Простак в мире АВП, или Жаль, что вас не было с на

из цикла Изгнанники, скитальцы и поэты

Мы не успели…
Это не мы встречали возвращающихся из небытия отцов, матерей, братьев, сестер, это не мы получали справки о посмертной реабилитации: «Ваш отец…, Ваша мать…, …, …», это не наши глаза впивались в картины «неизвестных» художников Пикассо и Матисса, Кончаловского и Фалька, это не нас осеняла своим крылом, поющая альтом, Птица, не нам, нежно касаясь клавиш фоно, играл в настроении индиго Герцог, не нам пел, прижав пока не нужную золотую дудку к боку, своим неподражаемым голосом Сачмо песню не то о ноже по имени Мэкки, не то о Мэкки по прозвищу «Нож», это не про нас говорили ханжи всех возрастов: «Сегодня он играет джаст, а завтра – Родину продаст!», это не мы подпевали саксу своего ровесника Алеши Козлова, а попросту «Козла»:
- Москва, Калуга, Лос-АнжелОс
объединились в один колхоз!
И, one, two, … one, two, three! не по нашим душам шли, сойдя со спиральных дорожек, записанных на чьих-то ребрах, черепах и желудках, голубые замшевые туфли Карла Перкинса, Билла Хейли и короля рок-н-ролла Элвиса Пресли, это не мы танцевали эти рок-н-роллы, согнувшись в бараний рог и доставая взбитыми коками до пола, не нас рисовали карикатуры с подписью «Плесень» художники всех рангов; от маститых Бориса Ефимова и Кукрыниксов до неизвестных провинциалов, и не наши дудочки распарывал, не наши широченные галстуки с девицами и обезьянами резал в лапшу, не нам запрещал танцевать стилем или обниматься (даже не целоваться!) в общественных местах бдительный комсомольский патруль. Это не мы передавали друг другу небесно-голубые, в твердых переплетах, книжки «Нового мира», и не мы открывали для себя, как новые земли Пастернака и Ахматову, Мандельштама и Цветаеву, и не наш сверстник Андрюха читал у памятника лучшему и талантливейшему свою «Параболическую балладу». Не мы рассказывали анекдоты о кукурузе, не мы окрестили какую-то зеленую булку из нее «Русское чудо» и повесили с такой надписью на шею одного из Клодтовских коней, что на Аничковом мосту. Не мы повторяли со всем миром, казавшееся новым, слово «спутник», еще не зная, что его придумал и употребил именно в этом смысле Достоевский, возникший с Есениным из ниоткуда. Не мы…
Не мы…
А мы чмокали, питаясь материнским молоком или Ве-рисом, ходили пешком под стол или в ясли и садики и росли, росли, росли. Мы росли, а время затихало. Некогда бурлящее, оно стало успокаиваться: потом это назовут застоем, а пока…
Год 1971, может, 1972, зимние каникулы. Каким ветром занесло меня в школу, где учился двоюродный братан, уже и не припомнить. Зато отлично помню спортзал, угол которого завален макулатурой.
Меня всегда тянуло рыться в книгах, журналах и газетах, как говорится, хлебом не корми, а порыться дай. Ну и «дорвался Мартын до мыла»… И вот в руках моих желтая «Юность» № 3 за 1968 год, а в ней… в ней имя и фамилия человека, Автора, который станет «моим» раз и навсегда, и два слова рядом – «Затоваренная бочкотара». Что же это за бочкотара такая? Прочел залпом – отпад! До этого ничего подобного не встречал. И слог великолепный, и музыкальность какая-то особенная. (Теперь, с высоты прожитых лет, могу сказать какая; джаз в чистом виде с синкопами и импровизациями, но тогда, что знал я – 15-тилетний юнец – об этом волшебном мире музыки раскрепощенных душ?..)
Вот и состоялось мое знакомство с Автором. Но, если Автор стал моим, то надо искать и другие вещи, и поиски начались. Книг, конечно, не попадалось, да и откуда им быть: тиражи мизерные + нелюбовь к Автору, столь непохожему на других, у власть предержащих, зато по журналом просто-таки изобилие. Особенно часто печатала Автора «Юность». А ее в букинистах – горы… и вот есть у меня и «Апельсины из Марокко», и «Звездный билет», и рассказы, причем, один без единого своего слова, и р-р-революционный, роман «Любовь к электричеству».
