Валлийские братья, глава 8-15

ГЛАВА VIII.

ЛИНИИ ОКОПОВ


Мальчики смотрели на кавалькаду, пока она не исчезла в волнах равнины. При каждом очередном отъезде их друзей, несмотря на всю браваду, в сердца беспризорников вползала пелена одиночества. Их детство было безрадостным; перескакивая с столба на столб, с бедностью их единственный верный спутник, они вкусили полыни раньше своих лет. Игрушки, с которыми другие мальчишки играли целый час и отбрасывались, были неизвестны в их жизни, и только жалкая замена обручу, лошади или ружью принадлежала им. В борьбе за существование им было почти отказано в человеческой привязанности. Они никогда не знали счастливого дома, и единственным воспоминанием их детства, достойным памяти, была любовь матери, которая возникла, как лилия, в болоте их жизни, источая свой аромат полнее по мере осознания ее утраты.

Джоэл был более чувствительным из братьев. Форрест подробно обсудил предстоящую зиму со старшим парнем и в качестве поощрения к бдительности открыто выразил сомнение в способности мальчиков бороться со стихией. Разговор был удручающим, и, когда мужчины ушли, мальчики возобновили обсуждение обсуждаемого вопроса.

"Мистер Айва думает, что мы не можем удержать этот скот," сказал Джоэл, наблюдая за удаляющимися всадниками. — Он боится, что буря застигнет нас за несколько миль и отрезает путь к загону. Что ж, если это произойдет, это будет моя вина.

Делл сделал хвастливое замечание, но старший мальчик только усилил свой взгляд на исчезающую кавалькаду. Видение его юношеских страданий мелькнуло в его уме, и туман, близкий к слезам, затуманил его глаза. Он усвоил урок, который преподает бедность, не зная, что буря, которая раскачивает, также выкорчевывает дуб, но не в состоянии провести сравнение или сделать вывод между окружающей природой и собой. На мгновение всадники исчезли из поля зрения, сменив сцену, и возникла картина, видение будущего, независимости, дня, когда он займет свое место среди мужчин. Прошлое было вне его контроля, его мосты сожжены, но за будущее стоило сражаться; и словно ободренный невидимыми помощниками, обратился мальчик лицом к долине Бобра.

"Мы будем держать этот скот или голодать," сказал он, невольно отвечая своему седовласому покровителю, исчезая из виду за последней водоразделом. «Держи их. Я могу держать их один».

«Нет опасности умереть с голоду», — прокомментировал Делл, следуя за братом в палатку. — У нас есть провизия на год.


Крупный рогатый скот вернулся в выбранный ими район. Поздняя пристройка смешивалась и смешивалась с другими, теперь примыкавшими к долине с ее изобилием травы и воды. Ничего не было сказано о первых четырех лошадях, из чего мальчики поняли, что они, по крайней мере пока, оставлены под их присмотром. В общей сложности на ранчо находилось шестнадцать лошадей, половина из которых годилась для седла, и их было достаточно по сравнению с захваченным скотом.

Была только середина августа. Несчастный случай, произошедший чуть более чем за два месяца, изменил характер долины Бобров. Не напрягаясь, братья ехали по хребту, кружа все дальше на запад и юг, пока не стали известны страны, подверженные зимнему сносу. На север хо! лозунг каждого погонщика прекратился, и активная тропа месяц назад опустела. У нового ранчо не было соседей, ближайшее жилье находилось на железной дороге к югу, и полное одиночество равнины преодолевалось только активной работой. Для тех, кто любит их, крупный рогатый скот и лошади составляют хорошую компанию, и в своих ежедневных поездках юноши так привыкли к стаду, что без клейм они могли бы легко опознать каждое животное по одним только отметинам на теле. При почти постоянном контакте с мальчиками скот становился чрезвычайно нежным, а телята даже становились настолько равнодушными, что неохотно вставали со своих постелей, чтобы избежать проезжающего мимо всадника.

Срезать, пролечивать и собирать кукурузное поле домой было долгожданной задачей. Это увеличило запасы фуража, обеспечив пропитание верховым лошадям, что было важной особенностью в противостоянии приближающейся зимней осаде. Идеальная осень благоприятствовала ранчо, сухая погода вылечивала буйволиную траву на водоразделах, пока она не сравнялась с сеном, обеспечив, таким образом, скоту достаточный выпас до весны. Обычная зима скво прошла в снежном вихре, за один сердитый день, за которым последовал месяц великолепного бабьего лета. Его приход предупредил ребят; размещен заказ на кукурузу; раз в неделю привозили скот и загоняли его в загон, и ранчо укрывали от зимних месяцев.

Середина ноября была тем временем, когда железная дорога соглашалась доставить хлеб. Дорога туда и обратно заняла бы три дня, и столько же рейсов туда и обратно потребовалось бы, чтобы перевезти зерно с железной дороги на ранчо. Кукуруза была очищена и разгружена на элеваторах на востоке штата, и, поощряя эмиграцию, железная дорога была рада доставить зерно по себестоимости и за фрахт.

Перетаскивание выпало на долю Джоэла. Он разместил заказ, внес депозит, и агенту необходимо было пройти идентификацию. В первую же поездку в Гриннелл, простую станцию на равнине, серьезного мальчика ждал сюрприз. Как будто он был местным жителем, и в своей обычной спокойной манере Пол Прист приветствовал Джоэла по прибытии. Старый бригадир тайно оставил лошадь железнодорожному агенту в Буффало, где пересекались пути, поддерживал связь с доставкой зерна на западных станциях и рассчитывал свои дела так, чтобы встретиться и нанести последний визит своему покровителю. ;г;е.

«Иногда битва проигрывается из-за очень незначительной оплошности или случайности», — сказал мужчина мальчику. — Боеприпасы могут быть повреждены, скользкая земля может помешать поставить батарею в подходящий момент, литье подковы может задержать курьера с важным заказом. Я чувствую интерес к вашему ранчо, и когда я узнаю, что все, что можно сделать, чтобы укрепиться перед наступающей зимой, я пойду домой, чувствуя себя лучше.Есть такая вещь, как убийство духа солдата, и если бы я позволил вам, повлиять на вашу смелость смотреть в будущее. Вот почему я зашел, чтобы в последний раз взглянуть на ваши линии окопов. Мы должны удержать этот скот ».

«Мистер Айва думает, что мы этого не сделаем, но пусть зима наступит, как бы там ни было, мы будем держать стадо», — просто сказал мальчик.

В словах юноши была решимость, серьезность, которые понравились мужчине. «Ваш мистер Айва видел несколько холодных зим на полигоне, — сказал последний, — и поэтому он опасается самого худшего. , и потерпите неудачу, тогда мы невиновны. Но с моим опытом, если я позволю вам потерпеть неудачу, когда вы могли бы выиграть, то я причиню вам вред ».

Это была платформа, на которой стояли мужчины и мальчики, очертания, на которых должно было стоять или рухнуть их совместное предприятие, и никто не допускал уклонения. В мельчайших деталях, вплоть до смены чистых чепраков для зимних работ, необходимо полностью разобраться. Гибель лошади, на которую опирались, в несчастный момент, могла означать потерю табуна, а чистая, теплая попона в холодный день была милосердной предусмотрительностью человека для своего скота. На ранчо Уэллса нельзя использовать влажное, морозное или промерзшее одеяло.

На обратном пути был сделан ранний старт. Ночной лагерь был необходим на полпути, страх перед которым был лишен его ужасов присутствием ветерана открытого пространства. Перед тем, как покинуть депо, Священник раскопал несколько узлов, «мелочей, которая может пригодиться», среди которых был мешок соли и две пустые дубовые бочки. Последнее спровоцировало вопрос Джоэла, и объяснение было вынуждено в данный момент.

«Вы заметили большого быка, который пришел с последним скотом и которого не заметили при клеймении?» — спросил Священник, отвечая вопросом на вопрос мальчика.

"Крапчатая говядина, фирменная 7L?"

— Это бычок. Почему, по-вашему, мы забыли его клеймить?

«Делл и я думали, что это была оплошность».

-- Когда увидишь, что я собираюсь сделать с этой солью и с этими бочками, тогда увидишь, что это не было небрежением. Этой зимой кукурузная говядина лучше, чем на ранчо Уэллса. Семьсот или восемьсот фунтов маринованной говядины - важная вещь в зимних окопах. На самом деле, это достояние любого коровьего лагеря. Есть так много мелочей, которые могут пригодиться. ."

На второе утро после выезда со станции Прист взял курс, который должен был приземлиться намного выше рощи на Бивере. Он никогда не был за горным хребтом и, не желая тратить день на груженый фургон, направился к песчаным холмам, которые образовывали водораздел и спускались к ответвлениям главного ручья. Полдень застал его на южной развилке; крупный рогатый скот был встречен недалеко от перекрестка, и когда он приблизился к роще, всадник выехал, как будто препятствуя проходу незваного гостя. Старый десятник заметил мальчишескую фигуру и отложил встречу, остановившись, чтобы критически осмотреть скотину, которую он заклеймил месяца три назад. С прилежным намерением приветствие было отложено, путник отъехал по касательной и изменил свой основной курс, пока Делл не возбудил подозрения. Возвращение Жреца было настолько неожиданным, что глаза мальчика наполнились слезами, и они вдвоем ехали, пока не достигли рощи, когда они спешились.

«Если бы я знал, что вы приедете, — сказал Делл, — я бы сварил здесь кофе. На ранчо было так одиноко, что я проводил весь день среди скота».

«Скотовод рассчитывает время от времени пропускать свой обед», - признал Прист; "вот почему они все выглядят такими длинными и голодными. Где рулится этот 7L?"

"Большой пятнистый парень? - Почему, около загона," ответил мальчик, повторяя и отвечая на вопрос.

— Я хочу его осмотреть, — просто сказал старый бригадир.

Двое снова сели на лошадей и продолжили путь вниз по долине. Полдень привел стадо на дневную воду, и ни одно животное не было упущено из виду на обратном пути. Летний лоск миновал, и мохнатая, лохматая, зимняя шкура скота почти скрыла клейма, а трех-шестимесячный отдых на идеальном пастбище отразился на великолепном состоянии всего стада.

«Это одна особенность зимних укреплений, которая не должна нас беспокоить», — сказал Прист; «у крупного рогатого скота есть жир, чтобы выдержать любую обычную зиму».

«И лошади все катаются жиром», — добавил Делл. «Они живут ниже ранчо, и среди них нет ни одного калеки или больной спины. Вот пестрый бык».

Они приближались к последнему отряду крупного рогатого скота. Священник бросил взгляд на готовое животное и улыбнулся. «Посторонние говорят, — сказал он, — что среди нас, техасцев, принято никогда не есть свою собственную говядину. Эту поговорку стоит пересадить.

Последние замечания Делл не до конца понял, но с прибытием фургона в тот вечер и короткой доверительной беседой между братьями горизонт прояснился. Кроме соли и бочонков, тут были тулупы и рукавицы на тулупах, сапоги из тяжелого валяния, фланель сверху и снизу, как будто мальчишек снаряжали в полярную экспедицию. -- Все это может пригодиться, -- сказал отцовский голос, -- и солдату, который несет караульную службу, нужно устроиться поудобнее. Держать скот этой зимой -- это часть окопов.

Циклонный погреб служил складом для кукурузы в мешках. Джоэл уехал на рассвете, во второй поездке на станцию, а те, кто остался, занимались укреплением склада. Бочки ошпарили кипятком, заточили ножи и соорудили грубую платформу для охлаждения мяса. Делл, на цыпочках ожидания, танцевал среди присутствующих, недоумевая, как этот тихий человек добьется своих целей, и не в силах полностью сдержать свое любопытство.

«Смотрите на меня внимательно», — был обычный ответ. «Вы, вероятно, выйдете замуж молодым, и каждый глава семьи на ранчо должен знать, как вялить кукурузную говядину. Дайте мне неделю морозных ночей, и урок будет вашим. Смотри на меня внимательно».

Кульминацией дня стала рубка говядины. Ближе к полудню эти двое выехали, отрезали небольшой контингент крупного рогатого скота, включая разыскиваемое животное, и тихо доставили их в нужное место. Любопытство Делла уступило место настороженности, и когда старый бригадир тряхнул веревку, мальчик инстинктивно понял, что момент действия близок. Нисколько не встревожив другой скот, бросок был сделан, петля разверзлась в воздухе, опустилась вокруг рогов, быстро перерезалась рывком веревки, и началось состязание между человеком и животным. Все было кончено в одно мгновение. Выбранным местом была тень ивы, и, когда скот был освобожден, бык повернулся, всадник занял одну сторону дерева, а говядина - другую, обернув несколько витков веревки по кругу в противоположных направлениях. В тот момент, когда здоровяк затих, когда он выровнялся, вспыхнул пистолет, и говядина посыпалась на его следы. Такова была программа — убить в тени ивы. И это было так легко сделано.

— Это все, что мы можем сделать верхом, — сказал седовласый техасец, слезая с лошади. — Вы можете принести ножи.

Каждый шаг в уроке представлял интерес для Делла. До наступления темноты говядину разрезали на подходящие куски и раскладывали на платформе для стекания и охлаждения. В следующую морозную ночь все следы животного тепла улетучились, и до восхода солнца мясо было засолено в бочках. После этого или до тех пор, пока из нее не удалялись все животные примеси, говядину каждую ночь расстилали на платформе, рассол кипятили и снимали пену, пока не получился идеальный рассол. Это был вопрос недельной заботы, добавив к складу две бочки первоклассной солонины, немаловажного предмета в плане пропитания.

Обвязывание говядины не было упущено из виду. «Я не понимаю, почему вчера у вас открылась петля», — сказал Делл на следующее утро; "он не открывается для меня."

Священник взял веревку у мальчика. -- Что означает хвост для воздушного змея или перо для стрелы, -- сказал он, вытягивая овальную петлю, -- тот же самый принцип применим и к развязыванию петли веревки. Овал должен иметь тяжелую сторону, что вы и получите. позволяя хондо пройти почти половину петли или сдвоиться с одной стороны. Тогда, когда вы сделаете заброс, легкая сторона последует за тяжелой, и ваша петля раскроется. Другими словами, что перо для стрелы, легкая сторона к тяжелой, и если бросить с силой, петля должна разомкнуться».

Это казалось таким легким. Как здоровый мальчик, Делл стремился стать бесстрашным наездником и первоклассным гонщиком. В течение следующей недели, в седле или на досуге, мальчик не уставал практиковаться с веревкой, в то время как терпеливый мужчина обращал внимание на несколько движений запястья, которые помогали образовать идеальную петлю. Малейший успех повторялся в совершенстве; непрестанная преданность делу овладевает им, и до того, как визит закончился, идеальный овал завис в воздухе, и веревка, казалось, повиновалась руке Делла Уэллса.

«Нет ничего страшного в том, чтобы овладеть этими мелкими деталями скотоводческого дела, — сказал Прист Деллу, — но не разыгрывайте их как главные карты. Держите их в рукаве, как личное достижение, для вашего личного пользования. Эти причудливые наездники и веревщики обычно воскресные мужчины. Когда я составляю снаряжение для тропы, я никогда не настаиваю на каких-то особых достижениях. Просто чтобы он был добродушным, и не было опасности, что дождливая ночь приглушит блеск в его глазах, это мальчик для Тогда, если он сможет немного подумать, действовать быстро, четко и по существу, мне будет все равно, если он не сможет связать корову за месяц.

При рассмотрении линий сопротивления не упускалась из виду возможность беспокойства со стороны волков. В говядине было много сала, было обеспечено несколько пузырьков стрихнина, а на случай нужды был приготовлен полный галлон отравленного сала. Пока Джоэл отсутствовал после последней партии кукурузы, было приготовлено несколько десятков деревянных держателей, просверлены двухдюймовые буровые отверстия на глубину пяти или шести дюймов, длиной с волчий язык, а желоба обуглены и закопчены от всех следов. человеческого запаха.

Чтобы мальчики могли полностью понять многие детали, последние инструкции были отложены до возвращения Джоэла. «Всегда помни, что волк — зверь осторожный, — увещевал Жрец, — и сопоставь свою хитрость с его хитростью. Не ошибись, не рискни, ибо имеешь дело с коварным врагом. О корытах на земле, вокруг приманки, необходимо избегать всякого следа человеческого запаха, поэтому держателя нужно брать копьем или вилами, а если придется спешиться, чтобы наполнить кормушку, взять с собой доску для посадки, помня о спускать и поднимать его на веревке, не тронутой даже рукой в перчатке. Запах лошади не вызывает подозрений, на самом деле это преимущество, так как он рассеивает недоверие».

При загрузке приманки был дан наглядный урок с использованием неотравленного жира. «После отбрасывания всех подозрений, — продолжал Прист, иллюстрируя процесс, — следующая вещь — избежать передозировки. Передозировка действует как рвотное и делает мудрого волка. отверстие, заполненное от половины до двух третей. Заставьте мистера Волка вылизать его, медленно вводите яд, и вы уверены, что его скальп. Вы заметите, что я просверлил отверстие в твердом дереве, чтобы предотвратить грызть, и Вы должны плотно упаковать почечное сало, чтобы оно не пролилось, так как хитрый волк будет переворачивать кормушку снова и снова, чтобы выбить наживку. превосходство любых волков, которые могут приставать к вашему скоту».

Начальник тропы приятно провел две недели на ранчо Уэллса. После того, как кукуруза была в запасе, троица проехала по тиру и рассмотрела все возможные линии защиты. Поскольку зиму нельзя было предвидеть, единственным безопасным выходом было предвидеть худшее, и, исключая возгорание хребта из-за невидимых источников, новое ранчо было готово выдержать зимнюю осаду. Было сделано все, чтобы уберечься от дня стресса или испытания, даже для того, чтобы вселить мужество в юные сердца.

«Еще одно приходит на ум, — сказал практичный человек, когда они ехали домой, — а это встретить неожиданную бурю. попадете в ловушку, у вас будет шторм в спине, чтобы унести скот домой. Пастухи практикуют это правило, и то же самое относится к скоту в стаде ».

Всех лошадей предстояло оставить на новом ранчо на зиму. Делл вызвался сопровождать своего гостя до железной дороги и вернуть лишнюю лошадь, таким образом оставив пять лошадей Ловелла во владении мальчиков. В день отъезда, за завтраком, после окончательного подведения итогов по линиям сопротивления, троица слонялась вокруг стола, а старшина, похоже, не хотел уходить.

