1. Прерванное путешествие

     Мы проснулись. До рассвета было ещё далеко, часа три – четыре, но холод уже просачивался из-под палатки, песок под нашими телами остыл, а сверху  падали редкие капли холодной воды. Пятые сутки мы пожинали плоды неверного расчёта. Дело в том, что в нашей палатке модели «Гробик господний» мы не предусмотрели вентиляцию и сейчас пар от дыхания, тёплый воздух от наших тел, и не совсем остывший песок под нами, подымались к холодной крыше, и там превращаясь в конденсат, подали на нас холодными, крупными каплями. Палатка была сшита из розовой «болоньи» лично Бочериным  и для экономии объёма и веса имела форму гроба, сужаясь от плеч к ногам, отчего и была названа «Гробиком Господним». Мы, это лично я, автор и мой друг Сергей Бочерин, с которым был съеден не один пуд соли, выпита не одна бочка водки и пройдена не одна тысяча километров самых разнообразных ландшафтов нашей планеты Земля. А, поскольку, нашим самым близким по сердцу ландшафтом была не тайга, не горы, а пустыни, мы нескромно именовали себя не снежными барсами, не таёжными медведями, а пустынными гепардами. Правда, скорость нашего передвижения изрядно отставала от самых быстрых животных мира, и в сутки нам не удавалось преодолеть расстояние более «трёх горизонтов» (один горизонт – наша личная мера длины,  равная 12 километрам – расстояние на котором объекты ещё не уходят под горизонт).  Вставали тяжело, кашляя и стуча зубами от холода.

     Мы разные. Бочерин  мягкий, я жёсткий. Бочерин  романтик, я скептик. Бочерин  толерантный, я нетерпимый. Бочерин  мот, я жмот, и поэтому наша походная казна всегда у меня, и я выдаю деньги только по железно-обоснованной просьбе, желательно в письменном виде. Трезвый Бочерин  немногословен, предпочитает слушать, умеет не перебивать, за что я его ценю. Поэтому, я ведущий, а он ведомый. Тем не менее, мы оба зануды. Бочерин  зануда педантичный, я зануда скрупулезный. Мы оба гурманы, но Бочерин  – гурман усечённый, поскольку вычеркнул из своей жизни мясо и все субпродукты, а посему не может оценить всю прелесть бифштекса с кровью под красное сухое вино, или рюмку ледяной водки с холодцом и хреном. Хотя сам хрен, а тем более водку очень даже уважает, а потому хрен употребляет с хлебом, или с варёной колбасой, когда не задумывается, из чего она сделана.
      Надо было срочно разжечь костёр из заготовленных  накануне ветвей саксаула. Закипятить воду из «съедобной глины».  Так мы называли собранный при помощи спринцовки с поверхности такыров коллоидный раствор из воды, глины и сине-зеленых микроорганизмов, съесть пару галет с кусочком дефицитного шоколада «Гвардейский», свернуть палатку, надеть на себя рюкзаки, по две пластиковых канистры с водой, и продолжить наш путь на восток через пески и такыры.
Я взял запаянный в полиэтилен  коробок вскрыл, извлёк пропарафиненную спичку и подумал:  «Ай да Бочерин. Это ж надо было, каждую спичку искупать в парафине, а потом ещё и высушить».

