14. Ретрозаповедник

Том

Было очередное скучное дежурство. Сержант по имени Том сидел перед монитором, тупо уставившись в экран. После того, как какие-то идиоты просверлили стену, было решено установить камеры видеонаблюдения. Сюда Тома перевели совсем недавно из Западного Сектора, где он умудрился подхватить какую-то заразу, долго болел, но всё – же выжил.

Да, сержант Том Спойлер - тот самый Том, бывший сожитель Джона. После бегства своего партнёра из Старых Поворотов, вернувшись в Нью Вавилон, он долго не мог прийти в себя, запил и присел на наркотики. Все любовники не устраивали Тома. Раздражала глупость и примитивизм. Их не только не интересно было слушать, но даже, не о чем поговорить. Последним был Гарик. И ничего, что он часто изменял. Как-никак, брачного контракта они не заключали. И может быть, и создали бы семью, не явись Гарик однажды в стельку пьяный и в кружевных женских трусах. А когда очухался под утро, Том вылил на его похмельную голову весь свой гнев.

– Откуда на тебе эта штука!? – Орал Том, тыкая пальцем в женские трусы. – Ты, что трахался с бабами? Ты – бисексуал?

– Нет, Том. Меня изнасиловали.

– Не ври. Изнасиловали, напоили и одели в бабские трусы!? – И с этими словами, поднял валявшиеся на полу, брюки и обшарил карманы. Они были пусты.

– Где деньги? Вчера у тебя было двести долларов.

– Ограбили.

– Тогда звони в полицию.

– Не буду.

– Значит, я позвоню. – И потянулся к телефону.

– Не надо, Том, – испугался Гарик. – Будут большие проблемы.

– Ах, вон оно, как. Уходи. Чтобы духа твоего и бабьего, здесь не было.

Ко всем прочим бедам, Том попал в кабалу. Жил в кредит, как и все остальные. Заложил всё, что у него было, даже старую развалину, ДЮКа. Но не беда, так живут все. Беда позвонила в дверь утром того злополучного вторника.

– Майкл О* Нил, – представился молодой человек в костюме и при галстуке. – Представитель банка «Сити Кэпитал». У нас к вам ряд вопросов, сэр. Скажите, вы расторгли брачный договор с мистером Джоном Ян Смитом?

– Нет, господин, Майкл. Я думаю, Джон вернётся.

– Вернётся или не вернётся, не имеет значения. Прошло два года, как он пропал без вести. По закону, он считается умершим и все его долги по кредитам ложатся на супруга. Вы являетесь таковым.

– Я у вас ничего не брал.

– И это не имеет значения. Ваш супруг взял кредит под залог своих органов. Проценты и долг не погашал, в результате чего с пенёй набежала следующая сумма… – От услышанного Джону сделалось дурно.

– Поэтому у вас есть два выхода, немедленно вернуть часть долга, проценты и набежавшую пеню. Или…

– Но у меня нет таких денег, – Том был ошеломлён.

– Это ваши проблемы. Но вы не дослушали… Или мы разберём вас на органы. Вместо вашего бывшего супруга. – И явно наслаждаясь произведённым эффектом, снисходительно добавил. – Но мы можем пойти вам на встречу. Вы поступите полностью в наше распоряжение.

– Как так, полностью?

– Полностью, значит полностью. Мы отправим вас туда, куда захотим, и делать вы будете, то, что нужно нам. Например, на рудники.

– Я не могу и не умею работать.

– У нас здесь никто не умеет работать. Но мы можем вам предложить лучший вариант. В армию. Еда, проживание, обмундирование за госчёт, а денежное довольствие пойдёт в уплату долга.

– Но я никогда не держал в руках ружьё и не знаю, откуда стреляет эта штука.

– Ничего, там научат. К тому же у вас не будет проблем с половыми партнёрами. Может, ещё раз выйдете замуж.

Так Том попал в армию.


Сержант по имени Том, сидел перед монитором, тупо уставившись в экран. До конца дежурства оставалось полчаса. И вдруг завыла сирена. Не как по учебному, а очень громко, нагло и на разные голоса. Такого никогда не было. Тот час послышался топот бегущих ног, дверь дежурки резко распахнулась и лейтенант Буш сухо бросил на ходу, – сержант, в оружейную, тревога!

На плацу уже строились, бряцая оружием.

