Судьбы симфония звучала и в дверь стучала...

               
                Судьбы симфония звучала
                и в дверь стучала: Та-та-та-та!!! Та-та-та-та!!!



                Симфония № 5 до минор, соч. 67
                (©Людвиг ван Бетховен)

                «Убегая от судьбы, он, как это обычно бывает,
                мчится ей навстречу»
                (©Тит Ливий)

  Осень вступала в свои права буйством ярких красок, синим небом, солнечными днями, не типичными для привычной будничной серо-серой палитры Петербурга, и бережным, приятным теплом. В общем, начинался бархатный сезон и расцветало бабье лето!
  Анна Лисецкая, молодая женщина в самом расцвете лет и приятная во всех отношениях (так она думала про себя), пребывала в радужном настроении, предвкушая долгожданный полноценный – аж на 3 недели – отпуск, ожидания от которого были столь же радужные, как и настроение.
  Обычно Анна была равнодушна к периоду времени, который именуется отпуском. Редко планировала на отпуск что-то особенное типа путешествий, как это принято у большинства нормальных людей. Книги, театр, экскурсии по городу в качестве гида, музеи и экскурсии в музеях в качестве экскурсовода на девяти языках мира, не считая русского – это её хобби, её удовольствия, на которые время было только во время отпуска.
  Но в этот раз об отпуске Анна мечтала. Мечтала с того самого момента, когда наметилась очная встреча с давним знакомым по интернету. Кроме этой встречи отпуск должен был стать как раз тем редким случаем, когда она что-то запланировала. Поскольку планы на отпуск она строила редко, то в этот раз она запланировала столько, чтобы хватило на долгие воспоминания об этом отпуске как о ярком событии средь однообразного, не изменяемого годами, повседневья.

  Продержаться бы без excessus на работе только один этот день, а потом – наслаждайся, Анюта, жизнью вдали от офиса, будильника в 6 утра и прочих будничных дел и обязанностей.
Но, как это часто бывает, надежды и чаяния не ладят с реальностью, и происходит нечто совсем и никак неожидаемое. Как следствие этих разногласий - долгожданный отпуск со всеми планами, надеждами и чаяниями имеет все шансы провалиться с треском и рухнуть в тартарары вместе с настроением.

  В работе Ани внезапность новых вводных – это обычное дело, норма, не зависимо от степени внезапности и их объёма. Но в этот предотпускной день превосходная степень нормы и объёма новых вводных были бы совсем некстати.

  Анна работала в небольшой компании – «ооошке» по предоставлению переводческих услуг, - в должности с красивым названием – референт руководителя. Функции у референта были разнообразными и выходили далеко за рамки смысла этого слова. В действительности должность Анны представляла собой набор разнообразных функций от «подай-принеси» до синхронного перевода «на слух» и подготовки встреч с заказчиками и инвесторами практически в объёме от «А» до «Я», включая проверку и перепроверку работ коллег-переводчиков, спичрайтеров, юриста и экономиста. 
  В общем и целом, роль Анны в ооошке - главная после руководителя, имела сверхзадачей воплощать в жизнь всё, что только взбредёт в светлую голову руководителя. Причём, воплощать так, чтобы ни в процессе воплощения, ни в результате воплощения не было ни сучка, ни задоринки, ни даже намёка на них.
  Будучи отъявленной перфекционисткой, Анна успешно справлялась со всеми задачами, которые ставили перед ней руководитель и жизнь.
  Одной из задач для Анны на работе было анализировать речевое поведение руководителя как во время обычного общения с сотрудниками, так и во время выступлений «на людях». По окончании выступления от Анны требовалось оценить частоту использования неологизмов, жаргонизмов и фразеологизмов, а также эмоциональную реакцию слушателей на эти словечки и речевые обороты.
  Неологизмы, жаргонизмы и фразеологизмы использовались руководителем в речи намеренно. По мнению руководителя, это придаёт речи особую окраску, яркость, которая делает её интереснее, язык изложения предмета речи - живым, содержание речи – запоминающимся. В итоге – речь достигает сознания слушателей успешнее, что подтверждается желаемым результатом в виде безоговорочных инвестиций в его авторские проекты и заказы на переводы для ооошки.

