2. Чужие и бывшие. История

   Говорят, исторический процесс развивается по спирали… Если жить достаточно долго, получаешь всё больше подтверждений справедливости этого положения. Вот опять замелькали в сводках новостей по собственному опыту и по семейным предания знакомые названия –  Одесса, откуда осенью 70-го мы с братом, чтобы не пропустить год в школе, выскользнули в объезд холерных блокпостов на Котовск, Западная Украина, Бельцы, Днестр и Днепр, Ингул и Ингулец… Николаев, Каховка, где отец на мгновение опередил немецкого десантника – и остался в живых. Потом Токмак, Пологи, где отрезанный от своих арьергард, захлёбываясь кровью, пытался пробиться на соединение с основными силами, Днепропетровск, в тюрьме которого отец, раненый, едва не умер после кровопотери из-за скудного питания…
   Тут же, рядом – вехи из предыдущего витка исторического пути народа, пройденного уже другим поколением моей семьи - Киев, Дон, Перекоп…
Крым…


   Август 1914-го. После объявления войны патриотическая молодёжь потянулись на призывные пункты и в военные училища. Деловые слои, которые тогда назывались «прогрессивной общественностью», а сейчас буржуазией, активизировали деятельность в рамках своих классовых понятий - выбивали военные контракты и «осваивали» выделенные на их выполнение средства. Значительная - возможно, наиболее многочисленная - часть общества продолжала жить прежней жизнью – дымили фабрики, пахали крестьяне, витийствовала интеллигенция…

   Армия воевала.

   В первые дни войны Генштаб начал разработку наступления в Восточной Пруссии силами армий генералов Самсонова и Ренненкампфа. Ввиду просьб французов и явных успехов немцев на Западном фронте, создававших угрозу его обрушения, поражения и выхода из войны союзников по Антанте (был даже момент, в Англии всерьёз рассматривался вопрос о выводе войск с континента) операцию начали спешно, без достаточных разведданных, даже не успев развернуть ударные части по нормам военного времени. Армии были разгромлены, наступление провалилось– но оно сделало возможным «Чудо на Марне», ставшее первым успехом Антанты и началом её победы в той войне.

   Сейчас стали появляться утверждения, что тот жертвенный прорыв русских армий не оказал никакого влияния на ход Первой мировой – но попробуйте представить, что в июне сорок первого две наших армии провели бы аналогичную операцию. Весьма вероятно, линия фронта не откатилась бы до Москвы и Сталинграда, а остановилась где-нибудь в Белоруссии, где и простояла бы потом до конца, как во Вторую отечественную. Хотя представить себе такое трудно – в 1941-м году мобилизационные ресурсы страны были меньше, чем перед Первой мировой войной.
   По крайней мере, я нигде не читал о попытках советского командования организовать что-либо подобное той операции в Восточной Пруссии. Правда, из рассказов отца, с 22 июня по ноябрь 1941 года воевавшего в полковой разведке одной из частей прикрытия, знаю о встреченном ими где-то западнее Рыбницы большом кавалерийском отряде, посланном в рейд по тылам немцев, но попытки уточнить по документам что это за подразделение и каковы были результаты его действий успехом не увенчались. Видимо, те кавалеристы, подобно многим бойцам РККА, пропали без вести в мясорубке первых месяцев войны. Но вернёмся к событиям Первой мировой, которую тогда именовали в России Второй Отечественной.

   По всеобщему обыкновению, с началом боевых действий стали выявляться просчёты мирного времени. Так, никем не были в достаточной мере учтены пулемёты, которые уже на первых этапах вынудили войска зарываться в землю и быстро похоронили все мечты о блицкриге. Как и предсказывали русские военные теоретики, началась затяжная позиционная война, для которой мировые державы – кроме России – необходимых резервов не имели.
   В этих условиях Германия, которая готовилась захватывать территории и, единственная из воюющих держав, заранее запаслась для штурма крепостей тяжёлой артиллерией, временно получала неожиданное преимущество. Теория единого артиллерийского калибра сыграла с нами плохую шутку – летом 1915-го года, используя преимущества в дальнобойности, германцы устанавливали свои тяжёлые орудия вне досягаемости наших трехдюймовок, беспрепятственно уничтожали первые линии окопов вместе с их защитниками, продвигали пушки вперёд -  и повторяли ту же операцию раз за разом. Русская артиллерия в таких условиях и при нарастающем «снарядном голоде» - дефиците боеприпасов - была малоэффективна.

