Мгла 3. Глава XIII. Расплата

        Если бы Николай Сергеевич был здоров, он бы сейчас одним прыжком  вскочил с кровати и, безусловно, вернул бы так нужный сейчас, но, увы, бездарно исчезающий собственный телефон. Внезапно возникшая резкая боль, в послеоперационной ране, когда он попытался вскочить за уходящим Максимом, буквально отбросила его на постель и заставила отказаться от преследования. «Черт… черт… черт…», - сжимая кулаки безостановочно в голос повторял он, нисколько не думая о том слышат его в коридоре или нет. Ах, если бы он был здоров… Как не вовремя…
        Через полчаса, немного успокоившись, полковник начал анализировать происходящие события и искать ответ на давно мучивший его вопрос – откуда этот, по сути, мальчишка всегда знает его дорогу. Не бежит впереди, но и не отстает, а четко идет по следу. Может быть, все дело в его жене следователе? Не похоже, ведь встречался полковник всегда только с ним, и впечатления о себе, как о человек недалеком он точно не оставил.

        Не успели подчистить концы с наездом на его сына, как этот врач вываливает кучу фактов, которых вполне должно хватить, чтобы у проверяющих возникли неприятные вопросы именно к нему, полковнику Нежнову. А почему это Вы, товарищ полковник, не придали значения..., не обратили внимания…, не подумали… и  так далее.
        Не успели порадоваться и отметить исполнение прекрасно задуманной подставы против его жены, как двое основных фигурантов уже дали признательные показания и, похоже, теперь загорают на нарах. Во всяком случае, Боря - адвокат, который сам уверял, что все прошло более чем штатно, точно там. Иначе, почему на телефон не отвечает? Никогда такого не было.
        А теперь еще диски с записями с камер видеонаблюдения исчезли, и, судя по всему, находятся у «знающего дорогу». А что? Неплохое имечко.

        Почему Аверин никуда эти убойные документы не отправляет, а только стращает? По всему выходит, что уэсбэшники давно должны быть в гостях у полковника, а не у этой мадам Авериной. Да что-то не торопятся…
        Это что - глупость? Или непонятное маниакальное желание заставить его возбудить дело на сына мэра и поссорить их? Что-то здесь не так и этот мальчик не так прост. Очень не прост… Чтобы расколоть такого зубра криминальных дел как Боря Макагон, надо самому быть зубром или, по крайней мере,  мастером допроса, каким-нибудь гэрэушником. Те на такие вещи мастера, их специально этому учат…
        Вот тут Николай Сергеевич испугался собственных мыслей. Все же придется подключать градоначальника к решению этой проблемы. Ведь с него все и началось, вот сам все пусть и расхлебывает.

        Утром, придя на работу и быстренько переодевшись, Макс прямиком направился в палату к полковнику Нежнову. Он не тешил себя надеждой, что Николай Сергеевич вдруг изменится, а проснувшаяся совесть заставит того написать чистосердечное признание, но все же допускал подобное развитие ситуации с вероятностью в один – полтора процента. Ну, а вдруг!?
        Лицо полковника, с одной стороны казавшееся из-за разросшейся щетины зрелым и мужественным, с другой было все же немного бледноватым, помятым, с какими-то темными кругами под глазами. Похоже, прошедшую ночь полицейский провел не в спокойном сне, а в тяжелых, может даже мучительных раздумьях. Чтобы так измениться за одну ночь надо пережить что-то очень неприятное, и этого неприятного, по всей видимости, полковнику хватило с избытком.

        А вот глаза его оставались холодными и жесткими, и совсем не вписывались в картину отсутствующего и озабоченного лица. Это были глаза хищного зверя, волка, которые полковник, чтобы не насторожить вошедшего в палату Максима, попытался сразу отвести в сторону. Возможно, это и удалось бы, но исходящая от него злоба явно чувствовалась на расстоянии.
        Макс поразился этому необычному и неприятному ощущению, которого не испытывал ни разу в жизни и поначалу даже немного растерялся. Потом, вспомнив о своей «мере защиты», совершенно успокоился  и даже заулыбался. Пусть злобствует, «пусть хоть все зубы до корней сотрет», - что-то похожее Глеб Жеглов говорил вору Кирпичу, и закончил красиво, - «…моя против вашей всегда брать будет».
        «Вот и моя – тоже…», - уверил себя Макс.

