Испытание любви органическим путём
- Бабы, не смейтесь над Ёлкиной! Виталина божий человек! Когда жизнь в очередной раз возьмёт вас за горло и покажется, что ужасней быть уже не может – вспомните, что на свете есть ещё Виталина и её блог. И вас потихоньку отпустит…
Кроме блога и позитива у меня есть Паша. Мы познакомились недавно. Паша мне нравится – в отличие от меня, он твёрдо стоит ногами на земле, это я вечно витаю где-то в ноосфере. Я даже термин новый выдумала: виталять в облаках.
Паша уже представил меня своей матушке Анне Михайловне.
- Скажи, Виталиночка, - спросила Анна Михайловна. – А готовить ты умеешь?
- Конечно, умею! – самоуверенно заявила я. – Когда Пашенька хочет есть, я беру телефон и заказываю ему пиццу!
- А если телефона под рукой не будет? – подозрительно спросила моя будущая свекровь, переглянувшись с Пашей.
- Тогда я буду плакать и писать Паше стихи, - пообещала я. – Правда, мой хороший? Я сама изобрела направление, которое назвала «Поэзия Тефлонового века». Вот послушайте, какие стихи я написала в честь нашего с ним знакомства:
- Как много чокнутых людей
Живут на свете без любвей!
Не понимают, что с любвём
В их жизни будет всё путём.
Мой Паша – просто молодец,
У нас произошёл любвец.
Пускай везде хранит тебя
Моя огромная любвя.
Надо отдать должное, Анна Михайловна оказалась порядочной женщиной. Знаете, чем порядочные люди отличаются от непорядочных? Непорядочные люди говорят вам в лицо всё что думают, а порядочные – тоже говорят, но про себя. По-моему, Анна Михайловна сказала про себя такое, что у меня уши заложило!
Сыну Анна Михайловна заметила:
- Поздравляю, с такой невестой ты можешь умереть от голода, но не от скуки. Не пригласить ли нам Виталиночку в субботу на дачу? Там Лёха как раз «газик» органики притараканит… заодно и девочка твоя освоится.
Паша и его мама повезли меня на дачу, которую называют фазендой, и это чуть не угробило меня вконец. Я до сих пор в диком стрессе, моя ранимая натура растоптана, как пельмень в солдатской столовой.
На дачах я прежде не бывала, я дитя каменных джунглей и продукт урбанизации общества. При слове «дача» я, наивная, воображала себе тенистые зелёные лужайки, резные качели под дубом, увитые плющом беседки и весёлые чаепития на террасе под нежный звон китайского фарфора. В общем, что-то такое тургеневское: бородатые писатели, гуляющие по аллеям со скотч-терьерами, ржание петухов, кудахтанье лошадей и милая, щекочущая душу пастораль.
Но когда после долгой тряски по колдобинам меня высадили в каких-то заросших трущобах в окружении ржавых бочек и рваных теплиц, я поняла, что зря сегодня надевала французские чулки и полтора часа накладывала макияж. Оценить мою красоту здесь могли только торчащие за забором огородные пугала.
- Как тебе наша усадьба? – восклицала Анна Михайловна. – Согласись же – прелесть! Восемь соток чернозёма и озона. Скушай яблочко, детка! Доморощенное, экологическое!
Она сорвала мне яблоко, я повертела его в руках. Не хотелось расстраивать добрую женщину, но я-то знаю, что у экологически чистых яблок на боку должна быть специальная наклейка, а тут – ничего! Едва я надкусила эту кислятину, мой поэтический желудок моментально взбунтовался.
- Извините, - сказала я, пытаясь выглядеть достойно. – Где тут у вас… сантехнические удобства?
Анна Михайловна гордо отвела меня к постройке, которую я приняла за деревянный лифт с иллюминатором. За дверью «лифта» оказался ещё один иллюминатор, только в полу, а на задней стенке висел плакат с певицей Глюкозой.
- Хороша Наташа? – подмигнула свекровь. – Ты не обращай внимания, она дырку между досок загораживает, чтоб не сифонило.
Увидев это чудо, я напрочь забыла, зачем пришла. Во-первых, я так и не поняла, где здесь туалет. Иллюминатор в полу таковым считаться не мог, он уходил куда-то к центру земли. Во-вторых, было страшно поворачиваться к Глюкозе спиной, которая ехидно ухмылялась и наверняка думала обо мне разную фигню.
Убежав от саркофага с испражнениями, я в отчаянии пошла бродить по запущенной фазенде, пока Паша с Анной Михайловной что-то таскали и копали. В это время перед участком засигналил грузовик и вывалил прямо мне под нос… как бы это повежливей назвать? Короче, несколько тонн коровьих или поросячьих анализов.
Амбре от этой кучи могло сбить с ног верблюда. Я заверещала на водилу, чтоб немедленно забирал своё дерьмо назад, зато Анна Михайловна радовалась так, будто сама произвела эту гору анализов на свет.
- Нормалёк, Виталина! – вопила она. – Натуральный продукт, хоть на хлеб намазывай! С возвращением в лоно природы тебя! Сейчас Пашка носилки найдёт – и потащим потихоньку…
От кучи потянуло вонючим ветерком и я чуть не шлёпнулась в нюховой обморок. Я поняла, что свекровь жаждет моей мучительной смерти. Мало того, что я должна смотреть и обонять это коровье безобразие, так меня ещё и заставляют подходить к нему вплотную?
Надеялась укрыться от чокнутой семейки в псевдо-туалете, но со стены там на меня опять зыркнула зловещая Глюкоза, а из иллюминатора в полу послышались странные звуки. Все ополчились против бедной Виталины! По спине у меня холодным градом покатился пот. Как люди выживают в этом дачном аду?
С горя экспромтом выдала внеплановые стихи.
Вчера подверглась я
большой угрозе я.
Сижу в навозе я
В нелепой позе я.
Такая стрёмная,
Такая сонная,
Эх, доля женская,
Моя г…
Прощайте, народ, временно перестаю нести вам позитив и радость. Надев респиратор, таскаю со свекровью навоз во французских чулках. Занимаюсь одерьмлением ихней фазенды. Прохожу испытание любви навозом. Если больше не напишу – значит, отныне нет на свете поэтичного блогера и божьего человека Виталины Ёлкиной.…
(использована иллюстрация из открытого доступа)
Свидетельство о публикации №223050700408