чем знание нашей древней, новой и новейшей истории, знание сочинений классиков русской литературы, чем пение наших славных национальных, патриотических, если угодно, песен.
На этой огромной планете, сынок,
Под куполом вечных небес.
Есть множество всяких путей и дорог
И разных диковинных мест.
Но где б ты вдали ни бродил, всё равно,
Ты помни, встречая рассвет,
Что место одно, есть такое одно
Где ты появился, где ты появился,
Где ты появился на свет.
(Песня о родном крае. Стихи  Л. Дербенёва. Музыка Е. Крылатова)

Увы, не поют сегодня эту песню, как не читают книги о войне, как не читают книгу Н.М. Симонова «Живые и мертвые», как не читают его стихотворение «Родина»:
…Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке,
И в краткий миг припомнить разом надо
Всё, что у нас осталось вдалеке,
Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь Родину – такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом.
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.

Не читают сегодня почему-то это стихотворение, а если читают, то только ко дню Победы, которая далась не только умом, но кровью многих миллионов советских людей, наших дедушек и бабушек, кровью и п;том наших родителей. Но ведь известно, что забвение истории Отечества грозит повторением ее уроков.
Хорошо, если кто помнит песню из замечательного, а ныне почти забытого художественного фильма «Офицеры»:
……………………………
Нет в России семьи такой,
Где б ни памятен был свой герой,
И глаза молодых солдат,
С фотографий увядших глядят,
Этот взгляд, словно высший суд,
Для ребят, что сейчас растут,
И мальчишкам нельзя,
Ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
(Песня из х/ф. «Офицеры». Стихи Е. Агранович. Музыка Р. Хозак)
Увы, не поют сегодня эту песню, а значит, и смысл несущие слова остаются невостребованными. Не поют сегодня песню «Журавли» (стихи Расула Гамзатова. Перевод Н. Гребнева. Музыка Яна Френкеля); как не поют другие, поистине, крещеные огнём и водой, «священные» песни о Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. (а забытие начинается с невинного на первый взгляд объявления в магазине через 30-40 лет после войны: «Участники ВОВ обслуживаются вне очереди»).
Также представляется уместным привести здесь забытые ныне строчки поэта ХХ века Ярослава Смелякова:
История не терпит суесловья,
Трудна ее народная стезя.
Ее страницы, залитые кровью,
Нельзя любить бездумною любовью
И не любить без памяти нельзя.

Вспомним стихотворение А.С. Пушкина, «нашего всё» (Ф.М. Достоевский) «Два чувства дивно близки нам…»:
Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века
По воле бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его…

Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва,
Как без оазиса пустыня
И как алтарь без божества.

Да, мы ездим сегодня, по большей части, на немецких машинах. Да, мы учились и продолжаем учиться у наших западных и восточных партнеров по бизнесу, по компьютерным разработкам и новейшим технологиям, но не славе.

Читать сочинения Ф.М. Достоевского трудно, но вчитываясь, мы не только погружаемся в глубокий внутренний мир «идиота» или совестливого «маленького человека», мы лучше узнаем душу народа, мы больше привязываемся к родной русской истории, к русской культуре, ко всему тому, что делает нас русскими.

И, разумеется, все начинается с детства (в кавычках и без оных):
Я узнал, что у меня
Есть огромная семья!
И тропинка, и лесок
В поле каждый колосок!
Речка, небо голубое –
Это всё моё – родное!
Это Родина моя,
Всех люблю на свете я!
(В.Н. Орлов)

Дело, конечно, не в том, чтобы то и дело цитировать эти или подобные строчки, а в том, чтобы носить их в душе, как носят самые дорогие одежды.

Все блага цивилизации не стоят слезинки ребенка, – наверное, нет такого человека, который бы не знал этот мощный поэтический образ, созданный воображением писателя и мыслителя Ф.М. Достоевского, но... но кого он остановил?.. Увы, не слезинка ребёнка, а кровь проливается на Земле, где, как утверждает статистика, ежедневно делается две тысячи абортов.

Не менее мощный и другой поэтический образ мыслителя Ф.М. Достоевского, тысячекратно повторенный устно и письменно:  «Красота спасёт мир!». Сам писатель порой сомневался в выведенной им таинственной формуле. Кстати говоря, жрецы древнейших, дохристианских храмов утверждали, что «красота и смерть всегда вместе, с тех пор как живет человек».

Но ведь красота это нравственность. Когда мы говорим о красоте, то возникает ощущение, что будто в красоте то мы уже понимаем… такова особенность человеческого восприятия, – недаром французский философ эпохи Возрождения М. Монтень указывал: «Всякому кажется, что он совершеннейший образец природы, что он является пробным камнем и мерилом для всех других. Черты, не согласующиеся с его собственными   уродливы и фальшивы» [5, В защиту Сенеки и Плутарха // М. Монтень. Опыты. Книга вторая. Издательство АН СССР.: М.-Л. 1958. с. 469].