-- Среди нас, погонщиков, принято говорить, -- сказал Прист, поигрывая кофейной чашкой, -- что пастух должен спать зимой. Но в следующие несколько месяцев вы, мальчики, должны изменить это правило. Откажите себе в полноценном отдыхе, но бдительность ваша никогда не должна дремать. Пусть ваша забота о стаде будет первой и последней мыслью дня, и тогда я высплюсь этой зимой своим прекрасным сном. Непредвиденное может случиться, но я хочу, чтобы вы помните, что когда буря завывает громче всех, мы с вашим мистером Айвой будем прямо за излучиной ручья, прислушиваясь к земле, к резервам, слушая, как хорошо вы, мальчики, сражаетесь. резервы, но вы хотите славу хорошей борьбы и жажду победы, все для себя. Вот как я вас оценил - лучше умереть, чем показать белое перо. Пошли, Делл, мы спим летом."





ГЛАВА IX.

ЗИМНИЕ ГОРНИ


Приближалась страшная зима. Не проходило и дня, как предвестники воздуха и неба возвещали о приближающейся осаде. Огромные стаи певчих и диких птиц, мигрирующих на юг, придавали особый акцент, когда они щебетали или гудили в воздухе, а снующие облака и шквалистый ветер свидетельствовали о приближающейся зиме.

Палатка была снята и убрана. Дополнительный седельный инвентарь был освобожден на зиму и размещен в районе Хакберри-Гроув. Трем лучшим лошадям дали порцию кукурузы, а по возвращении Делла с железной дороги скот отвели в стадо. Должна быть разрешена самая либеральная свобода; с имеющимися числами термин «плотное выпасание» будет означать выпас скота на участке земли, в то время как «свободное выпасание» будет означать в четыре или пять раз большую площадь. Новые маршруты должны быть пройдены ежедневно; погода определяла компактность и движение стада, в то время как радиус пяти миль от загона был свободным диапазоном.

Братья были немного знакомы с зимой на равнинах. Ожидались холода, но если они сопровождались солнечным светом и сухой атмосферой, бояться нечего. Теплый, погожий день обычно был предвестником бури, приближение которой мало что предвещало и требовало бессонной бдительности, чтобы не быть застигнутым врасплох или в невыгодном положении.

Рабочий день начинался с восходом солнца. Крупный рогатый скот не любит покидать сухую подстилку, и, распахнув ворота загона, часто приходилось входить и будить стадо. После этого, в нормальных условиях, нужно было направлять, удерживать волокущийся скот, позволять стаду расползаться и пастись, сокращать и расслаблять по мере необходимости. В управлении было неоспоримым преимуществом то, что маленькое ядро знало стадную сдержанность при следовании по суше из Техаса и было послушно на расстоянии пятидесяти ярдов малейшему свистку или давлению пастуха. При благоприятных условиях скот мог пастись до полудня, после чего ему давался часовой отдых, а круг домой рассчитывался так, чтобы добраться до загона и воды к закату. Обязанности каждого дня были повторением предыдущего, настроение старого и молодого скота, уравновешенное и резвое, вносило единственное разнообразие в монотонность работы.

«Подержать этот скот не составит труда», — сказал Делл, когда они ехали домой после окончания первого дня выпаса. «Моя лошадь сегодня ни разу не намочил волос».

«Не кричи, пока не выберешься из леса», — ответил Джоэл. "Первое апреля будет достаточно скоро, чтобы считать наших цыплят. Завтра только начало декабря."

«В прошлом году мы сбрасывали кукурузу до Рождества».

«Лушение кукурузы для меня — сожженный мост. Этой зимой мы пасем скот. Сядьте прямо в седло».

Затем последовала неделя хорошей погоды. Мальчики были заняты, рано и поздно, с деталями дома и конюшни. Каждый день стадо прокладывало новый маршрут, и после вечернего загона ежедневно перед сном возвращались в загон и проверяли, все ли в порядке. Предупреждение мальчиков о приближении и уходе либо свистом, либо пением всегда доставлялось скоту, и обычное хрюканье стада отвечало за его собственное довольство. Лошадям был дан прощальный взгляд, их фураж пополнен, и к удовольствию их хозяев позаботились обо всех удобствах. По своей природе лошади далеки от любых проявлений дружбы и медлительны; но случайный кусок сахара, печенье в полдень, с нынешним рационом зерна, легко приводили зимних лошадей в зависимость, где они ржали при приближающихся шагах своих всадников.

Доверие мальчиков к своим зимним ездовым животным дает последним право занимать видное место в линии обороны. Роуди, любимец Джоэла, был ветераном-коровьей лошадью, темно-коричневой масти и беспокойным под седлом, со знанием своей работы, граничащим с человеческим. Делл предпочитал Дог-Тоу, каштанового цвета, лучшим орудием которого была идеальная поводья, и, благодаря опыту работы с веревкой, он мог останавливаться на любом аллюре на пространстве одеяла. Лошадь-эстафету звали Койот, скакун цвета корицы, отмеченный испанской черной полосой на спине, чьи конечности были тройными кольцами выше колен или там, где цвет тела сливался с черным цветом его ног. Их имена следовали за ними по следу, один из которых был связан с цветными отметинами, другой - с характером, в то время как имя каштанового Делла было легко проследить по черным отметинам на его копытах, переходящих в пальцы.

Первый шторм разразился в середине декабря. Ему предшествовал идеальный день; как обещание весны, мягкий южный ветер пронесся по горному хребту, а ночью луну окружал ореол.

«Через три дня начнется шторм», — сказал Делл, когда мальчики подошли к загону, чтобы в последний раз взглянуть на спящий скот. «Внутри круга вокруг луны есть три звезды. Это один из знаков бабушки Меткалф».

"Ну, мы не будем зависеть от знаков," ответил Джоэл. «Эти старые бабушкины предзнаменования могут быть пригодны для высиживания цыплят, но не для содержания крупного рогатого скота. Все советы на этот счет, похоже, основаны на верховых лошадях, откормленных кукурузой, и малом количестве сна».

Братья провели обычный час в корале. С обрывистого берега, окружавшего ограду, парни смотрели сверху вниз на довольное стадо, на свое имущество и свое обещание; и связь человека и его зверя была вновь отмечена в их юных сердцах.

-- Во время одной из наших прогулок мистер Поль говорил мне, -- сказал Джоэл, глядя на спящее стадо, -- что мы ничего не знаем о человеческом роде в те далекие времена, когда у них не было скота. Он говорит, что когда пирамиды Египта строились, наше занятие было тогда древним. Я люблю слушать, как мистер Поль говорит о скоте. Послушайте!

На протяжный вой волка с юга ответила стая с запада, и эхо отозвалось с севера в один голос, каждый, по-видимому, на расстоянии многих миль. Животный инстинкт обычно безошибочен, и мальчишки с готовностью вспомнили высказывание старого следопыта, что волчий вой предвещает надвигающуюся бурю.

"Пусть придет," сказал Джоэл, вставая и отправляясь домой. — Мы встретим его. Завтра наш курс будет на северо-запад.

Он пришел с небольшим предупреждением. Ближе к середине следующего дня произошло заметное затишье ветра, за которым последовал свинцовый горизонт на западе и севере. Следующий бриз принес ледяное дыхание северо-запада, и скот повернулся как единое целое. Бдительные всадники среагировали мгновенно и стали сгонять скот в плотное стадо. В то время они были в трех милях от кораля, а когда они были менее чем на полпути домой, буря разразилась в невероятной ярости. Снежный вихрь сопровождал бурю, ослепляя мальчиков на мгновение, но каждый из парней держал очко стада, и можно было положиться на разбушевавшуюся стихию, чтобы прикрыть тыл.

Это была непростая победа. Квартал, из которого пришла буря, был ожидаем на долю секунды. Скот дрейфовал перед его гневом, упал в долину прямо над загоном, где мальчики согнулись на внешней стороне и с помощью калитки загнали блуждающее стадо в загон. Тыл, хлестнувший бурей, инстинктивно следовал за лидерами, а ворота были закрыты и надежно затянуты веревкой.

Это был близкий звонок. Урок живо приблизился к мальчикам. «Впредь, — сказал Джоэл, — нужно принимать меры при любых признаках бури. Мы загнали этот скот в загон. Теперь я знаю, что такое зимний снос. дневной шторм. Мы должны держаться ближе к загону ".

Мальчики вскочили в седла и, доверившись своим лошадям, благополучно добрались до конюшни. Последовала воющая ночь; ветер заваливал снегом каждое препятствие или заполнял углубления, даже просеивая каждую щель и щель в землянке. Мальчики и их лошади уютно устроились в дерновых стенах, скот укрылся в бухте ручья, а буря вопила свои панихиды, не услышав их.

Рассвет стал холодным и ясным. Солнечные псы окружили предвестника дня, и рассвет застал мальчиков у ворот загона. Скот лениво откликнулся на свою свободу, путь вел к ближайшему водоразделу, продуваемому ветром снегом, который после часового пребывания на солнце давал достаточно пастбища на весь день. Первая буря зимы была встречена, и ее единственный ясный урок вселил ужас в возможных преемников. Стадо в тисках бури, отрезанное от загона, имело новое значение для зародышей пастухов. Лучший совет — это всего лишь теория, пока она не будет применена, а опыт в практических вещах жизни не подлежит передаче.

За первым штормом последовала идеальная зимняя погода вплоть до Рождества. Братья запланировали дополнительный ужин по этому случаю, рассчитывая, что Делл в начале дня освободит его от кулинарного задания, и потребовали его услуг только для того, чтобы загнать стадо вечером. План был осуществим, скот был пригнан, знал свое ложе и воду, и на обратном пути требовалось только направить и рассчитать время пасущегося стада. Этого события ждали с нетерпением, отчасти потому, что это был их собственный, их первый рождественский набор, а отчасти из-за некоторых деликатесов, которые их спонсор навязал Деллу, расставаясь на железной дороге, в предвкушении дня. Границы ужина приближались к банкету, и вопрос об аппетитах по этому случаю был решен.

Ужин задержался. Не из-за какой-то ошибки в планировании, но с погодой не посоветовались. В течение дня стадо паслось на северо-запад, и в час после полудня, почти в то время, когда Делл должен был уйти, дымка закрыла солнце и упала, как занавес, на горизонт. Появились несущиеся облака, и прежде чем стадо успело собраться вместе и двинуться в путь, туманное свинцовое небо взметнулось почти прямо на запад, предвещая приближение бури. Стадо почуяло опасность и откликнулось на усилия всадников; но прежде чем пройти милю, он был окутан кружащимся снегом и изменил направление своего движения по направлению бури. Вихревой снег слепил мальчиков в направлении их движения; они полагали, что направляют скот в долину, не подозревая, что стадо изменило курс под натиском стихии. Уверенность уступила место неуверенности, и когда прошло достаточно времени, чтобы больше, чем достигли загона, стали частыми догадки об их местонахождении. С того момента, как разразилась буря, оба мальчика приложили все усилия, чтобы направить стадо в долину, но когда ни склон, ни ручей не встретились, факт подтвердился, что они плывут по течению и находятся во власти стихии.

"Мы пропустили кораль," крикнул Делл. "Были потеряны!"

"Еще нет," ответил Джоэл, среди шума завывания бури. «Ручей справа от нас. Ослабь свою веревку, и мы опередим этих лидеров в долине».

Рывки веревок, крики мальчишек и натиск лошадей лишь повернули передний скот, когда новый контингент вырвался вперед, движимый яростью бури. Снова и снова мальчишки боролись со страхом перед веревками и силой лошадей, но все усилия были тщетны, так как новые вожди шли по следу сбежавших, и стадо угрюмо сохраняло курс.

Бой шел, а резервов поблизости не было. В кризисе, подобном нынешнему, моменты тянутся как часы, и на линии огня нужно было воодушевиться. Знание страны было бесполезным, одна-две палочки были пределом видения, и братья не осмеливались доверять друг другу вне поля зрения. Время шло вперед безмерно, но среди всего этого Джоэл Уэллс оставался обладателем непоколебимого сердца и непоколебимого ума. «Ручей справа от нас», — был его боевой клич. «Давай, давайте еще раз повернем этих вожаков».

Было ли это сорок девятое или сотое усилие, неизвестно, но в какой-то момент хорошей схватки мальчики заметили, что скот спускается по склону — желанному южному склону Бобровой долины! Над головой беспощадно выла буря, но укрытие на склоне холма позволяло отклонить стадо на его пути, пока оно не достигло долины. Узнать их местонахождение было невозможно, и все, что могли сделать братья, — это перейти на противоположную сторону и направить стадо на подветренный берег ручья. Все ориентиры были потеряны, стадо дрейфовало по своему желанию.

Первое узнавание произошло благодаря животному чутью. Лошадь Джоэла заржала, ей ответила лошадь Делла, и, ослабив поводья, они отвернули несколько удочек в сторону и остановились у дверей своей конюшни. Даже тогда мальчики с трудом могли определить свое жилище, настолько землянка была окутана клубящимся снегом.

— Возьми спички, — сказал Джоэл, отказываясь слезать. «Этот скот не остановить, кроме второго берега, внизу слева. Пойдемте, мы должны попытаться удержать стадо».

Угрюмый скот прошел дальше. Остановка была только на мгновение, когда мальчики снова заняли свои позиции на мысе и впереди. Позволив скоту двигаться, он обеспечил плотное стадо, так как при каждой попытке остановить или повернуть его тыл смыкался с фронтом и давал новых вожаков, и в единстве была надежда удержать дрейфующий скот.

Расположение долины Бобров ниже штаб-квартиры было хорошо известно. Берега ручья переходили из долины с одной стороны в низкие отвесные обрывы с другой. Именно в одном из этих изгибов ручья Джоэл увидел возможную гавань, укрывной берег, до которого он надеялся добраться, где можно было укрыться от бушующей стихии. Она лежала в нескольких милях ниже усадьбы, и если дрейфующее стадо достигло поворота до наступления темноты, был шанс остановить стадо в защищенном уголке. Предусмотренная бухта была больше, чем та, в которой был построен кораль, и если бы только можно было успешно войти в нее — но в этом была суть.

«Эта буря бродит по долине, — сказал Джоэл во время затишья, — и если мы войдем в нее, нам придется повернуть стадо под прямым углом к направлению ветра. к северу, оно выметет нас из долины, и по эту сторону Луговой собачки не будет ничего, что могло бы укрыть скот. Нужно сделать этот вход или бросить стадо, и у него будет шанс догнать его».

«Мы поторопим их», — сказал Делл. «Помните, как те люди в тот день, когда мы клеймили, бросили скот в желоб для клеймения».

«Они могли делать то, на что мы не осмелились бы — это были следопыты.

«Скот так же боится мальчика, как и человека; они не знают никакой разницы. Ты указываешь на них, и я потороплюсь с ними. Помните ту историю, которую рассказал мистер Айва, о мексиканском мальчике, который бросился через ворота и позволил тысяче лошадей перепрыгнуть через него? Ты тоже мог бы это сделать, если бы у тебя хватило наглости. Смотри, как я бросаю их».

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы достигли берега. Изгибы ручья были даже неузнаваемы, и лишь изредка можно было различить ивы, указывающие на место настоящего наноса. Время от времени буря усиливалась или утихала, делая невозможным измерение прошедшего времени, и страх наступления ночи усиливался. Под таким стрессом человеческий разум становится чрезвычайно бдительным, и каждое слово предостережения, каждый совет, навязанный мальчикам их спонсорами, возвращался в час испытаний с прикладным смыслом. Это не был парад костюмов с играющими оркестрами и плясками лошадей, чавкающих своими удилами; эту безмолвную марширующую колонну не встретил гул восхищенной толпы; никакие загоревшиеся любовью глаза не следили за своим героем и мягкой рукой не махали кружевом или батистом с границы этого плаца.

Одинокое каркасное дерево, к счастью, запомнилось как растущее у входа в излучину, образующую карман. При приеме скота с тропы он был ориентиром для сброса калек. Дерево росло у правого берега ручья, под ним проходила фургонная тропа, что делало его излюбленным местом остановки при погрузке припасов. Делл вспомнил его тень и, взяв на себя инициативу, ощупью пошел вперед в поисках молчаливого часового, стоявшего на страже у ворот бухты. Это была их единственная надежда, и, петляя от ручья к любому подобию дороги, можно было определить вход в укромный уголок.

Марш стада был медленным и угрюмым. Меньший скот прятался под защитой крупного, двигаясь компактно, словно плотность стада излучала собственное тепло. Верховые лошади, выведенные с юга и не акклиматизированные, горбили спины и сгибали головы до колен, указывая на то, что к концу дня температура упала. Внезапно, отчетливо, как ружейный треск, впереди послышался голос Делла Уэллса: --

Ну же, Джоэл, вот наш каркас! Я тороплю их!

Братья поменялись местами. Это был настоящий бой дня. Отвечая на шпоры и рывки, лошади, как голодные волки, бросились на скот, и мрачная колонна повернулась на четверть в эпицентре бури. Но, как и при любой другой попытке повернуть или перемолоть дрейфующее стадо, новые лидеры выдвинулись вперед и угрожали унести снос через вход в котел. Наступил критический момент. Спешившись со свернутой веревкой в руке, Делл бросился на лидеров добровольцев, колотя их по головам, пока они не влетели в колонну рыбаков, очнувшись от оцепенения и охваченные паникой от нападения мальчишки, который атаковал со свирепостью. демона, шипящего, как гадюка, или кричащего жутким пронзительным визгом гиены на одном дыхании. Оно работало завораживающе! Секрет ее заключался в господстве человека над всем сотворенным. Воодушевленный своим успехом, Делл снял пальто и с безобидным оружием в каждой руке напал на каждый отряд новых лидеров, нанося удары направо и налево, бросая свой вес на их тела и магией своей мимической ярости заставляя их подчиняться. .

Тем временем Джоэлу удалось удержать первоначальных лидеров в строю, и в сотне ярдов от поворота было достигнуто укрытие поворота. Домашние быки мычат для удобства его хлева, и как только передний скот вошел в укромный уголок, их голоса превратились в радостное мычание, которое пронеслось по всей колонне впервые после того, как разразилась буря. Обратившись за помощью к Деллу, старший мальчик оказал свою помощь, увеличивая угол, пока конец колонны не перешел в укрытие. Битва была выиграна, и все заслуги принадлежали смелости Делла в решающий момент. Человек так дивно устроен и так бесконечно разнообразен, что там, где один из этих братьев был робок, другой смеялся над бурей, и там, где требовалось физическое мужество, чтобы напасть на угрюмое стадо, смелость одного поражала другого. Крупный рогатый скот является эмблемой невинности и силы, и тем не менее мальчик, несмотря на все, что было написано об обратном, мог спешиться перед лицом самой дикой давки и, просто взмахнув носовым платком, разорванным надвое, бешеный натиск из трех тысяч коров.

