От ренессанса до революций. Охота на слова

Определимся с терминами.
Возрождение, или Ренессанс (фр. Renaissance, итал. Rinascimento, от лат. renasci — рождаться заново, возрождаться) — одна из величайших культурно-исторических эпох, переломный для истории Европы этап между Средними веками и Новым временем, заложивший основы новой европейской культуры (также Раннее Новое время).
В Италии начало эпохи Возрождения относят к XIV веку — периоду проторенессанса, или треченто (культуры 1300-х годов). Расцвет культуры итальянского Возрождения приходится на XV—XVI века, в котором выделяют Высокое Возрождение (от конца 1490-х годов, до первой четверти XVI века). В странах Центральной и Северной Европы эпоха Возрождения наступила позднее и приобрела специфические черты. Таковы Северное Возрождение и Французский Ренессанс. Из Википедии

А вот кратко что пишет Большая советская энциклопедия:

 РЕНЕССАНС (франц. Renaissance - Возрождение, от renaitre - возрождаться), эпоха в развитии ряда стран Западной и Центральной Европы, переходная от средневековой культуры к культуре нового времени. См. Возрождение.

На мой взгляд, оба варианта – и Википедия, и БСЭ - отражают западный взгляд на прошлое, а этот взгляд  исключает Россию, Русь из исторического процесса.

Время было такое. И ситуация, которая тогда, на переломе эпох,  удачно сложилась для Западных стран, запущена безграмотными потомками властных элит ещё раз, чтобы сделать глобалистов хозяевами мира на новые пятьсот лет.

Всё повторяется один к одному. После великой смуты в Московии в начале XVII  века европейские наместники начали делить наследие Великой Славянской Империи, захватывать и порабощать колонии, вывозить из колоний ресурсы, материалы, людей. По тем же самым методичкам, шпаргалкам, планам западные политики в сегодняшних условиях много лет пытаются организовать в России Великую смуту («как тогда»). Зачем?  Чтобы снова за счёт дележа ресурсов, сырья, энергии, денег, территории и  других обеспечить себе безбедное существование и власть над остальной планетой.

Не дожидаясь окончания смуты (а захват школы, принадлежащей Российскому посольству в Польше, а нападение дронами на государственный флаг в ночь со 2 на 3 мая 2023 года – яркое доказательство тому), западные деятели, весьма недалёкие по умственному развитию, пытаются ограничить для России и русских их жизненное, экономическое, политическое  и культурное пространство.

Точно так же они действовали тогда, в 17 веке, когда сместили законную власть, уничтожили древние роды, навязали миру денежную систему  с судным процентом и переписали историю под себя, под собственные интересы. По сути те, кто должен обеспечить сохранность власти, незыблемость её финансовой системы, движение товаров превысили свои полномочия. Им доверили, а они не оправдали доверия.

По сути ренессансом названо всё то, что предшествовало эпохе смены элит. Во власть тогда пришли люди, весьма далёкие от управления. Во время экскурсий по Парижу, по Лувру или Версалю много говорится о порядках в королевских покоях, о переписке между королём и королевой, о пудре и присыпках для борьбы с насекомыми, о высоко поднятых кроватях для борьбы с грызунами… О глиняных сосудах, названных кратерами, которые якобы использовались для смешивания вин, хотя ясно без пояснений, что кратеры  - crater  – это те же ночные вазы.   Много нелепостей рассказывают экскурсоводы.

У актёра, певца Михаила Ножкина есть в репертуаре замечательная песня «Из грязи в князи». Она как раз о том, как шла смена элит и тогда, после уничтожения Великой Славянской (русской) империи, и после, когда в феврале 1917 года ближайшее окружение императора Николая Второго добилось его отречения и при помощи интервентов  со всего света начало кромсать Россию. Вот эта песня, хотя написана  она  к событиям  распада Советского Союза.