        На краешке стола, придавленная ручкой, лежала стопка оставленных вчера чистых листов бумаги. Максим не здороваясь и не обращая внимания на полковника, внимательно посмотрел на бумагу, даже перевернул и посмотрел каждый листок отдельно. Убедившись в их девственной чистоте, разочарованно покачал головой и поднял глаза на полковника. Тот, стараясь скрыть свой интерес, следил за вошедшим исподтишка, слегка прикрыв веки. Максиму было абсолютно наплевать на проблемы гордого полковника, он для себя уже все решил.
        - Ну что же, Николай Сергеевич, - абсолютно нейтрально произнес Макс, - Вы свой выбор сделали, - пару секунд постоял в раздумьях. - Похвально…, только глупо…
        После чего спокойно повернулся и направился к выходу.
        - Телефон верни, - сдерживая себя, в спину Максиму чуть не прокричал полковник.
        Тот чуть сбавил шаг и слегка повернул голову:
        - В реанимации верну, - потом в задумчивости добавил, - хотя, думаю, там не до этого будет, - и спокойно вышел из палаты.

        Такого пренебрежительного отношения Николай Сергеевич явно не ожидал. Он буквально опешил, а когда пришел в себя вновь погрузился в невеселые раздумья.
        За долгие годы работы в полиции, особенно когда стал начальником, полковник неплохо научился разбираться в людях, чувствовал их, и частенько этим пользовался. Многолетний жизненный опыт говорил, что простые люди с полковниками полиции так себя не ведут, как этот патологоанатом Аверин.
        То, что он работает врачом и что его фамилия Аверин сомнению не подлежало.  А вот остальное?.. Сразу после первого визита в отдел, когда тот стал задавать неудобные вопросы, Николай Сергеевич дал команду пробить чрезмерно любопытного патанатома. Делали это люди грамотные, ответственные, так что здесь ошибка исключалась.

        Думать о том, что он фээсбэшник, копающий под него или под мэра было глупо. Гипнотизер? Смешно… Ему бы проще было убедить полковника написать чистосердечное с такими подробностями, каких и на самом деле не было.
        Кто остается? Колдун?.. Да, уж… Маразм крепчает и стучится в двери…
        И тут полковник внезапно вспомнил о последней фразу уходившего Максима. Вот так, моментально, раз и перескочил с одного на другое.
        «В реанимации отдам… там не до этого будет…», - отчетливо услышал он слова ушедшего врача. - «Какая реанимация? Почему там будет не до этого?.. До чего не до этого?..» - мысленно, но очень громко спрашивал неизвестно кого полковник
        Тревожные мысли его путались, прыгали с одного на другое, он никак не мог сосредоточиться и принять решение, что делать дальше с этим совершенно не боявшимся полицейского Максимом, пока не пришло время врачебного обхода.

        Лечащий врач Николая Сергеевича Володя Потемкин сразу обратил внимание на непрезентабельный вид своего вип–клиента. Вроде вчера тот получше выглядел, а сегодня какой-то смурной, дерганный, круги под глазами…
        - Николай Сергеевич, Вы как себя чувствуете? - вложив в свой голос как можно больше оптимизма, спросил Владимир Иванович.
        Нежнов только махнул рукой и раздвинул губы в некоем подобии улыбки:
        - Не обращайте внимания. Спал плохо, только и всего,  - тут он покривил душой, умолчав о своем хороводе мыслей.
        Владимир Иванович, помня кто перед ним и не забывая напутствия заведующего, посмотрел своего больного со всем тщанием: посчитал пульс, посмотрел язык, пощупал живот, не поленился отклеить повязку и глянуть на рану. Осмотром остался доволен, но все же решил поддержать своего пациента:
        - Все у Вас хорошо, Николай Сергеевич. Живот спокоен, рана ведет себя прекрасно,  а вот поспать Вам надо. Давайте-ка после перевязки седативную таблеточку примите и поспите немного, вечером еще одну дадут, а там все и наладится.

        Проснулся Николай Сергеевич от какого-то внутреннего беспокойства. Сначала он и сам не понял, что его разбудило, и только потом обратил внимание на левую ногу. Нога была чужой, тяжелой и напряженной, да еще появилось неприятное ощущение ползания мурашек по ноге. К тому же тысячи мелких тварей бегая по ноге, жгли и кололи ее как тысячи иголок. Как только он понял, что проблема его беспокойства именно нога, он сразу почувствовал боль. Боль возникла где-то на периферии, потом метнулась вверх по голени до колена, а затем и выше. К тому же она нарастала с каждой минутой.