Делл вернул свою лошадь, и братья поскакали взад и вперед через устье кармана. Скот крутился в бесконечной карусели, довольный под укрывающими его обрывами, мыча товарищей и приятелей, в то время как наверху стихия выла с неумолимой яростью.

— Нам придется охранять этот вход, пока скот не ляжет на ночлег, — заметил Джоэл, осматривая обстановку. «Интересно, можем ли мы разжечь костер?»

«Я заскочу обратно к каркасу и посмотрю, смогу ли я зашуршать дровами», — сказал Делл, поворачивая свою лошадь и следуя по заднему следу скота. Он вернулся с охапкой сухих веток, и вскоре под скалой потрескивал костер. За изгибом была найдена постройка из старых коряг, и когда сгустилась тьма, уютный костер отбрасывал свои тени на укромный уголок.

Был установлен патруль и началось ночное бдение. Дозорный ходил вахтой между мальчишками, ширина ворот была около двухсот ярдов. Шторм не утихал, и прошли часы, прежде чем весь скот лег спать. Главной заботой было благополучие лошадей, и свободно обсуждалась возможность вернуться домой до утра. Можно положиться на инстинкт лошадей, чтобы найти путь к своей конюшне, но вернуться до рассвета будет невозможно. Братья были в таком восторге от того, что держали скот, что любые личные трудности были переносимы, и после кажущегося возраста стало заметно затишье в стихии и засияла звезда. Джоэл сел на лошадь и выехал из бухты в открытую долину, а по возвращении объявил, что буря прекратилась и что попытка добраться до дома безопасна.

Тихо, как арабы, мальчики удрали, оставив скотину спать на ночь. Как только каркас был достигнут, лошадям дали полную свободу действий, когда стало необходимо сдерживать их, чтобы не мчаться домой. Снег хрустел под ногами, кони фыркали, протестуя против препятствий, бродячий ветерок и пронизывающий холод пронзали всадников до мозга костей, но на подъезде к усадьбе поводья вытряхнулись, и лошади рванулись к воротам конюшни.

"Вот утренняя звезда," заметил Джоэл, как он спешился.

«Если мы собираемся быть скотоводами, — заметил Делл, взглянув на звезду, когда тот спрыгнул с седла, — то отныне мы будем есть наш рождественский ужин в октябре».





ГЛАВА X

ХОРОШАЯ БОРЬБА


Рассвет застал мальчиков в седле. Двухчасовая передышка освежила лошадей и всадников. Утро было знойно-холодным, но лошади согрелись для работы и преодолели две мили до поворота, прежде чем солнце успело выглянуть на восток. Джоэл сделал широкий круг вокруг входа в бухту в поисках следов скота на снегу, и, обнаружив, что никто не предложил покинуть свое убежище, присоединился к своему брату у вновь разожженного костра под скалой. Скот сытно отдыхал, пушистый снег под ним растаял от тепла их тел, а пестрые цвета стада слились воедино в гармонии с окружающей сценой. Скоты легли довольно плотно, и их дыхание за ночь обледенело друг от друга, как оконные стекла во влажной атмосфере. Это был уродец мороза, лоснивший пушистые шубки с серебряным ворсом, но в остальном не причинивший никакого вреда.

Крупному рогатому скоту разрешили подняться по собственному желанию. В ожидании, когда солнце зальет бухту, мальчики смогли получить представление о дрейфе накануне. Оба согласились, что стадо было целых пять миль от загона, когда разразился шторм, и когда оно упало в долину рядом с улучшениями (добавленными к их нынешнему местоположению), оно проплыло целых восемь миль примерно за пять часов.

«Нам повезло, что это был местный шторм», — сказал Джоэл, нависая над огнем. «Если бы он ударил с севера, мы бы сегодня утром были на Луговой собачке, не имея на завтрак ничего, кроме снежков. Полагаясь на знаки, мы получили массу пользы. Это был прекрасный день, и через тридцать минут мы дрейфовали вслепую. все легко предусмотреть заранее, но бури не приходят по программе. Единственный способ держать скот на этих равнинах зимой - это довериться верховым лошадям, откормленным кукурузой, и спать летом ».

«Интересно, когда грянет следующая буря, — размышлял Делл.

«Он придет, когда его меньше всего ожидают, или будет угрожать в течение многих дней и никогда не придет», — ответил Джоэл. «Нет смысла сидеть по ночам, чтобы понять это. Поднимите скот, и я укажу им на водораздел».

Солнце прокралось в излучину, разбудив стадо, но скот предпочел его тепло морозному завтраку и стоял стаями, пока их суставы не разгибались и неотложный аппетит не посылал их вперед. Несмотря на холод, солнце оказало свою помощь, обнажив водоразделы и продуваемые ветром места снега; и еще до полудня скот принялся кормить так жадно, что пастухи сменяли друг друга, и в штаб-квартире был устроен обед на мальчика и лошадь. В долине снег лежал сугробами, но, удерживая скот на водоразделах и южных склонах, они паслись вдоволь и заходили в свой загон в обычный час для загона. Старые топоры были оставлены под рукой, и первая рубка льда, чтобы открыть воду для скота, заняла у мальчиков целый час, после чего они поехали домой на заслуженный отдых.

Затем последовали три дня нулевой погоды. Солнечные псы, сверкающие, как радуга, и величественные, как часовые, каждое утро сопровождали восходящее солнце, после чего холод постепенно утихал, а через неделю всеобщая оттепель и теплые ветры уносили сугробы из долины. Это было долгожданное облегчение; скот быстро поправился, лошади доказали свою храбрость, а мальчики вышли более чем победителями. Они быстро привыкали к своему новому занятию; каждый опыт был преимуществом перед следующим, в то время как их общее волокно поглощало силу от зимнего испытания на неизменной равнине.

Только один раз во время позднего шторма были замечены волки. Ближе к вечеру второго дня появилась группа из трех человек, державшаяся на расстоянии и преследовавшая стадо, пока оно не было загнано в положенный час. Вскрывая лед, мальчики пустили своих лошадей среди скота, и, выведя их из загона, троица бродяг подкралась на сотню ярдов. С криком мальчишки сели на коней и бросились на них один раз, когда волки обернулись и в своем поспешном уходе изрядно подбросили тучу снега.

-- Вот что имеет в виду мистер Айва, когда говорит, что бежит, как испуганный волк, -- сказал Джоэл, сдерживая старого Роуди.

— Когда мы потушим яд? — затаив дыхание, спросил Делл, отбрасывая своего скакуна на корточки при остановке.

"Как только они начнут шляться. Напомните, а мы утром поищем следы вокруг загона. Боже мой, а они были красавицы! Как бы я хотел иметь одну из их шкур для коврика для ног !"

«Первый сильный снег вытащит их из песчаных холмов», — сказал Делл, когда они ехали домой. «Мистер Поль сказал, что голод заставит их нападать на скот. О, если бы мы только могли отравить всех троих!»

Делл продолжал болтать, пока они не достигли конюшни. Он угощал свой разум видениями богатства, и мантий, и меховых шинелей. Волки нашли загон, зима только началась, но мальчики знали о присутствии врага.

На следующее утро был сделан полный круг загона. Никаких следов не было видно, и волков не видели до того, как оттепель временно освободила территорию от нынешней зимней хватки. Затем последовали две недели идеальной зимы, ясные, морозные дни и морозные ночи, возвестившие о всеобщей метели, прокатившейся по равнинам от британских владений до Рио-Гранде и оставившей на своем пути смерть и запустение. К счастью, его предвестники предупредили его заранее, дав братьям достаточно времени, чтобы добраться до загона, что они и сделали в поздний вечерний час. День был благоуханный и теплый, скот пришел, наевшись из широкого круга по буйволиной траве, младшие, как бы инстинктивно предчувствуя надвигающуюся бурю и в благодарность за приют, даже брыкались, входя в ворота. У мальчиков было достаточно времени, чтобы добраться до штаб-квартиры, даже тогда они сильно сомневались, грянет ли буря или исчезнет в бушующих угрозах.

Это началось в темноте, с сильного падения мягкого снега. Целый фут опустился ко времени сна, а в полночь грянула метель, завывая так, словно все демоны ночи и бури устроили высокий карнавал. К утру в лачугу пробрался ползучий холод, неведомый прежде, и разбудил мальчишек, дрожащих в своих одеялах. Был близок час их подъема, и как только ревущее пламя согрело комнату, Джоэл выглянул наружу, но с содроганием закрыл дверь.

-- Ураган дует, -- сказал он, дрожа над печкой. "Это обычная метель - те другие были просто шквалами. Я сомневаюсь, что мы сможем добраться до конюшни до рассвета. Этот бедный скот..."

Лошади были их первой заботой. По их обычному обычаю, задолго до рассвета была предпринята попытка добраться до седельного стада и накормить его. Это была задача Джоэла, и, укрепившись против внешней стихии, он заявил, что готов к рывку. Между лачугой и конюшней было меньше дюжины стержней, и, установив в окне маяк, он распахнул дверь и выпрыгнул наружу. Он обладал мужеством, которое раньше смеялось над бурей, но через несколько секунд после выхода из комнаты он распахнул дверь и упал на кровать.

— Я ослеп, — пробормотал он. — Потушите свет и накиньте мне на голову одеяло. Просыпающийся снег режет мне глаза, как песок. Я скоро очнусь.

На рассвете от снегопада не было ничего хуже, чем воспаленные глаза и огрубевшие щеки, когда была предпринята еще одна попытка помочь лошадям. Оба мальчика присоединились к опасности, связав себя длинной веревкой, и благополучно добрались до конюшни. По возвращении Делла несколько раз швыряло порывистым ветром, но он встал на ноги и, следуя по веревке, благополучно добрался до землянки.

«Вот что случилось со мной в темноте», — сказал Джоэл, как только мы достигли укрытия дома. «Меня сбило с ног, я потерял ориентацию, и каждый раз, когда я искал свет, мои глаза наполнялись снегом».

 
ДЕЛЛ УЭЛЛС.

К полудню метель не утихла. Выгнать скот было невозможно, но мальчикам не терпелось добраться до кораля, находившегося в миле от лачуги. Каждый фут ручья был известен, и, прижимаясь к подветренному берегу, можно было обеспечить некоторую защиту, и поток привел бы скот. Ближе к полудню заметно полегчало в клубящемся снегу, когда лошади были до предела закутаны в попоны и предпринимались усилия, чтобы добраться до загона. Считалось, что при езде без седла можно было форсировать любые заносы, по крайней мере, давая свободу возвращающимся скакунам на случай, если мальчики собьются с курса.

Снежная буря дула прямо с севера, и, пересекая ручей под прямым углом, Джоул шел впереди, вызывая сугробы или спешившись и вытаптывая их, пока не прокладывался путь. Несколько раз им удавалось совершить короткий рывок между известными точками и, прижавшись к укрывающему берегу ручья, благополучно добраться до загона. Скот медленно брел, но не от волнения, это движение было чисто добровольным и давало тепло. Мальчики принялись открывать воду, скот толпился вокруг каждого отверстия и напивался в свое удовольствие. Огромный гребень снега висел полукругом вокруг поворота, местами в тридцати футах высотой и перпендикулярно, а в других местах он уходил в углубления и своды, столь же фантастические, как иней на окне. Он образовался из раннего, более мягкого снега, застывшего на месте, в то время как теперешний зыбкий иней заливал гребень в защищенную бухточку, туманный, как вуаль невесты, и смягчал гротескный фон до оттенка, сравнимого только с пушистой белизной лебединой белизны. вниз.

Загон отвечал всем требованиям. Его защитные берега укрывали стадо от бушующей метели; время года приучило скот, дало ему лохматую шерсть, чтобы противостоять холоду, и в нынешнем испытании не хватало только еды. Оказав всю возможную помощь, мальчики остались в корале, надеясь, что солнце выглянет к вечеру, только чтобы встретить разочарование, когда их лошадям дали волю, и они понесли их домой коротким уверенным рывком.

Завязалась стычка за пастбище. В течение следующих нескольких дней было мало или совсем не было солнечного света, чтобы очистить водоразделы от снега, но скот вывели и дали ему все шансы. Первое заметное ослабление бури произошло к вечеру третьего дня, за которым последовало ослабление четвертого дня, когда впервые стадо паслось до переедания. Погода постепенно налаживалась, скот восстанавливал свой прежний вид, как вдруг случился урод зимы. Неделю с ночи налетела метель с севера, мягкие ветры ползли вверх по долине, обещая оттепель как облегчение недавней зимней осаде. Но наступил рассвет с сильным снегом, покрывшим горный хребет, закончившимся дождем, за которым последовала морозная ночь, когда снег покрылся коркой, чтобы выдержать вес человека, а холмы и долины были покрыты мокрым снегом и льдом.

Это было непредвиденное в линиях укрепления. Чрезвычайная ситуация признала, что не дурачится. Крупный рогатый скот не раскапывает препятствия, как лошади и другие животные, чтобы добраться до травы, и помощь должна прийти в виде помощи человека. Даже лошади были беспомощны, так как снег был слишком глубок под мокрым снегом, и любая попытка вытоптать тропы оставила бы зимних лошадей окровавленными и покалеченными. Чрезвычайная ситуация требовала мужчин, но два мальчика оказались находчивыми. В их старом доме в Огайо иногда пользовались молотильными цепами, и через час после рассвета Джоэл Уэллс смастерил два и проложил тропу через мокрый снег к загону.

Ближайший водораздел лежал в миле к северу. Чтобы добраться до него со скотом, нужно было проложить тропу шириной в прут или больше. Оставив лошадей в загоне, братья бросились на работу, как на гумно, и их цепы зазвенели от соприкосновения с ледяным снегом. К тому времени, когда они достигли водораздела, был уже полдень, и мальчики были утомлены утренним заданием. Снег, покрытый коркой, лежал в среднем на шесть дюймов толщиной, и если корове давали пропитание, чье голодное мычание достигало таких же голодных мальчиков, ледяная корка должна была сломаться над кормовыми угодьями.

Это казалось невыполнимой задачей. «Помоги мне расчистить несколько акров, — сказал Джоэл, — а потом ты сможешь вернуться и выгнать скот. Направь их на пробитую тропу, приведи мою лошадь и пойди впереди стада. Если мы сможем даже на сотне акров скот может обнюхать и спуститься на траву. Это наша единственная надежда.

Голодный скот охотно шел по обледенелой дороге. Расчистив неглубокий снег, земля стала доступной для кормящегося стада, которое шло за мальчиками, как овцы за пастухом. К счастью, погода была ясная и холодная, и если скоту можно было бы оказать временную помощь, то несколько дней солнечного света оголили бы землю на южных склонах и вокруг разбитых мест, дав пастбища. Цепы звенели до захода солнца, мокрый снег разносился акрами, а скот, ведомый домой, если не достаточно пасся, то хотя бы с голодухи оставался.

На следующую ночь выпал дюйм мягкого снега, который прилип к месту падения, защищая таким образом от мокрого снега. Мальчикам, достигшим загона в необычайно ранний час, угрожала новая угроза. Крупный рогатый скот взбудоражился и возбужденно замелькал плотной массой, а за пределами загона земля была изрядно усеяна волчьими следами. Стадо, уже ослабленное суровостью зимы, провело в нервном напряжении неведомые часы или до тех пор, пока нападавшие не ушли с рассветом. Маятник качнулся в крайнюю крайность; мокрый снег предоставил великолепную почву для волков и лишил скот их ежедневной пищи.

"Должны ли мы потушить яд сегодня вечером?" — спросил Делл, резюмируя ситуацию.

-- Открытой воды нет, -- ответил мальчик постарше, -- а чтобы яд подействовал, его нужно выпить. Приманку надо класть возле проточной воды -- таков был приказ. У нас пятьсот голов скота. здесь, чтобы помочь первым. Откройте ворота».

Работа второго дня в мокрый снег оказалась более эффективной. Солнце рассыпало и снег, и лед; южные склоны оголились, тропы были протоптаны до каждого фута открытой земли, и к середине дня полностью оголилась тысяча акров, приглашая стадо полакомиться всласть. Но ночь на ногах утомила скот, и с трудом удалось удержать его от того, чтобы лечь, а не пастись. В таких случаях мальчики отбрасывали цепы и, садясь на лошадей, будили измученных животных, переводя их на лучший пастбище и удерживая на ногах.

«Впервые я вижу скот, слишком уставший, чтобы есть», — сказал Джоэл, когда ворота загона запирались веревкой. — Надо что-то делать. Отдых нужен так же, как пища. Это хуже любой бури.

Половина скота отказывалась от питья, предпочитая отдых или наевшись снега для утоления жажды. Состояние стада вызывало тревогу не из-за недостатка пищи, а из-за голодных ночных бродяг. Перед отъездом братья развели за воротами небольшой костер, как могли из подручного топлива, рассчитывая вернуться позже и пополнить запас дров из штаба.

Мальчики умели перенимать техасские методы. Когда лошади были накормлены, а их собственный ужин съеден, хлопцы привязались к двум сухим бревнам и с луков подтащили их к крошечному костру у входа в загон. Был ранний вечер, стадо отдыхало, и свет костра вскоре осветил загон и отбросил причудливые тени на расчесывающийся снег, образовавший верхний край. Ночью было морозно, и в поздний час мальчики пополнили костер и вернулись домой. Но когда они спешились у конюшни, охотничий крик волчьей стаи разнесся по долине морозным воздухом, и ему ответила стая далеко на юге в песчаных холмах.

— Они снова идут, — сказал Джоэл, затаив дыхание, прислушиваясь к повторению отдаленного воя. — Огонь должен держать их на расстоянии почти до утра. Давайте покормим лошадей и ляжем на ночлег.

Рассвет застал мальчиков в загоне. Волков не было видно, но со всех сторон можно было видеть множество свидетельств их присутствия ночью. Почти весь скот отдыхал, а остальные, в основном коровы-матери, выстроились в боевой форме, лицом к одной из ниш под расчесываемой кромкой снега. Когда они ехали в загоне, ужас возбужденных коров оказался чудовищным волком, притаившимся на снежной полке. Он встал на корточки и повернулся лицом к всадникам, обнажая клыки, а его грудь была покрыта крошечными сосульками, нанесенными жалким работорговцем во время ночного бега. Его нынешнее положение было связано с его весом, поскольку он отважился выйти на хрупкий гребень снега наверху, заставив его обрушиться; и в замешательстве момента он поспешил к безопасности уступа, на котором он тогда отдыхал.

Это был момент волнения. Непрерывный огонь вопросов и ответов прошел между младшим и старшим братом. Волк был в руках, рога сотни разъяренных коров держали врага в плену, и все же мальчишки были бессильны убить его. Ситуация была заманчивой.

— А нельзя ли его отравить? спросил Делл, в крайности момента.

"Конечно. Дайте ему на тарелке - с сахаром на нем."