Все, как говорится, путем, но тут – стоп… необходимо отдать долг Родине. И хоть мрачный солдатский юмор гласит, я эти два года у Родины не занимал, но долг отдал… правда, эти два года прошли без общения с любимым Автором; тайга – не центр цивилизации. Да ладно сколь веревочка не вейся, а дембель неизбежен, как крах капитализма. Пролетели две весны, да и две зимы тоже, а на третью вернулся я домой, частично отупевшим. Ведь в школе жизни (Армия – это школа жизни, но лучше пройти ее заочно.) учат не изящной словесности, а уставам, и индивидуальности предпочитают единообразие… Ну, да Бог с ней, пора дальше.
Два года позади, и поиски продолжаются. Теперь наш Автор печатается в «Новом мире». И вот «Круглые сутки нон-стоп», лукаво подмигивающие нестареющему хиту Билла Хейли «Круглые сутки рок-н-ролл». А там фонтан джаза, море джаза, океан джаза… Теперь у меня есть проигрыватель, и джаз уже не запрещают, даже выпускают на пластинках. А тут еще попалась «Юность» за 1967 год с Авторским «Простаком в мире джаза…». И-и, раз, раз, два, три, поехали!.. When the saints go marching in; Saint Lois blues; Caravan; Hallo, Dolly… хриплый голос Луи, божественная Элла, фоно Дюка, сакс Птицы, труба Диззи, гитара Алеши, флюгельгорн Германа, скрипка Дода, оркестр Олега и джазджазджазктосказалчтоджазэтомузыкатолстыхджазэтокайф!
А тут еще «Поиски жанра» (поиски жанра), и опять новое, но свое, Авторское. «Рэгтайм» Доктороу в подлиннике не читал (и взять негде, и куда там с  нашим всеобщим средним) и не знаю, что он из себя представляет,  но вот в переводе Автора его печатает «Иностранка», и это в кайф. Да, нам больше по душе Beatles, Deep Purple, Pink Floyd & Queen, но аромат рэгтайма разлит по страницам, и “Рэг кленового листа» с «Увеселителем» звучат не хуже рок песен.
Под звуки чарующих evergreen’ов кажется, что все это навечно. И в «Смене» (журнале) беседа Автора с «Козлом», пардон, с Алексеем Семеновичем Козловым о джазе, беседа уже не простака, а знатока…
И вдруг… слушочки, слушки, слухи. Дескать, попался наш Автор на каком-то там «МетропОле» (правильное название – «МетрОполь» и что это собственно такое выяснится позже, уже в другую эпоху) и такой этот «МетропОль» зверь страшный, не лучше (или не хуже) солженицынского «Архипелага», который, кстати говоря, вряд ли кто тогда из простых смертных читал.
И пошли наши мемозовы – инженеры человеческих душ, автоматчики литературы и творцы офигейных опупей клеймить Автора за несовместимое с обликом СОВЕТСКОГО писателя поведение и, признав тем самым, что он суть АНТИСОВЕТЧИК, призвали для разборки с неугодным родное СОВЕТСКОЕ правительство. А уж оно – разобралось!!!..
И все…
Испарился, сгинул наш Автор, как не было человека. Правда, в Штатах появился некий отщепенец с такими же ФИО, но таких мы не печатали, не печатаем и не будем печатать. А по библиотекам загулял большой шмон, всем шмонам шмон. Изымали «крамольные» книги Автора, да и других заодно, и под нож (гильотины). Раз уж авторов нельзя (не 37-ой, чай!), так хоть книги. И по книжным магазинам разослали списочек, эдакий «Индекс запрещенной литературы». Дескать, принесет какой-либо несознательный сдатчик среди прочих книжечку из списочка, так ее сразу изъять и по акту(!) уничтожить. А буде выступать этот несознательный начнет, то сказать ему внушительно и строго: «Низ-з-зя!!!». А уж кого и чего в том списочке не было; даже автор каких-то «Сольфеджио» угодил, не иначе свалил за бугор, на землю обетованную.
Но продавцы тоже люди, все в голове разве удержишь, что можно принимать, а что – нельзя: в подсобку же бегать списочек тот смотреть тоже не особенно охота. А как «Стимул» открыли, тоже много чего туда народ, падкий до литературы, поволок в обмен на чтиво. И вот красуются на моих полках «Любовь к электричеству» и «Сундучок, в котором что-то стучит» из букинистов и «Пора, мой друг, пора…» из макулатуры.
С «Сундучком…» вообще целая эпопея произошла: один номер «Костра» (с окончанием) у друга Вити из связки с макулатурой выудил, остальные – несколько лет спустя в букинисте приобрел. Это было до того, как я купил его книгой. Поэтому, начав читать, я был неприятно поражен тем, что это оказывается вторая книга о Гене Стратофонтове, а один знакомый похвалился, что «Мой дедушка – памятник» у него есть, но даже почитать не дал.