          Подумав, что он просто «отлежал» ногу полковник решил прибегнуть к радикальному средству, каким пользовался и раньше, чтобы избавиться от возникавших  от случая к случаю подобных, правда, менее выраженных ощущений – просто походить, размять ногу. Он попытался встать и ему это удалось. С болью, но удалось. А вот пройти не получилось. Сделав пару шагов, Николай Сергеевич с ужасом понял, что нога его не слушается и напоминает протез, тупой деревянный протез. Она была абсолютно чужой, и командовать ей он не мог.

        С трудом доковыляв до койки, он рухнул на матрас и попытался рассмотреть и растереть свою непослушную, болящую ногу. Нога была бледной, холодной, с непонятными бесформенными синими пятнами и прикосновение к ней было каким-то далеким и совершенно чужим. Никаких изменений при попытке растереть и помассировать ногу, кроме усиления болей не произошло. Боль уже было тяжело терпеть.
        «Придется звать на помощь…», - с неудовольствием подумал он, уже понимая, что не просто «отлежал» ногу, а приобрел какую-то другую, серьезную и неприятную болячку.

        Представив себя орущим на все отделение, он тут же заскрипел зубами от бессилия и стыда. Но делать было нечего – пришлось. Пришлось даже постучать ложкой по металлической спинке кровати, пока недовольная медсестра не появилась в дверях. Увидев гримасу боли на лице пациента и мгновенно сообразив, что такой человек просто так орать и молотить ложкой не будет, она сразу же засуетилась, запричитала и чуть ли не бегом выскочила в поисках врача.
        Владимир Иванович появился через пару минут. Даже беглого осмотра ему хватило, чтобы сообразить о серьезности проблемы полковника. Успокоив Нежнова ничего не значащими словами, он вышел из палаты и вернулся буквально через минуту уже вместе с заведующим Владимиром Дмитриевичем, который как раз возвращался из приемного покоя.

        Тот смотрел чуть дольше. Сжимал и колол поочередно стопу, голень, затем бедро, просил согнуть или поднять ногу, а когда это не удалось,  пошевелить пальцам. Он пытался нащупать пульс в паху и на стопе, сравнивал все выявленные изменения с другой ногой и явно остался недоволен. Сначала он озадачил Потемкина:
        - Звони в санавиацию, проси сосудистого сюда… Да пусть в темпе дует. Операционную на всякий случай озадачь. Лаборантку вызови, пусть свертывающую систему посмотрит, ну и группу, само собой. Звякни на станцию переливания, уточни запасы этой группы. Сейчас  реополиглюкин  в вену, гепарин, папаверин, промедол, ну и все что положено, сам знаешь, - и только потом обратился к Нежнову.
        - Николай Сергеевич, у нас проблема, которую надо решать максимально быстро. У вас, похоже, тромб в магистральной артерии бедра или подколенной области образовался, вот кровь на периферию и перестала поступать. Кислорода тканям не хватает, обменные процессы нарушились… Короче, если ничего не делать, разовьется гангрена и ногу надо будет ампутировать. Операцию по удаления тромба может сделать только сосудистый хирург, которого мы уже, считай, вызвали. Ждать его, конечно, ничего не делая, мы не будем, начнем интенсивную терапию, попробуем тромб лизировать, рассосать проще. Но, окончательное слово все равно за ним.

        Еще через минуту в вену ему уже капал раствор реополиглюкина, который как его уверили, улучшает микроциркуляцию и точно отодвигает необратимые изменения в обескровленных тканях, а в резиновую трубку возле иглы медсестра вводила один за другим необходимые препараты. Еще минут через пять он почувствовал, что боль вроде немного отступает и начал успокаиваться, даже задремал.
        Вердикт сосудистого хирурга был ожидаем и Николая Сергеевича вскоре после осмотра областным специалистом взяли в операционную.

        Встретиться с мэром города оказалось гораздо проще, чем с тем же начальником городского отдела ГИБДД. Во всяком случае, молоденький лейтенант, сидевший на первом этаже перед входом в здание Администрации, никаких вопросов Максиму не задал и тот свободно поднялся на третий этаж. Здание большое и помимо приемной мэра здесь располагалась масса других служб и хозяйств, да и городской Совет народных депутатов, куда люди шли достаточно активно, находился тоже здесь. Из-за этого, похоже, лейтенант и не заморачивался – идут и пусть идут себе, значит людям надо.
        Перед приемной, куда выходили двери кабинетов и мэра и председателя городского Совета с удивительным именем Любомир, было многолюдно, что сначала Максу не понравилось. Свои дела он привык решать в личной беседе без свидетелей, но деваться было некуда, и он потихоньку двинулся к намеченной цели.