«Если бы только мистер Поль оставил нам свой пистолет», — размышлял Делл как возможность.

«Да, вы могли бы попасть в тот берег из шестизарядного ружья. Ранить этого волка опасно для жизни человека.

«Я мог бы застрелить его из клыка. Это лошадь, с которой мистер Пол убил говядину. Все троповые лошади защищены от оружия».

«Боже мой, но вы полны счастливых идей. Мы должны отпустить этого волка — мы не можем убить».

"У меня есть это!" — закричал Делл, не обращая внимания на все возражения. "Собачий носок - это верёвочная лошадь. Расширьте ворота. Дайте мне чистое поле, и я заарканю этого волка и затащу его насмерть, или привяжу его к центральному столбу ворот, и вы сможете убить его забором-штагом". Собакой, я волка из твоей спины свяжу, -- прибавил Делл, потрепав коня по шее и повернувшись к воротам. «Покажи мне характер государства, которое тебя воспитало».

— Ты сумасшедший, — сказал Джоэл, — но попробовать не помешает. Что бы ни случилось, держись за свое седло. Перережь веревку, если придется.

С момента убийства говядины Делл усердно тренировался с веревкой. Он ответил на хитрость его руки, и опасность настоящего момента, конечно, не допускала ложных расчетов. Делл сошел с блестящей уверенностью, затянул подпруги, хорошо и прочно привязал свою веревку к развилке седла, оседлал и объявил, что готов. Скот дрейфовал влево и вправо, открывая проход через загон, и Делл поехал вперед, чтобы изучить ситуацию. Джоэл занял позицию у ворот, вооружившись лишь тяжелой растяжкой, и стал ждать отработки эксперимента.

Опасность отдавала скорее неопытностью, чем мужеством. Делл небрежно скакал взад и вперед, с каждым разом подъезжая ближе к уступу, на ходу вращая петлей, на которой съежившееся животное встало в оборонительной позе. Кивнув Джоэлу, что момент настал, лошадь двинулась вперед, и враг оказался в пределах досягаемости, поющая петля выстрелила, волк вскочил, словно собираясь прыгнуть, и в следующее мгновение Собачья лапка крутнулась под шпорой и петлей, оставив только размытие позади, когда он пролетел через загон. Только его всадник видел, как петля затянулась, туго натянутая веревка говорила о своем бремени, и кричать было некогда. На мгновение Джоэл затаил дыхание, только уловив поворот приближающейся лошади, чей всадник навалился на центральную стойку двойных ворот, отклонение курса, конечно, было рассчитано на то, чтобы запутать жертву веревки. Лошадь мелькнула в воротах, что-то щелкнуло, веревка повисла в воздухе, и в смятении мгновения послышался глухой стук. Пятно исчезло в одно мгновение, и чудовищный пес-волк лежал у столба ворот, расслабившись в судороге смерти.

Делл проверил свою лошадь и вернулся, сетуя на потерю фута длины своей любимой веревки. Он порезал седло и таким образом спас лошадь и всадника от безобразного падения.

— Он лежит прямо там, где я собирался его убить, — у того столба, — сказал Делл, натягивая поводья и глядя на мертвого волка. "Тебе нужна его шкура, или я могу взять ее?"

"Оттащите его в сторону," ответил Джоэл, "пока я разбужу скотину. Я должен буду сидеть с вами сегодня ночью."





>ГЛАВА XI

УДЕРЖАНИЕ ФОРТА


Долина находилась во власти зимы. На холмах и солнечных склонах гряда медленно открывалась солнцу. Ручей, под покровом льда и снега, пробивался вперед, уступая лишь до поры до времени топорам и закрываясь, когда ими не пользовались.

Скот не требовал выпаса. Главной заботой братьев было открыть больше пастбищ, и для этого была направлена вся их энергия. Уже открытый хребет лежал к северу от Бобра, и, хотя расстояние было вдвое больше, была предпринята попытка проложить тропу к водоразделу на юге. На день стадо погнали по проселку, и, взяв цепы, мальчики начали атаку на мокрый снег. Это была непростая задача, так как до водораздела было целых две мили, северный склон, и солнце не освещало его до полудня.

Весело зазвенели цепы. Время от времени лошадей выводили вперед, их вес разбивал мокрый снег и помогал прокладывать дорогу. Тропа была протоптана в среднем десять футов шириной, и к полудню была достигнута граница. Несколько тысяч акров земли были обнажены, и, разбивая все сугробы и впадины, идущие на север и юг через водораздел, можно было ежедневно добавлять новые пастбища.

На обратном пути было сделано открытие. Лошади были взяты с собой, чтобы ехать домой, но при испытании мокрого снега на водоразделе солнце смягчило наст, пока он не сломался под тяжестью любого из мальчиков. Когда они шли далеко за пределы тропы, мокрый снег раздавливал до пяти или шести футов, а если они вели лошадей, то тропа легко удваивалась в ширину. Часто наст трескался на неведомую даль, послабляясь от мороза, который мальчишки принимали за предвестник оттепели.




- Наряду с закатом мы можем рассказать больше о погоде на сегодня, - сказал Джоэл. с окончательным решением, которое решило вопрос на данный момент.

Достигнув загона, старший мальчик был в восторге от проложенной великолепной тропы, а Делл поехал искать известное мелководье в ручье. Старая деревянная дорога пересекала галечную отмель, и, заставив лошадь пробираться сквозь размякшую корку, из-под земляной насыпи вырвалась рябь.

«Вот вам водопровод», — крикнул Делл, бросая вожжи и позволяя Собачьему напиться. "Вот вы - приходите и убедитесь сами."

Джоэл был в восторге от открытия Делла. В самом деле, вода, выйдя из-под вогнутого берега, в нескольких футах проходила под другой аркой, препятствуя своим движениям замерзанию.

-- Не слезайте с лошади, -- сказал Джоул, подчеркивая осторожность, -- но дайте лошадям проложить узкую тропу по воде. Это прекрасно. Сегодня ночью мы разведем еще один костер и разложим с полдюжины приманок вокруг этой открытой воды. ."

Шкуру мертвого волка сняли, когда мальчики поскакали домой. Едва успели поесть, как началась загрузка деревянных корыт. Все меры предосторожности были соблюдены; тазы переносили вилами для сена, подвозили к месту происшествия и сбрасывали с лошади, не тронутые человеческой рукой. Чтобы убедиться, что яд будет найден, к туше привязывали веревку и со всех сторон оставляли пахучий след, сходившийся у открытой воды и заманивающий приманки.

«Ну вот, — сказал Делл, завершив поиск, — если волка не найдется, значит, наша работа была сделана не хитро».

«Теперь не забудьте бросить эту тушу обратно на выступ, под гребень», — добавил Джоэл. «Волки имеют репутацию облизывать друг другу кости, и мы должны отказывать им во всем съедобном, кроме отравленного жира».

Стадо не вернется само по себе, и его нужно привести в загон. Когда мальчики приблизились к водоразделу и увидели скот, они встревожились. Присутствие волков сразу заподозрили, и, прискакав вольным галопом, подоспевшие ребята спасли жизнь молодому бычку. Животное паслось за пределами стада, не подозревая о присутствии притаившейся стаи волков, пока на него не напала голодная стая. Ничто, кроме энергичного использования его рогов, не спасло ему жизнь, так как он не осмеливался бежать, опасаясь, что его уволокут вниз, и мог только стоять и сражаться.

Мальчики, увидев ситуацию, пришли на помощь быку. Раскачивая коней, с криком и топотом копыт они ринулись на борьбу, как вдруг волки бросили свою жертву и ускользнули прочь. Банда насчитывала восемь человек по легкому счету, когда они остановились в двухстах ярдах и легли, высунув языки, как будто ожидали вернуться и возобновить атаку.

— Вы когда-нибудь слышали о чем-нибудь подобном? — воскликнул Делл, когда братья остановили своих лошадей. «Атака средь бела дня!»

"Они голодают," ответил Джоэл. «Из-за мокрого снега невозможно добыть еду в другом месте. Один из нас должен остаться со скотом».

"Ну, мы спасли бычка и сегодня получили волка," хвастливо сказал Делл. — Неплохое начало.

«Да, но я боюсь этого конца. Если такая погода продлится еще месяц, часть этого скота съест волков».

В замечании Джоэла было пророчество. Спасенное животное превратили в стадо, и скот отправился домой. Вдалеке следовали волки, выглядывая из-за водораздела, когда стадо свернуло на тропу, ведущую к загону. Топливо было загружено, и, позаботившись о воде и огне, мальчики поспешили домой.

Погода была постоянной темой. Это стало первой заботой утра и последним наблюдением ночи. Малейшее изменение было заметно, и его предзнаменование вызывало ужас. После метели каждое понижение температуры приносило больше снега или мокрого снега. Если на помощь скоту не пришла общая оттепель, всякая перемена погоды была нежелательна.

Далее последовала бессонная ночь. Было позже, чем обычно, когда мальчики пополнили костер и покинули загон. Воображение Делла охватило пределы всех возможностей. Он пересчитал жертв яда за ночь, прикинул количество волков, притока к Бобру, пересчитал свои тюки шкуры и проснулся вздрогнув. Забрезжил рассвет, лошади уже были накормлены, и ему не терпелось сесть и уйти.

"Сколько вы говорите?" — настаивал Делл, когда они покидали конюшню.

"Один," ответил Джоэл.

«О, мы точно получили семь из этих восьми».

«Приманок было всего шесть. Вам лучше уменьшить свою оценку. Оставьте несколько на удачу».

Ничто, кроме холодных фактов, не могло поколебать счет цыплят Делла. Джоэл намеренно оттягивал старт, слоняясь между домом и загоном, и когда уже не смог сдерживать импульсивного брата, вместе они добрались до места происшествия. Сердце Делла не выдержало — ни одного мертвого волка не было видно. Каждая приманка была потревожена. Некоторые корыта были изгрызены в щепки, из отверстий бура вылизаны все следы отравленного сала, а снег был усеян волчьими следами.

"Наша хитрость должна быть виновата," заметил Джоэл, как он осмотрел сцену и пустые бассейны.

Делл выглядел избитым. — Я думаю, у нас было слишком мало приманки для такого количества посетителей. Взгляните на мех, где они дрались из-за сала. Вот и все: не хватило сала, чтобы у каждого остался приятный вкус во рту. на земле могло быть пятьдесят волков».

Мальчик хорошо рассуждал. Опыт — отличная школа. Братья осознали тот факт, что в самых продуманных планах мышей и людей всегда присутствует непредвиденное. Их спонсоры могли только установить общее правило, а исключения не бросали никаких предзнаменований. Никто не мог предвидеть, что хватка зимы сосредоточится и обрушит на маленькое стадо голодные, бродячие волчьи стаи.

«Выведите сегодня стадо, — сказал Делл, — и дайте мне налить еще проточной воды. Я возьму эти тазы и наполню их, сделаю новые, а сегодня вечером мы добавим пятьдесят приманок. "


«Сколько у тебя приманок?» был град Джоэла.

«Шестьдесят с лишним».

«Они вам понадобятся. Три отдельные волчьи стаи лежали в поле зрения весь день. Несколько раз они подкрадывались на сто ярдов к скоту. Одна стая насчитывала более двадцати».

«Пусть идут», — вызывающе сказал Делл. «Пир накрыт. Все сделано, кроме перетаскивания туши, а я не хотел этого делать до тех пор, пока скот не будет загнан».

Последней деталью дня было разведение небольшого костра, который должен был потухнуть в течение часа после наступления темноты. Это дало бы скоту время уложиться спать, а стаям собраться. Как обычно, мальчики не собирались возвращаться, и, когда они сели на лошадей, чтобы уйти, вся буйная дикость в Делле, казалось, вырвалась наружу.

— Добро пожаловать, мистер Вольф, добро пожаловать, — сказал он с мимическим сарказмом и жестом, который пронесся по равнине. «Я работал как собака весь день, и пир готов. Миссис Вульф, вы возьмете тарелку из каркаса, или вы предпочитаете запах тополя? .. Каждый стол рассчитан на шестнадцать человек, и свежая вода находится прямо под рукой. Теперь возьмите тюфяки и наслаждайтесь. Проведите вечер. Ешьте, пейте и веселитесь, потому что завтра ваши шкуры мои.

"Не считайте своих цыплят слишком рано," призвал Джоэл.

"Завтра ты мой!" повторил Делл, игнорируя все советы. — Я выложу землянку вашими шкурами или продам их торговцу оловом.

«Вы сосчитали до того, как они вылупились сегодня утром», — увещевал его брат. «Вы имеете право только на одно предположение».

"Если они не получили достаточно, чтобы вызвать у них отвращение прошлой ночью," ответил Делл с акцентом, "ничто, кроме подсчета дальности, не удовлетворит меня".

Ночь догадок принесла утро с результатами. О завтраке забыли, сёдла обошлись, а лошади, преодолевая версту галопом, как будто уловили безумие ожидания. Делл шел впереди, игнорируя все советы, пока Собачий Носок, завернув поворот, шарахнулся от мертвого волка на тропе, чуть не сбив своего всадника.

"Там есть один!" — закричал Делл, приходя в себя. — Я укажу, а ты считай. Вот еще! Еще два!

Это было ужасное веселье. Как снопы на поле жатвы, мертвые волки валяются вокруг каждой открытой воды. Некоторые едва отвернулись от ручья и упали, другие какое-то время боролись, а некоторые вслепую брели на короткие расстояния. Яд подействовал на славу; когда жертвы были собраны, по фактическому подсчету их было двадцать восемь. Это была победа, чтобы оправдать крики, но ужасное зрелище заставило братьев замолчать. Голод довел врага до смерти, и торжество момента тронуло, по крайней мере, одно чуткое сердце.

— Это больше, чем мы рассчитывали, — приглушенным голосом заметил Джоэл, осмотрев разрушительное действие яда.

«Наша задача — удержать этот скот», — ответил Делл. «Мы будем солдатами этой зимой, и наша единственная обязанность — удерживать форт. Что скажет мистер Пол, если мы позволим волкам убивать наш скот?»

После завтрака Джоэл снова повел стадо на юг, оставив Делла в загоне. Был проведен осмотр тазов, который показал, что все следы отравленного жира были вылизаны из держателей. По необходимости лозунгом настоящей кампании стало непримирение с волком. Никакие сентиментальные сентименты недопустимы — бой еще не окончен, а порох нужно держать сухим. Соответственно, корыта были загнаны в загон, где любой запах от скота мог еще больше развеять подозрения, и оставлены для будущего использования.

Собрать столько шкурок казалось непосильной задачей для мальчика. Но Делл вспоминал, что среди многих опытов, которыми Форрест, когда он был калекой, потчевал своих медсестер, было снятие шкуры с забитого зимой скота с упряжкой. Тот же принцип применялся при забросе волка, когда с помощью очень незначительного ножа в области головы и ног лошадь могла выполнить работу дюжины человек. Изгородь загона представляла собой готовый амортизатор, Собачий носок мог тянуть свой вес на веревке с луки седла, а теория, сведенная к практике, была желанным вспомогательным средством. После того, как голова была обнажена, туша была прижата к центральной стойке ворот, когда легкий рывок верховой лошади с помощью нескольких ударов ножа, второй рывок, и шкура была идеально снята. Требовалось устойчивое восхождение и слезание, легкая, легкая тяга, несколько дюймов или фут, и с терпением сына мясника Собачий заработал свою кукурузу, а его хозяин - тюк шкуры.

Вечер принес сообщение об очередной досаде волков. Новые стаи, очевидно, присоединились к остаткам вчерашних, так как не было ни уменьшения численности, ни приближения или отношения.

«Наш скот — единственный крупный рогатый скот между рекой Республикан в Небраске и рекой Смоки в этом штате», — объяснил Джоэл. «Кролики и другие грызуны под этим мокрым снегом чувствуют себя как дома, а чем тут жить, кроме скота? Надо держать скот как можно ближе к стаду, чтобы избежать нападения».

«Это сделает боевые действия еще лучше», — злорадно заявил Делл. — Мы с Собакой занимаемся меховым бизнесом. Пусть сегодня ночью волки лижут кости своих собратьев, а завтра я устрою еще один пир.

Умеренность погоды в течение нескольких дней привела к тому, что ночью выпал сильный снегопад. К счастью, стадо паслось два дня, но каждая дополнительная буря имела тенденцию ослаблять скот, пока не возник вопрос, станут ли они добычей волков или уступят стихии. За местной бурей последовала неделя лютой зимы, во время которой три головы скота, калеки, не до конца выздоровевшие, в ежедневном переходе к водоразделам пали в борьбе за пропитание и накормили зимующих падальщиков. Это было повторение вековой борьбы за существование — столкновение сил добра и зла, во главе которого стоял волк.

В первую же ночь, которую допустили на открытой воде, тридцать один волк попал в тиски яда. После этого давали и брали, не око за око, а в соотношении десять к одному. Землянка походила на охотничью пещеру, устланную меховым ковром, а всякое чувство к врагу в последовавшем зимнем испытании угасло в сердцах мальчишек.

Проходила неделя за неделей, стихии объединились с волками против жизни стада. С другой стороны, только бессонная бдительность и угрюмая решимость осажденных, подкрепленные огнем и ядом, удерживали линию фронта. Видеть, как их скот падает, чтобы накормить волков, беспомощных, чтобы помочь, было горькой чашей для борющихся мальчиков.

Один-единственный инцидент нарушил монотонность повседневной рутины. Однажды утром, ближе к концу пятой недели, когда мальчики рано утром поскакали в загон, чтобы узнать результат действия яда, в открытой воде виднелась легкая добыча волков. Пока они пытались подсчитать мертвых верхом на лошади, волк, предположительно отравленный, подпрыгнул на шесть футов в воздух, щелкая влево и вправо, прежде чем упасть на землю. Ничто, кроме ловкости Роуди, не спасло ни его самого, ни всадника, который был почти без коня, от увечья или смерти в результате злобного мгновенного нападения.

Братья отошли в безопасное место. Джоэл побледнел до цвета снега, его лошадь дрожала каждым мускулом, но Делл вытряхнул свою веревку.

"Подождите," призвал Джоэл, задыхаясь. «Подождите. Это бешеный волк, иначе он умирает».

— Он отравлен, — ответил Делл. «Посмотрите, как он кладет голову на бок. Это захват яда. Половина из них умирает именно в этом положении. Я собираюсь связать его веревкой и тащить его до смерти».

Но хруст лошадиных копыт в снегу разбудил жертву, и она снова рванулась вверх, по-прежнему щелкая и обнажая клыки, свидетельствующие об опасности. С трудом вставая на ноги, волк бесцельно бегал по кругу, постепенно увеличиваясь, пока не наткнулся на прядь проволоки в заборе загона, отскочив от которой животное упало на землю, когда оно снова запрокинуло голову назад и затихло.

