О музыке, с которой я родился

2023-й – год полувековых юбилеев альбомов Wings «Red Rose Speedway» (май) и «Band on the Run» (декабрь).

Рассказывая в эфире об этих альбомах к их 30-летию в 2003 году, я произносил нечто вроде «и три десятилетия спустя эта музыка востребована иным поколением». Внутренний скептик спрашивал: а через полвека? Исключая тех, кто жалеет, что в 70-е только родился, а не был взрослым. Ответ, который я гнал от себя, звучал очевидно: нет, не будет. В лучшем случае, в 20-е годы в приличной компании Маккартни станет, как те парни в париках – Бах, Моцарт, Бетховен и ещё три десятка фамилий. Глубоко знакомы с ними процентов 5-7 населения Земли, но упомянуть их в достойном обществе надо обязательно – это гарантия, что ты приличный человек, и с тобой можно общаться. (Участь так себе).

И вот, в дурные 20-е нового века я и впрямь не понимаю, зачем сейчас просвещать миллениалов той эпохой – чёрно-белое видео, или словно раскрашенное акварелью цветное, но с неизменным ощущением себя в роли древнего лектора, который втирает неактуальную ветошь: Нигерия, Лагос, жара без дождей, какой-то парень на позитиве и его мило-старомодная для нашего века пассия. Ах, да: у сессий записи Band on the Run много приключений, но это самая популярная пластинка Wings. Тебе ещё интересно, молодой слушатель? И если я не в маразме, то увижу: скорее всего, нет.

Продукт своей эпохи? Очень может быть. Но только если последующие десятилетия не подкачали. А в них в музыке, особенно начиная с нулевых, чаще всего происходило так: это нужно любить только потому, что это новое или это невозможно не полюбить, поскольку талантливо напоминает о былом. Тех самых старомодных парнях и девчатах с аналоговой видеозаписи.

Презабавно, что в 70-е т.н. «прогрессивные группы» постигла схожая участь. Когда в 1977-м Sex Pistols, так и не научившиеся играть дальше трёх аккордов, пытались сделать со сцены некий message, Джон Леннон из своей добровольной семейной изоляции насмешливо произнёс: «Парни опоздали лет на 20. Мы занимались этим ещё в Гамбурге конца 50-х».


******


Давно и безнадёжно утратив объективность при рассказах о любом этапе музыки Маккартни, я не приобрёл и талант проповедника, «обращающего в веру» в тот или иной альбом. Осталось одно – рассказывать, как я это вижу. Подозреваю, и это вызывает у поколения не старше 30-ти примерно такие чувства: вчера читал (а ранее – слушал) одного чела, который живенько рассказывал о допотопной музыке. Там есть пара интересных треков для ремиксов и один прикольный эпизод. Наши прадеды тоже умели рухнуть в кайф.

В восприятии этого кайфа между поколениями и впрямь зияет пропасть. Для Маккартни это – махнуть в неизведанную часть суши с неясными условиями для записи и десятком разрозненных идей в голове. Не Лондон. Не Нью-Йорк. Лагос. Студия без кондиционеров (древних, работающих по принципу вентиляции воздуха – прим.1). Живые инструменты. (А вон тот ящик на фото – не комп, а телевизор – прим.2).

– Ясно, понятно – произнесёт внушительная часть нынешней молодёжи. На языке коучинга это именуется рестарт/перезагрузка. Смена фокуса. Слетал в экзотику, полежал на песочке, пожил без признаков европейского комфорта. Потом вернулся и выдал десяток новых песен в лондонской студии. Это работает, согласен.

– Нет, отвечаю я – песни мы тоже будем писать там, в Лагосе. По ночам, потому что удушливым от жары днём это совершенно невозможно. То есть раньше, когда у битлов начала 60-х не хватало денег на длительную аренду студии, они должны были укладываться в срок от 36 часов до двух недель. А в Лагосе надо всё успевать, пока к полудню не накатило полное удушье.