И исчез наш Автор не только из литературы, но и из кино, поскольку успели несколько его произведений экранизировать. И вот выходит книга кинопатриарха Александра Зархи «Мои дебюты», и в фильмографии метра после «Высоты» (1960) идет сразу «Анна Каренина» (1967). А ведь фильм-то был, в 1962 году выпущенный, и сколько актеров в нем снялось: Ефремов, Голубицкий, Збруев, Миронов, Даль, Марченко… Правда, название поменяли: «Мой младший брат» назвали, а не «Звездный билет», но фильм-то был, и «Коллеги» были, но в тоже время их не было.
Нету Автора. Зато клеймившие его не унывают. И сядешь на горячий снег, кляня судьбу, когда тени исчезают в полдень и такой вечный зёв тебя обуяет.
Вдруг Генсеки замелькали быстрее, чем столбы в окошках курьерского, и наш паровоз въехал на станцию «Перемены». И потянуло свежим ветерком. Стало возвращаться на круги своя то, что когда-то страна (в лице слуг народа) отринула, и вернули гражданство, тем, кто дожил, в том числе и нашему Автору.
И все заверте… Новый журнал для подростков «Мы» перепечатал (с кучей опечаток) «Мой дедушка – памятник». «Юность», облобызав блудного сына, тут же вынула из архива «Золотую нашу железку». А потом она же напечатала «Остров Крым» и замахнулась на «Московскую сагу». И «Аврора» «Свияжск» напечатала, лично от Автора полученный.
Книжники тоже не лыком шиты. Вместе с «Огоньком» «Ожог» и «Остров Крым» тиснули, в Риге – «Скажи, изюм», а «Текст» в серии «Альфа-фантастика» – сборник «Рандеву»*.
И сам метр Эльдар Рязанов передачу на TV с Автором сделал, и мастер лиц запечатленных, творец фотографического бессмертия (Б. Хазанов) – Валерий Плотников – портреты Автора на разворотах «Спутника кинозрителя» и «Собеседника» дал, а в «Советском фото» и снимки «метрОпольцев» напечатал, и историю их рассказал. А по экранам скользнул снятый с полки фильм-мюзикл по сценарию Автора «Пока безумствует мечта». Но задержка с прокатом не пошла ему на пользу, несмотря на просто-таки обилие великолепных актеров. Я был от него в восторге, хотя многие его трюки за время лежания на полке растащили по другим фильмам. И узнали мы про его судьбу «сына врагов народа», а книга мамы его «Крутой маршрут», из там- и самиздата сделавшись тутиздатом, многим глаза открыла.
И путч прошел, где бывшие стиляги в едином порыве с нынешними рокерами стояли перед Белым домом, что в Москве, и мы пошли другим путем в «светлое капиталистическое завтра», а вот Автор наш не спешит с возвращением. Почему? Да ведь Бог его знает, как все обернется. И я его очень понимаю.**
P.S. Я надеюсь, что многие из вас поняли, кто такой АВП… Так вот, все оценки его творчества на моей совести. И если вы думаете иначе, то и думайте на здоровье, но меня вы не разубедите. Вот и все.
P.P.S. И, право, жаль, что мы уже никогда не купим счастливый звездный билет, что мы  никогда не сядем в поезд «А» и не поедем на далекие Большие Эмпирейские острова, где ждет нас Хороший Человек. И жаль, что Вас АВП нет с нами. Ей-Богу, жаль…
                1992-93 гг.   
         
* А на сегодняшний день «Знамя» напечатало американский роман «Желток яйца», «Конец века» выдал под одной обложкой «Круглые сутки нон-стоп» и «В поисках грустного бэби». Но всех побил «Текст»: помимо «Рандеву» издал он и «МетрОполь», и «Бэби», и три тома «Московской саги». А с помощью «Юности» вышел пятитомник. Во как…
Жаль только «МетрОполь» не попался мне…
Три лета подряд приезжал АВП в Самару: 93-го, 94-го и 95-го годов. В 1994 я повстречался с ним. Взял множество автографов, на «Бочкотаре» из «Рандеву» он нарисовал автошарж, а на это эссе наложил «резолюцию», которая гласила:*



** Писано весной 93-го. Кто же ожидал октябрьского кровопролития?..
                1996 г.


P. S. Пять лет… Пять лет, как покинул наш мир Автор. И видимо за всё, что смог сделать на этом свете, даровал ему Господь жизнь вторую в Больших Эмпиреях, где кроме него проживает (и не один!) Хороший Человек.
По крайней мере, хочется надеяться.

ВСЁ…
* смотрите рисунок