— Веревка, — твердо сказал Джоэл, вытряхивая собственное лассо. «Если он попадет в этот загон, он убьет дюжину голов крупного рогатого скота. То, что в эту минуту у меня есть живая лошадь, это потому, что этот волк промахнулся мимо шеи Роуди на ширину ладони».

Утоптанное состояние снега вокруг загона благоприятствовало подходу. Делл сделал длинный, но точный бросок, волк прыгнул, когда веревка опустилась, и одной ногой замкнулся в петле. Веревка была осторожно намотана на луку, ее можно было освободить в одно мгновение, и, вращая Собачьим зацепом, его всадник направил лошадь по дороге, ведущей к пастбищу стада на юге. Первые четверть мили представляли собой неясное пятно, из которого виднелась лошадь, потом мальчик или волк поднимались на крыльях и на мгновение парили. Внезапно лошадь повернула назад по дороге, и когда его всадник пронесся мимо Джоэла, послышался смутный огонь просьб о «петле, которая запуталась», о «перегрызенной веревке» и общей неспособности задушить. волк.

Джоэл мгновенно увидел ситуацию. Веревка затянулась вокруг груди волка, не дав ему дышать, а несколько эффектных щелчков этих ужасных зубов разорвали бы любое лассо. Встряхивая петлю на своей веревке, когда Делл кружил по другой тропе, Роуди вел своего всадника на расстояние, достаточное для заброса, лассо зашипело в воздухе и остановилось точно, когда две коровы бросились друг на друга своим весом, и шея волка была сломана так же легко, как гнилая нить.

"Немного из этого имеет большое значение для меня," сказал Джоэл из безопасного седла.

«О, это хорошая практика», — запротестовал Делл, спешившись и пнув мертвого волка. "Вы заметили мой бросок? Если это был дюйм, это было тридцать футов!"

По своей суровости зима 1885/86 года стоит особняком в истории пастбищного скотоводства. Это произошло довольно рано, но оказалось поворотным испытанием в жизни Делла и Джоэла Уэллса. Шесть недель плюс три дня после сильнейшей снежной бури в истории индустрии стрельбища осада была снята, и долина Бобров застонала от радости. Трещины с мокрым снегом тянулись на многие мили, каждая лужица в ручье срывалась со своего ледяного ущелья, и равнина снова улыбалась в своих пределах. Если бы братья были настоящими жителями равнин, они могли бы предсказать грядущую оттепель, поскольку за три дня до того, как ее предвестники достигли их, каждый затаившийся волк, не из страха перед ядом, а инстинктивно стремясь к открытой местности в другом месте, оставил Бобра, чтобы не вернуть остаток зима.

«Это еще один раз, когда ты сосчитал цыплят слишком рано», — сказал Джоэл своему брату, когда обычное количество приманок не смогло поймать волка.

— Очень хорошо, — ответил Делл. «Судя по счетам, мы потеряли двенадцать голов крупного рогатого скота против ста восемнадцати шкур. Я буду играть в эту игру всю зиму».





ГЛАВА XII

ЗИМНИЙ ДРЕЙФ


В марте месяце был последний окоп в зимней осаде. Если бы это удалось выдержать, победа увенчала бы первый хороший бой мальчиков, вознаграждая их мужество в настоящей борьбе и укрепляя против будущих. Братья связали свою судьбу с равнинами, оккупация почти навязалась им, и, вкусив остроты битвы, они надели свои доспехи и поскакали вперед. Без борьбы или соперничества достойные удовольствия жизни теряют свой нектар.

Общая оттепель стала долгожданным облегчением. Крупный рогатый скот постепенно слабел, около дюжины пало в жертву стихии, и необходимо принять меры, чтобы восстановить стадо.

«Впредь мы должны пасти скот», — сказал Джоэл, радуясь оттепели. «Несколько теплых дней, и загон заболачивается. Если волки не вернутся, мы больше не будем загонять скот».

Делл был на высоте. "Зима закончилась," сказал он. -- Послушайте, как ручей разговаривает сам с собой. Нет, нам больше не придется загонять стадо. Разве нам не повезло, что у нас больше не было забитого на зиму скота! Каждый день в течение последнего месяца я чувствовал, что очередная неделя зима заберет половину стада. Это была хорошая битва, и мне хочется кричать ».

«Именно большое расстояние между загоном и разделителями ослабляло скот, — сказал Джоэл. «Впредь мы предоставим им все необходимое пространство и будем держать их под стадом только ночью. Еще может быть шквалистая погода, но небольшая опасность общего шторма. После этой оттепели фермеры на Соломоне начнут свою весну. вспашка».

Затем последовали две недели хорошей погоды. Стаду была предоставлена почти абсолютная свобода, днем он разбегался на многие мили и собирался вместе только с наступлением ночи. Даже тогда, когда скот пасся исключительно днем, квадратная миля сухого склона считалась достаточно плотной для ночлега. Лишние лошади, которые зимовали вокруг Хакберри-Гроув, были замечены лишь изредка, и их состояние было отмечено. Зима обросла их шерстью, как ламы, мокрый снег не причинил им вреда, как лошадь цепляется лапами за траву, и не нужно было заботиться о внешнем инвентаре седла.

Обещание весны почти обезоружило мальчишек. Деллу не терпелось узнать, сколько стоят тюки с шкурой, и он постоянно просил у брата разрешения съездить на железную дорогу и разузнать.

"К чему ты торопишься?" был ответ Джоэла. «Я еще не кричал. Я не уверен, что мы вышли из леса. Давайте сначала точно победим».

«Но мы должны написать мистеру Полю и мистеру Айве», — убеждал младший мальчик, используя двойное оправдание. «Теперь может быть письмо от них в Гриннелле. Давайте напишем нашим друзьям в Техасе и скажем им, что мы выиграли битву. Весна здесь».

"Вы можете пойти на станцию позже," ответил Джоэл. -- Мех сохранится, и зима, быть может, еще нас ждет. Разве ты не помнишь старую поговорку о погоде, когда март приходит, как лев, и уходит, как ягненок? Этот пришел, как ягненок, и нам лучше следить за ним, чтобы он не угас, как лев. Вы можете пойти на железную дорогу в апреле.

В случайном совете Джоэла была мудрость. Земля еще не реагировала на солнечное тепло. Трава была робкой и отказывалась расти, и только несколько глупых ворон достигли кустарника и ивы вдоль Бобра, в то время как отсутствие других признаков весны служило предупреждением о том, что зимняя стихия еще может подняться и зарычать, как молодой лев. .

Единственным преимуществом минувших дней было общее улучшение стада. Инстинкт крупного рогатого скота привел их к бизоньей траве, которая росла на склонах и водоразделах, и за три недели хорошей погоды и полной свободы стадо в целом приобрело форму, отражающую его упорство в жизни и умелое обращение с ним. владельцы.

В течение десяти дней после окончания месяца ослабленные линии укреплений снова подверглись нападению. Стадо паслось на западе, вдоль первого водораздела к югу от Бобра, когда около полудня налетел шквал. Он пришел без предупреждения и обнаружил, что скот разбросан до пределов беспривязного выпаса, но под глазами двух бдительных всадников. Их скакуны откликнулись на задачу, объезжая стадо с разных сторон, но прежде чем оно успело броситься в подвижную форму и направиться в Бобровую долину, вихрь мягкого снега окутал лошадей и всадников, скот и ландшафт. Стадо повернулось спиной к буре и пошло ровным, угрюмым маршем зимнего сугроба. Отрезанные от загона на целых пять миль, нужно было срочно успеть, и братья поскакали, чтобы оспорить продвижение дрейфующего скота.

"Куда мы можем их повернуть?" робко осведомился Делл.

«Если нас не настигнет полоса песчаных дюн, — ответил Джоэл, — ничто, кроме тормозов Луговой собачки, не остановит скот.

«Тогда идем к песчаным холмам. Они лежат справа от нас, и волки ушли».

«Шторм идет с северо-запада. Если он будет продолжаться с этой стороны, мы промахнемся по песчаным дюнам на несколько миль. Тогда это станет вопросом лошадиной плоти».

— Если мы пропустим песчаные холмы, я вернусь, возьму вьючную лошадь и догоню вас завтра. Еще не холодно, а Собачий Носок может пережить бурю.

"Это наша единственная надежда," признал Джоэл. «Мы провели этот скот через суровую зиму, и теперь мы не должны потерять его в весенний шквал».

Ветер дул ураганом. Через десять минут после того, как разразилась буря и скот понесло вместе с ней, все знания о четверти компаса были утеряны. Разумно было предположить, что буря будет держать правильный курс, пока не иссякнет ее ярость, и, полагаясь на эту тонкую нить, мальчики попытались направить стадо к песчаным холмам. По своей природе крупный рогатый скот не слишком стайный, так как только в страхе он сбивается в стадо, и следует избегать опасности разделения стада на бродячие отряды. На пути, который предстоял ему, нужно было сохранять его компактность, и о том, чтобы свернуть половину стада в песчаные дюны, а остальным оставить блуждать по течению, не могло быть и речи.

"Мы должны испытать характер стада," сказал Джоэл. «Скот исхудал, потерял сало, и этот ветер, кажется, режет его за живое. Нет смысла поворачивать поводок, если качающийся скот не последует за ним. на маленькие пучки».

— Во всяком случае, попробуем добраться до песчаных холмов, — призвал Делл. «Слегка поверните вожаков, и я постараюсь удержать качающийся скот в узде».

Неоднократно предпринимались попытки добраться до укрытия песчаных дюн. Но при каждой попытке ветер при температуре мороза разрезал скот до костей, и, поскольку дрейф был гораздо милосерднее, братья решили отказаться от идеи добраться до гавани в песчаных холмах.

«Скот слишком слаб», — признал Джоэл после неоднократных усилий. «Поверните вожаков, и они сгорбятся и остановятся. Час такого ветра сбил бы их с ног. Либо дрейфовать, либо умереть».

-- Я вернусь и посмотрю, как идут волокуши, -- предложил Делл, -- и если они в очереди, то я мог бы с тем же успехом начать за вьючной лошадью. это стадо».

Усилия, направленные на то, чтобы повернуть стадо, позволили тяговому концу легко держаться компактной линии, и, когда Делл вернулся к лидерству, он сообщил, что дрейфующая колонна имеет длину менее четверти мили.

"Дух стада убит," сказал он; «Скот едва отрывает головы от земли. Почему во время того рождественского перегона они дрались и протыкали друг друга при каждом удобном случае, но сегодня они ведут себя как заблудшие овцы. Они полумертвые на ногах».

Стадо дрейфовало несколько часов, и, поскольку пропитание для человека и лошади было важно, Деллу не терпелось добраться до бобра до наступления темноты.

-- Если буря не утихала с тех пор, как ударила, -- сказал он, -- я разрежу ее на четверть отсюда и до штаба. Старая добрая кукуруза, которую Собачий ел всю зиму, поселила железо в его крови, пока он не просто склоняет шею и фыркает, бросая вызов этому ветру и снегу».

"Теперь, не будьте слишком уверены," предупредил Джоэл. -- В такую бурю и на сто ярдов не видно, а если растеряешься, то вся страна похожа на одну. Во всяком случае доверяй своей лошади, и если ты нанесешь удар выше или ниже штаба, если будешь держать голову на плечах, тебе следует чтобы узнать ручей. Дай волю своей лошади, и она отвезет тебя прямо к воротам конюшни. Принеси полмешка кукурузы, немного хлеба и мяса, тент и одеяла. Отправляйся за час до рассвета, и ты найду меня во главе стада».

Братья расстались на ночь. Пока он мог ехать впереди них, необходимость придерживать скот была путеводной звездой, которая поддерживала Джоэла Уэллса в эти часы одиночества. Всегда была надежда, что буря утихнет, когда усталый скот с радостью остановится и ляжет спать, что скрасило проходящее время. Работа была легкой для мальчика и лошади; задержать марш лидеров, чтобы тыл мог легко последовать за ними, было задачей ночи или до тех пор, пока их не сменят.

С другой стороны, уверенности Делла в своих силах не хватало осторожности. Уверенный в своей способности преодолевать дистанцию днем и ночью, в хорошую или ненастную погоду, он едва достиг южного склона Бобра, как стемнело. Лошадь легко справилась с бурей, но снег, брошенный мальчику в лицо, заставил его свернуть с правильного курса, в результате чего он проехал несколько миль, не достигнув ни одного узнаваемого ориентира. Когда Делл спешился, наконец наткнулись на овраг или сухую полосу. В качестве меры предосторожности он взял с собой спички, и, зажигая одну из них, смятение брало верх над всеми предостережениями и советами. Он был потерян, но спорил до последнего. Несколько раз он пересаживался и давал коню волю, но каждый раз Собачий Носок поворачивал то в эпицентр бури, то на верный курс домой, и останавливался. Разум был покинут, и воцарился беспорядок. Был потерян час, когда уверенный в себе мальчик сел на коня и взял прежний курс, почти пересекая линию шторма под прямым углом. Тысячи видимых форм, созданий ночи и бури, обрели форму в сбитом с толку сознании Делла Уэллса, и после того, как он спешился и взобрался на неведомые времена, он барахтался по Бивер-Крик на целых три мили ниже штаб-квартиры.

Час был неизвестен. Все еще сбитый с толку, Делл, наконец, обратился к своей лошади, и через несколько минут Собачий Носок уже был на дороге и грыз удила, пытаясь сдержаться. Мальчик спешился, и горящая спичка осветила очертания дороги под рыхлым снегом. Лошади снова дали повод, и она понеслась по дороге, как гончая, наконец, подметая под деревом, когда была сделана еще одна остановка. Это был каркас у входа в бухту, его сломанные ветки свидетельствовали о костре, который развел Делл, и все же немое дерево-свидетель и нетерпеливая лошадь вызывали сомнения. И только когда Собачка остановился у двери конюшни, мальчик убедился в своей ошибке.

-- Собачья лапка, -- сказал Делл, спрыгивая с седла, -- ты забыл больше, чем я когда-либо знал. ты. Интересно, простит ли он меня? размышлял Делл, открывая дверь конюшни.

Лошадь поспешно вошла и ржала, требуя корма. "Да, у вас будет дополнительный паек кукурузы," ответил его всадник. — И если ты простишь меня хотя бы на этот раз, урок, который ты преподал мне сегодня вечером, никогда не будет забыт.

Оказалось, что это был ранний вечер — только восемь часов. Несмотря на то, что урок был преподан немым животным, он стоил своих денег. Прежде чем предложить спать, Делл собрал все предметы, которые должны были составить вьюк, накормил лошадей, перевел будильник на час вперед и отыскал его одеяла для короткого отдыха. Несколько раз его будил завывание ветра, и, не выспавшись всю ночь, он вставал и разводил костер. Необходимость вьючного седла лишила его собственного, и, заменив одеяло, в назначенный час перед рассветом он отправился с трехдневным пайком на человека и лошадь. Снег перестал падать, но с северо-запада дул пронзительный мартовский ветер, и, следуя за ним, на рассвете он достиг водораздела. Бьющееся солнце время от времени подсказывало ему направление, были видны песчаные дюны, и, наклоняясь по направлению ветра, следы стада улавливались в рыхлом снегу. Был настигнут бык, удобно отдыхавший в буйволиной луже; три других были пройдены, питаясь ветром, и, наконец, выглянуло солнце, обнажив тормоза Луговой собачки.

Там, где скот плыл едва ли две мили в час, пропитание следовало за ним шагом в пять миль. Тропа посвежела в снегу, сужалась и расширялась, и около полудня было замечено рассеянное стадо. На протяжный предостерегающий крик ответило лишь крошечное облачко дыма, низко нависшее над руслом ручья, и, прежде чем Джоэл заметил его присутствие, Делл подъехал к тому самому берегу, под которым горел костер.

"Как вам нравится ночной дрифт?" — закричал Делл. «Какие на вкус снежки на завтрак?»

«Иди под скалу и распаковывайся», — трезво ответил Джоэл. «Надеюсь, это последний урок зимнего оленеводства; я не вижу в этом никакой романтики».

Лошадей расседлали и накормили. «Дайте отчет о себе», — призвал Делл, когда братья вернулись к огню. — Как ты разобрался ночью?

«Я просто сгорбился на спине, как другой скот, и принял лекарство», — ответил Джоэл. «Индеец танцует, чтобы согреться, а я пел. Вы не представляете, насколько хороши компании крупного рогатого скота. Один большой бык приложил ухо к боку Роуди, чтобы согреть его. Я брал его за рог много раз и будил; он просто ковылял во сне. Я разговаривал со всеми вожаками, называл их в честь мальчиков, которых мы знали в школе, и иногда они поднимали глаза, когда я их звал. И случилось самое странное! "В Огайо. Ну, я видел его прошлой ночью. Среди вожака был черный двухлетний бычок, и каждый раз, когда я смотрел на него, я видел старого Рэдмена, с его горбатым плечом, курносым носом и его полузакрытые глаза. Потребовалась буря, угрюмый ветер, чтобы придать такое выражение морде вороного бычка, но это был старый Редман. За два семестра в школе, которые он преподавал, он лизнул меня раз двадцать, но Я заставил его отойти от лица этого вороного бычка и попробовать еще раз. Должно быть, он меня услышал, потому что маленький вороной бычок отступил и больше никогда не выходил вперед».

— А вы знали, где вы были? — спросил Делл, руководствуясь собственным опытом.

«Я был как дома во главе стада. Вигвам мог потеряться, но я не мог. Я знал, что мы должны ударить Луговую собачку, и скот был в полумиле от нее, когда рассвело. сориентировался, мы с Роуди включили табун и проверили дрейф».

Поздний завтрак придал сил ребятам на весь день. До Бобра оставалось целых двадцать пять миль, но, поскольку скот ослабел, а лошади измотаны, было решено отдохнуть денек перед тем, как отправиться в обратный путь. Во второй половине дня Делл вернулся и бросил отставших, а к вечеру весь скот был сведен в распущенное стадо и направлен на север. Солнце содрало снег, и под скалой разбили удобный лагерь. Древесины на Луговой собачке было мало, но сухие, гнилые стебли дикого подсолнуха служили хорошей заменой топлива, и ночь окутала людей и животных, наслаждаясь всеми удобствами.

Обратный путь был двухдневным. На Роуди легла обязанность вьючной лошади. Он возглавил поход и имел право на легкую стоянку при отступлении. Брезент был сложен по всей длине тела лошади, оба седла требовались в другом месте, а кукуруза и одеяла лежали в рюкзаке и все было надежно привязано. Комиссионные припасы были легкими, седельных карманов и канатных струн было достаточно для их транспортировки.