Ах, что за жизнь, ах, что за люди, что за лица,
Да с них картины бы писать, как говорится,
Какие яркие повсюду типажи,
Какие сложные в их жизни виражи.

Вы посмотрите, кто до власти-то дорвался, —
Кто на работе никогда не надрывался,
Кто жил бездельником, мечтал попасть во власть,
Чтоб безнаказанно навороваться всласть!

Опять Россию словно леший сглазил,
Опять наверх попёрла лабуда,
Из грязи в князи, из грязи в князи,
Все в господа, все сразу в господа!..

Жил-был на свете политический новатор,
На самом деле — просто мелкий провокатор,
Был балаболом, трепачом и стукачом,
Теперь вдруг менеджером стал и фирмачом.

Между столами и политиками ловко
Скользит на всяких политических тусовках…
Он ходит в лидерах, куда-то всех зовёт,
Но стукачом родился — стукачом помрёт!

Опять Россию словно леший сглазил…
Холуй Холуич услужить вождям старался,
Таскал горшки и от плевков не вытирался,
Начальству под ноги бросался тут и там,

Ходил на цыпочках вокруг да по пятам.
Жена во фрак его в холуйский нарядила,
А он в кулак ещё сморкается, чудила,
Зато вон орден «за заслуги» есть на «ём»,

Теперь он стал орденоносным холуём!
Опять Россию словно леший сглазил…
Один гадёныш жил на свете тише мыши,
Но в перестройку вдруг поднялся выше крыши,

Поставлен был делить народное добро —
И здесь раскрыл своё продажное нутро.
Берёт он взятки слева, справа, сверху, снизу:
Таков, мол, рынок, развитой капитализм.

Берёт деньгами и щенками — чем дают.
Дурак, не делится, — свои же и прибьют…
Опять Россию словно леший сглазил…
Парнишка смолоду особо отличился:

Он ни читать и ни писать не научился,
Зато освоил быстро трёхэтажный мат,
Освоил нож, и пистолет, и автомат.
И на большую, на разбойную дорогу

Пошёл от самого от школьного порога,
Теперь деньжищ полно, теперь он вышел в «свет»,
И в высшем обществе — большой авторитет.
Опять Россию словно леший сглазил…

При демократах стал сосед продажной шкурой,
Большим начальником, большой демократурой,
Теперь Россию иностранцам продаёт:
И нефть, и уголь, и заводы, и народ!..

Его б давно под суд, его б в тюрьму, на нары,
А он — то в Лондон, то в Париж, то на Канары,
Его б в наручники давно бы нарядить,
А он всё рвётся в депутатах походить!

Опять Россию словно леший сглазил…
Ах, что за жизнь, что за разбой, что за порядки?..
Обдемократились мы по уши, ребятки,
И в результате воплощенья дем-идей

Какой-то новый появился тип людей.
И в животе у них коньяк, икра да крабы,
А в голове у них лишь доллары да бабы…
Такого не было от века на Руси,

О, Боже праведный, помилуй и спаси!
Опять Россию словно леший сглазил…

Интересно из одной эпохи перемен и смены элит наблюдать за прошлым, увидеть нечто подобное, и сравнивать, сравнивать, сравнивать.

В одном из книжных шкафов для открытого обмена книгами в Дюссельдорфе я обнаружил красочный альбом на немецком языке как раз о таком периоде в прошлом, я вынес это в заголовок.

VON DER RENNAISSANCE ZUR REVOLUTION - от ренессанса к революции. Надпись сделана на фоне репродукции знаменитой картины Эжена Делакруа (фр. Ferdinand Victor Eug;ne Delacroix  «Свобода, ведущая народ». У нас в доме пионеров была такая репродукция в актовом зале на самом видном месте и называли её «Свобода на баррикадах».

В книге переломная эпоха получила очень широкое толкование. И хотя в реальности многих дат просто не было, они вычислены позднее и втиснуты в хронологические рамки, а потому главный герой пушкинского романа в стихах «Евгений Онегин» с пренебрежением относится к датам.

Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли;
Но дней минувших анекдоты
От Ромула до наших дней
Хранил он в памяти своей. Смотрите у  А. С. Пушкина  гл. 1, строфа 6.

Евгения Онегина тоже мало интересовала написанная история, а вот слухи, разговоры, анекдоты ( т.е. то, что не было сдано в печать) привлекали больше.

А в книге «из шкафа» хроники занимают 16 листов, а это 32 страницы по 2 колонке убористого шрифта  на каждой. Хроники начинаются с дат жизни Генриха I (ок. 1068 – 1 декабря 1135), он  известен как Генри Боклерк, был королем Англии с 1100 года до своей смерти в 1135 году. А завершаются хроники захватом французами во главе с Наполеоном Рима в 1798 году и созданием антифранцузской коалиции в составе Англии, России, Австрии, Неаполя и Турции в 1799 -1802 годах.

То есть эпоха растянута на более, чем 700 лет, а это даёт возможность для самых масштабных фальсификаций прошлого. В их числе и внедрение нулевого года, связанного якобы с рождением Иисуса, и использование отрицательной шкалы тысяч лет до новой эры, и строительство величественных храмов, растянувшееся на сотни лет, и долгие жизни (по 80-90 лет) самых знаменитых художников, и выдуманные династии отдельных исторических личностей.

Много лет я присматриваюсь к слову РЕНЕССАНС, давно нашёл в нём русские корни, но изложить свою версию до сих пор не решался, ведь слово раскрывает смысл фальсификации, а у меня нет убедительных фактов, как всё на самом деле было.. Есть только предположения и догадки.

Я чётко убеждён, что вся античность, вся готика связана с Великой славянской (русской) империей. И наследие было столь велико, что его разделили даже не на столетия, а на тысячелетия, придумав для этого нулевые года и отрицательные даты, помечаемые как «до н.э.». И на это искажение прошлого указывают русские корни слова РЕНЕССАНС, а ещё умная книга Николая Михайловича Карамзина «Письма русского путешественника».

Что очень важно. В момент командировки по Западной Европе и встреч с историками, учёными, политиками, художниками, писателями, театральными деятелями он оставался русским путешественником, а после возвращения в Петербург в те самые дни, когда суд приговорил к смертной казни Александра Николаевича Радищева за издание книги «Путешествие из Петербурга в Москву», Карамзин сразу стал послушным учеником западноевропейских историков. И при описании грязного, серого и не очень-то выразительного Парижа он восторгается мифической Лютецией.

Слово самому Карамзину. Отрывки из записей «Париж, 27 марта 1790»:

«Ах, друзья мои! Сия минута была одною из приятнейших минут моего путешествия! Ни к какому городу не приближался я с такими живыми чувствами, с таким любопытством, с таким нетерпением!
— Товарищ наш француз, указывая на Париж своею тростью, говорил нам: «Здесь, на правой стороне, видите вы предместье Монмартр и дю Танпль; против нас святого Антония, а на левой стороне за Сеною предместие Ст. Марсель, Мишель и Жермень. Эта высокая готическая башня есть древняя церковь богоматери; сей новый великолепный храм, которого архитектуре вы, конечно, удивляетесь, есть храм святой Женевьевы, покровительницы Парижа; там, вдали, возвышается с блестящим куполом l'H;tel Royal des Invalides — одно из огромнейших парижских зданий, где короли и отечество покоят заслуженных и престарелых воинов».
Скоро въехали мы в предместье святого Антония; но что же увидели? Узкие, нечистые, грязные улицы, худые домы и людей в раздранных рубищах. «И это Париж, — думал я, — город, который издали казался столь великолепным?» — Но декорация совершенно переменилась, когда мы выехали на берег Сены; тут представились нам красивые здания, домы в шесть этажей, богатые лавки. Какое многолюдство! Какая пестрота! Какой шум! Карета скачет за каретою; беспрестанно кричат: «Gare! Gare!», и народ волнуется, как море.
Сей неописуемый шум, сие чудное разнообразно предметов, сие чрезвычайное многолюдство, сия необыкновенная живость в народе привели меня в некоторое изумление. — Мне казалось, что я, как маленькая песчинка, попал в ужасную пучину и кружусь в водном вихре.
Переехав через Сену, в улице Генего, остановились мы подле «H;tel Britannique». Там, в третьем этаже, нашлись для нас две комнаты, светлые и чисто прибранные, за которые должно платить по два луидора в месяц. Хозяйка осыпала нас учтивостями, бегала, суетилась, назначала место для наших кроватей, сундука, чемодана и при всяком слове говорила: «Aimables ;trangers» — любезные иностранцы, почтенные иностранцы!»