– За стеной бунт. Всем проверить оружие, получить летунцы и следовать за мной. – Лейтенант Буш, был немногословен.





Бунт

Поздним вечером, когда первая звезда появляется на небе, Джон и Олеся снова летели, но на сей раз, в холодной ноябрьской мгле. Но теперь, в обратном направлении и каждый при своём летунце.

– Козик заговорил! Козик заговорил! – пронеслось ветром по селу. – Верно, Олеся предсказала. Завтра все на Майдан!

Козик, заросший густой бородой так, что торчал один только нос, поднялся на помост для ангелов.

– Дорогие сельчане, у меня плохой новость. Бог узналь, что черти готовит бунт и некоторый ангел на их сторона. Какой, он ещё не знает, отступники умеют притворяться. Завтра всё будет понятно. Понятно, кто пойдёт вместе с чертям. Батюшка взят под стражу, он на их сторона. Все, кто хочет помочь Богу, получат мушкеты, подходите к возам за Сельрадой. –
«Козик» говорил странно, запинаясь и немного коверкая слова. Должно быть, забыл их за годы молчания.

Поначалу толпа онемела, а потом, так же молча начала таять на глазах, устремляясь к своим хатам, где и попряталась, задвинув все засовы. Осталось, переминаясь с ноги на ногу, около десятка мужиков.

– Эх, неправильно ты сказал. – Глядя на «Козика» из-под нависших бровей, укорил один из мужиков. – Надо было грошей им предложить. Дашь им грошей, пойдём по селу. Может, и наскребём ещё десяток – другой душ.

Так оно и получилось. Раздали несколько десятков старых ружей, обучили, как с ними обращаться и заперли в Сельраде до утра, выдав небольшое количества денег и самогонки.

– Это вам задаток, – сказали. – Завтра получите остальное.

И вот и наступило Завтра.
Стену в разных местах забросали камнями. Стена взвыла. Черти появились, как всегда, неожиданно, будто из-под земли, и выстраиваясь в шахматном порядке, двинулись к селу, обходя его с двух сторон. Яркие, короткие лучи прорезали утренние сумерки. Загорелась одна из крыш хаты, той, что на окраине. Жалобно мыча, рухнула корова. Круглая дырочка в её боку, дымилась. Взвыли собаки. Мужики с «мушкетами», лёжа за мешками с песком, истово крестились.

А тем временем черти, окружив село, сжимали кольцо. В небе зависло что-то, напоминающее колесо от телеги. Мужики за мешками с песком открыли недружный огонь из ржавых ружей, когда один из них, перемахнув через укрытие, бросился со всех ног к своей горящей хате. Но, не пробежав и трёх шагов, словно споткнувшись, рухнул на землю.

Черти неумолимо приближались, будто отмахиваясь от пуль, как от назойливых комаров. Задымилось и лопнуло несколько мешков, и из них посыпался песок. Мужик, не успевший спрятаться, тоже задымился и развалился пополам. Казалось – это конец. Ничто не сможет остановить лавину. Как вдруг запахло грозой, в кожу впились миллионы незримых иголок, волосы на мужиках встали дыбом и затрещали, будто шерсть чёрного кота перед грозой. И тотчас, все черти, до одного, застыли в нелепых позах, а колесо, свалившись с неба, взорвалось, осыпая обломками дворы крайних домов.

– Ну, вот и всё. С этими покончено. – Олеся опустила руку и спрятала в карман свою «табакерку». – Синхронно сработали. Молодцы ребята из РЭБ.

– Жаль местные попрятались, никто не увидел «чудо», – огорчился «Козик», одетый в камуфляж.

– Наша «армия» всё видела, – Леся кивнула в сторону, выглядывающих из-за уцелевших мешков мужиков.

– Этого достаточно. А вот и они…

На горизонте показалась туча, быстро приближаясь, превращаясь в стаю саранчи, затем птиц и, в конце концов, обрела облик тысяч летунцов.

– Твою мать! – Вырвалось у лейтенанта, летевшего рядом с Томом. – Похоже, у нас проблемы, и указал на застывших роботов. И тот час в его наушнике раздался голос, но Том за шумом ветра не уловил слова, кроме: «Есть, сэр».

– Они подавили роботов. Штурм сходу, отменяется. Приказано, высадка за рапсовым полем. Надо перегруппироваться. Передай дальше.