        Возле двустворчатой двери, по обеим сторонам которой на стене были укреплены таблички с именами мэра и председателя горсовета его торопливо обогнали двое медиков в стандартных голубых костюмах с надписью «Скорая помощь» на спине. Один из них, мужчина, нес стандартный оранжевый ящик с медикаментами и свернутые мягкие носилки, а молодая девушка держала дефибриллятор в зеленом чехле. Становилось все интереснее и интереснее.
        «Не иначе, как с мэром что-то приключилось», - недоумевая, подумал Макс.
        В приемной народу было еще больше, чем в коридоре и среди беспокойно что то обсуждающих людей Максим даже увидел полицейского с крупными звездами на погонах. Тот пытался перекричать разноголосый рокочущий гул, отвечая кому-то по стационарному телефону на столе секретарши. Китель его был расстегнут, а лицо красным и рассерженным. Секретарши за столом не было.

        На приход Макса никто не обратил ни малейшего внимания и он немного растерялся, не представляя, что же ему делать и кого спросить о возможности встречи с городским главой. Он беспомощно озирался, крутил головой в надежде встретить знакомое лицо и тут кто-то из-за спины тронул его за плечо.
        - Максим Сергеевич, Вы какими судьбами здесь? - раздался знакомый женский голос.

        Галина Николаевна, жена Володи Потемкина, которая уже во второй или третий раз избиралась в депутаты городского Совета и неизменно возглавляла комитет по социальным вопросам, приветливо улыбалась Максиму, хотя глаза у нее были невеселыми. Макс был знаком с Галиной Николаевной и откровенно обрадовался встрече. Хоть один знакомый и наверняка осведомленный человек в этом бедламе, который введет его в курс дела и расскажет, что же здесь происходит. Заулыбавшись, он ответил:
        - Галина Николаевна! Здравствуйте. Да вот пришел записаться на прием к мэру, а тут такое…
        Он беспомощно развел руками и посмотрел по сторонам, как будто приглашая Галину Николаевну разделить его изумление. Та отрицательно покачала головой, нахмурила брови и скорбно поджала губы, отчего лицо ее сразу помрачнело.
        - Нет, Максим Сергеевич, с мэром Вы теперь встретитесь не скоро…- как о вещах совершенно очевидных заявила она, взяла его под руку и настойчиво двинулась в коридор.

        Максим особо не сопротивлялся. У окна небольшого холла, где не было никого из присутствующих, Галина освободила Макса от своей опеки.
        - У Виктора Алексеевича несчастье… Сын на машине разбился… насмерть… - с грустью произнесла она сочувствующим тоном.
        Макс опешил, вздрогнул и как будто даже съежился, стал меньше ростом. Еще пару дней назад он желал всяческих несчастий этому мажору, едва не погубившему его сына, даже сам был готов жестко наказать его, а сейчас вдруг почувствовал укол жалости. Молодой, глупый…
        - Денис?! - непроизвольно воскликнул он.
        - Денис, - подтвердила Галина Николаевна и заинтересованно посмотрела на Макса. - Вы с ним знакомы?
        Максим смутился и поспешно ответил:
        - Лично – нет, но многое слышал.
        О заочном знакомстве с сыном мэра после ДТП с Алешкой он решил не говорить. Ни ко времени, да и ни к чему.
        - Сейчас из полиции пришли, сообщили, - между тем продолжила Потемкина, - а ему плохо стало. Побелел весь, упал… Пришлось срочно скорую вызывать. Как бы инфаркта не было… - тревожно закончила она.
         Рассказав еще несколько ничего не значащих подробностей уже думающему совсем о другом Максиму, Галина Николаевна вернулась в приемную, а Макс отправился домой, передать сногсшибательную новость жене.

        Садясь в машину, он увидел, как мэра на носилках вынесли из здания Администрации и аккуратно загрузили с машину скорой помощи. Лифта в трехэтажном здании не было. Причем несли главу не сотрудники скорой помощи, а преимущественно мужчины, в том числе и полицейский в расстегнутом кителе. То ли все действительно так любили мэра и искренне хотели помочь, то ли просто демонстрировали свое рвение и усердие. Глядишь, вернется и вспомнит…

                Продолжение следует