Старт был произведен на рассвете. Накануне вечером крупный рогатый скот пасся на несколько миль, и из-за его ослабленного состояния, чтобы добраться до бобра, требовался уход. Скорость была миля в час, ничего похожего на компактное стадо или вождение не разрешалось, и скоту разрешалось кормиться или отдыхать по своему желанию. Роуди пасся вдоль фланга, мальчики шли в качестве облегчения, а ближе к вечеру или при виде дюн Делл брал вьючную лошадь и скакал к их укрытию, чтобы найти ночной лагерь. Стадо никогда не сбивалось с курса, и после захода солнца Джоэл собрал стада в компактную форму и уложил их на ночь. Маяк из сливовых кустов привел его к выбранному лагерю на песчаных холмах, где братьев ждал ужин.

-- Разве это не счастье, -- сказал Делл, забравшись под одеяло, -- что волки ушли. Предположим, они все еще были здесь, и нам пришлось бы сегодня ночью разводить костры или стоять на страже стада, как тропа. мужчины, мы можем это сделать?"

"Конечно. Мы встречались с волками раньше и держали скот. Вы, кажется, забыли, что мы не имеем права спать зимой. Будьте благодарны. Поблагодарите волка и идите спать".

«Посмотрите, как вырисовываются дюны в свете этого костра. Хотел бы я, чтобы мистер Поль мог это увидеть».

«Более вероятно, что он разбил лагерь в дюнах и наслаждался множеством разжигающих костров».

Следующее замечание Делла осталось без ответа. Звезды мерцали над головой, песчаный человек был на улице, в дюнах прозвучал комендантский час, и все было тихо.

«Здесь мы сожжем фургон», — сказал Джоэл, будя Делла на рассвете. — Это одно из замечаний мистера Айвы, но мы впервые имеем возможность его использовать. Я разделю кукурузу на три хороших порции, и мы приготовим ее дома на ужин. целую колибри на завтрак, так что, когда мы уедем из этого лагеря, единственное, что стоит сохранить, это кофейник и сковородка. Пока мы держим скот, кого волнуют расходы ».

Стадо было в руках, когда оно покидало ложе. Идеальный весенний день помог улитому скоту. К середине дня водораздел был перейден, и начался постепенный спуск к Бобру. Дебошир выдвинулся вперед, фланги повернулись, тыл выдвинулся вперед, и тоска стада по дому нашла выражение в громком и продолжительном мычании.

«Должно быть, я ошибся, говоря, что дух этого стада был убит», — заметил Делл. — Когда я на днях уходил от вас, чтобы пойти за вьючной лошадью, этот скот выглядел мертвым на ногах. Я был уверен, что мы потеряем сотню голов, а копыта не потеряли.

«Возможно, нам еще многое предстоит узнать о крупном рогатом скоте», — признал Джоэл. «Я полностью ожидал увидеть нашу заднюю дорожку, усеянную мертвыми животными».

Происхождение стада с его глубинами и настроениями неизвестно и неписано. Одомашнивание крупного рогатого скота не имеет даты. Что касается того, когда вол впервые узнал ясли своего хозяина, то история и предания не имеют представления. Неудивительно, что Джоэл и Делл Уэллс, имея менее года опыта, не смогли полностью понять свое стадо. Инцидент, подобный тому, который вызвал наблюдение братьев, может объяснить эту безмятежную глубину, глубокое упорство и скрытую силу стада.

Доставив свой груз на армейский пост, к пункту снабжения возвращался обширный грузовой отряд. Было задействовано двенадцать сотен волов. На обратном пути встречались раскисшие дороги, повозки были нагружены выше сил упряжек, а волы прибыли в форт изможденными, унылыми и обессиленными, чтобы падать под ярмом. Многие быки были брошены как бесполезные в пределах ста миль от столба, что удвоило работу над другими. На обратном пути этих разрозненных волов, хромых и хромых, собрали в количестве нескольких сотен и гнали в хвосте обоза. С каждым днем их число увеличивалось, пока четвертая часть всех волов не была отпущена в хвост каравана. Однажды мальчик завязал глаза хромому быку, который испугался и бросился на своих товарищей, ревя от страха. Это был трут в порошок! Оторвавшиеся от пастухов волы промчались мимо колонны фургонов, бешено крича и двигаясь. Машинисты потеряли управление своими упряжками, воцарился бедлам, и весь обоз включился в общую давку. Вагоны были перевернуты и сожжены в момент дичайшей паники. Водители были рады уйти живыми и остались позади. Облако пыли просто указывало направление, в котором пошли волы. Команды, по шесть-восемь ярмов в каждой, рвали цепи, ломали луки и шли в натиск. Многие волы, все еще под упряжью, были найдены на следующий день в пятнадцати милях от места происшествия и недоступны, кроме как верхом. В течение месяца, предшествовавшего этой демонстрации скрытой силы скота, гуманные водители обоза постоянно сокрушались, что дух их упряжек убит.

Оказавшись в миле от Бобра, стадо повернули на запад и дали свободу. Спускаясь по склону, Роуди постепенно отползал далеко вперед, и когда братья оставили скот и помчались домой, лошадь перешла на легкую рысь, сохраняя лидерство, пока не достигла конюшни.

"Посмотрите на дорогой старый негодяй," сказал Джоэл, сияя от гордости. «Эта лошадь знает больше, чем некоторые люди».

-- Да, и если бы Собачий Носок умел говорить, -- признал Делл, поглаживая лошадь по шее, -- он мог бы рассказать обо мне хороший анекдот. Я, может быть, когда-нибудь и сам расскажу его -- когда-нибудь, когда мне станет совершенно стыдно за себя. ."





ГЛАВА XIII

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ Гость


Вестники весны возвестили о ее раннем приближении. Апрель был открыт пением птиц, зеленеющей долиной и пыльцой на иве. Поднялся мороз, земля под ногами растаяла, а ручей журчал и пел, спеша по течению. Скот играл, телята рождались, а лошади, сбрасывая зимнюю шубу, спутывали чепраки и сбрасывали огромные пучки шерсти, катаясь по земле.

Маркетинг шкурок лег на Джоэла. Делл встретил возвращающийся фургон далеко на тропе. "Меховой рынок процветает," крикнул Джоэл, подойдя на расстояние разговора. «Мы не узнаем цену в течение нескольких недель. Станционный агент только хотел их отправить. Хозяин магазина очень хотел сделать то же самое и дал мне аванс в сто долларов за доставку. от двух до двух с половиной долларов. И у меня есть письмо от Форреста. Долгая зима закончилась! Вы можете кричать! До свиданья, мулы!

В течение вечера Делл снова и снова перечитывал письмо Форреста. «Будьте заняты, пока не прибудут стада», — гласило оно. «Увеличьте запасы воды и запланируйте приобретение большего количества крупного рогатого скота».

«Это наша программа, — сказал Джоэл. — Мы построим две дамбы между этим местом и тропой. Мистер Айва никогда не давал нам неправильных советов, и он все объяснит, когда придет. Раз в неделю будет достаточно, чтобы объехать скот.

Вокруг штаб-квартиры сразу повеяло оживлением. Огород вспахали и приступили к посадкам. Отремонтирована ограда вокруг кукурузного поля, укреплены бобровые плотины, выбраны места для двух других водоемов. Течения ручья было достаточно, чтобы заполнить большие резервуары, и если бы воду можно было сохранить для использования в засушливые летние месяцы, вместимость ранчо для перевозки скота можно было бы значительно увеличить. Старые бобровые дамбы вокруг штаб-квартиры выдержали любую засуху благодаря тени ив над головой, корни которых спутывались и удерживали берега нетронутыми. Соответственно, для новых плотин были нарезаны вагоны с ивовыми палочками, и работа началась всерьез.

«Мы возьмем палатку и разобьем лагерь внизу», — объявил Джоэл. «Было бы потрачено слишком много времени, чтобы идти и приходить. Когда мы построим верхний, мы сможем работать из дома».

Два танка были готовы в течение месяца. Они были построены на расстоянии нескольких миль друг от друга, там, где ручей почти не протекал, просто для того, чтобы удерживать стоячую воду в длинных глубоких прудах. Обрезки ивы были посажены вдоль бордюров и вокруг дамб, концы которых были обложены камнем, а водослив был прорезан на случай перелива во время паводка.

Плотины были закончены очень быстро, так как последовала сухая весна, и едва наполнились водохранилища, как ручей перестал течь. Необычный зимний снегопад оставил в земле сезонную влагу, и трава росла в изобилии, покрывая склоны и долины, в то время как сад рос как сорняк. Урожай кукурузы прошлого года хорошо окупился фуражом, и его снова посадили. В преддверии очередного засушливого лета братья сеяли так, как будто полностью рассчитывали пожать. «Будь занят» — таков был лозунг весны.

Наступил июнь месяц без признаков жизни на тропе. Почти сто телят родилось в стаде на Бивере, шкурки пользовались наибольшим спросом, и братья Уэллс щеголяли в своих седлах. Но все же стада не пришли.

«Давайте поставим палатку, — предложил Делл, — как будто мы ждем гостей. Мистер Поль или мистер Айва обязательно приедут верхом в один из таких вечеров. ... Давай сделаем вид, что мы их ищем.

Предложение Делла было принято. Прошла неделя, а следователя так и не появилось. «Что-то не так», — сказал Джоэл в конце второй недели. — Стада Ловеллов проходят, и их на тропе шестнадцать.

«Они связаны водой», — сказал Делл, делая поспешные выводы.

«В воде, твоя нога! Мужчины, лошади и крупный рогатый скот умеют плавать. Разве ты не помнишь, как мистер Айва рассказывал о сплаве своей повозки по плавным рекам? В воде, твоя бабушка!

Делл замолчал. Наступила середина июня, а стада так и не появились. Братья уже начинали волноваться из-за боязни плохих новостей, когда однажды вечером ближе к ночи подъехала повозка. Его грохот заставил мальчиков выйти из палатки, когда без единого приветствия Айва Форрест выскочила из машины, схватила Делла, и они вдвоем покатились по траве.

«Я просто хотел повалять его в грязи, чтобы он вырос», — объяснил Форрест сопровождавшему его пожилому человеку. «Это мои мальчики. Посмотрите на этого рыжего негодяя — толстого, как теленок, с двумя матерями. Мальчики, пожмите руку мистеру Ловеллу».

Погонщик вышел и по-отечески приветствовал мальчиков. Это был хилый мужчина среднего роста, почти шестидесяти лет, с энергией, которая пульсировала в каждом слове и поступке. На его лице было озабоченное выражение, а в голодных, глубоко посаженных глазах, которые одним взглядом охватывали каждую деталь сцены, горела целеустремленность. То, что он был взволнован до изнеможения, было видно в момент обмена комплиментами.

"Покажи мне свой запас воды," сказал он Джоэлу; "старые бобровые пруды, если я правильно информирован. Мы должны перегнать пятьдесят тысяч голов скота из Доджа в реку Платт в течение следующих двух недель. Нас ожидает одна из самых ужасных засух в истории тропы, и если вы сможете напоить мой скот в промежутке между луговых собачек и республиканскую реку вы можете назвать свою цену».

«Поехали, — сказал Форрест, подходя к доске, — пока не стемнело. Пошли, мальчики, покажем мистеру Ловеллу воду».

Все четверо сели в машину, мальчики встали за одноместным сиденьем и уехали. В миле изгибов ручья было пять бобровых прудов, над которыми во многих местах переплетались ивы. Бассейны стояли полные, и, прощупав их, квартет повернул домой, довольный обильным запасом воды.

«Вода есть, и ее хватит на всю дорогу», — сказал Форрест своему работодателю. «Дело не в количестве выпитого, а в поглощении солнца, которое уходит вместе с водой. Эти ивы будут защищать пруды, пока коровы не вернутся домой. Я был уверен в Бобре».

"Теперь, если мы можем договориться, чтобы напоить мои стада здесь--"

"Это все устроено," ответил Форрест. «Я молчаливый партнер на этом ранчо. Все, что принадлежит братьям Уэллс, принадлежит только вам. Я прав, мальчики?»

— Если мистеру Ловеллу нужна вода, добро пожаловать, — скромно ответил Джоэл.

"Это говорит мой партнер," сказал Форрест; "Это был старик Джоэл Уэллс, который только что говорил. Он старший член фирмы. О, эти мои мальчики - пастухи, которые проложили рельсы. Они не собираются грабить соседа. Вонючей Воды, вы можете приказать стадам выйти на Платт».

"Да," сказал мистер Ловелл, несколько озадаченный. — Да, но давайте сначала очистим воду на Бобре. Что это значит? Я предлагаю человеку его цену, чтобы он напоил мою скотину, а он мне отвечает, что я согласен на это ни за что. Греки, когда они приходят с дарами. Вы трое замышляете против меня заговор?»

— Вот именно, — ответил Форрест. — Ты правильно уловил блеск моего топора. Из-за этой засухи ты упустил из виду тот факт, что у тебя на ранчо пять лошадей. они были калеками и трое были хорошими коровьими лошадьми. Теперь эти мои мальчики только разветвляются на крупный рогатый скот, и им не нужны деньги, но несколько хороших лошадей дороже золота. Это о сюжете. Что бы вы сказали правильно ли поступил?"

Мистер Ловелл повернулся к мальчикам. «Пять лошадей твои. Но я все еще у тебя в долгу. Тебе еще что-нибудь нужно?»

Вопрос был повторен Форресту. -- К тому времени, когда стада доберутся сюда, -- сказал он с наблюдательным видом, -- там уже будет довольно много слабоногого и откормленного скота. у вас есть шанс восстановить силы до зимы. Вам не будет и цента за брошенного быка, но эти мальчишки... -

Стригут стада здесь, на Бобре, - прервал его мистер Ловелл. — Я отдам на это приказ всем своим бригадирам. Для меня калеки ничего не стоят, а для этих мальчишек — на вес золота. Что еще?

— О, только пожелайте мальчикам удачи, а если случится, замолвите словечко за братьев Уэллс. Я нашел их белыми, и думаю, вы найдете их на площади.

"Ну, это счастливый конец," сказал г-н Ловелл, как он вышел в палатке. «Наши расходы на воду между Доджем и Огалаллой не превысят пяти тысяч долларов. Это стоило мне вдвое больше, чем поездка из Техаса».

Находясь на Бобре, братья не знали о внешней засухе, что объясняло то, что стада не появлялись на тропе, как в другие годы. Это означало задержку на две недели и сосредоточение годового драйва на более ограниченном промежутке времени. Не осознавая ее ценности, мальчики осознали тот факт, что они контролируют единственную воду между Луговой собачкой и Республикой, шестьдесят миль равнины. Многие из стад были заключены по контракту и связаны с скотоводческими компаниями, частными лицами, армейскими постами и индийскими агентствами, и никакие оправдания не принимались за невыполнение поставленных задач. Для кого-то засуха могла оказаться дурным ветром, но долина Бобров не только была исключением, но и могла принести облегчение.

После ужина хозяева и гости разошлись по палаткам. Форрест раскопал зимнюю борьбу своих подопечных и, злорадствуя по поводу того, как мальчики встретились и преодолели непредвиденное, принял наблюдательную позицию, обращаясь к своему нанимателю.

«Вы, должно быть, плохо работаете на Маленькой Миссури, — сказал он, — если потеряли десять процентов крупного рогатого скота. скотина. И вы должны помнить, что это были разношерстные и бобтейлы, обломки сотен стад, сорок процентов калек, передвигающихся на костылях. Подумай! в течение шести недель, против ваших десяти процентов убийств на открытом полигоне. У вас, должно быть, на вашей мясной ферме много неряшливых, утомленных людей ».

Мистер Ловелл был обескуражен перспективами своих интересов крупного рогатого скота. «Это был первый отчет, который вы цитируете», — сказал он Форресту. «Это было скорее пророчество, чем заявление. Мы должны делать поправку на молодых людей. Есть большая разница между тем, чтобы испугаться, и тем, чтобы пострадать. Моему отряду говядины приказано идти на триста миль к югу от нашего ареала и прикрывать все облавы на севере. Зима была суровая, и дрейф был тяжелый, но я не беспокоюсь о том, что с больными пальцами наряд. Своевременное выполнение госконтрактов наша работа на сегодняшний день. Уезжайте завтра из Доджа. Помогите мне разобраться: можете ли вы посадить меня на железную дорогу к полудню? — заключил он, обращаясь к Джоэлу.

"Легко, или я могу передать сообщение сегодня вечером."

— Вот ваша программа, — вмешался Форрест. «Один из этих парней может отвезти вас в Гриннелл как раз к поезду, идущему на восток. Направьте телеграфом ваши стада говядины, чтобы они отходили к Платте. Вы можете быть уверены, что отсюда, на север, вода улучшится».

"А ты?" — спросил погонщик, обращаясь к своему бригадиру.

«Я возьму фургон и поеду на север, пока не встречу Пола. Это покроет последнее звено на тропе. Тогда мы будем знать нашу воду и рассчитываем наши поездки, чтобы помочь скоту. Это так же ясно, как грязь».

"Вот-вот," с сомнением ответил мистер Ловелл. «Если я не смогу получить продление срока своих контрактов на говядину, штраф по моим облигациям составит целое состояние».

«Армия так же хорошо осведомлена об этой засухе, как и вы, — сказал Форрест, — и военное министерство сделает скидку. Правительство не ожидает невозможного».

— Да, — с чувством ответил старый погонщик. — Да, но это требует залога и предусматривает ежедневную конфискацию, и если кто и ходит по доске, то это не твой милый старый дядя Сэмюэл. И не имеет значения, сколько сна я теряю, волокита никогда не беспокоит.

Мальчики сделали движение, словно собираясь уйти, и Форрест поднялся. — Значит, программа на завтра понятна, — сказал последний. «Лошади будут готовы на рассвете».

Была полночь, когда трио искало свои одеяла. Со стороны братьев было постоянное упоминание о своем госте-погонщике и желание, если в их силах, всячески ему помочь.

— Я хотел, чтобы вы, мальчики, встретились и познакомились с мистером Ловеллом, — сказал Форрест, когда все уже засыпали. «Скотовод есть на тысячу, и его слово имеет вес в делах, связанных со скотом. Он довольно глубок, если вы не пересечете его или не застанете врасплох. Я придирался к нему по поводу людей на его мясном ранчо. когда они могут дрейфовать, и облава поймает каждое живое копыто.Он был слишком ловок, чтобы заимствовать какие-либо проблемы там, и этот долгий крик о засухе, мешающей срокам доставки, держит снаряжение для следа против битов.Признавая его цифры, расходы на воду не будут каплей в ведре. Это позволяет хорошо побеспокоиться и поддерживает старика в боевой форме. Я рад, что он пришел; относитесь к нему честно и честно, и его дружба что-то значит для вас, мальчики. "





ГЛАВА XIV

ПРОБНОЙ ВЕТЕР


Отправление на станцию было сделано в четыре часа утра. Джоэл сопровождал погонщика, две лучшие лошади были под седлом и легко могли передвигаться по дороге, чтобы добраться до железной дороги ранним утром. Прямой путь пролегал через всю местность, и как только солнце залило бобровую долину, пастух развернулся в седле и своим практичным глазом окинул дистанцию. Увидев Хакберри-Гроув, пересеченную местность за ней, включая песчаные холмы, он повернулся к своему проводнику.