Их отделение приземлилось за полем в небольшой ложбинке. Построились.

– Слушай мою команду, – голос лейтенанта слегка дрожал. – Ждём дальнейших приказаний, а вы, сержант, возьмите двоих и ползком к селу. Надо разведать их силы.

И они поползли. Колючки впивались в тело, мелкие камешки обдирали колени, было очень не комфортно. К такому Том не привык и как только они выползли из поля зрения лейтенанта Буша, Том и его команда, встали на ноги и продолжили путь, пригибаясь к земле, когда справа послышался подозрительный звук. Том приложил палец к губам и жестами приказал своим напарникам посмотреть, что там, вернуться и доложить.

А тем временем, почти встречным курсом, двигались двое. Высокий, заросший бородой мужчина в камуфляже, и молодая стройная женщина, с выбившейся из под берета, ярко рыжей чёлкой.

– Леся, ты иди, я немного задержусь. Я тебя догоню.

Джон отстал на пару шагов, расстегнул ширинку, с облегчением помочился и быстрым шагом нагонял Олесю.




Свадебный подарок

Том узнал её по ярко рыжей шевелюре. Это она! Она, гадина увела Джона. Том вскинул винтовку и нажал спуск. Сухо щёлкнул боёк. Осечка. Том передёрнул затвор, выбросил патрон и снова вскинул винтовку. Всё продолжалось не более секунды. Как в замедленном кадре, Олеся потянулась к кобуре…

Джон успел. Он толкнул Лесю со всего разбега и та, как на подрезанных ногах, вмиг очутилась на земле.

– Том, не стреляй, это я Дж… , – но было поздно, палец на крючке дрогнул и этого оказалось достаточно, чтобы привести в действие убийственный механизм. Мощная волна направленного выстрела, ударила по барабанным перепонкам. Последнее, что Джон почувствовал, как стало горячо в груди.

Олеся, лёжа на левом боку, выстрелила несколько раз, не целясь, нажимая на спусковой крючок, пока не кончилась обойма. Тома отшвырнуло назад, по телу расплывались красные пятна, он согнулся пополам и медленно, будто нехотя осел на землю.

Джон лежал навзничь, глядя в небо, широко открытыми глазами. Правое веко чуть подрагивало.

– "Жив», – мелькнула в голове короткая мысль. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: «Нет, это не так». Пуля прошла, точно там, где по инерции, ещё продолжалось биться сердце. Но с каждым ударом его биение становились всё реже и тише.

– Джон, миленький не умирай! Прошу тебя. – Олеся сидела на земле боком, сжимая его голову, и причитала: «Ты помнишь, соколик, что надо ответить даме? И трижды поцеловать».

И даже не слышала шум винтов штурмовых вертолётов.

В таком виде и застал её советник Петров.

– Это всё из-за вас! Мне нужен Джон. Верните мне Джона!

– Я не Господь Бог, мёртвых не воскрешаю. Но могу вам его заменить. Не убивайтесь так сударыня, мы мужики того не стоим.

– Да пошёл ты нах. Это ты втянул нас в ваши разборки. Лучше бы я ****овала в Старых Поворотах. Верни мне Джона!

– Ну, если он вам так необходим, что вы отвергли даже меня, – перебил её стенания советник, даже сейчас не изменяя своему ироническому тону, – что ж, Джона вам не вернуть, а вот его клон… есть шанс. Только вам придётся долго ждать, пока из клона вырастят Джона. Но и эта проблема не самая большая… У нас запрещено клонировать людей, чей интеллект ниже девяти. А у него, как мы помним, семь.

– Я отдам Джону свои баллы. Мне не жалко.

– Не спешите, барышня. У вас останется пять мегадум и ноль дополнительной молодой жизни. К тому времени, когда вырастит из клона взрослый Джон, вы придёте к предклимактерическому возрасту. Вы хотите быть мамой Джона? К тому же глупой мамой.

– Мне всё равно, хоть мамой, хоть бабушкой.

– Леся, – он сжал её руку так, что она вскрикнула. – Леся, я отдам вам один свой мегадум. Пусть это будет моим свадебным подарком. Но больше не просите. Всё равно не дам. Правда, мне придётся долго и упорно работать, чтобы наверстать упущенное. Надеюсь, вы мне поможете. Не так ли?

– Советник, – Олеся опешила от такой щедрости, – я даже не знаю вашего имени.

