Войнич против Войнич. Часть 1. Глава 14

                14

                Шахматная партия

               
   Чья-то костлявая рука с массивным золотым перстнем с аметистом на безымянном пальце подняла пешку и сделала очередной код за черных на старинной шахматной доске. Другая рука подняла пульт и включила телевизор. На экране появился силуэт церкви Нотр-Дам  и закадровый голос французского журналиста совсем буднично комментировал:

  - Сегодня в Сен-Тропе состоялось прощание с известным  мультимиллионером и филантропом Антонио Борелли, убитым несколько дней назад на собственной яхте "Черная жемчужина". В прощании приняла участие его первая жена - графиня Анна Войнич с детьми и  самые близкие друзья и знакомые погибшего. Было очень много представителей католической церкви. Вот они ожидают урну с прахом покойного у городского крематория.

  На экране появилось Анна Войнич с детьми, Жерар Тарье и другие. Среди них - комиссар Сарду. Голос журналиста продолжал свой репортаж:

- А вот, что предшествовало прощанию с Борелли сегодня утром возле полицейского управления Сен-Тропе.

  На экране появилась, переходящая дорогу, Тина Менсон в черных очках и неожиданно выскочивший прямо из неоткуда черный "Рено", а потом крупным планом неподвижное тело женщины на тротуаре.

  Закадровый голос журналиста продолжал комментировать события на Лазурном берегу:

- Тина Менсон - последняя жена Борелли и законная наследница его богатств скончалась на месте происшествия еще до приезда машины скорой помощи. Полиция разыскивала ее в связи с подозрением в убийстве мультимиллионера. Она хотела добровольно прийти в полицию, чтобы сообщить о своей полной невиновности и назвать истинного виновника смерти своего мужа.

   Все та же вторая рука медленно достала из стола мобильный телефон и c недовольным видом кому-то позвонила.

- Винченсо, по-моему, этот журналист немного заигрался. Надо успокоить маленький Сен-Тропе и нашу большую паству.

   Рука положила телефон на старинный стол с мраморной столешницей. Потом рука с массивным золотым перстнем с аметистом подняла черную пешку и побила белого слона. Слон сначала упал с доски, потом  медленно покатился по  столу, пока не достиг его края  и не свалился с него, а затем закатился куда-то внизу.
   
   Журналист Алекс Бесси легко перебрался на палубу дежурного катера, чтобы попасть на борт яхты "Черная жемчужина"  для прощания с Антонио Борелли. На  этот раз компанию ему составили два католических священника в черных сутанах, которые горячо рассуждали о чем-то своим, о вечном.

- Говорят, что на прощание хотел приехать сам епископ Тьеризи?
- Да, но после того, как узнал, что Борелли завещал себя кремировать, а прах развеять над морем, изменил свое решение.
- Да, покойный много помогал нашей церкви, но никогда не был ревностным католиком.
- Согласен, развестись со своей первой женой, истинной католичкой, бросить детей, чтобы потом жениться на какой-то скандальной актриске, где это видано?
- Бог за это его быстро наказал, забрав ее на небо.
- Но Борелли все равно не успокоился и сразу женился на какой-то аргентинской танцовщице.
- Которая его же и убила.
- Но Бог быстро забрал и ее на небо.
- Да, Отец наш строг, но справедлив. Чтобы получить Божью Благодать, не надо так грешить.
- Особенно так открыто.
 
  На яхте гостей снова встречали. Секретарь Дзенги любезно встретил священников и направил их куда-то на нижний этаж.

- Неужели опять в тот самый музыкальный салон-каюту? - иронично подумал про себя  Бесси.

   Увидев журналиста, вежливое притворство моментально исчезло с лица секретаря, и Дзенги недовольно произнес:
- Прессу мы не приглашали.

  Тут же возникла фигура Тарье, который ласково взял Алекса за руку и елейно произнес:

- Он пришел сюда, как друг нашего дорогого друга Антонио. Не так ли, Алекс?
- Безусловно, Жерар.
- Вы  сами найдете дорогу в салон-каюту для прощания с Борелли?
- Конечно, нет.
- Тогда пойдемте, все уже в сборе.

   Они спустились  по лестнице прямо к дверям первого  этажа, которые на этот раз были открыты настежь. Музыкальный салон-каюта выглядел сегодня немного иначе, чем в ту памятную ночь, но прощание уже началось. На этот раз на столе под огромным портретом Борелли стояла урна с прахом. Гроба уже не было видно. Анна Войнич с детьми с печально опущенными головами сидели рядом, а вокруг суетились несколько католических священников, да и все гости были неуловимо чем-то на них похожи. Та же черная одежда и притворная скорбь на лице, как у мужчин, так и у женщин. Дресс-код одежды и лица. Странно, что было так много священников, ведь католицизм не одобряет кремацию и рассеивание праха, считая не самым богоугодным способом обращения с умершим.  Но...  Деньги.
 
   Наконец, священник прочитал короткую молитву и передал урну какому-то морскому офицеру, стоявшему рядом с капитаном яхты. Тот осторожно дотронулся до плеча Анны Войнич, и она встала. Процессия медленно направилась на палубу первого этажа.

   Над морем уже давно опустился вечер и совсем рядом были хорошо видны огни веселящегося Сен-Тропе. Алекс осторожно достал камеру, но сегодня ему никто не мешал снимать. Анна Войнич с детьми в последний раз дотронулись до урны, и морской офицер, отвинтив крышку, перевесился через фальшборт. Гости словно по команде опустили свои головы, и на яхте стало необычайно тихо, даже хорошо были слышны бравурные  звуки музыки, доносившиеся с набережной и крики бессильно качающихся на  ветру чаек.