В Сочи на три ночи...

               
   Как-то с возрастом все более ценишь воспоминания о счастливых  судьбы  моментах. А их ведь было столько, что вспоминай да вспоминай.
   Уже мне было двадцать пять. На дворе восемьдесят восьмой – конец теплого лета. Я в конце бурного романа, может настоящей своей любви, когда надо было решать сиюминутно - что делать со своим настоящим и ближайшим будущим. Тогда, Марина – обалденной красоты,  двадцатишестилетняя любовь моя, с подачи своей, уже покойной сегодня  мамы, решила пойти в решительное наступление и поставила ребром вопрос о женитьбе.  А  я, не имея такого житейского опыта, с подачи моей Мамы, решил на этом фронте отступать на запасные позиции. Мои родные были категорически против. Тому были причины, на то время основательные и как решение проблемы, моя же Мама купила мне путевку в Сочи, тем закрывая  остаток моего рабочего отпуска и давая  мне время  на  «подумать»;  потому, как на тот момент я был на все согласен, по результату массированной мозговой атаки моей любимой женщины и ее Мамы, царство ей небесное!
   Операция «Отъезд» была проведена профессионально и молниеносно! Не успев выйти из анабиоза, в котором я пребывал, сраженный меткими женскими уловками и поставленный ими в  ужасные  для меня тогдашнего, морально - этические условия, смотрел сверху на большое дымное пятно родного Челябинска, остающегося где-то внизу, за хвостом уносящего меня самолета.  У  меня  последние десять дней отпуска. А что будет дальше, известно лишь богу! Душа моя зажата в тисках нешуточной  моей  любви и заочного конфликта ее Мамы и моих родителей. Я еще на двух работах и на заочном курсе института, не считая своих тренировок.  В общем было от чего лоб поморщить…
   Моя новая компания оказалась довольно большой и шумной. Первыми голосами в этом хоре была группа шахтеров, молодых и не очень. Они  все  из Коркино. Зажиточные, по тем временам, мужики и парни – мои ровесники!  Остальная часть нашей творческой группы была женского роду и племени, а потому шахтерские традиции и соответствующие им варианты отдыха были им глубоко чужды. По тому признаку и разделились, когда старшая группы продавала нас частнику на локальной сходке по десятидневной жилищной программе. Нас, с шахтерами, набралось человек семь и все мы были засунуты в одну коммунальную комнату большой сталинской квартиры. Остальные, менее буйные наши гражданочки расселились по соседству, в том же доме. С местами в той комнате определились быстро и сразу же встал фундаментальный шахтерский вопрос! Нужно же познакомиться для полноценного отдыха! Угольных денег у шахтеров «Мама не горюй»! Но вот же беда – в городе Сочи, в бытность Михал Сергеевича, сухой закон и все «Винники» на клюшке, под строгим надзором местной милиции. Я, на тот момент, был абсолютно непьющим и каждый вечер перед сном отжимался по двести раз. В компании ветеранов шахтерского труда оказался белой вороной, хотя это никак не помешало нам найти общий язык и подружиться.
   «Старые» получили  свой позывной с момента посадки на борт самолета и все мы – шахтеры и не шахтеры, как – то сразу прониклись к ним уважением и не сговариваясь отдали им в руки пальму первенства в планировании нашего отдыха. А потому, на этих правах они, пообщавшись с местными и разузнав обстановку на захваченном нами плацдарме, определили наш график действий на завтрашний день. По их разведданным, на территории дружественной Абхазии, куда из Сочи регулярно бегали маршрутные автобусы, с одиннадцати утра, без ограничений продавалось все то, что нам, по их словам, было жизненно необходимо для проведения полноценного заслуженного отдыха! Все мы, не моргнув,  кивнули и сбросились. Мне пришлось тоже вложиться. Не выпадать же из коллектива. Оно как-то не по  шахтерски! 
   Ну а пока было решено побродить по окрестностям и посмотреть что же это за «Ривьера» о которой просто звенела вся женская часть нашего оркестра!