  Руководитель знал и умел говорить lege artis, то есть по всем правилам искусства, как учат на курсах по ораторскому мастерству. Но жаргонизмы и неологизмы в деловом общении – это тема его докторской диссертации, посвящённой изучению роли сленга в деловом коммуникативном пространстве и дискурсивным практикам. Поэтому каждое публичное выступление – это и исследование, и внедрение в практику выводов его диссертационных изысканий.
  Руководитель ооошки имеет ученое звание доцента и много лет преподаёт на факультетах филологическом и журналистики в Alma mater, которая, кстати, была у него и Анны общей. Студенты его обожали, были в курсе научного интереса своего преподавателя, охотно изобретали и обогащали лексикон разными словечками, составляли словари, развивали имеющиеся и создавали новые тенденции в неологии и, с лёгкой руки преподавателя – руководителя Анны, увлекались типологией образования неологизмов.

  Руководитель – генеральный директор ооошки, а попросту гендир - был другом детства и юности Анны, звали его Пётр Евгеньевич Никаноров, а за глаза и в глаза называли Никанором те, кому было позволено обратиться к нему на «ты».
  Также Никанор был соседом Анны по лестничной клетке старинного дома, что в тишайшем Тучковом переулке Васильевского острова, недалеко от дома, знаменитого своими знаменитыми жильцами из квартиры 29.
                «Был переулок снежным и недлинным.
                И против двери к нам стеной алтарной
                Воздвигнут храм святой Екатерины.»

  И, естественно, Анна и Никанор были одноклассниками, а позже, по стечению обстоятельств - однокурсниками и одногруппниками по универу.

  Никанор соответствовал своему прозвищу, как «видящий победу» даже в самых сомнительных начинаниях, и обладал таким даром убеждения, что самый сомневающийся индивидум в успехе начинания вскоре становился его самым верным и преданным единомышленником и соратником в осуществлении какого-нибудь утопического плана.
  И ведь всё у него получалось – план осуществлялся, победа одерживалась, все были «в шоколаде».
  Никанора уважали коллеги и партнеры по бизнесу, а некоторые любили и даже очень – женская составляющая коллектива оошки тайно и явно вздыхали по красавцу-гендиру. Несмотря на свой возраст «за тридцать», Никанор не был женат ни разу, что обнадёживало некоторых незамужних представительниц дружного коллектива оошки. 
  Кроме того, что Никанор был умён, он был красив внешне и душой прекрасен, но небрежен в одежде и невнимателен к тому, что о нём думают окружающие.
А ещё рост! Ростом Никанор был могуч - почти во всю высоту стандартного дверного проёма, т.е. без малого 2 метра.

  Ещё Никанор умел выражать свои эмоции силой и тембром голоса, как никто другой. Обладая удивительным бархатным баритоном, он иногда переходил на бас и использовал возможности своих голосовых связок в полном объёме. Это «иногда» проявлялось как в радости, так и в гневе, и становился этот голос настолько насыщенным обертонами, что прохожие, проходя мимо нашего офиса, оборачивались и искали глазами источник этого грому подобного звука. 

  В совокупности все эти качества Никанора, включая и громоподобность выражения эмоций, создавали некоторую проблему для Анны, в чью обязанность входило приводить его внешний вид в удобоваримый в случаях, когда Никанору надо было встречаться с партнерами, заказчиками, инвесторами или выступать с речью с трибуны, участвовать в официальных, публичных и тому подобных мероприятиях.
Никанор всегда – со школьных лет и по сей день, - непредсказуем в своих порывах и замыслах. На него накатывали различные идеи, захлёстывали его с головой, и он вовлекал в этот лавинообразный процесс реализации своих замыслов всех, кого считал нужным, помимо воли вовлекаемых. Как было сказано выше, сила слова и дар убеждения – это были его фишки.

  Одной из самых непростых задач для Анны, как для помощницы руководителя, было следить за его внешним видом и выступать в роли его персонального стилиста.
Дело в том, что руководитель имел собственный уникальный взгляд на то, что значит соблюсти dress code в той или иной деловой обстановке и настаивал на том, что приоритетом является исключительно comfortable clothing.