– Хорошая мелодия в начале пластинки, произносит мой юный друг, подозревая про себя, что Маккартни если не сторонник нетрадиционных практик, тогда просто сумасшедший. – Правда, хорошая. Её бы чуток ускорить…

– А зачем? – беру я реванш у нового века. – Они всё успевали в своём 1973-м, и единственное, что мне кажется испытанием для жизнелюбивого Маккартни – невозможность кинуть о себе весточку для подписчиков в соцсетях. Не потому, что это повлияет на продажи. А просто: «я жив/здоров/не сошёл с ума/ждите новые песни/привет от Линды».

В 70-е ему периодически приходилось напоминать об этом контенту со слоганом «он уже не тот, что прежде».

Миллениал кивнёт и скажет, что, если это помогло, ехать в Лагос стоило. Так мы придём к консенсусу, хотя слушать Band on the Run он всё равно не станет. Исключая, быть может, приятное интро первые 38 секунд.


******


О самой скучной и википедийной части эссе:

Очень точно написал об этом альбоме Боб Уиффинден в книге The Beatles Apart:

«Над Band on the Run с самого начала нависло какое-то проклятье. Пол считал, что интересно будет поработать над альбомом в Нигерии, но случилось так, что туда он прибыл с пустыми руками, поскольку два участника группы, Денни Сейвелл и Генри Маккаллох, покинули её буквально в аэропорту. Мотивы их были просты: им не хотелось быть просто орудием в руках Маккартни. Ясно, что проблема эта была не нова (разве Джордж, Ринго и сам Джон не сталкивались с чем-то подобным в свое время?). Стоило ли бас-боссу рока строить из себя большого босса и в жизни? И всё же, трудно было отделаться от ощущения, что Сейвелл и Маккаллох могли подыскать и лучшее объяснение своему поступку. В конце концов, нельзя сказать, что Маккартни в чём-то обманул их. Всем было ясно, что на самом деле это его группа, и вряд ли отношения в ней могли строиться как в церковном совете. То, что Пол принимал все решения и, что немаловажно, писал все песни, было только к лучшему, поскольку он-то и был группой; как только он начинал разводить демократию и позволял другим расправлять крылья, результаты оказывались плачевными.

Раскол поставил перед Полом кучу проблем; группа теперь состояла из него самого, Линды и Дэнни Лэйна. И всё же, он был уверен, что на этот раз ему удастся записать альбом, который сделает ему честь, и вот, в очередной раз напомнив, что и жемчужина образуется из банальной песчинки, Пол обратил неудачу в крупнейшее достижение своей пост-битловской карьеры. Он написал весь материал в Африке и путем кропотливой студийной работы записал все необходимые инструменты. Песни были хорошо аранжированы, а мелодии, также как и тексты, посвящённые полётам, погоням и свободе, получились очень сильными. Точнее, местами они были просто великолепны.

И вот двенадцатого месяца тысяча девятьсот семьдесят третьего года миру было объявлено: Маккартни снова здесь!».


Автор умолчал о том, что разногласия внутри Wings – лишь малая часть бед, обрушившихся на Маккартни. Студия в Лагосе не была оборудована кондиционерами, жара в Нигерии стояла невыносимая – в один из дней у Линды случился сердечный приступ и потребовалось срочное вмешательство врачей. Поэтому, днём приходилось спасаться от тропического удушья на пляже и высыпаться, а ночью работать. Но и это ещё не всё: страна только что пережила очередной банановый переворот, но Маккартни пренебрёг просьбой не гулять по улицам без охраны, став жертвой ограбления: вооружённые ножами преступники отобрали видеокамеру и все личные вещи, в том числе – плёнки с черновыми вариантами песен. Всё это никак не остановило Маккартни от воплощения его внешне безрассудной затеи: только бесконечно жизнелюбивый человек мог в схожих обстоятельствах сочинить Jet, Mrs. Vanderbild, 1985-й.

Полвека спустя эта авантюра с Лагосом выглядит столь же безрассудно. Но мне хочется верить, что это – последняя причина, по которой и сегодня кто-то вспоминает те прекрасные деньки.