Мы не можем знать, какие образы рисовались Ф.М. Достоевским в категорию красоты, зато можем недвусмысленно предположить, что всякое искусство, музыка, песня, стих, танец – все это то, что по определению призвано привносить в мир понятие «спасающей красоты».
А может быть, космос, как идеальный образчик гармонии и порядка внушил Ф.М. Достоевскому мысль о том, что «красота спасёт мир»? Иммануил Кант вывел для себя формулу, близкую, на наш взгляд, к той, что открыл Ф.М. Достоевский. Так, он говорит: «Две вещи наполняют душу все новым и растущим восхищением и благоговением по мере того, как задумываешься над ними всё глубже и дольше: звёздное небо надо мной и моральный закон во мне». И хотя Кант говорит «две вещи», но на самом деле, это скорее, «одна вещь», ведь «моральный закон во мне» существует как отражение «звёздного неба» и космоса, но никак не может быть сам по себе.
Однако и здесь, конечно, все не так просто, ведь недаром говорят: «О вкусах не спорят, их воспитывают». К тому же, есть еще такое понятие как мода, и недаром поэт писал, будто гвозди вбивал:
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему напрасно спорить с веком?
Обычай деспот меж людей
(Пушкин А.С. Евгений Онегин. Глава первая. стр. XXV)


Это и есть, на наш взгляд наглядный образчик афористического мышления, именно то, о чем современник Ф.М. Достоевского Н.А. Некрасов писал:
Форме дай щедрую дань
Временем: важен в поэме
Стиль, отвечающий теме.
Стих, как монету, чекань
Строго, отчётливо, честно,
Правилу следуй упорно:
Чтобы словам было тесно,
Мыслям – просторно…
(Форма. Подражание Шиллеру)

«Наше переживание – вот наше одеяние» – замечал европейский современник Ф.М. Достоевского Ф. Ницше (Ницше Ф. Соч. в 2-х т. т.1. – М.: Мысль, 1990. с. 743).
Но ведь и мысль «наше одеяние» – сказал бы Б. Паскаль: «Будем же стараться хорошо мыслить: вот начало нравственности».


Другой поэт из ХХ века также глубоко смотрел в душу человека, и в стихотворении «Некрасивая девочка» оставил нам не менее важные для понимания вещи о красоте, требующие по-прежнему философского и культурного осмысления, и обращенные к человеку будущего:
…………………..
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье, –
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
(Б.Л. Пастернак. Некрасивая девочка)

Ах, как мало у нашего современника свободы и досуга… его внимание эксплуатируется нещадно, сотни телеканалов, компьютеры, интернет, гад-же- ты (!), кафе, бары, рестораны, театры, стадионы, концертные залы… Как же непросто современному человеку найти себя! И носит его, как айсберг в океане, различными течениями то туда, то сюда… счастлив тот молодой человек, который обрел в юности надежный причал, верный ориентир, увидел маяк, указывающий направление, кто наполняет свои паруса попутным ветром на пути к назначенной цели.


2.  «Поле битвы – сердце человека», или «Ты, человеческое Я»
Серебряный XIX век стал, поистине, золотым веком русской литературы. Сочинения Достоевского известны многим, однако любопытно теперь не это, а то, что остаётся у читателя после прочитанного?.. и на какие мысли навело его это чтение? Таким образом, исследовать творчество не значит пересказывать текст Мыслителя и Человека Достоевского, исследовать, значит искать истину, проникать в суть вещей, а это непросто, совсем непросто.
Я родился с таким умом, – писал французский философ и математик Нового времени Рене Декарт, – что главное удовольствие, которое я получаю при научных занятиях, для меня заключалось не в том, что я выслушивал чужие мнения, а в том, что я всегда стремился создать свои собственные.


Чего-чего, а информации в век высоких технологий хватает, не запутаться бы, не заблудиться, а выплыть в широкий открытый океан и плыть к своей высокой мечте, к своей цели, к людям. Да, информации хватает, а мыслей – собственных, не заёмных, не взятых напрокат для временного пользования. Увы, не научное сомнение Рене Декарта, но обыкновенный цинизм порой властвует миллионами умов.

Или уже сердце человека, преимущественно молодого человека, по слову Ф. М. Достоевского, перестало быть полем битвы за торжество свободы, счастья, справедливости, полем битвы между Богом и Дьяволом?..


А если сказать проще и понятнее, то борьба добра и зла, вернее, вечная борьба между добром и злом продолжается; надо ли здесь говорить о том, что и самое зло многолико и нередко выступает под маской добра, что ситуация, описанная в басне И.А. Крылова «Ворона и Лисица» повторяется в различных вариантах бесчисленно (известный ученый и писатель, автор известных исторически-художественных романов «Таис Афинская», «Лезвие бритвы» И.А. Ефремов, например, полагал, что Александр Македонский стал жертвой восточных льстецов):
Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок.
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.
………………………………………
И ты попробуй, разберись,
Где лести мёд, а где радушье,
Где торжество прекрасных лиц

Другой поэт также коснулся проблемы лести в своем творчестве:
……………………………………….
И ты попробуй, разберись,
Где лести мёд, а где радушье,
Где торжество прекрасных лиц,

Где пустота лиц равнодушных.
Той галерее нет конца…
Но все же больше всех на свете,
Страшусь приятного лица
С неразличимой маской смерти.
(В.Г. Шестериков. Лица)

Ф.М. Достоевский замечал: «…самое лучшее определение человека – это: существо на двух ногах и неблагодарное» [2, Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 12 т., М., 1982. Т. 2. с. 422]. «Не делай добра, не будет зла», – говорит народ, а если ты сделал доброе дело, то самое лучшее – поскорее забыть об этом и ни в коем случае не ожидать в ответ того же. В другое время писатель рефлексировал так: «В основании всех человеческих добродетелей лежит глубочайший эгоизм». «Люди не любят, более того, ненавидят тех, кого они обидели». «Честный и чувствительный человек откровенничает, а деловой человек слушает, да ест, а потом и съест». Правда, счастье Достоевского, по мысли Г.С. Померанца, всегда смешано со страданием. Верно, никто не может написать то, чего бы не наблюдал в жизни.