  В этот знаменательный для Анны рабочий день именно задача по созданию и поддержанию внешнего облика руководителя в соответствии с требованиями делового этикета для участия в публичном мероприятии, а также требование непосредственного участия Анны в этом мероприятии, оказалась причиной обрушения надежд на отпуск и всего, что с ним было связано в мечтах и намерениях Анны. 
День, который должен был стать предотпускным, ознаменовался бурным началом. Её усилия по предупреждению и исключению всевозможных неожиданных обстоятельств в этот день, оказались безуспешными.
 Бурное начало дня – это стремительный влёт в офис Никанора с громоподобными возгласами от «Всем быть готовыми!» и «Анну срочно по делу надо!» и далее – по списку:  шум, гам, суета.

 Кроме того, что собственно задача сего дня, возникшая, как казалось Анне на ровном месте, была грандиозной, по замыслу Никанора решить её должна была только Анна и никто другой. Задача состояла в обеспечении синхронного перевода на нескольких языках, при этом никакой хоть какой-то минимальной подготовки не было дано.
 Дело в том, что синхронисткой и действительно полиглотом в оошке - ООО «ПолиглотПлюс», - была только Анна и её профессиональные навыки, а также всегда презентабельная внешность, туфли на неизменно высоком тонком каблуке, исключительное обаяние и манеры потребовались прямо сейчас, сегодня и, возможно, на всю последующую неделю (!), включая выходные дни. От Анны требовалось подготовить и сопроводить Никанора в администрацию города для участия в приёме иностранных потенциальных инвесторов проекта по оптимизации обращения с бытовым мусором в нашем любимом городе Белых ночей.
 Заинтересованным в инвесторах было конкретное целевое городское ведомство, которое хорошо подкармливало заказами на переводческие работы и от которого напрямую зависело финансовое благополучие оошки.
Ведомство оказало честь ПолиглотуПлюс - переводческое сопровождение поручили обеспечить лично Никанору. А у Никанора на все такие суперответственные мероприятия была только одна кандидатура – Анна.

 Непонятным для Анны оставалось только то, что о таком важном, масштабном и длительном мероприятии ей не было известно заранее ни единым намеком. Хоть Анна и была «семи пядей во лбу», но знать и, главное, быть готовой к такой работе ей надо было бы заранее. Ведь не каждый день площадкой действий был Смольный, где располагалась элита администрации города, а иноязычные участники – со всех континентов мира. Это без преувеличения.
 Итак, привести в порядок внешний вид Никанора – это первое, что надо сделать. Костюм, рубашка, галстук, носки и ботинки всегда готовы для такого случая, но ведь услуги барбершопа внезапно, без предварительной записи не организовать. А волосяной покров  головы и лица Никанора требовал незамедлительно профессионального ухода. В противном случае его могли принять за Йети и не допустить в приличное общество, куда Анна должна прибыть с ним уже через час с небольшим. 
 Никанор был в курсе планов Анны и понимал, что она почувствует, когда он огорошит её своими альтернативными планами на сейчас, сегодня и на последующие минимум 10 дней, включая выходные и следующую неделю, которая должна была уже быть отпуском.
 Он подошёл к ней близко-близко, притянул к себе, взяв за плечи, и заглянул в глаза.
- Анютка, ты можешь меня удавить галстуком прямо сейчас, но тогда твой отпуск накроется медным тазом надолго – ты ж понимаешь, что в этом случае не избежать полиции, подписки о невыезде или чего-нибудь похуже. А я предлагаю тебе всего на несколько точно неопределённых дней отсрочить свой отпуск ради интересного и полезного во всех смыслах, хорошо оплачиваемого времяпрепровождения с нерусями разных мастей, национальностей и вероисповеданий, и, главное, всё по теме твоих профессиональных интересов и хоббей.
 Никанор притянул Анну к себе ещё ближее и чмокнул в макушку. Анна попыталась вывернуться из рук Никанора, но он уже размыкал свои объятия и мысленно уносился в свои деловые рабочие дали.