   Парк Ривьера оказался довольно уютным местечком, где тогда тусовался наверное весь гостевой контингент города Сочи. По его чистеньким аллеям гулял народ, в красивых костюмах, пестрых шляпах и нарядных платьях. Чувствовалось что он при параде и в ожидании какого-то чуда, которое никогда не случится с ним на родине в домашних условиях. Ну и мы, с двумя моими новыми друзьями, отстав от всех наших, не были исключением. Конечно, мой финансовый расклад не позволял мне скупить все местные баранки и швыряться ими в угоду молодым барышням, как Киса Воробьянинов в известной комедии, но пофотографироваться в будке моментального фото себе позволил. Тогда это было в диковинку и считалось чудом отечественного фотодела. До сих пор храню эти ленточные фоточки.  Ривьера нас тогда очаровала.  Сначала необычностью звучания, а затем, своей субтропической теплотой и каким-то загадочным вечерним уютом, как приветливо раскрывшийся перед тобой экзотический цветок. Тот первый вечер был наверное одним из самых ярких моментов нашей десятидневной эпопеи!
   Утро началось с забытой  мной команды «Подъем»! Конечно не в армейском варианте. Быстрые сборы амуниции в виде туристических сумок, из которых было все вытряхнуто на середину пола нашего лежбища и быстрая дислокация всей нашей разведгруппы с четкой постановкой задачи нашими Старыми. Во время старта из соседней по площадке двери к нам присоединилась Татьяна из женской половины нашего гарнизона. Так случилось, что и всю десятидневку она пробыла с нами, став соучастницей всех наших приключений.
   Известной дорогой мы оказались на автовокзале и согласно предусмотрительно изученному Старыми расписанию, через какое-то время, дружно сопя и зевая,  уже тряслись в пригородном пазике, следовавшим в направлении поселка  «Леселидзе», что  был территорией  Абхазии. Дорога не оказалась долгой и спустя какое-то время мы всей гульбой высыпались на абхазскую землю. 
   Язык говорят до Киева доведет, нас так он довел до винного ларька, стоявшего в центре большого зеленого пустыря. Заколоченное железной решеткой торговое его окно было закрыто. Время пол-одиннадцатого, но южное солнце разулыбалось так, что наши футболки были мокры от пота, словно мы только что вынырнули из соленого  морского прибоя. От той решетки стояла хмурая очередь таких же как мы страждущих и вся она была большой спиралью закручена вокруг ларька. Наш номер пятьсот двадцать пятый… Почесав затылки, решили что останутся Старики.  У них опыт, да  и затея их. А мы  все пошли погулять по Леселидзе, ну и Татьяна увязалась с нами.
   Поселок тот просто утопал в летней зелени. Среди пышных раскидистых деревьев прятались немаленькие такие домики с железными воротами и мощеными придвориями, за которыми яростно рычали, по ощущениям, немаленькие такие собачки. Как-то совсем не хотелось эти ощущения визуализировать.  Почти у каждого палисадника,  на маленьких скамеечках стояли банки с козьим и коровьим  молоком. Редко - редко рядом сидели их хозяйки и встречали нас  злыми, а то и ненавидящими глазами, иногда шепча нам в спину какие-то проклятия на своем абхазском наречии. Я тогда и в толк не мог взять, что мы им такого сделали?  Наверное  это такой маркетинговый ход? Хотелось конечно молочка попить, но как-то не завязывался у нас с ними разговор - мы только открывали рот, а они тут же показывали нам спины. Да и ценник у них был нешуточный. В общем абхазского молочка мы не попробовали, осталось уповать на горькую – ха-ха!
   Долго ли коротко ли, гуляя по этому чудному поселочку, мы наткнулись на павильончик с чудным тогда названием «ХИНКАЛИ». Рядом были шашлыки, кафе, закусочная, но тогда незнакомое мне слово меня заворожило и я, сглатывая слюну, предложил всем нам туда зайти. Мы, на тот момент нагуляли аппетит и никто тому не сопротивлялся. Парни заняли свободные столики, а мы с Танюхой заняли очередь у прилавка, за такой же, как и мы заезжей простоватой путешественницей.