Если Бога нет, значит, всё можно, – эта формула Достоевского получила широкое распространение и толкование, однако несмотря на это так, наверное, и остаётся неразгаданной до конца. Действительно, ведь верующие иногда поступают так же, как и неверующие, недаром написано: «Не судите, да не судимы будете» [1, Мф. 7:1]; а остроумный Франсуа Мари Аруэ – Вольтер заметил: «Если чернь принимается рассуждать, то все пропало».

«Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека» [1, Еккл. 12:13], – такой вывод делает автор Книги Екклесиаста, или Проповедника (предположительно Соломон, царь Израильский и Иудейский живший в 11-10 вв. до н.э.; по другим сведениям, неизвестный автор, живший в середине III века до н.э.). Заповеди эти были даны израильскому народу через пророка Моисея на горе Синай. Их знают все [1, Исход 20: 1-17].  Нарушают более двадцати веков тоже все. Проблема в том, указывал известный писатель Борис Стругацкий, что с развитием науки и технологий нарушения эти становятся все изощреннее и фантастичнее. И дело здесь, видимо, не в том, что нравственность меняется гораздо медленнее, чем развивается наука и меняются технологии, а в том, что Заповеди, наверное, написаны не для людей, представителей рода homo sapiens, а для существ изначально более нравственных и без «волосатой обезьяны, сидящей у нас внутри». Для этой «волосатой обезьяны» противоестественно не убивать, не красть, не желать жены ближнего… Кошку, конечно, можно научить мыть лапы перед едой, но она никогда не поймёт, зачем ей это нужно, и будет обходить это неестественное правило при каждом удобном случае. «Нравственный закон внутри нас», к сожалению, не слишком «суров» и не слишком нравствен в сравнении с моралью, вытекающей из Заповедей. И положение дел если и меняется, то медленно, до огорчения медленно – отсюда все наши разочарования и наш пессимизм по поводу судеб человечества» [9, Совершенно секретно, №10/2012, с. 4].
Увы, где человек живёт, там ни с того ни с сего возьмёт и нагадит, – заметил современник Достоевского А.П. Чехов. Замечательный современник писателя, Козьма Прутков, также резюмировал: «Не растравляй раны ближнего; страждущему предлагай бальзам… Копая другому яму, сам в нее попадешь» [8, Сочинения Козьмы  Пруткова. М., 1976. с. 115].  Человек голодный и человек сытый – два разных человека, и недаром это остроумно замечено: «Голодным  быть простительно, быть сытым – противно»; так вот, сытый это и есть неблагодарный, также как и тот, кто получил то, чего добивался, и тогда на первое место выступает его пресловутое Я… В этой связи строчки современника Ф.М. Достоевского Ф.И. Тютчева всплывают в памяти сами собой:
Смотри, как на речном просторе,
По склону вновь оживших вод,
Во всеобъемлющее море
За льдиной льдина вслед плывёт.

На солнце ль радужно блистая,
Иль ночью в поздной темноте,
Но все, неизбежимо тая,
Они плывут к своей мете.

Все вместе – малые, большие,
Утратив прежний образ свой,
Все – безразличны, как стихия, –
Сольются с бездной роковой.

О, нашей мысли обольщенье,
Ты, человеческое Я,
Не таково ль твоё значенье,
Не такова ль судьба твоя?
(Тютчев Ф.И. «Смотри, как на речном просторе…»)

О чем же мы спорим? – кто больше?.. кто первее?.. или кто правее?.. или кто лучше?..
Но ведь писатель и мыслитель Достоевский не вдруг взял и написал то, что написал. Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная, указывал А.С. Пушкин. Когда мы читаем, то не следуем ли за мыслями автора, вернее, не пытаемся ли следовать, ведь автор отнюдь не так прост, и мысли  его не обязательно должны совпадать со словами и мыслями его героев,  как бы не запутаться – относительно мыслей автора, мыслей его героев и – своих собственных, ради которых мы и обращаемся к тексту Ф.М. Достоевского. Разве читая, не стараемся читать между строк, разве не ищем ответы на мучительные вопросы бытия?..


3. Преступление и наказание Р. Раскольникова 
 
  Писатель  и Мыслитель Ф.М. Достоевский  глазами Родиона Раскольникова воссоздаёт особое, преступное состояние мира, в котором право на существование покупается ценой постоянных сделок с совестью, так, он решил «восстановить справедливость» убийством богатой старухи.
 