 Неуставные отношения Никанора-Пети и Анны были в порядке вещей и общеизвестны в силу вышеназванных обстоятельств.
Никанор с детства опекал Аню, которая росточком не вышла и поэтому ему казалось, что её надо защищать всегда, везде и ото всех, хоть на неё никто и не нападал.  Воинственный вид Пети-защитника и взъерошенная шевелюра послужили мотивом для выработки устойчивого прозвища – Петька-забияка. Это прозвище прошло рефреном через все годы детства и юности и периодически всплывало во взрослом состоянии обоих, когда Никанору казалось, что кто-то пытается нарушить неприкосновенность Анны, обратившись к ней с просьбой о какой-либо помощи в пределах офиса.

- Вот умеет же человек убедить убеждённого в обратном! – нарочита сурово проворчала Анна в ответ на озвученную для неё ближайшую перспективу отсрочить отпуск, и продолжила:
- Никаноров, если бы не узы нашей дружбы размером в пять четвертей жизни, то искал бы ты сейчас днём с огнём синхронистку с таким золотым характером, как у меня, и, заметь, не нашёл бы! В общем, Никаноров, будешь мне должен!
При этих словах в душе у Ани так заныло, так всё сжалось, так комок к горлу подступил, что впору было заплакать. Ведь самое главное в этом отпуске была встреча с виртуальным давним знакомцем, к которому Аня прониклась всей душой незаметно и неожиданно для самой себя.
 По отношению к этому знакомцу у неё невольно закрадывались определённые надежды. Он, этот виртуальный знакомец, был как начало и продолжение её самой, они оба; как сказал когда-то де Сент-Экзюпери, смотрели вместе в одном направлении.

 Самое время рассказать о характере и внешности Анны.
В то время, как Анна считала себя женщиной в расцвете лет и приятной во всех отношениях, окружающие имели разные мнения на её счет.
 Исключение составлял лишь Никанор, его мнение об Анне полностью совпадало и даже превосходило собственное Анино мнение о себе, которое оно выражала словами «в расцвете лет и приятная во всех отношениях».
 Анне исполнилось 33 года – сакральная цифра, - как раз накануне описываемых событий и впервые за весь период работы в ооошке она решила отметить день рождения в кругу коллег «по-человечески», т.е. с накрытием стола и прибамбасами, которые полагаются на таком празднике жизни.
 День был пятничный, настроение товарищей по работе соответствующее, предвыходное, стол был прекрасный – еда, напитки и официанты из топового ресторана напротив. Были подарки, добрые слова и пожелания. По мере продвижения празднования веселье усиливалось, повод был почти забыт и некоторых коллег женского пола очень потянуло за язык высказаться на тему who is who в небольшом, но дружном коллективе ооошки. Больше всех досталось виновнице торжества…

 Оказалось, Анна вызывала раздражение у коллег, которые относятся к прекрасной части человечества, всеми своими качествами характера, профессиональными знаниями и умениями, незаменимостью, отношением к ней Никанора и почему-то маникюром и педикюром тоже.
 Ох, уж эти женские штучки! Казалось бы, маникюр и педикюр здесь при чём? Ан нет! При чём! Маникюр и педикюр у Анны всегда были не только «не заношенные», но всегда исполненные в самых топовых трендах. Стоимость такого ногтевого сервиса была немалой. Её маникюр градиент в тональности нюд и беж резко контрастировал с тёмной, преимущественно красной, гаммой цветов маникюра у коллег по цеху. 
Независимый характер Анны и сдержанность в проявлении эмоций были расценены, как заносчивость. И это несмотря на неизменную любезность и приветливость Ани ко всем, готовность и реальную помощь, если такая требовалась кому-либо, и не только в работе.
 Не упоминались её улыбчивость, способность пошутить умно и к месту и отозваться на такие же умные и уместные шутки.

 Анна, несмотря на свой день рождения, не утратила трезвости вообще и такта в частности, не вмешалась в обсуждение себя и не помешала коллегам - девушкам и женщинам, - обнажать свои чувства и самые гадкие черты характера - зависть и злобность. Этот ментальный стриптиз происходил в курилке, в которую Анна заглянула, чтобы пригласить всех на чай с тортом.
 При появлении Анны коллеги не проявили никакого беспокойства, не вздрогнули, спокойно загасили сигареты и направились за стол, пить чай и догуливать день рождения Анны. У них не было ощущения, что их «застукали», они не испытали неловкость, не принесли извинения. Всё выглядело так, будто они высказали своё мнение честно по просьбе самой Анны в целях дальнейшего её совершенствования.