   По ту сторону прилавка творил повар! Это был удивительно колоритный персонаж. Слегка белый его поварской сюртучок едва сходился на его пузе, благодаря насмерть натянутой пуговице, готовой выстрелить с него в любой момент. Мощные волосатые руки пытались спрятаться под закатанными по локоть рукавами того же, изнывающего от напряжения сюртука, распахнутого от той единственной пуговицы и едва прикрывающего мощную волосатую грудь. Венцом творения была голова Николая Фоменко с лихо посаженным на нее поварским колпачком. Это дитя гор исподлобья смотрело на стоящую передо мной тридцатилетнюю женщину, внимательно изучавшую ценники и ждало ее решения, нетерпеливо похлопывая большим черпаком по своей громадной ладони. Наконец, волнуясь, та показала на выбранный ценник. Персонаж тут же выловил нужный пельмень из соответствующего бачка, ловко уложил его на тарелку и виртуозно послал последнюю по горизонтали прилавка в направлении покупателя. «Чэтырэ двадцат» - прокомментировал он свой посыл. У тети чуть очки не слетели с носа! «Как четыре двадцать? Но у вас же написано три двадцать»?  Повар грубо посмотрел на нее исподлобья и вдруг сменив гнев на милость, изрек: «А, ну тэбэ бэз пэрца, я думал с пэрцэм! Тры двадцат»!  Моя очередь была следующей и я, видев эту сцену, спросил про стоимость, показав на тот же ценник. Повар, не глядя на меня: «Чэтыр», но подняв на секунду тяжелое веко, тры двадцат, за адын»!
   Пока мы, проголодавшись, уплетали тот обед, за двумя столиками, тот повар, маясь от безделья,  обсуждал сей инцидент с подошедшим к нему худощавым молодым земляком, с длинным как у грача носом, прикрытым таким же длинным козырьком большой грузинской кепки, нелепо сидевшей на маленькой остриженной голове. Мимино блин! Они презрительно смотрели в нашу сторону и похохатывали, кивая на нас и что – то  бормоча  по своему.
  « Кинкали» остались где-то за спиной, вместе с их чудаковатыми на букву «М» обитателями, а наши сытые желудки дали бодрячка нашим ногам и те весело зашагали известным маршрутом, на выручку к Старым, которые по ощущениям  уже должны были быть на финише той очереди. Парочка горячих еще абхазских пельменей, замотанных в газету, должны были вознаградить их труд, ну и послужить доброй на том финише закуской. Ха-ха!
   Так оно и случилось. Двух наших «Старых» мы нашли в тени каких-то экзотических кустов, на том же пустыре, с полными стеклянной тары сумками, насквозь промокших и уставших, но безумно счастливых достигнутым результатом! Наши пельмени лишь усугубили их счастье и переведя дух, мы, всей нашей воссоединившейся компанией легли на обратный курс, потому как солнышко уже явно устремилось к горизонту. Опять мы, звеня посудой, втиснулись  в  многолюдный рейсовый пазик  и он  медленно, но уверенно повез нас в сторону Сочи. Но, как говорится, не долго музыка играла. Вскоре, на узкой дороге, наш пазик замер в долгом ожидании. Весь его вспотевший на ярком вечернем солнышке салон начал проявлять беспокойство, на пятьдесят разбавленное недовольством. Водитель, из местных, по своему что-то отвечал своим землякам, а мы так были в полном неведении. Наконец движение возобновилось и я, высунувшись в открытое окно, увидел еще один эпизод местного значения. На том месте дороги, где сегодня принято рисовать осевую линию, стоял еще один колоритный персонаж в форме инспектора ГАИ. Он был такого же атлетического сложения, как и тот, что недавно кормил нас пельменями. На мощном его запястье висел жезл, вернее был на него натянут. А в невероятных размеров детской ручонке была зажата  толстая пачка изрядно попользованных купюр. Я и высунулся, когда хлопнула дверка водителя и тот инспектор демонстративно повернулся к нам своей широченной задницей, давая понять, что проезд открыт! Я проводил этот флюгер взглядом, потому как отвернувшись брюхом от нас, он им  перегородил движение на встречной полосе и там начали хлопать дверками. Запомнились его ха-ха - кирзачи, надрезанные по шву и спущенные в виде гармошек до самых щиколоток, потому как подняться выше они не имели не единого шанса!