С этой точки зрения, «герой» романа выступает не столько против старухи, сколько против всего общества. Он «бывший студент» (без будущего), а старуха-процентщица, ростовщичка, она деньги  «в рост» давала. Где справедливость? «Сто, тысячу добрых дел и начинаний, которые можно устроить и поправить на старухины деньги, обречённые в монастырь!» «Да и что значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более как жизнь вши, таракана, да и того не стоит, потому что старушонка вредна».
Наблюдая  жизнь русского общества, размышляя  за ходом  отечественной и мировой истории, Раскольников решил, что всякое  общественное развитие осуществляется за счёт чьих-то страданий, чьей-то крови и жертв. Теория  «крови по совести» делит всё человечество на две части, и всякое общественное устройство объясняет так: есть люди, безропотно принимающие любой порядок вещей – это «твари дрожащие», и есть люди, нарушающие  моральные нормы и общественный порядок, это «сильные мира сего». Великие личности, «творцы истории», Солон, Цезарь, Ликург, Заратустра, Магомет, Наполеон не останавливаются перед жертвами,  оплачивая кровью многих других людей  поставленные перед собой цели. Из  такого понимания Раскольников делает вывод: развитие общества совершается за счёт попрания «тварей дрожащих» наполеонами. Поделив таким образом людей на две категории, молодой человек вполне естественно задаётся вопросом, к какому  разряду  принадлежит он сам: «Вошь  ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу? Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею?..»
Убийство старухи-процентщицы – это самопроверка героя: выдержит ли он звание сильной личности с правом на кровь, является ли он избранным, исключительным  человеком,  Наполеоном?
В сочинении Ф. М. Достоевского психологически тонко и глубоко, описан весь механизм преступления и последовавшего за ним наказания. Мыслитель, как представляется,  попытался показать, что за первым неизбежно следует второе. Мы говорим:  «Наказание должно следовать  за преступлением так же неотвратимо, как кошка за мышью; преступление должно быть наказано».  В «идеале» же  наказание, вероятно, заключается  в самом преступлении, т.е., преступник  «наказывается» уже в  самый момент его совершения и, следовательно, всякое другое наказание  будет просто излишним. Но это в «идеале», и в случае, когда  есть высший судья – его, преступника, совесть, ибо нет страшнее наказания, чем  суд собственной совести.
Родион Раскольников совершил страшное преступление, – говорим мы. Наверное, это так, но сам Раскольников так не считал, и прежде, чем совершить его, всё  хорошо обдумал. Так говорим мы. Но мы не видим (и не хотим видеть), что ощущение безысходности доводит его «почти до безумия». Причем, страдает Раскольников не только за себя, он «конченый эгоист», и речь  не только о нём. Так,  Достоевский (и это порой упускается из виду) пишет о горькой доле детей. Чтобы представить «детскую долю» достаточно вспомнить, например, стихотворения «Плач детей» и «Крестьянские дети» Н. А. Некрасова, «Внезапное горе» и «Дитяти», И. С. Никитина,  картину  В. Г. Перова «Тройка» и др. При встрече с детьми в «бывшем студенте» обостряется ненависть к окружающему миру.
Сам Раскольников пока еще преступником себя не почувствовал, наоборот, это для него способ избавить общество от подобного элемента. Этакий санитар общества. Осознание  тяжести преступления, «греха» приходит к Раскольникову-убийце позже, когда он, наконец, понял (в который раз!)  весь трагизм своего положения: «Ты не старушонку убил (притом, и никому не нужную), ты человека в себе убил». Вообще, кто преступает закон, кто делает злое, тот, по сути,  не жалеет себя; может ли такой человек жалеть кого-то другого? Вряд ли.
Раскольников не знал и не думал, что категорический императив Канта имеет своё продолжение. «Не делай другим того, чего бы ты не хотел, чтобы они делали по отношению к тебе» («Поступай с другими так, как бы ты хотел, чтобы они поступали с тобой»), – это то, что слышится. Но: «Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы они поступали с тобой не ради них, но ради себя самого», – это то, что нередко, не слышится.
Таким образом, преступник, сам того не желая,  создаёт вокруг себя атмосферу страха, который, в итоге и губит его.  Другими словами, он совершил преступление даже не против общества, но против человеческого существа в  самом себе. И нет ему оправдания. Убивая старуху (топором!), он считал, что это будет справедливо; однако, справедливостью стало не убийство, не преступление, но наказание, и образно говоря, Родион Раскольников «вместе с водой выплеснул и ребёнка», по сути, заплатил за убийство ценой собственной жизни.
 



4. О жизни, смерти и бессмертии
Смерть одного человека есть потеря для всего человечества, – одна строчка мыслителя Ф.М. Достоевского достойна того, чтобы быть выбитой, как это делали в древности, на камне, служа напоминанием будущим поколениям, жаль, что многие, поглощенные повседневными заботами, забывают то, что было вчера. А наш современник, Е.А. Евтушенко, автор ставшего знаменитым выражения «поэт в России больше, чем поэт» написал будто на камне:
Уходят люди, их не возвратить,
Ушедшие миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
От этой невозвратности кричать.
(«Людей неинтересных в мире нет…»)

Люди по-разному выражает свое отношение к смерти: «Трагична участь всякого человека», – говорил в день своего 60-летия наш учитель Феликс Августович Хомутовский. А Платон, как известно, оставил на века свое определение жизни: «Жизнь – прекраснейшая из трагедий». Возможно, это напоминает нам о неразрывности добра и зла, любви и ненависти, жизни и смерти в мире, где смерть одного становится условием жизни другого.