– Зовите меня, Алексей, вскоре мы будем, почти что родственники. И не надо благодарностей, достаточно, что мои предки будут довольны.

– А кто ваши предки?

– Волконские. Ну, хватит болтовни, вызываю скоростной вертолёт, пока мозг не остыл. Вы же зажмите его голову между ног, теплее будет.

На мгновение небо стало ослепительно ярким, превратив ночь в яростный июньский полдень. Его прорезали полосы, вернее обрывки полос, будто включилась сотня мощных прожекторов. Но их лучи не были прямыми, а слегка изогнутыми, словно свет утратил способность прямолинейного движения. А через долю секунды, мир погрузился в абсолютную черноту, такую, что не стало видно не только своей руки, но даже не слышно звуков. Казалось, от света, заложило уши. Тем не менее, будто в густом тумане, Олеся услышала.

– Субсветовые пошли, – с нескрываемым восхищением произнёс советник. – Держу пари, что вот сейчас, одна из них накрыла ту лабораторию, из которой сбежал ваш Козик.

– Что значит, субсветовые?

– То и значит. Ракеты, девушка. Ракеты со скоростью, близкой к скорости света.

– Но это, же невозможно, они должны сгореть в первые, же секунды.

– У них нет никаких секунд. Сгореть не успеют.

– Как так, что значит, не успеют?

– Вы когда-нибудь доставали горящий уголь из костра? Если нет, поверьте на слово, это очень просто, нужно  сделать это так быстро, чтобы не успеть обжечься. Вы поняли мою мысль? К тому же, согласно теории Эйнштейна, внутреннее время при движении на больших скоростях идёт медленнее, чем наружное. Выводы делайте сами.
Звука можете не ждать, он придёт минут через десять, если вообще придёт. В любом случае, к тому времени нас заберёт санитарный вертолёт.
Вот так бы и закончилась эта правдивая история, если бы…



 Эпилог

Прошло ровно две недели после описанных событий.

Он открыл глаза, едва, с помощью пальцев, разлепив веки. Втянул воздух. Воняло аптекой и ещё чем-то больничным. Обвёл глазами вокруг. Крошечная комната, размером с большой гробик, белые стены, белый потолок. На окне решётка. Ощупал тело, оно было туго стянуто. «Бинты», – промелькнула мысль, и он начал потихоньку вспоминать. И первое, что он вспомнил – перекошенное яростью, женское лицо под оранжевой чёлкой с расширенными зрачками и чёрный глаз пистолета, разросшийся вдруг, до размеров чёрной дыры…

А в это же самое время, рядом за стеной офицер распекал рыжеволосую стройную девушку, одетую в камуфляж. И если бы Он имел возможность подслушать, услышал бы следующие слова:

– Какие же вы, всё-таки, женщины легкомысленные, – ворчал офицер, ну как, скажите как, вы могли перепутать обойму с боевыми патронами с обоймой для травматического пистолета? Ваше счастье, что вы успели всадить в него все девять пуль.

– Но благодаря моей ошибке, мы получили ценного языка, – оправдывалась девушка.

– Ах, Олеся, Олеся, с какой радостью я бы отправил вас на конюшню. Впрочем, это предстоит совершить не мне. – Он ухмыльнулся. – К сожалению. Извольте ознакомиться, – и протянул два свёртка бумаги, скреплённых сургучными печатями.

«Приказ за № ……….1, – прочитала Олеся на гербовой бумаге: «Согласно положению о рангах и в связи с проявленной смелостью и находчивостью, наградить крестом на погоны и присвоить звание младшего советника с одним дополнительным сроком молодой жизни».

«Приказ № ……………2. Согласно  уставу… и положению о наказаниях…, и в связи с проявленной халатностью, назначить наказание двадцатью ударами розог по обнажённым ягодицам».

 – Впрочем, вы можете отказаться, – молвил советник, смерив Олесю долгим, испытующим взглядом, – у нас гуманные законы. Пишите рапорт и вам заменят наказание. Десять розог соответствуют одному году лишения свободы. Дать ручку и бумагу? Но я, почему-то уверен, что вы предпочтёте несколько неприятных минут, двум годам отнятой жизни.

 – Не надо, лучше на свободе, даже с поротым задом. Вы абсолютно правы. Как-нибудь другим разом.


Конец.