   В общем итогом того дня стал полноценный шахтерский праздник, по результатам которого съемная наша комната на всю ночь наполнилась звоном бокалов и дзыньканьем граненых стаканов со всеми вытекающими для здоровья шахтера последствиями. Море еще два дня отдыхало  от гостей из города – героя Коркино. Лишь на третий, наши шахтеры обратно влились в коллектив и рано утром поплелись с ним на берег, с тем, чтобы занять там лежаки и целый день отлеживаться на них, приходя в общечеловеческую норму. Были конечно заложенные в программу поездки в ущелье с водопадами, поход на гору Ахун с ее башней и другие, не скажу что не интересные места.
    В какой-то из дней Город Сочи просто стоял на ушах! Его посетила Алла Борисовна. И я, в числе многих ее поклонников, оказался у дверей прибрежной открытой эстрадной сцены в надежде увидеть ту, под чьи песни мы с Хабиром, в далеком Амурском крае, когда-то начинали свою службу в автобате. Ее Старинные часы и Айсберг навсегда поселились в моей голове. Они тогда без умолку звучали из штабного динамика и для меня стали символом той нашей эпохи. Однако цены в кассе меня приятно удивили и напрочь отбили охоту увидеть Аллу живьем. Оставался лишь вариант ее послушать и я слушал. Открытой та эстрада была только небу, а по периметру обнесена трехметровым забором и цепью ментов.  И потому, я, в числе таких же бессребреников, слушал ее, сидя среди молодых березок на ближайшем зеленом пригорке.
   Как-то  быстро пролетело время. До смерти надоели походы на пляж и рутинная борьба за лежаки. Осталась пара дней отдыха и последние десять рублей в кармане. Осталась последняя плановая поездка. В Гагры. Местечко конечно красивое. Лебеди плавают в маленьких прудиках, Сплошная растительная экзотика! И в центре всей этой красоты толпа туристов, склонившихся над маленьким столиком и суетливо шуршащая купюрами. Мы всей своей компанией просто не смогли пройти мимо и из любопытства влились в тот коллектив,  под громкие голоса местных зазывал. За столиком сидел фокусник и болванил всех присутствующих тремя небольшими колпачками и мягким шариком под ними. Я тогда первый раз увидел этот трюк! До нас оно еще не докатилось. Передо мной стоял какой-то простак и никак не мог определиться, под каким же колпачком находится тот шарик, по результату несложных движений фокусника. А я так четко видел где он должен был  быть  и он там и оказался, когда тот фокусник демонстративно поднял колпачок, а тот простак ему отдал десятку! Вот же дурачок! Я и подписался. Каково же было мое удивление, когда под указанным мной колпачком, того шарика не оказалось и моя последняя, выложенная на тот стол десятка бесцеремонно перекочевала в карман фокусника. Я тогда стоял как с воздуха обосранный пролетавшим надо мной  верблюдом и пускал ртом пузыри… Как же так? Я же видел, что он был под тем колпачком!!! Но зазывала уже оттирал меня плечом от столика и его страховало несколько крепышей. Мои друзья – шахтеры быстрей меня вникли в ситуацию и уже оттаскивали меня от места происшествия. А я так успокоиться не мог и понимая что меня развели неизвестным мне способом искал поддержки. Она пришла от нашей Танюхи, в виде сунутой мне в руку в той суматохе десятки. Взаймы конечно, но для меня тогдашнего она была спасением.
   В общем запомнились мне эти Гагры. Никогда я больше не играл в колпачки и с видом бывалого проходил всякий раз мимо подобных сборищ, когда через полгода такие гастролеры завелись и у нас, возле торгового центра, а позже растеклись по всем нашим рынкам и стали привычным   для обывателя делом.
   Закончился тогда  мой отпуск и я белым голубем полетел домой, в наш угрюмый и серый, но чертовски родной Челябинск. Дома меня, на тайм ауте, ждали мои нерешенные проблемы. Жизнь шла своим ходом…