Очевидно: «Не умрёт тот, кто не родится». Большой барин, Поэт и первый министр юстиции России Г.Р. Державин (П.В. Крашенинников), которого потрясла смерть князя Мещерского констатировал:
Скользим мы бездны на краю,
В которую стремглав свалимся;
Приемлем с жизнью смерть свою,
На то, чтоб умереть родимся.
(На смерть князя Мещерского)


Мерилом для всех на сотни и тысячи лет стала мысль древнего мыслителя: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время раждаться, и время умирать…» [1, Еккл. 3:1-2].


Идея о бессмертии души как бестелесной субстанции возникла, вероятно, в глубокой древности, тогда, когда человек стал человеком; наблюдая за миром природы, люди заметили, что после увядания, вновь наступает возрождение, которое переживает расцвет, затем наступает распад, что все в мире возвращается на круги своя. И хотя эту идею, впрочем, как и любую другую, пытались поколебать и опровергнуть, но пока это никому не удавалось. Так, Демокрит, например, пришел к выводу о том, что все существует во мнении: «Кислый или сладкий вкус производит лишь определенная форма атомов. Лишь в общем мнении существует сладкое, в мнении – горькое, в мнении – теплое, в мнении – холодное, в мнении – цвет, в действительности же существуют только атомы и пустота» [12, Философия: курс лекций / Под общ. ред.  проф. Ф.А. Сима. Петропавловск, 1998. С. 41].

Когда священник повторяет: «Смерти нет, есть переход к жизни вечной», – то «здравомыслящий» философ здесь обычно, по примеру Демокрита, «смеётся» (открыто или в душе ), но разве Парменид (ок. 540-462 гг. до н.э.), учившийся у Ксенофана, а потом у пифагорейцев не сформулировал впервые понятие бытия, определив его как вечное, неизменное, единое  и неделимое, тождественное самому себе в любой момент времени. Он обнаружил мысль, как бы выводящую за пределы субъективного, не мысль о чем-то, а мысль, как таковую, не существование чего-то, а существование вообще. «На вопрос о соотношении бытия и небытия Парменид отвечал: бытие есть, а небытия нет. (Кстати говоря, определяющее всю древнюю китайскую философию дао – пустота, без которой ничего нет, как представляется, вполне соответствует древнегреческому (и нашему) Ничто – В.Г.).

Парменид впервые применил доказательства для обоснования своего тезиса. То, что есть, можно выразить в мысли; то чего нет, выразить в мысли нельзя. Небытие невыразимо, непознаваемо, недоступно мысли, потому оно и есть небытие… по Пармениду, «одно и то же есть мысль и бытие» (Философия: Учебник для вузов / Под ред.  В.Н. Лавриненко. М., 2001. с. 65).

Выводом является тождество бытия и мышления: «Мыслить и быть – одно и тоже». Так полагал знаменитый философ из города Элеи.  Бытие не возникло и не может погибнуть, о бытии нельзя сказать «было» или «будет», так как «оно есть все вместе, одно, сплошное» (фр.8,5-6) (Философия: Учебник / Под ред. В. Д. Губина, Т. Ю. Сидориной.  М., 2003. с. 88).

«Под бытием в самом широком смысле этого слова имеется в виду предельно общее понятие о существовании, о сущем вообще. Бытие и реальность – синонимы. Бытие есть все то, что есть – «вся видимая же и невидимая», утверждается Символом веры…Антитезой бытия  является Ничто. Бытие и Ничто не могут существовать друг без друга: если их разделить так, чтобы они не могли переходить друг в друга, то все исчезло бы…потому что перестало бы двигаться: сущее лишилось бы одного из своих фундаментальных и неотъемлемых атрибутов, без которого оно бы рассыпалось в «пыль небытия»…Вселенная пульсирует как живой организм, живет, умирая, и  рождается сызнова» (Спиркин  А. Г. Философия: Учебник.  М., 2000. с. 242-243).
Ф. Ницше в «книге для всех и ни для кого» «Так говорил Заратустра» писал: «Заратустра не двинулся с места, и прямо возле него упал канатный плясун, весь изувеченный и разбитый, но еще живой. Через некоторое время сознание вернулось к нему, и он увидел Заратустру, стоявшего рядом с ним на коленях. «Что делаешь ты здесь? – спросил несчастный. – Я давно знал, что сам черт подставит мне ногу. Теперь он потащит меня в преисподнюю: неужели ты хочешь помешать ему?»
«Клянусь честью, друг, – отвечал Заратустра – не существует ничего такого, о чем говоришь ты: нет ни черта, ни преисподней. Твоя душа умрет еще скорее, чем тело: не бойся же ничего!».
Умирающий взглянул на него с недоверием. «Если ты говоришь правду, то, теряя жизнь, я ничего не теряю. Я не более чем животное, которое побоями и голодом научили плясать».
«О, нет, – сказал Заратустра, – опасность стала призванием твоим, а за это нельзя презирать. Теперь же призвание твое привело тебя к гибели. За это я сам похороню тебя».
На эти слова умирающий уже ничего не ответил; он только шевельнул рукой, как бы ища руку Заратустры, чтобы поблагодарить его» [7, Ницше Ф. Так говорил Заратустра: Филос. поэма. – Алма-Ата, 1991. с.16].