В повести «Бедная Лиза» Карамзин будет с ненавистью описывать  Москву. Не от него ли пошло поветрие ругать Москву и всё русское и восторгаться Парижем и всем французским? Помните? «Увидеть Париж и умереть!»

А теперь о тех, кто создавал мировую историю. Из записей  Карамзина в Париже под заголовком «Академии»:

«Работать соединенными силами, с одним намерением, по лучшему плану есть предмет всех академий. Выдумка, благословенная для пользы наук, искусств и всех людей! Приятная мысль быть участником в достохвальных трудах, соревнование между членами, неразделимость общей славы с личною, взаимное усердное вспоможение окриляют разум человеческий. Надобно отдать справедливость парижским академиям: они были всегда трудолюбивее и полезнее других ученых обществ.

Собственно так называемая Французская академия, учрежденная кардиналом Ришельё для обогащения французского языка, утверждена парламентом и королем.

Девиз ее: "Бессмертие!" Жаль, что она обязана бытием своим такому жестокому министру! Жаль, что всякий новый член при вступлении своем должен хвалить его! Жаль, что половина членов состоит из людей едва не безграмотных, для того единственно, что они знатные! Такие академики, нимало не возвышая себя ученым титулом, унижают только академию. "Всякий знай свое место и дело", - есть мудрое правило, но реже всего исполняется.

Правда, что господа сорок, messieurs les quarante {Их всегда сорок, ни более, ни менее;}, наблюдают в своих заседаниях точное равенство. Прежде всего они сидели на стульях; один из знатных членов потребовал для себя кресел; что же сделали другие? Сами сели на кресла. C'est toujours quelque chose {Это все же кое-что значит (франц.). - Ред.}.

Главный плод сего академического дерева есть "Лексикон французского языка", чистый, правильный, строгий, но неполный, так что в первом издании господа члены забыли даже слово "академия"! Например, английский лексикон Джонсонов и немецкий Аделунгов гораздо совершеннее французского. Вольтер более всех чувствовал недостатки его, хотел дополнить, украсить, но смерть помешала {Остроумный Ривароль давно обещает новый философический словарь языка своего, но чрезмерная леность, как сказывают, мешает ему исполнить обещание.}.

Множество хороших пиес написано для славы быть членом академии или заслужить ее хвалу. Всякий год избирает она два предмета для стихотворства и красноречия, вызывает всех авторов обработывать их, в день св. Лудовика торжественно объявляет, кто победитель, чье творение достойно награды, и раздает золотые медали.

Спрашивается, для чего Лафонтен, Мольер, Жан-Батист, Жан-Жак Руссо, Дидрот, Дорат и многие другие достойные писатели не были ее членами? Ответ: где люди, там пристрастие и зависть; иногда славнее не быть, нежели быть академиком. Истинные дарования не остаются без награды; есть публика, есть потомство. Главное дело не получать, а заслуживать.