   Этот период Первой мировой известен у нас как Великое отступление. Российская империя потеряла значительные территории – Польшу, Литву, Галицию - фронт откатился на 500 км и остановился на линии Рига – Двинск –Тарнополь, где и простоял потом до самого Брестского мира. Армия понесла тяжелейшие потери, каких не выдержала бы тогда ни одна другая армия мира, весь народ получил глубокое моральное потрясение. Тем не менее, стратегические задачи противника остались невыполненными. Ценой самоотверженности солдат и офицеров, Русская армия избежала окружения и разгрома, сохранив возможность восстановления боеспособности при пополнении. Мобилизационные ресурсы России это позволяли, тогда как Германия, ставившая на блицкриг, была не готова к затяжной войне. Высшему руководству Германии уже осенью 1915 года, после самой удачной операции, стало ясно, что поражение блока Центральных держав – вопрос времени.

   Общепризнано, что одной из главных причин наших тяжёлых потерь во время Великого отступления был снарядный голод, вынуждавший делать ставку на штык, на героизм солдата. При этом, сопоставив данные по различным источникам, можно выявить странные несоответствия – так, например, выпуск артиллерийских снарядов промышленностью только в первые два квартала и остаток их на складах с прошлого, 1914-го, года суммарно превышали расходы «трехдюймовых мотовок» за весь период летней кампании. Такая парадоксальная ситуация объясняется просто – в воюющей России не было внутреннего единства. Не будем даже о партиях крайне левого толка, в политике которых приоритет классовых интересов над общенациональными, вплоть до призывов к гражданской войне, можно проследить, скажем, по трудам Ленина ещё задолго до Первой мировой – «прогрессивная общественность», ничуть не сомневаясь в победе России, не хуже леваков понимала, что такой исход укрепит позиции руководившего Победой правительства и на многие десятилетия сделает невозможными всякие социальные революции. Буржуазия, имея в виду свои прибыли, стремилась использовать момент, чтобы любым путём дорваться до власти, самой возглавить Победу - и перевести страну на буржуазно-демократический путь развития, учитывающий, в первую очередь, её классовые интересы.

   «Дорожную карту» замысла изложил в «Директиве № 1» подлинный идеолог и организатор февральской революции Александр Иванович Гучков – богатейший предприниматель, авантюрист, бретёр, участник дуэлей, войн и революций, тяжело раненный на англо-бурской войне. Лидер партии октябристов, председатель 3-й Государственной думы, член Государственного совета и т.д, и т.д., и т.д…
   Суть плана – бойкотировать решения царского правительства, сеять сомнения в его компетентности, убедить массы в невозможности победить при таком руководстве, взять власть, после чего прекратить саботаж и возглавить победоносное завершение войны. Как формулировал Гучков, первоочередная победа над «внутренним врагом» - царизмом - и только потом над внешним – германцами…
 
   «Общественности» удалось разделить руководство на фронте (Ставка) и в тылу, где рулили Земгор и Военно-промышленные комитеты, согласованно действовавшие, как им тогда казалось, в собственных интересах. Именно из-за их интриг, на фронте и образовался катастрофический дефицит боеприпасов.
   Результаты летней кампании 1915-го года на какое-то время отрезвили заговорщиков – по сути, они были представителями национальной буржуазии и поражения своей страны не желали. Вредительство прекратилось. Осенью 1915 года Николай Второй сместил великого князя Николая Николаевича, принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего и вполне преуспел на этом посту. К лету 1916-го года Русская армия уже была вооружена и экипирована на уровне лучших мировых образцов. Брусиловский прорыв убедительно показал миру, что Центральные державы войну безнадёжно проигрывают. Стало понятно – война заканчивается, 1917-й год – последний.

   Буржуазия всполошилась – роль спасительницы России явно уплывала из рук – и с удвоенным рвением начала раскачивать ситуацию.

   Ключевым моментом успеха стало привлечение на сторону заговорщиков харизматичным Гучковым, в чьём мужестве, патриотизме и практичности не возникало никаких сомнений, высокопоставленных военных. Практически все генералы – кроме республиканца Деникина – были монархистами, но, как и буржуазия, абсолютизировавшая выгоду («не мешайте нам делать деньги – мы всё купим и всем будет хорошо!»), они действовали в рамках своих классовых понятий. Кто-то из них был сторонником традиционного устройства общества, кто-то предпочёл бы видеть на троне другого правителя, кто-то считал более рациональной конституционную монархию, а большинство просто не задумывалось над такими вопросами – их общественной функцией было военное обеспечение безопасности страны. Вопросы государственного устройства просто не входили в область их ответственности, как и в область ответственности буржуазии - в обычной жизни они всегда лежат за пределами круга интересов представителей большинства сословий и каст. Используя свои давние связи, Гучкову удалось распропагандировать самую верхушку генералитета, одним из первых - начальника штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал-адъютанта Алексеева. Генералы поддались напору и авторитету Гучкова – и ступили на чужое поле. Далёкие от глобальных интриг, они не поняли своевременно, что участвуют в опасном нарушении стабильности всех устоев государства, обрушивают ситуацию, ставя страну в зависимость от замыслов теневых общемировых игроков.