 Утром следующего после дня рождения рабочего дня, то есть в понедельник, все эти девушки и женщины, по-прежнему как ни в чём не бывало, старались быть приветливыми и пытались любезничать с Анной.
 Одетая как всегда «с иголочки», но более изысканно, чем обычно, Анна отвечала им так же приветливо, с улыбкой, как будто пятничные откровения этих дамочек были не про неё. «Одетая более изысканно» было обусловлено хорошим предотпускным настроением, солнечным днём и обновками, приобретёнными по случаю дня рождения и ничем иным более. Кому-то могло бы показаться, что «одетая более изысканно» в этот день Анна была потому, что своим внешним видом она хотела задеть чувства коллег, так нелицеприятно выразившихся о ней. Но это было не так. Анна – умная и самодостаточная, - и думать забыла и о коллегах, и об их высказываниях. Начинался новый день, рабочий, предотпускной.

 Мужская часть коллектива искренне, как казалось Анне, на трезвую голову ещё раз поздравили её, поблагодарили за прекрасный вечер пятницы и великолепный стол и сказали что-то такое не очень приятное в адрес отдельно взятых представителей женского пола, сидящих с ними под одной крышей офиса, за одним столом или за столами напротив.
 Мужская часть коллектива – это лучшие переводчики города с английского и немецкого Никита и Макс, с итальянского и испанского - Вася и Алексей, китаец Коля и японец Вадим.
 Были ещё юрист Глеб Борисович и два приходящих парня по совместительству арабоязычных и один из них говорящий на иврите, но они не были на вечеринке и не могли выразить своё восхищение и поддержку Анне.
 Между тем, Анна пользовалась неподдельным вниманием со стороны поименно названных мужчин. Ещё бы! Хоть красавицей Анну не назовёшь, но charmes у неё было не отнять: стройная, с идеальными пропорциями фигура, естественно светловолосая, большие серые глаза и на губах улыбка, никогда никого не заденет острым словцом, прикроет перед Никанором. Ценили её интеллигентное чувство юмора и манеру одеваться. Никто и никогда не видел её раздражённой и с недовольным выражением лица; только приветливость, только внимание и готовность помочь, чем может.

 Несмотря на такое очарование, никто из парней не приближался к Анне со своим личным отношением и не претендовал на большее, чем отношения по работе. И это устраивало всех.
Кроме того, Анна умела снизить градус бурного недовольства Никанора, который нередко «включал сатрапа», и, как волнорез гасит волну и защищает берег, так и она гасила шквал его претензий и защищала от суровых санкций по отношению к сотрудникам и сотрудницам, случайно или бессознательно проявившим оплошность или нерадивость при выполнении работы.   

Женская составляющая переводчиков была представлена Софией Владиленовной, Ленкой, Ириной и Людмилой. Разновозрастные – от дамы серебряного возраста Софии Владиленовны – переводы с китайского, - до свежеиспечённой Ленки – переводы с корейского, – разные по социальному и образовательному признакам, они бывали иногда единодушными во мнениях и поступках.
 София позиционировала себя аристократкой, исчисляла свой род с доисторических времён и считала себя первым поколением от предков в седьмом колене (больше не бывает), коренная в этом самом колене петербурженка, с базовым образованием в СПбГУ им. С.М. Кирова, знанием трёх иноязыков и местом постоянного проживания на Петроградке, прямо и наискосок от домика Петра. Рафинированная и высокомерная с виду, она была проста в общении, демократична, доброжелательна, терпима к чужим недостаткам и очень требовательна к себе. Все эти качества в сочетании с аккуратностью во всем и всегда вызывали неподдельное уважение к Софии. Оставалось неясным и непонятным, как такая дама могла быть единодушна с остальными полу-дамами и разделять с ними курилку 3-4 раза в течение рабочего дня по 15 минут каждый раз. Это было уму не постижимо!
 Кроме сказанного, София была женой отца главного учредителя нашей ооошки (владелец 51 процента уставного капитала). В свою очередь, главный учредитель нашей ооошки, стало быть, являлся её пасынком и нещадно эксплуатировал профессиональные знания, навыки и способности Софии.
Дело в том, что пасынок мнил себя китаеведом, знатоком великой китайской культуры во всём её многообразии, числился доцентом кафедры китайской филологии Санкт-Петербургского государственного университета и что-то там околонаучное сочинял.