Не писатели, а маратели всего более сердятся за то, что им не дают патентов. Французская академия, боясь, чтобы кто-нибудь из авторов не оскорбил ее гордости и не вздумал отвергнуть предлагаемого ею патента, утвердила законом выбирать в члены единственно тех, которые сами запишутся в кандидаты.

Академия наук учреждена Лудовиком XIV, состоит из семидесяти членов и занимается физикою, астрономиею, математикою, химиею, стараясь открывать новое или доводить до совершенства известное, по девизу: "Invenit et perfecit" {Открыл и усовершенствовал (лат.). - Ред.}. Каждый год выдает она большой том сочинений своих, полезных для ученого, приятных для любопытного.

Они составляют подробнейшую историю наук со времен Лудовика XIV. Иностранцы считают за великую славу быть членами Парижской академии; число их определено законом: восемь, не более.

Академия надписей и словесности учреждена также Лудовиком XIV и более ста лет ревностно трудится для обогащения исторической литературы; нравы, обыкновения, монументы древности составляют предмет ее любопытных изысканий.

Она по сие время выдала более сорока томов, которые можно назвать золотою миною истории.

Вы не знаете, что были египтяне, персы, греки, римляне, если не читали "Записок" академии; читая их, живете с древними; видите, кажется, все их движения, малейшие подробности домашней жизни в Афинах, в Риме и проч.

Девиз академии есть муза Истории, которая в правой руке держит лавровый венок, а левою указывает вдали на пирамиду, с надписью: "Но дает умирать", vetat mori.» Это только небольшая часть раздумий Карамзина…


Через сорок лет после Карамзина французский писатель Виктор Гюго написал первый французский исторический роман «Собор Парижской Богоматери» (1831), в романе есть главы, посвящённые архитектуре собора, строительство которого якобы шло шестьсот (!) лет. Столетия появились в связи с искажением хронологии.


Читаем у Гюго:

«Несомненно, собор Парижской Богоматери еще и доныне является благородным и величественным зданием. Но каким бы прекрасным собор, дряхлея, ни оставался, нельзя не скорбеть и не возмущаться при виде тех бесчисленных разрушений и повреждений, которым и годы и люди одновременно подвергли этот почтенный памятник старины, без малейшего уважения к имени Карла Великого, заложившего первый его камень, и к имени Филиппа Августа, положившего последний.

Но кто низвергнул оба ряда статуй? Кто опустошил ниши? Кто вырубил посреди центрального портала эту новую незаконную стрельчатую арку? Кто отважился поместить туда эту безвкусную, тяжелую резную дверь в стиле Людовика XV рядом с арабесками Бискорнета? Люди, архитекторы, художники наших дней.

А внутри храма — кто поверг ниц исполинскую статую святого Христофора, столь же прославленную среди статуй, как большой зал Дворца правосудия среди других залов, как шпиц Страсбургского собора среди колоколен? Кто столь грубо изгнал из храма мириады статуй, которые населяли все промежутки между колоннами нефа и хоров, — статуи коленопреклоненные, стоящие во весь рост, конные, статуи мужчин, женщин, детей, королей, епископов, воинов, каменные, мраморные, золотые, серебряные, медные, даже восковые? Уж никак не время.

А кто подменил древний готический алтарь, пышно уставленный раками и ковчежцами, этим тяжелым каменным саркофагом, разукрашенным головами херувимов и облаками, похожим на попавший сюда архитектурный образчик церкви Валь-де-Грас или Дома инвалидов? Кто столь нелепо вделал в плиты карловингского пола работы Эркандуса этот тяжелый каменный анахронизм? Не Людовик ли XlV, исполнивший пожелание Людовика XIII?