Но разве мы можем смириться-согласиться с тем, что наши близкие и любимые оставляют нас насовсем? Разве не являются они нам в снах? Разве не повторяем мы их слова, не вспоминаем их образы, взгляды, жесты, походку, мимику? Да и кому мы ставим памятники, если их совсем нет?
Правда, В.С. Высоцкий не так давно пел:
Я когда-то умру, мы когда-нибудь все умираем.
Как бы так угадать, чтоб не сам, чтобы в спину ножом.
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем.
Не скажу про живых, а покойников мы бережём.
(Райские яблоки)

Это к тому, что порой о человеке начинают думать хорошо, когда он умирает. Самое страшное, – грустно резюмировал современник Ф.М. Достоевского А.П. Чехов, – что в этом нет ничего страшного.


А С.Я. Маршак, говоря любимых, оставивших наш бренный мир в стихотворении «Как призрачно моё существованье…» отмечал:
Здесь, на Земле, вы прожили так мало,
Но в глубине открытых ваших глаз
Цвела Земля, и небо расцветало,
И звёздный мир сиял в зрачках у вас.

За краткий век страданий и усилий,
Тревог, печалей, радостей и дум
Вселенную вы сердцем отразили
И в музыку преобразили шум.



5. Основной вопрос философии сегодня
Отмечая сегодня двухсотлетие со дня рождения Ф.М. Достоевского, не воспринимаем ли мы его как нашего современника, как друга и товарища? Разве сочинения Ф.М. Достоевского не след его, Человека и Мыслителя на Земле?..

Здесь уместно, на наш взгляд, вновь коснуться так называемого основного вопроса философии, который в студенческие годы представлялся нам как спор о том, что первично, а что вторично –  дух или материя, материя или дух, по сути, это спор о том, что появилось раньше – курица или яйцо?.. Уральский философ Ю.В. Мирошников  справедливо указывал: «Согласно ортодоксальному марксизму, основные способы философствования обусловлены классовыми позициями мыслителей и основной вопрос философии (об отношении сознания и материи) существует для того, чтобы однозначно определить, с каким мыслителем мы имеем дело: с материалистом, отстаивающим интересы угнетенных, или с идеалистом, служащим верой и правдой эксплуататорам. Схема, что и говорить, чрезвычайно удобная и простая, но дело в том, что однозначно развести хотя бы известных европейских философов по двум «лагерям» невозможно.
Попробуйте честно приложить эту схему к таким великим умам, как Аристотель, Декарт, Кант, Гегель... Да имеет ли смысл сегодня вообще озадачиваться вопросом о первичности? Характерная примета нашего времени: из учебной литературы понятие основного вопроса философии исчезло». [3, Мирошников Ю.И. Динамика инварианта. Рецензия на кн.: И.Я. Лойфман. Мировоззренческие штудии // Наука Урала, 2002. № 29-30].


Да, недаром известный автор многих, ставших шлягерами песен и отметивший недавно свое 75-летие, композитор и певец В.Г. Добрынин однажды спел:
Мир непрост, совсем непрост.
Но не боюсь я ни бурь и ни гроз.
С бедой я справлюсь, любовь храня,
Ведь у меня, есть ты у меня!
(Всё, что в жизни есть у меня. Стихи Л. Дербенёва. Музыка В. Добрынина)

Так кто же мы, читатели?.. кто мы, когда спрашиваем знакомых: «А вы читали «Дети Арбата» А. Рыбакова?»; «А вы читали «Архипелаг Гулаг» А.И. Солженицына?»; «А вы читали «Плаху» Ч. Айтматова?»; «Матрёнин двор» В.Г. Распутина?»; «Этюды» В. С. Пикуля?» и т.д.

Правда, сегодня уже читают, преимущественно, других авторов…читают детективы, говорят, они учат аналитическому мышлению… говорят… говорят… говорят…, иногда возникает ощущение, что все говорят и никто никого не слушает.

«Кто мы?», – не так давно телепередача Феликса Разумовского заставляла учащённо биться многие человеческие сердца, но кто сегодня помнит об этом?

Стал ли мир за 200 лет со дня рождения Ф.М. Достоевского другим? Стал ли человек за 200 лет другим? Но ведь современник  Достоевского Карл Маркс в своих знаменитых «Тезисах о Фейербахе», написанных им в 1845 году решительно заявил: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Однако, как представляется, мир всё тот же, и немногое меняется в общественных и межличностных отношениях, сегодня объяснить можно всё, но изменить это вряд ли.


6. «Человек есть тайна»

Читая сочинения Ф.М. Достоевского, можно подумать, что между нами, живущими в XXI веке и им, жившим в XIX веке – нет никакой связи, но так ли это? Или Слово уже не есть Дело? Да, сколь многое поменялось в нашей жизни! но сколь многое осталось неизменным в нашем обществе!