 На другом конце полюса – Ленка со знанием двух иноязыков, основной востребованный от неё в «ПолиглотеПлюс» оказался корейский. Ленка была, что называется, из грязи в князи, у неё никак не получалось «быть», но всегда получалось «казаться». Снобизм зашкаливал!
 Никанору навязал эту Ленку в сотрудники второй учредитель ооошки по фамилии Ю (это полная его фамилия, состоящая из одной буквы).
 Ленку пришлось зачислить в штат без возражений и испытательного срока, несмотря на то, что её корейский оставлял желать много лучшего (чему только учат во Владивостокском инязе!), хоть и носила она корейскую фамилию Ли и происходила родом из медвежьего угла на острове Сахалин. 
 При всём её, так сказать, «корействе» внешность у неё была вполне европейская. Воспитание и хорошие манеры Ленка проявляла, когда надо было «казаться». Например, на мероприятиях, в присутствии Никанора или клиентов, которых ей доверяли.
 В остальное время Ленка была сама собой, т.е. далёкой от понятия «воспитание» и «хорошие манеры», развязной, нагловатой, с постоянно грязной кружкой недопитого кофе в руке. Лексика неформального регистра была своеобразной, резала и оскорбляла слух цивилизованного человека.

 Между этими полюсами были Ирина и Людмила, середнячки так называемой хорошей руки, ничем особенно не примечательные, кроме хорошего знания основных европейских языков и хорошими разговорными навыками. Эти способности не были уникальными, обе были соответственно образованы несколькими годами позже в той же Alma Mater, что и Анна с Никанором,но учителя у них были общие.

 Казалось, что ничего общего, кроме ооошки, у столь разных особ не было. Но, как выяснилось на праздновании дня рождения Анны, общим у них было одинаковое отношение к ней – умнице-разумнице со знанием девяти языков народов мира и навыками спикинга на каждом, не уступая носителям этих языков. Да ещё и синхронистка, что считается в среде переводчиков высшим пилотажем.
И даже серебряных лет дама София Владиленовна унизилась до нелицеприятной реплики в адрес Анны. И этим она открыла, в глазах Анны, своё истинное лицо.
Теперь Анне стало понятно, что объединяет Софию и Ленку. Снобизм!!! С большой буквы и тройным восклицательным знаком.
О причине отношения к Анне этой «прекрасной» в пределах их офиса половины человечества говорить нечего, называется причина одним словом – зависть.

Аня умела находить во всём позитивное зерно и научилась видеть победу в любых обстоятельствах, как и Никанор, хотя побеждать в отношениях с людьми никогда не стремилась. Представился случай узнать, что о ней думают «подруги по офису», и сделала выводы, что всё делает правильно – и одевается, и «держит дистанцию», не позволяет панибратство, и не провоцирует никого на личные отношения, как некоторые ленки с корейского, несмотря на покровителя по фамилии Ю.