Кто заменил холодным белым стеклом цветные витражи, поочередно притягивавшие восхищенный взор наших предков то к розетке главного портала, то к стрельчатым окнам алтаря? И что сказал бы какой-нибудь причетник XIV века, увидев эту потрясающую желтую замазку, которой наши вандалы-архиепископы запачкали собор? Он вспомнил бы, что именно этой краской палач отмечал дома осужденных законом; он вспомнил бы дворец Пти-Бурбон, в ознаменование измены коннетабля также вымазанный той самой желтой краской, которая, по словам Соваля, была «столь крепкой и доброкачественной, что еще более ста лет сохраняла свою свежесть». Причетник решил бы, что святой храм осквернен, и в ужасе бежал бы.

Таково было отношение к дивным произведениям искусства Средневековья почти повсюду, особенно во Франции. На его руинах можно различить три вида более или менее глубоких повреждений: прежде всего бросаются в глаза те из них, что нанесла рука времени, там и сям неприметно выщербив и покрыв ржавчиной поверхность зданий; затем на них беспорядочно ринулись полчища политических и религиозных смут, слепых и яростных по своей природе, которые растерзали роскошный скульптурный и резной наряд соборов, выбили розетки, разорвали ожерелья из арабесок и статуэток, уничтожили изваяния — одни за то, что те были в митрах, другие за то, что их головы венчали короны; довершили разрушения моды, все более вычурные и нелепые, сменявшиеся одна за другой при неизбежном упадке зодчества, после анархических, но великолепных отклонений эпохи Возрождения.

Моды нанесли больше вреда, чем революции. Они врезались в самую плоть средневекового искусства, они посягнули на самый его остов, они обкорнали, искромсали, разрушили, убили в здании его форму и символ, его смысл и красоту.
Не довольствуясь этим, моды осмелились переделать его заново, на что все же не притязали ни время, ни революции. Считая себя непогрешимыми в понимании «хорошего вкуса», они бесстыдно разукрасили язвы памятника готической архитектуры своими жалкими недолговечными побрякушками, мраморными лентами, металлическими помпонами, медальонами, завитками, ободками, драпировками, гирляндами, бахромой, каменными языками пламени, бронзовыми облаками, дородными амурами и пухлыми херувимами, которые, подобно настоящей проказе, начинают пожирать прекрасный лик искусства еще в молельне Екатерины Медичи, а два века спустя заставляют это измученное и манерное искусство окончательно угаснуть в будуаре Дюбарри».


Слово РЕНЕССАНС как ВОЗРОЖДЕНИЕ – перевод в корне не верный. Абстрактным словам западных латинизированных языков можно присвоить абсолютно любое значение, и никто не заметит. А русский язык образный, несуразицу сразу  выявляет. Примеры из работ Карамзина и Гюго показывают, что более поздние поколения никак не связаны с творениями старых мастеров, а потому подвергают  прошлое  осквернению.

И РЕНЕССАНС - (фр. Renaissance, итал. Rinascimento, от лат. renasci — рождаться заново, возрождаться – неверный перевод.) РЕ – это русский предлог ПЕРЕ, а NASCI – нести. РЕНЕССАНС – это перенос искусства, архитектуры, традиций и обычаев одной эпохи в другую. Уточняю: РЕНЕССАНС – это перенос.

Заодно и второе слово - РЕВОЛЮЦИЯ - из заголовка расшифруем тем же методом.
Революция (от позднелат. revolutio — «вращение, переворот, превращение, обращение») — радикальное, коренное, качественное изменение, скачок в развитии общества, природы или познания, сопряжённое с открытым разрывом с предыдущим состоянием. Революцию как качественный скачок в развитии, как более быстрые и существенные изменения, отличают и от эволюции (где развитие происходит более медленно), и от реформы (в ходе которой производится изменение какой-либо части системы без затрагивания существующих основ). Это официальное мнение

Я считаю, что РЕВОЛЮЦИЯ – слово из двух корней со значением ПЕРЕ + ВОЛЯ, а слова НЕВОЛИТЬ, ПРИНЕВОЛИТЬ, ЗАСТАВИТЬ, ПОДЧИНИТЬ своей ВОЛЕ – это синонимы.