Мы не можем знать, как далеко предвидел  Ф.М. Достоевский будущее, но мы знаем наверное, что его гений глубоко проник в душу человеческую, и настолько, как представляется, глубоко, что равно проницал как своих современников, так и наших – и в этом тоже одна из причин, почему творчество писателя и мыслителя сегодня столь же актуально, что и 200 лет назад.

Кто бы стал читать сочинения классика, не будь это написано о нас самих? Не находим ли мы на страницах любимых произведений отзвуки собственных мыслей?.. или разве не это заставляет нас вновь и вновь обращаться к тексту?

Нельзя объять необъятное, – эта мысль современника Ф.М. Достоевского писателя Козьмы Пруткова (творческий союз братьев Алексея, Владимира, Александра Михайловичей Жемчужниковых и А.К. Толстого) рефреном проходит сквозь его «Плоды раздумья» [8, Прутков Козьма. Сочинения. М., Худож. лит., 1986. сс. 110, 114,117, 120, 126, 136, 152], – так и мы, никто не может «вместить» гения, которого смело можно уподобить роднику светлому, чистому, глубоко из-под земли текущему, и всякий берёт у него столько, сколько может, и родник кажется неиссякаемым... или не так?..


И дело не в том, что Ф.М. Достоевский, Личность в Истории и знает себе цену, нет, просто у каждого из собеседников своя мера – и ничего удивительного в том, что люди никак не могут прийти к истинному взаимопониманию; вспомним гениальное определение Протагора: «Человек есть мера всех вещей».

Однажды Ф.М. Достоевский написал: «Никогда не выдумывайте ни фабулы, ни интриг. Берите то, что даёт сама жизнь. Жизнь куда богаче всех наших выдумок. Никакое воображение не придумает вам того, что даёт иногда самая обыкновенная, заурядная жизнь, уважайте жизнь».


Ф.М. Достоевский, Человек с большой буквы, которого мы вполне обоснованно  считаем Личностью в Истории, как правило, настолько занят, настолько увлечён своим делом, что всякое невинное, на взгляд обычного человека, слово, может быть для него камнем преткновения…

Сергей Владимирович Михалков в статье «Всё начинается с детства» пожаловался: «…известно, что если спящего человека разбудить, ему потом не так легко погрузиться в сон и тем более продолжить прерванное сновидение. Точно так же писателю в момент его активной работы бывает мучительно оторваться от неё, а потом вновь начинать жить жизнью своих героев. И так трудно бывает объяснить людям, вторгающимся в твоё рабочее состояние, что писательский труд не так прост» [4, Михалков С.В. Собрание сочинений в трёх томах. Том 3. М., 1971. с. 485].

Несомненно, что подобных примеров, если бы вдруг вздумали их собирать, можно было бы набрать множество… Недаром немецкий философ Фридрих Ницше воскликнул: «Нас вечно зазывает в сторону чей-то крик; …Я знаю это: есть сотни пристойных и похвальных способов сбить меня с моего пути…» [6, Ницше Ф. Сочинения в 2 т. т.1. М., 1990. с. 658], – что означает только одно: «Скорее ко мне! Оставьте свой путь, и – ко мне!», –  но ведь и это, вероятнее всего, ложный путь! Или не написано: «…тесны врата и узок путь…» [1, Мф. 7:14].

Если современник Достоевского Ницше писал так, то что говорить нам, живущим в XXI веке? Здесь уже не «чей-то крик», здесь сотни, тысячи и сотни тысяч голосов звучат, шумят, обрушиваются на наши такие нежные хрупкие души…

Вот и другой современник Достоевского, певец народной скорби Н.А. Некрасов некогда рефлексировал:
В столицах – шум, гремят витии,
Кипит словесная война,
А там, во глубине России –
Там вековая тишина.
Лишь ветер не дает покою
Вершинам придорожных ив,
И выгибаются дугою,
Целуясь с матерью-землею,
Колосья бесконечных нив…
(«В столицах – шум, гремят витии…»)

Но может, в этой глубине и в этой «вековой тишине» и скрывается величие России? И ныне, теперь из такого «прекрасного далёка», из XIX века, шлют нам свои приветы лучшие сыны России, или, как говорили раньше, передовые люди своего времени, своей эпохи.

И Ф.М. Достоевский, мыслитель и писатель, жил не сам по себе, и не в отрыве от окружающей его действительности, и от людей его круга. Как представляется, к нему вполне могут подойти строчки стихотворения его современника поэта Я. П. Полонского, ведь что ни слово, что ни строчка, то – глубокая тайна:
Блажен озлобленный поэт,
Будь он хоть нравственный калека,
Ему венцы, ему привет
Детей озлобленного века.
……………………………
Всем пылом сердца своего
Любя, он маски не выносит
И покупного ничего
В замену счастия не просит.

Яд в глубине его страстей,
Спасенье – в силе отрицанья,
В любви – зародыши идей,
В идеях – выход из страданья.

Невольный крик его – наш крик,
Его пороки – наши, наши!
Он с нами пьет из общей чаши,
Как мы отравлен – и велик.
(«Блажен озлобленный поэт…»)

От нас всегда и всюду требуют подвига. А между тем, вся наша жизнь по совести и есть самый настоящий подвиг, или жизнь всякой матери не есть подвиг?..