     Шли мы уже шестые сутки, и до конца было ещё столько же и намного больше. До конца – это до Амударьи, а начало было в туркменском городе Теджене. В Теджен мы прибыли 29-го марта. По нашему опыту,  расчётам и знаниям, полученным из курса общего землеведения, это было наиболее благоприятное время для задуманного. А задумано было пересечь пустыню Каракумы от русла Теджена до русла Амударьи, без страховки и абсолютно автономно. Зачем, спросит обыватель? И объяснить внятно, короткой фразой не получится, тем более сейчас, когда мир радикально изменился и изменился не в лучшую сторону. Тогда не было интернета, мобильной связи и телевизионной зависимости. Тогда даже не было виртуальной действительности. Тогда была реальная действительность, и жили в ней реальные люди, и были среди тех людей настоящие личности и отношения измерялись не только в денежном эквиваленте, даже в Америке. Был Бомбард, который пересёк Атлантику на надувной лодке, был Ив Кусто, подаривший миру всю красоту подводного царства. Были покорители Джомолунгмы, Северного и Южного полюсов,  Гржимек, Даррелл, Джой Адамсон, открывшие нам и гениально описавшие мир животных.  Не говоря уж о Гагарине и Армстронге.
В СССР зрел колоссальный культурно – интеллектуальный потенциал. По Москве ходили Высоцкий и Окуджава, собирались на кухнях Вознесенский, Евтушенко и Аксёнов, а в питерской кочегарке работал истопником будущий лауреат Нобелевской премии  Иосиф Бродский. Да и Запад ещё не оскотинился и не скатился в зажравшуюся безразличную содомию. И отношения между мужчиной и женщиной были естественными, «как природа захотела…»  и повелевал Господь Бог. И отношения эти воспеты поэтами и писателями, и отраженны  художниками от сотворения мира и до наших дней. И талантливые режиссёры Италии, Франции и России создавали фильмы со смыслом и настроением. И даже Голливуд иногда ставил вопросы, а не сплошные бессмысленные спецэффекты. Вокруг был бескрайний мир со всем его культурно – этническим разнообразием. А в СССР было душно от протухшей коммунистической идеологии,  голодно от извечного дефицита и унизительно от постоянных очередей и хамства жуликоватых продавцов. Тогда мы не понимали, что СССР – плохо для нас, но хорошо для остального мира и не знали, что СССР – это пугало заставляющее окружающий мир не расслабляться и быть лучше, чем он есть на самом деле. И мы бунтовали, кто громко, а кто тихо, про себя. Бунтовали громко авторы «Континента», «Самиздата», «Хроник текущих событий»,  те, кого знал и слышал мир, а те, кто не имел громких имён, занимались этим на кухнях и в очередях, благо дело таковых возможностей было предостаточно, поскольку советской человек проводил в этих институтах социального общения не менее четверти своей жизни. Так что очереди можно смело назвать могильщиками коммунизма в прямом и переносном смысле. Я понимаю, что на меня набросятся все ностальгирующие по прошлому, обвинят в очернительстве этого самого прошлого, но я  не очерняю, я стараюсь быть трезвым и объективным. Я не отрицаю, что общество того времени, да и власть были гуманнее, как это не парадоксально звучит. Были ли партийные бонзы злодеями? Нет, они были просто людьми. Недалёкими и зачастую невежественными. Туда ведь попадали не по интеллектуальному отбору, а по карьерной активности и декларированной преданности идеям марксизма – ленинизма. Почему было не обеспечить своих сограждан такими элементарными вещами, как цитрусы, бананы, пиво, коньяк? Почему элементарные недорогие по себестоимости продукты так крайне редко попадали на прилавки? Ведь это нас унижало и заставляло чувствовать себя людьми второго сорта. Почему любой импорт был предпочтительнее товаров отечественного производства, не только импорт из Европы и Америки, но даже из самых  задрипанных стран, таких как Индия, Китай, Вьетнам, Египет? Уж не потому ли, что они сами не зная этих проблем, благодаря спецраспределителям  полагали, что советский человек должен быть сыт идеями коммунизма? Да, мы и были ими сытыми под завязку. Как сказал Высоцкий «Сыт я по горло, до подбородка».  Но, у тех людей из власти, был развит инстинкт самосохранения и они прекрасно понимали, что их существование напрямую зависит от существования страны, которой они руководят, и другого места в мире для них нет, ни в Испании, ни на Канарах, ни на Мальдивских островах. А, если так, то и страна должна быть сильной. А сила страны, прежде всего в её людях. И люди должны быть сильны и интеллектом, и телом, и духом. Отсюда, и бесплатное образование, в том числе  высшее, и бесплатная медицина, как потом выяснилось далеко не самая последняя в мире, и жильё, которого порой приходилось ждать чуть ли не полжизни. Конечно, иногда, всё это приводило к издержкам и неприятностям для властей, особенно интеллект – враг любой веры, но из двух зол приходилось выбирать меньшее. Иначе, как же без ракет, танков и атомной бомбы? Вмиг сожрут соседи близкие и далёкие. Так  что забота партии и правительства имела весьма прагматичный характер.


     Небо над головой было абсолютно чёрным в миллиардах звёзд, видны были даже самые далёкие, никогда не видимые в обычной жизни. Воздух кристально прозрачным, но насыщенным пряным ароматом шафрана от цветущих крокусов, солоноватым от толстянок, солянок, мятликов, горьковатым от саксауловых деревьев и полыни. У нас давно закончились сигареты, и наше обоняние обострилось многократно так, что раньше мы и не подозревали о таком обилии запахов. Ведь  пустыня – это только в фильмах голый песок и песчаная рябь на барханах, как на дне чайной чашки с осадком. Да, вокруг селений, где всё вытоптано в радиусе нескольких километров  это так. Но  стоит преодолеть этот мёртвый пояс, и окружающий мир меняется и тем больше, чем дальше от людей. В Заунгузье, в центре Каракумов, я видел настоящие леса из саксаулов, тамариксов и песчаных акаций, деревья четырёхметрового роста, гигантские ферулы, цветущие поляны и сплошные ковры из злаков, над которыми, в сумерках носились как привидения тушканчики, в том числе, наверняка неизвестные науке виды. А пустыня вокруг селений – это убитая природа и вырубленные на дрова для плова и шашлыка саксауловые леса, беда коих в том, что настоящий шашлык можно приготовить только на саксауловых углях. Так считают местные жители.


Продолжение следует: http://proza.ru/2023/05/08/1392