«Мой мальчик, — сказал мистер Ловелл, — у вас, братья, большое будущее впереди. Это идеальное пастбище для крупного рогатого скота. Сама трава под ногами наших лошадей несет в себе несметные богатства. Но вам не хватает скота. Тысячи там, где вы гоняете сотни. Покупайте молодых бычков, платите любую цену, но получайте больше скота. Рост молодых бычков оправдывает любые затраты. Приезжайте в Додж примерно первого августа. Эта засуха может привести к некоторым сделкам на этом рынке. ... Будьте уверены и приходите. Я буду внимательно следить за вашим интересом к любому скоту для продажи ".

Слова старого погонщика сбили Джоэла с толку. Пути и средства были не совсем ясны, но уверенность мужчины в будущем братьев радовала. Тем временем на маленьком ранчо упряжка стояла в ожидании, и, прежде чем всадник скрылся из виду на юге, вьюк отправился в путь на север. Делл сопровождал его, протестуя против его отсутствия дома, но Форрест отмахивался от всех возражений.

"Давай, давай," сказал он Dell; "У вас нет седла, и мы можем вернуться сегодня ночью. Мы должны встретиться с Полом на республиканском судне. Дайте волю своему ранчо и пусть оно работает само.

Джоэл вернулся после наступления темноты. Священник покинул Огалаллу на севере в тот же день, когда Форрест и его работодатель двинулись по тропе с юга, и в ожидаемом месте двое мастеров встретились. В отчете показано, что вода в изобилии течет из реки Республикан на север, что подтверждает заявление Форреста своему работодателю и завершает цепочку вод между Доджем и Огалаллой. Священник вернулся с доской, которая добралась до Бобра после полуночи и пробудила Джоэла от тяжелого сна.

-- Я просто хотел сказать, -- сказал Прист, присев на край койки Джоула, -- что я приложил ухо к земле и слышал хороший бой. Да, я слышал, как трещал мокрый снег. Вы никогда меня не видели, но я был с вами в ту ночь, когда вы дрейфовали к Луговой собачке. Возьмите его по всей линии, разве не было хорошей драки?

— Делл вам все рассказал? спросил Джоэл, сидя в своих одеял.

-- Все, в том числе и то, что он заблудился в ночь мартовского дрейфа, возвращаясь домой за вьючной лошадью. Не доверился бы бедному старому Собачьему, а сам побежал бы по веревке! .. Новость для вас? Ну, он признает, что лошадь забыла больше, чем он сам когда-либо знал. Это обнадеживающий знак. Пока человек слушает свою лошадь, нет опасности, что ему навяжут дурной совет.

Мальчики на собственном опыте поняли всю сложность работы на тропе. Их друзья встали с рассветом, и, запрягая упряжку, Форрест обратил внимание Джоэла на то, чтобы обустроить ранчо, чтобы напоить проходящие стада.

-- Я вчера говорил Деллу, -- сказал он, -- об опасности техасской лихорадки среди перезимовавшего скота, и вы должны изолировать свое маленькое стадо до тех пор, пока не наступят морозы. между перезимовавшими и проходными стадами. Всякий новый скот, которого вы подберете, калеку или бродягу, держите его вниз по ручью - между здесь и старым переходом тропы. Из страха потерять их вы не можете держать даже дойных коров поблизости Ранчо, так что выводите своих телят. Не просите меня объяснить техасскую лихорадку. Это одна из загадок тропы. Тот самый скот, который передает ее после зимы на севере, подхватывает лихорадку и умирает, как овцы. Кажется, существовать в легкой форме у полностью здорового крупного рогатого скота, но, будучи переданным местному или северному зимнему скоту, он становится жестоким и обычно приводит к летальному исходу. Верный и безопасный путь - бояться и избегать его».

Двое мастеров ушли рано утром. Прист снова возглавил табун Ловелла и, оставив лошадь, на которой он ездил к республике, заботиться о мальчиках, помедлил на прощание.

-- Если мое стадо покинуло Додж вчера в полдень, -- сказал он, мысленно подсчитывая, -- я догоню его завтра ночью. Если добираться сюда дней десять... -- Он повернулся к мальчикам

. «Сегодня шестнадцатое июня. Что ж, выходи на водораздел утром двадцать пятого и увидишь облако пыли на юге. Большое расстояние между водами проведет стадо в назначенное время. и встретимся».

Братья отмахнулись от доски. Дни перетаскивания закончились. Стада шли, и их собственное маленькое ранчо обещало помощь погонщику и его скоту.

— Мистер Айва говорит, что обычная цена за поение стада — от одного до трех центов за голову, — сказал Делл, когда их друзья скрылись из виду. «Правительство, по его словам, выделяет три цента на поение кавалерийских лошадей и упряжных мулов. Он говорит мне, что новые поселенцы, контролирующие воду на тропе в северном Техасе, честно ограбили погонщиков в этом году. Пасторальный техасец Он утверждает, что делил свою флягу с путником и никогда не отказывался напоить скот. Он хочет, чтобы мы пошли по образцу техасцев — давали воду и давали ее бесплатно. Когда г-н Ловелл поднял вопрос о том, чтобы поить его стада из наших бобровых прудов, вы помните, как мистер Айва ответил за нас? Я очень рад, что деньги не были упомянуты. Никакие деньги не могли купить у меня Клыка. А мистер Ловелл дал нам трех наших лучших лошадей.

«Он предложил мне десять долларов за то, чтобы я отвез его на железную дорогу, — сказал Джоэл, — но я посмотрел ему прямо в глаза и отказался от денег. Он говорит, что мы должны купить больше скота. Он хочет, чтобы я приехал в Додж в августе, и Я иду».

Делл отнесся к идее покупки крупного рогатого скота с легким пренебрежением. "Вы - собираетесь - купить - больше - крупного рогатого скота?" сказал он, акцентируя каждое слово. — Кто-нибудь предсказывал вам судьбу в последнее время?

"Да," ответил старший мальчик. — Мне это каждый день рассказывают. Один из тех двух мужчин, тот седовласый, что на козлах, — встань здесь, и ты их видишь, — больше года назад сказал мне, что этот диапазон имеет ценность, и что мы должны каким-то образом натравить скот и загнать его. То, что он ясно видел тогда, я вижу теперь, и то, что г-н Ловелл видит теперь, вы можете увидеть через год. Эти люди доказали свою дружбу, и почему стоять в нашем собственном свете? Наша способность держать скот была проверена прошлой зимой, и если этот диапазон является активом, может быть какой-то способ купить больше скота. Я собираюсь Додж в августе ".

Делл замолчал. Было достаточно времени, чтобы привести ранчо в порядок. Сворачивая со старой тропы на водораздел и поворачивая к штаб-квартире, а оттуда на север, можно было лишь слегка отклониться от общего курса стад тропы. Большое расстояние до Республиканской реки заставит пораньше напоить Бобра, чтобы скот мог добраться до бывшей реки на следующий вечер. Братья до мелочей знали пастбищную походку стада, их ползучий шаг и могли с точностью до часа предвидеть время, необходимое для того, чтобы перевести стадо от луговых собачек к бобрам.

Дойных коров и телят вернули в общее стадо. Крайняя линия была надежно проведена ниже Хакберри-Гроув, между воображаемыми вехами на обоих склонах, а на ручье, как часовой, стояла одинокая ива, которая, казалось, говорила: «До сих пор ты пойдешь и не дальше». Лишние лошади, теперь уже в розовом состоянии, были доставлены домой и размещены под ранчо, и дом приведен в порядок.

Прибытие первого стада было рассчитано правильно. В назначенное утро братья выехали поздно, но не доехали до водораздела. Переднее стадо было встречено в семи милях от Бобра, вожди шли уверенным шагом измученного жаждой скота, почуявшего воду. Священника нигде не было видно, но тяжелые коровы опознали стадо, и когда мальчики окликнули постового, ситуация прояснилась.

"Мистер Пол - наш босс?" повторил стрелок. — Он устанавливает указатель на водоразделе, где мы свернули со старой тропы. Скажите, не ведет ли эта тусклая колея, по которой мы идем, к ранчо братьев Уэллс?

"Это делает," ответил Джоэл. «Вы можете увидеть ивы со следующего холма прерии», — добавил Делл, когда братья прошли дальше.

Это было отборное стадо тяжелых быков. Несмотря на засуху, скот был в прекрасном состоянии, и по мере того, как стадо ползло вперед своим уверенным маршем, звук рога, разнообразие окраски, четкие очертания каждого животного сливались в пасторальную картину силы и красоты. .

Мальчики ехали вниз по наступающей колонне. Качели с противоположной стороны стада махнули рукой братьям, и, пока они двое размышляли, кто бы он мог быть, качель слева остановил поводья и отсалютовал мальчикам.

Протянув руку, он с улыбкой спросил: «Помнишь тот день, когда мы клеймили твой скот? Как перезимовали коровы Два Бара и ---- Y?»

— Это Билли Ханимен, — сказал Делл, сияя. "Кто этот человек через стадо, машет нам?" — спросил он среди сердечного приветствия.

-- Это Коротышка Пикетт, маленький парень, который помог нам заклеймить -- парень, который погнал скот. Стадо отрезает его от рукопожатия. Поверните своих лошадей в другую сторону и расскажите мне, как вам нравится на Западе.

Делл повернулся, но Джоэл продолжил. Колонна быков достигала мили в длину. Проехав передний конец стада, фургон и ремуда были замечены, а позже встречены, а бригадир все еще шел сзади. Вдалеке поднялось облако пыли от еще одного стада, и, пока Джоул размышлял над его местонахождением над водоразделом, из оврага на равнине появился всадник и медленным галопом направился к нему.

«С ближайшим стадом нет бригадира, — объяснил Прист, переводя лошадь в шаг, — и второй не был уверен, какая зыбь была настоящим водоразделом. Прошлым летом мы тащили два табуна мимо вашего ранчо, но мороз уже смягчился. дорожки заросли травой, так что все следы исчезли. Я установил указатель и обозначил его «Тропа Ловелла», чтобы другие бригадиры знали, куда сворачивать. Все стада старика находятся в пределах трех или трех четыре дня пути, а после этого в Додж возвращается почти сплошная колонна крупного рогатого скота. Форрест отвечает за тыловое стадо и подберет любой наш брошенный скот».

Эти двое встряхнули лошадей, миновали магазин и седло, но на мгновение остановились в конце табуна. -- Мы калеки роняем, -- объяснил Священник, -- но другие табуны их проведут. Здесь не больше одного и двух, но я собираюсь отпилить трех лошадей на "Уэллс Бразерс". то есть хорошо для следующего года».

Остановка была сделана во главе стада, и стрелку дали несколько указаний. Было еще раннее утро, и как только мужчина и мальчик обогнали лидеров впереди, был дан сигнал, и скот развернулся, как единое целое, и бросился на пастбище. Фургон и ремуда никогда не останавливались; когда к ним присоединились два всадника, они продолжили свой путь в Бобра. Одиннадцать часов были назначены для того, чтобы напоить стадо, и точно в тот момент, когда коровы с фронтом шириной в милю паслись у ручья.

Скот в течение часа держали вокруг бассейнов. Еще до того, как обед закончился, въехал исполняющий обязанности старшины второго стада и, подражая начальнику следа, отдал несколько решительных распоряжений. Второе стадо было в пределах видимости, отказывалось пастись, и его фургон подъезжал к ранчо к полуденному лагерю.

Священник посмотрел на часы. "Начать стадо," сказал он своим людям. «Держите верный курс на север и разбивайте лагерь на двенадцать миль сегодня ночью. Может быть, меня не будет с вами, но я пойду в Республиканскую республику завтра в шесть часов вечера. Приводите свое стадо, молодой человек, — заключил он. обращаясь к сегундо.

Важное значение имеет водопой следового стада. Простой возможности утолить жажду недостаточно. Робкие трепещут перед сильными, а возбужденный мельчающий скот устрашает слабых и жаждущих. Час — это минимальное время, в течение которого половина стада может напиться и лечь, давая возможность другим без страха подойти и утолить жажду.

Исполняющий обязанности старшины подал сигнал в своем табуне. Пчелы вокруг воды проснулись и неохотно паслись на своем пути, в то время как другие шли угрюмой походкой, вызванной жаждой. Предыдущая сцена довольства сменилась безумием. Тяжелые коровы, столь же отборные, как и авангард, барахтались в лужах, мычали от радости, напивались до упаду, дрались со своими собратьями, выбирались из ручья и ложились отдыхать в первую пыль или сухую траву.

Священник сам стриг себе бивней и ремуд. Третье стадо появилось, когда он и исполняющий обязанности бригадира перебрали и лошадей, и крупный рогатый скот, а второе стадо пустили в путь. Каждое из трех передовых стад должно добраться до республиканца на следующий день, и не было и двух часов дня, когда третье стадо отстало от бобра. Со взрослым скотом было немного калек, и день закончился добавлением к маленькому ранчо обещанных лошадей и нескольких нежноногих коров. Следовали еще два стада тяжелого мясного скота, которые должны были прибыть к следующему полудню, и старый бригадир оставался там до тех пор, пока последний скот, предназначенный для доставки армии, не прошел мимо ранчо.

Стадо никогда не подводит. Вера в скот всегда вознаграждается. С того далекого рассвета, когда человек и его бык двинулись сквозь века, один всегда поддерживал другого. На следующее утро два задних стада быстро добрались до Бобра, утолили жажду и ушли еще до полудня.

«Это позволяет мне выйти в качестве вашего гостя», — сказал Священник мальчикам, когда было расчищено последнее стадо. «Боб Квирк теперь будет следовать за ним с шестью стадами контрактного скота. Он бригадир второго стада пчел, но мистер Ловелл поручил ему присматривать за следующим разделением до Платта. Форрест последует за Квирком с последними пятью стадами молодняка. быков, предназначенных для мясной фермы старика на Маленьком Миссури. Это переведет наш скот через Бивер, но у вас будет много гостей на следующий месяц. Мистер Ловелл хорошо побеседовал с вами, мальчики, в Додже, и если вы дадите этим погонщикам эту воду, все вернется. Как скотоводы, вы должны помнить две вещи: что снова пойдет дождь, и что коровы телится весной».

Едва Прист покинул маленькое ранчо, как появился Боб Квирк. Прежде чем спешиться, он объехал лужи, посигналил в повозке и ремуде и вернулся в палатку.

«Это мстит за скотом», — сказал он, снимая седло с усталой лошади. «В этом году была такая борьба за воду, что каждый бригадир, кажется, думает, что если он не доберется до реки сегодня, то завтра она будет сухой. Расстояние в пять миль было пределом, согласованным перед тем, как покинуть Додж, и здесь я Я веду шесть стад -- двадцать тысяч голов крупного рогатого скота -- в двадцати милях от Бобров. Из-за страха перед давкой прошлой ночью мы разбрасывали стада направо и налево на две мили от тропы. Господь, несомненно, любит скот, иначе земля затряслись от бегущих стад!"

В тот же день и на следующее утро второе подразделение стад Ловелла пересекло Бивер. Форрест подъехал и приветствовал мальчиков своей обычной грубой лаской.

«Седлайте лошадей, — сказал он, — и спускайтесь назад, и проезжайте с двумя задними стадами. На каждом из них есть тяжелый волок, и будет лишний человек, чтобы кормить этих нежных коров здесь, домой и к друзьям. помогать нуждающимся. Я буду управлять ранчо, пока тебя нет. По одному из вас каждому, четвертое и пятое стада, помните. Я встречусь с вами завтра утром, и мы будем стричь калек. и направьте их на новые танки внизу. Встряхните своих жирных лошадей, попотейте немного - вы нужны в задней части главного подъезда Ловелла ».

Мальчики оседлали и поскакали галопом. В тот же день три задних стада подошли к Бобру, напоились и отправились в безопасные лагеря за его пределами. Один из фургонов Квирка оставил четверть говядины в штаб-квартире, и Форрест провел ночь среди мира и изобилия там, где год назад он лежал раненый.

На следующее утро прибыли последние стада Ловеллов. Ведущий дал девяносто калек, а через час арьергард изрыгнул несколько голов с лишним. Два контингента были брошены вместе, братья загнали их в новые танки, где они освободились на идеальном полигоне. Подсчет калек и откормленного скота, отобранного в штабе, довел общее количество выкидышей из шестнадцати стад до двухсот сорока с лишним, шлак желанных обломков, от молодого бычка до семилетней говядины. . Уборка поплатилась за это.

Несколько других старшин, проводивших разведку перед своими стадами, достигли Бобра или получили заверения, что вода будет в изобилии. Измерения воды ждали с интересом, и как только заднее стадо выпаслось из прудов с бобрами, Форрест и братья поехали вокруг прудов, чтобы провести замеры.

«Я вырезал зарубки на корнях ивы у каждой бобровой плотины, и потери составляют от четырех до шести дюймов, причем нижние лужи страдают больше всего», — сказал Джоэл, подводя итог ситуации.

«Они держатся, как цистерны», — радостно сказал Форрест. «Пятьдесят тысяч скота напоили, а бассейны опустили только в среднем на пять дюймов. Верхний еще берет воду — вот почему он стоит в канализации. Напишите это на песке или среди звезд, но вода здесь для этого. год езды. Вернитесь и скажите ожидающим бригадирам, чтобы они привели свой скот. Ранчо штаб-квартиры напоит каждое стадо на тропе или сломает буксир, пытающийся ».





ГЛАВА XV

ВОДА! ВОДА!


— Приведите свои стада, — сказал Джоэл, обращаясь к четверке следопытов, отдыхавших под навесом. «Наша вода держится лучше, чем мы ожидали. Крупный рогатый скот Ловелла лишь немного опустил пруды. Судя по нынешним прогнозам, мы можем поливать подъезд».

«Это большой контракт», — неохотно признался босс следа «Running W». «Вчера мне сообщили по железной дороге, что река Арканзау в Додже течет только ночью».

«Сообщается, что вода в изобилии вокруг Огалаллы и за его пределами», — упрямо сказал рябой бригадир.

«Это побудит стада перебраться через реку», — настаивал Бегущий человек. «Далекие холмы всегда зеленые».