   Так сложилось положение библейской притчи, где слепой ведёт незрячего – потому что сам Александр Иванович, пытаясь соблюсти свои классовые буржуазно-купеческие интересы, тоже плохо ориентировался в мировых политических реалиях. Как бы то ни было, когда Николай Второй обратился за советом и поддержкой к главнокомандующим, почти все они высказались за отречение.
   Подписанный царём документ был юридически ничтожным, но это уже не имело никакого значения – устои рухнули, пришла эпоха революционной целесообразности.

   Говорят, у китайцев иероглиф "кризис" имеет два толкования - "угроза" и "возможность". В условиях внешней угрозы Державе "прогрессивная общественность" получила редчайшую для национальной буржуазии возможность решающим образом повлиять на судьбы Отечества, как за три века до того повлияли русские купцы, фигура одного из которых стоит с тех пор на Красной площади рядом с фигурой русского князя Дмитрия Михайловича Пожарского. В 1917-м году ведомая своим незаурядным лидером А.И. Гучковым отечественная буржуазия выбрала другой путь - авантюрно противопоставила свои классовые интересы интересам общенациональным - и не только сама ушла в прошлое став классом "бывших", не только ввергла Отечество в глубочайший многолетний кризис, но и навсегда утратила право когда-либо претендовать на звание спасительницы России.


   Правящие классы стран-конкурентов, вынужденных, по мере роста мощи России, всё чаще корректировать свои аппетиты с учётом русских интересов, среагировали быстро и слаженно. Стремясь воспользоваться нашей смутой для того, чтобы навсегда устранить суверенную Россию из мировой истории, они постепенно сформировали на всевластии чистогана ту самую бесчеловечную систему глобализма, с которой сегодня, более чем через столетие, Россия вынуждена схлестнуться уже в открытом бою.

   Некоторые из заговорщиков, оценив изменения в действиях «союзников», прозрели почти сразу – Гучков летом 1917 уже финансировал «Корниловский мятеж», потом поддерживал Белое сопротивление, Алексеев ещё до Октябрьского переворота приступил к формированию Добровольческой армии, командовать которой стал Корнилов, едва освобождённый в декабре 1917 из быховской тюрьмы, а генерал Рузский, единственный из тех главнокомандующих, непрощённый Николаем, после отказа сотрудничать с большевиками был взят в заложники и 1 ноября 1918, после издевательств и унижений, зарезан лично начальником пятигорской ЧК товарищем Атарбековым…
 
   А ведь ещё в начале февраля Николай Второй, плотно занимавшийся тогда подготовкой решающего наступления на фронте, не сомневался в скорой победе, говорил, что у него дух захватывает при мысли об открывающихся перед Россией перспективах и не видел никаких оснований для тревоги по поводу обстановки в тылу, которая, объективно, была более благоприятна, чем в других воюющих странах. И вот, в том же феврале-марте – полный крах. Внезапный удар изнутри со стороны «прогрессивной общественности», преследовавшей свои классовые интересы, неожиданно даже для самих заговорщиков резко обрушил ситуацию и запустил уже неуправляемую изнутри державы цепь катастроф.

   Таким образом, победа, в которой к 1917-му году уже никто не сомневался, не состоялась из-за междоусобицы внутренних сил, преследовавших каждая свои классовые цели в ущерб общенациональным интересам, а также из-за внешних интриг как врагов, так и «союзников».
 
   Но если англосаксы хорошо наварились на этом предательстве, то для Европы такой исход Первой мировой войны стал началом конца. Взорванная изнутри Россия потеряла тогда возможность проявить по своему обыкновению «милость к падшим»**** - и победители практически растоптали Германию, заложив тем самым основания для ещё более кровопролитной и разрушительной Второй мировой войны, по результатам которой, как мы видим сегодня, Европа оказалась в зависимости, а Германия была практически полностью оккупирована и колонизирована англосаксами.

   Период, предшествовавший революции большевиков развёрнуто отражён в книге советского историка Н.Н. Яковлева «1 августа 1914», снабжённой обширным и убедительным аппаратом, которая обнажает основные пружины тех событий.

   Казалось бы, сегодня обстановка в стране принципиально иная - нет ни царя, ни потомственного отечественного купечества, нет поколений национальных предпринимателей, ни даже крестьянства, в изначальном понимании – зато есть интеллектуальное и духовное наследие почти бесклассового общества советского периода, есть всеобщее среднее образование – какие уж тут аналогии.

   И тем не менее…