Перестать читать книги, значит, перестать мыслить, – замечал Ф.М. Достоевский. Обращаясь к текстам Достоевского, ты словно на равных, беседуешь с одним из лучших умов эпохи, слышишь его голос, чувствуешь биение его пульса, видишь то, что не написано, и этот автор, как мудрый собеседник, никогда не оборвет тебя, сославшись на занятость, не остановит твою собственную мысль, как вовсе для него неинтересную, и не укажет тебе на твое место, или, иначе, никак не покажет своего превосходства… увы, в реальном общении такое бывает нечасто…

Ах, как не убить интерес и способность удивляться в детях и молодых людях, когда они чуть ли не с пеленок вкушают все прелести компьютерных технологий и гаджетов… «ну и гад же ты!..» – смартфон, поминутно пикающий, зовущий к себе, отрывающий тебя от твоих занятий, как будто ты уже настолько пустой, что стоит кому-то только пальцем поманить, то есть, кнопку нажать, и ты уже бежишь с высунутым языком на потребу неизвестно кому… Нет, что-то сильно непонятно в этой жизни, и вот, в который раз открываешь «Роман о прекрасном человеке» и читаешь: «Подлинное праведничество, по Достоевскому, предполагает активность и энтузиазм, борьбу и нетерпимость к злу, участие в переработке неблагоприятной «среды» в братство.
Мышкин – не ходячая проповедь, а живой человек, мучающийся теми же сомнениями и тревогами, что и другие люди нового железного века. Рассказы князя о смертной казни, переживаниях и последних думах приговорённых к ней, о вечном и ужасном надругательстве над человеком полны грусти и боли, и несут отрицание всего уклада жизни современного общества, как западного, так и русского. «Убивать за убийство, – говорит Мышкин, – несоразмерно большее наказание, чем само преступление. Убийство по приговору несправедливее и ужаснее, чем убийство разбойничье». Князь говорит о «западных случаях казни, но за его речами стоят недавние российские события – смерть Каракозова и воспоминания петрашевца Достоевского об ужасных минутах на Семеновском плацу, сообщающие словам Мышкина острую злободневность и то высшее понимание жизни и предназначения человека на земле, которое открывается в проклятые, трагические мгновения. «Что если бы не умирать? – думает приговорённый к смерти человек, чьи слова передаёт Мышкин. Что, если бы воротить жизнь, – какая бесконечность! И всё это было бы моё! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счётом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!» [11, В. Туниманов. Роман о прекрасном человеке // Достоевский Ф.М. Идиот. – М.: Правда, 1981.  с. 9].

«Что если бы не умирать?.. Что, если бы воротить жизнь, – какая бесконечность! И всё это было бы моё! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счётом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!». Вышеупомянутый Рене Декарт, как представляется, писал именно о такой сложной философской категории как Время, которого, так же, как и культуры, как любви, как счастья, много не бывает, но к сожалению, понимание ценности Времени, нередко приходит слишком поздно: «Свобода и досуг… Этими двумя вещами я обладаю в такой полноте и ценю их в такой степени, что нет в мире монарха, который был бы настолько богат, чтобы купить их у меня» [10, П.С. Философский биографический словарь, иллюстрированный мыслями. М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ», 2004. с. 210].

Ф.М. Достоевский констатировал: «Человек есть тайна. Её надо разгадать, и ежели будешь её разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время, я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком». Действительно, человек – величайшая тайна и для самого себя, и всякий другой, встреченный нами, верно, не враг, не друг, но учитель, а если повезет, то встретит он и своего Великого Учителя – и разве Ф.М. Достоевский не таков, разве он для нас не Великий Учитель и не Маяк, указывающий направление?


Школьный учитель однажды заметил: «Когда пройден путь весьма трудный, хочется обернуться и крикнуть идущему следом слова, от которых ему стало бы проще и светлее». Думается, наш соотечественник, чье двухсотлетие отмечаем мы сегодня, Ф.М. Достоевский хотел бы крикнуть нам, потомкам, такие же ободряющие, добрые и светлые слова.


Литература

1. Библия.
2. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 12 т. – М., 1982. Т. 2.
3. Мирошников Ю.И. Динамика инварианта. Рецензия на кн.: И.Я. Лойфман. Мировоззренческие штудии // Наука Урала, 2002. № 29-30.
4. Михалков С.В. Собрание сочинений в трёх томах. Том 3. – М., 1971.
5. Монтень М. В защиту Сенеки и Плутарха // Опыты. Книга вторая. – М.-Л. 1958.
6. Ницше Ф. Сочинения в 2 т. т.1. – М., 1990.
7. Ницше Ф. Так говорил Заратустра: Филос. поэма. – Алма-Ата, 1991.
8. Прутков Козьма. Сочинения. М., 1976. с. 115.
9. Стругацкий Б. // Совершенно секретно, №10/2012.
10. Таранов П.С. Философский биографический словарь, иллюстрированный мыслями. – М., 2004.
11. Туниманов В. Роман о прекрасном человеке // Достоевский Ф.М. Идиот. – М., 1981.
12. Философия: курс лекций / Под общ. ред.  проф. Ф.А. Сима. Петропавловск, 1998.