Разговор принял новое русло. "Кто знает оценку общего пробега в этом году?" — спросил смуглый, загорелый человечек, обращаясь к рябому мастеру.

«По приблизительным подсчетам погонщик составляет шестьсот пятьдесят тысяч голов», — последовал вялый ответ.

«Вот вы где», — с улыбкой сказал босс Running W, повернувшись к Джоэлу. «Лучше пересмотреть оценку воды».

"Не сейчас," ответил Джоэл, встречая улыбку с улыбкой. «Возможно, позже мне придется подстраховаться, а пока приведите свой скот».

— Вот именно, — томно сказал высокий светловолосый техасец, вставая. «Сегодня вечером у моего скота должна быть вода».

Остальные следопыты встали. -- Мы все понимаем, -- заметил рябый мужчина остальным, -- что это место, куда мы бросаем наших бродячих, одряхлевших и увечных. заброшенный."

-- На ранчо братьев Уэллс, на Бобра, -- одобрительно сказал человечек.

— В нашем передовом стаде не будет много калек, — сказал бригадир бегунов, обращаясь к мальчикам. «Несколько дней отдыха — все для мягконогого быка, и какой бык ни бросили передние, задние имеют приказ привести к вам».

— Благодарю вас, сэр, — откровенно сказал Джоэл. «Мы хотим пополнить свой ассортимент, а искалеченный скот для нас на вес золота».

Звякнули шпоры, когда люди повернулись к своим коням. Мальчики последовали за ним, и Делл обогнал светловолосого техасца. «Если тебе нужна помощь в упряжке твоего табуна, — сказал мальчик высокому бригадиру, — я возьму свежую лошадь и догоню тебя».

«Сделайте по одной лошади, — сказал молодой человек, — и я подпишу вашу петицию о почте — когда она появится в этой стране. Я иду пешком».

Остальные бригадиры сели на лошадей. «Я догоню вас, — сказал Джоэл троице, — как только пересяду на лошадь. Тот, у кого впереди стадо, приходите по воде над полем. Верхние лужи самые глубокие, и пусть ваш скот покрывает поливать равномерно».

— Я впереди, — сказал рябой мужчина. - Но нам придется подойти к воде в хвостовом строю. Скот страдает от жажды, и они бросаются бежать при виде воды, если их пасти до нее. Вы можете взять одну точку, а я возьму другой."

Существующая засуха обещала братьям хорошую школу. Среди старых философий контакт считался образовательным. Братья Уэллс столкнулись с самыми практичными людьми, которых родила эта оккупация во все пастырские времена. Новшество в том, чтобы тащить скот на большие расстояния, пришло к нам из Техаса. Воспитанные по призванию, они были мастерами своего дела. В руках искусного снаряжения из дюжины мужчин стадо из трех тысяч коров обладало подвижностью кавалерийской бригады. Щелка кнута на тропе не было слышно. Приказ шепотом, за которым последовал сигнал людям, и стадо повернулось, паслось вдоволь, выстроилось в колонну и двинулось в путь — мирный марш, с которым сравнялась немногие армии. Общение с этими людьми, рядовым составом той великолепной кавалерии, которая когда-то патрулировала полигонную промышленность Запада, было для мальчиков бесценным.

Ведущее стадо достигло Бобровой долины в полдень. Оказавшись в миле от воды, стрелочники уступили место бригадирам и Джоэлу Уэллсу. Но вместо того, чтобы отступить, покрытые пылью люди вырвались вперед, действие, по-видимому, было понятно всем, кроме нового стрелка на острие. Джоэл был настороже, чувствовал, как массивная колонна коров поддается малейшему его давлению, как корабль поддается руке рулевого, когда он уводит вожаков с разбитых троп и ведет стадо по полю к верхним лужам. Приближаясь к воде, смещенные постовые развернулись ближе к лидеру, когда цель их положения объяснилась сама собой. Увидев пруды, вожди бросились бежать, но четыре всадника под рукой остановили возбужденный бросок, и стадо повели к воде в колонне. Это было господство человека над тварью.

Стада прибыли в случайном порядке. Пунктом назначения рябого десятника был армейский пост в Дакоте. Смуглый человечек следовал за ним со стадом коров для доставки в индейское агентство в Вайоминге. Различные стада Running W были заключены по контракту с разными скотоводческими компаниями в соседних штатах и территориях. Стадо высокого бригадира также было заключено по контракту, но пункт доставки находился в Огалалле, на Платте, где скот должен был получить ранчо.

Последнее стадо прибыло поздно вечером. Скот гнали на спекуляции, при сборке снаряжения была оплошность, и люди, включая бригадира, были в порядке.

«Эта поездка освобождает меня, — сказал молодой техасец братьям, — идти по тропе и вести изношенный седельный саквояж. Шесть лошадей на человека, может быть, и уместны на ранчо, но они победят». я не делаю на тропе.Особенно в засушливый год, с доставкой на Платте.На самом деле, сегодня днем я впервые почувствовал под собой лошадь с тех пор, как мы пересекли Красную реку.Дайте мне лист бумаги, пожалуйста.Я хочу чтобы дать вам купчую на эти шесть дрэг-пони, которых я отпилил на вас. У меня есть письменное разрешение выдать купчую, и это всегда будет защищать ваше владение лошадьми. Они не принесут ни доллара голову в Огалалле, но когда следующим летом они снова обретут форму, какой-нибудь проходящий клейменный хорек может захотеть предъявить их вам. Любой скот, которого я выбрасываю здесь, оказывается брошенным, как вы понимаете, просто брошенным».

Мальчики остались одни впервые за несколько ночей. Спешка последних нескольких дней удерживала их в седле в часы бодрствования. Крайний срок был пропущен, калеки должны были переместиться в новые танки внизу, и необходимо установить порядок. Вода в бассейнах была главной заботой, вещью, не зависящей от человека, и предметом постоянной бдительности. Замечание, брошенное днем, о воде, текущей ночью, не осталось без внимания внимательного уха Джоэла Уэллса.

"Что ты имел в виду?" — вежливо осведомился он у бригадира бегунов, пока тот поил стадо, — о реке, которая течет только ночью?

«По всей этой засушливой местности ночью влага поднимается, а днем опускается», — ответил начальник тропы. «В засуху эти песчаные реки равнины, включая Платт и на тысячу миль южнее, текут только ночью. Это их защита от поглощения солнечным светом. дюйм сегодня вечером. Попробуй и увидишь.

Корни ивы были надрезаны на ватерлинии каждой бобровой плотины. Крайний верхний бассейн все еще брал воду из болезненного потока, бурлящего ручейка, питаемого источниками в его истоке. Сомнения допускались и свободно выражались.

-- Если вода продержится еще хотя бы неделю, -- осмелился Делл, бессонный в своих одеялах, -- это удвоит наше поголовье скота.

"Это продержится месяц," сказал Джоэл, тоже бессонный. -- Мы должны стоять рядом с этими бродячими стадами -- нет другой воды, кроме республиканской. Я все просчитал. к южной развилке Республиканской и наймите кого-нибудь, чтобы подержать их, пока не наступят морозы. Затем мы отправим калек в Хакберри-Гроув, и это освободит новые резервуары — воды хватит на двадцать стад. лошадей, и эти походные наряды окажут нам любую помощь, в которой мы нуждаемся. Перемещая скот, я могу получить месячный запас. И может быть что-то в воде поднимается ночью. Мы узнаем об этом утром».

Сон омрачил ночь. Рассвет открыл тот факт, что следственный мастер знал секреты равнины. «Этот следопыт знал», — крикнул Джоэл, ворвавшись в палатку и разбудив Делла. "Вода поднялась в каждом бассейне. Нижний прибавил дюйм, а верхний - два. Ручей течет свободно. Вода, должно быть, поднимается из-под земли. Пусть эти техасцы приведут свои стада. У нас есть океаны воды. !"

Пришла скотина. В первую неделю новое ранчо прошло тридцать стад. Потребовалось катание. Крайний срок был соблюден, обломки позаботились, и рука всегда была готова указать на стадо или вылечить волокушу. Открытый дом был сохранен. Каждому прибывшему мастеру предлагали лошадь, и он оставлял свое благословение на Бобра.

Ранчо оказалось пристанищем для человека и зверя. Одним из первых мастеров, прибывших на второй неделе, был Нат Стро. Он подъехал с заходом солнца на повозке, остановился у палатки и в своей обычной непринужденной манере осведомился: «Где смотрительница этой больницы?»

— Вот она, — ответил Делл, узнав мужчину и догадавшись о ситуации. — Один из ваших людей ранен?

— Не серьезно, — ответил Стро, оглядываясь на фургон. «Небольшой намек на денге. Последние несколько месяцев он пил стоячую воду из коровьих следов, и это проникает в кости даже лучшим из нас. Я сам не очень хорошо себя чувствую».

Делл поднял брезент фургона и заглянул внутрь. «Давайте затащим беднягу в палатку», — настаивал мальчик. — Он может ходить или мы с тобой можем его нести?

«Он большой техасец, и нам лучше попытаться выследить его», — ответил Стро, выходя из фургона. "Где доктор Джоэл Уэллс?"

— Едем в крайний срок. Он скоро будет. Я поставлю койку, и мы сейчас же привезем больного.

Это была простая малярия, известная на Юго-Западе как лихорадка денге. Несчастного парня устроили поудобнее, и когда Джоэл въехал, Соломинка набрала немного кукурузы и кормила своих мулов.

«Как один из основателей этой больницы, — сказал Стро, поприветствовав Джоэла, — я одобряю эту кукурузу. Я приказываю, как один из попечителей, чтобы она оставалась на складе впредь. Эта команда должна вернуться. к Луговой собачке сегодня вечером, и эта кукуруза укрепит их перед поездкой».

Ситуация разъяснилась. -- Я потерял всего полдня, -- продолжал Стро, -- пока приводил беднягу к вам. Он один из лучших людей, когда-либо работавших на меня, и месячный отдых снова поставит его на ноги. из вас, мальчики, возьмут команду обратно в--"

"Конечно," ответил Джоэл. «Все, что хочет директор этой больницы, делается — у нас сейчас работает пункт оказания помощи — поливают всю дорогу в этом году. Где ваше снаряжение разбило лагерь?»

— В миле выше пересечения тропы Луговой Собаки. Повозка пуста. Отправляйтесь отсюда сегодня в два часа ночи и успеете к завтраку.

«Я твой человек. Ходить в Луговую собачку ночью, летом — это лошадь, которую легко подстричь».

На следующий вечер Джоэл привел стадо Строу. Тем временем о больном позаботились, и проходящий путник со своим скотом встретили его и помчались дальше. Во время стоянки Стро потерял свое место в сухопутном переходе, так как два стада обошли его и пересекли Бобра.

«Сегодня я здесь капрал», — сказал Строу двум старшинам, которые прибыли вместе заранее. «В этой воде я тот скваттер, который тебя ограбит. Ты будешь считать мне свой скот и оплачивать счет вперед. Эта прохладная, затененная вода в Бобре стоит три цента за голову, и я» Я посчитаю вас до маленького теленка и ваших фургонных мулов. Ваши векселя не принимают в чести на бобровых банках - ничего, кроме длинной зелени, не принимает здесь валюту. Вы, мерзавцы, должны проявить некоторое сожаление, что воспользовались женщиной-вдовой. заставить вас сожалеть о том, что вы прошли мимо меня ".

«Как я люблю слушать, как старый Нэт треплет свою песенку», — сказал один из мастеров, пожимая руку Деллу. «Помнишь ту ночь, когда ты переспал со мной? Как поживает черная корова, которую я подарил тебе прошлым летом?»

Делл изрядно вцепился в схваченную руку. "Мастер Пресснелла!" сказал он, вспоминая и человека и инцидент. — У коровы чалый теленок. Садись. Тебе сегодня нужна свежая лошадь? Ты любишь салат?

-- Я полагаю, Нат, -- сказал второй бригадир часом позже, когда двое оседлали одолженных лошадей, -- я полагаю, что ваш громкий разговор пойдет прахом. Вы не единственный директор в этой животноводческой компании. Делл, обыщите обоих. Наши фургоны сегодня, и посмотрите, не сможете ли вы откопать какие-нибудь лакомства для этого больного мальчика. Бесполезно искать в магазине Строу, ему никогда нечего есть, индейцы не будут приближаться к его фургону.

Стро провел с больным вторую ночь. Уходя утром, он взял лихорадочную руку юноши и сказал: "Теперь, Джек, чувствуй себя как дома. Этих мальчиков уже судили, и они наши люди. Я оставляю тебе седло и лошадь, а когда встанете на ноги, ориентируйтесь сами. Вы всегда можете рассчитывать на работу со мной, и я прослежу, чтобы вы получали жалованье, пока мое снаряжение не освободится. Эта лихорадка уляжется через неделю. или десять дней. Я буду присматривать за тобой, пока ты не поправишься. Долго, Джек.

Вторая неделя не дотянула всего на два стада из предыдущей. Было пройдено столько же скота, и под жарким наступающим летом пруды страдали от жажды. Ресурсы прудов были постоянным источником удивления, так как случайная тяжелая говядина проваливалась на фут в старую бобровую нору, которая выливала свое содержимое в бассейны. В конце первых двух недель, после напоя пятидесяти восьми стад, почти половина первоначального количества воды оставалась в резерве.

Прошла третья неделя. Прибытие стад резко замедлилось, всего двадцать два стада перешли через Бобровую реку. Запасы воды сильно пострадали, больше от поглощения солнца, чем от скота, пока снабжение не стало предметом самой серьезной заботы. Глубина лужиц не превышала бы и фута, поток из родников был слабой струйкой, бобровые норы звучали пусто под топот лошади, и должен же быть какой-то предел тому, сколько воды может дать пересохшая земля.

Братья нашли в своем госте дельный совет. К концу второй недели лихорадка прошла, и больной, Джек Сарджент, встал и наблюдал за ситуацией. Верный своему призванию, он сочувствовал скоту и знал, какое значение имеет вода на Бобра для проходящего мимо загона.

«Вы должны дать отдых этим бобровым прудам», — сказал Джек в ответ на чрезвычайную ситуацию. «Каждый раз, когда эти бассейны опускаются на дюйм, это дает солнцу преимущество. Это поглощение, которое поглощает пруды. Вы должны углубить эти бассейны, чтобы вода оставалась прохладнее. Отдыхайте в этих прудах несколько дней или поливайте только поздно ночью. . У вас еще есть вода на несколько недель, но не позволяйте солнцу лишить вас жизни. Эти пруды — живые источники по сравнению с частью воды, которую мы использовали к югу от Ред-Ривер. танки внизу, а поздние здесь. Передвигаясь в седле, отдыхает лошадь, и небольшое передвижение спасет вашу воду».

Совет был принят. Пока он выздоравливал, Сарджент был назначен хозяином на «Бобра», и братья сели в седла. Большинство стад было встречено на луговых собачках, и после консультации с бригадирами их скот пустили так, чтобы днем добраться до резервуаров, а вечером до ранчо. Месяц завершился прибытием восемнадцати стад, только шесть из которых соприкоснулись со штаб-квартирой, а на четвертой неделе водоснабжение бобровых плотин заметно увеличилось. Мальчики почти не прикасались к дому, меняли лошадей, жили с фургонами, гоняли в табунах, были богаты наградой за облегчение пути и довольствовались крошками, попадавшими в их владения.

Засуха 1886 года оставила ужасный след в пастырской истории Запада. Южный конец тропы для скота из Техаса и Монтаны был отмечен костями сорока тысяч голов крупного рогатого скота, павших из-за нехватки воды за месяцы тяжелого труда в этом долгом переходе. Часть этих потерь была вызвана бесчеловечным отношением человека к полевому скоту, лишению воды, но на владельцев небольшого ранчо на Бобра не ложилась такая ответственность.

Короткий месяц стал свидетелем начала конца года. Только те стада, которые были вынуждены, и те, у которых были силы в резерве, осмелились пересечь равнину между реками Арканзас и Платт. На пятую неделю прибыло всего шесть стад, и все они сошлись на ранчо; половина из них была куплена в Додже, у них не было ни калек, ни бездомных, которых можно было бы подарить, но они разделили желанную воду и прошли дальше.

Одно из купленных стад принесло Джоэлу приветственное письмо. Это было от Дона Ловелла, настойчиво вновь акцентировавшего свое предыдущее приглашение приехать в Додж и осмотреть рынок.

«После отсутствия в течение нескольких недель, — писал мистер Ловелл, — я вернулся в «Додж». С точки зрения покупателя, рынок привлекателен. Цены на бум, преобладавшие в 1984 году, упали вдвое. в полной безопасности.

"Я приказал вернуть сюда три моих наряда. Они пройдут ваше ранчо. Присоединяйтесь к первому попавшемуся. Приведи скакуна лошадей и доложи мне о прибытии. Половина диска этого года здесь, не продана. Обязательно приезжайте».

«Вы идете?» — спросил Делл, прочитав письмо.

«Еду», — ответил Джоул с ударением.

«Вот в чем речь, — сказал Сарджент. корове в морду, самое время ее купить. Люди как овцы; так говорит Библия; все они хотят купить или все хотят продать. Я знаю мистера Ловелла только из того, что вы мне рассказали; но, приказав вернуть Доджу три наряда, я вижу, что он собирается воспользоваться этим рынком и купить около десяти тысяч голов крупного рогатого скота. У вас есть диапазон. Купите этим летом. Я останусь с Деллом, пока ты не вернешься. Купите целое стадо бычков, и я помогу вам подержать их этой зимой."

Сцена изменилась. Вместо того чтобы смотреть на юг в поисках облака пыли, северные склоны сканировались в поисках приближающейся кавалькады. На прошлой неделе признали, что вели учет скота, сброшенного на новое ранчо. Из заповедников его владельцев было выпоено сто четыре стада, свыше трехсот тысяч голов крупного рогатого скота, зачистки которых составили немногим более одиннадцати сотен голов, целых пятьдесят из которых, истощенные безвозвратно, умерли, достигнув своего нового ареала.

К концу июля прибывало лишь случайное стадо. Август был открыт появлением Боба Квирка, одного из бригадиров дивизии, на верхнем марше. Он прибыл рано утром, чуть ли не за час до своего наряда, и осведомился о Джоэле. Делл отвечал за братьев, старший и Сарджент находились наверху, в Хакберри-Гроув.

«У меня приказ доставить его в Додж», — сказал Квирк, слезая с лошади. -- Поторопись и приведи ремуда. Мы вырежем ему шесть лошадей и бросим их вместе с моими. Джоэл может следовать за ним седьмым. в Додже 5-го числа, а время дорого. Джоэл может догнать нас до наступления ночи. Поторопитесь».