Итак, с отпуском всё ясно – отпуска в назначенное время у Анны не будет, бархатный сезон пройдёт без неё, а бабье лето закончится, не начавшись. Оставалось радоваться просто теплой осени и перспективе интересной, как пообещал Никанор, работы на ближайшие неопределённые по количеству, но не менее десяти, дни.
Задача начавшегося рабочего дня поставлена, трудно выполнимая в такой короткий срок, но надо действовать, искать и найти варианты быстрого, но качественного приведения в порядок est habitus Никанора.
Первый ход мысли Анны – перепоручить кому-нибудь поиск барбершопа, а самой изучить кратко тему перевода и языковой состав инвесторов.
О, как справедливо сказано насчет друзей и рублей! Сразу два решения по барбершопу: у Макса и Никиты обнаружились полезные связи в сфере оказания бытовых косметических услуг по обеспечению мужской красоты и уже через час Никанор предстал перед Анной чисто выбритым, надушенным, подстриженным и – О, Боже Праведный! – с маникюром! Маникюр оказался как нельзя уместным и кстати, поскольку руки и ногти у Никанора после трудовых выходных на садовом участке родителей – время уборки элитного сорта картофеля, собственноручно выведенного родителями-селекционерами - выглядели соответствующе.
Быстро облачившись в заготовленную сменную одежду и обувь, Никанор и сопровождающее его лицо = референт Анна, - выдвинулись в апартаменты ведомства, от которого в немалой степени зависело, как было сказано выше, финансовое благополучие ооошки.
За время отсутствия Никанора в барбершопе Анна успела узнать и подготовиться к встрече с инвесторами дорогущего городского проекта по оптимизации обращения с мусором. Инвесторы были пока ещё потенциальными, разношерстными по географическому и языковому признакам, из разных стран и континентов. Не было уверенности, что все они одинаково хорошо владеют международным английским, поэтому Анна была готова ретранслировать речи выступающих на все языки, родные для каждого потенциального инвестора.
В городе намечался аукцион по выбору подрядчиков для строительства мусороперерабатывающих заводов, поставщиков специальной техники и оборудования и мусороперерабатывающих технологий. Планировалось допустить к аукциону иностранных участников. Желающих поучаствовать оказалось вполне ожидаемое множество.
Анна действительно была в теме обращения с отходами почти на профессиональном уровне. Имеющиеся у неё дипломы двух других, кроме филологического, высших образований - эколога и юриста, - позволяли ей легко ориентироваться в экологических тематиках и досконально вникать в нюансы, когда на это есть время. Сейчас времени вникнуть в нюансы не было, но общее состояние проблемы и планы городской администрации по её решению Анне были хорошо известны.

Анна стояла перед большим, во весь рост, напольным зеркалом, осматривая себя придирчивым к мелочам взглядом, когда на заднем фоне появился преображённый до неузнаваемости Никанор. Он встал рядом с Анной, взял её за руку и подмигнул ей в зеркале.
- Что первое приходит тебе на ум, глядя на этих мужчину и женщину в зеркале? -спросил Никанор.
- Вопрос риторический, но всё-таки, что?
Анна высвободила руку и сказала:
- На ум приходит, что мы не посрамим Отечество, родной город и «ПолиглотПлюс».
А вот вторая мысль была о том, что если бы ты был пониже ростом, а я повыше, то вдвоём мы смотрелись бы гармоничнее.
На этих словах она показала Никанору язык и подтолкнула его к двери на выход из офиса, так как время поджимало и надо было торопиться.

Спускаясь на лифте с 25-го этажа на цокольный, в паркинг, Анна и Никанор уже погружались в предстоящую работу и обсуждали ход и формат встречи с иностранцами, от которых зависело пресловутое финансовое благополучие ооошки.
- Обойдёмся ли мы только нашими силами, если надо будет переводить более, чем в двух рабочих группах? - спросила Анна.
- В группе представителей китайских фирм, может, стоит привлечь Софию – первое колено от седьмого? Прими решение, Петя, пока не поздно.
- Поздно, решение принято, справимся сами – ответил Никанор. Софию-первое поколение от седьмого колена нельзя привлекать в экстренном порядке, она декомпенсируется сама и декомпенсирует всех окружающих. София адекватна только на плановых заранее подготовленных переводах, а все другие случаи – не для неё. Её гипертонический криз, когда она спешно вводилась на замену Коли-китайца, я до сих пор не пережил. Так что, пусть пьёт цикорий и переводит не спеша manuscriptum своего пасынка, нашего с тобой первого и главного работодателя, мнящего себя знатоком великой китайской филологии.

Спустившись в паркинг, Никанор не обнаружил свою машину на законном и оплаченном парковочном месте. Только этого нервяка не хватало на фоне всех утренних нежданных вводных и суеты. Анна и Никанор одновременно схватились за телефоны, но со связью в паркинге были проблемы.
Анна на высоченных каблуках – сантиметров 12 – 15, - осталась стоять на месте, осматриваясь по сторонам в поисках знакомого Land Rover Range Rover, а Никанор ринулся к выходу, где находился КПП и смотритель паркинга.
В это время, взвизгивая чем только можно, из-за поворота появилась машина, за рулём которой был брат Никанора, Никанор-младший, имевший вторые ключи, а документы на машину всегда оставались в бардачке.
Нецензурная речь на высочайших децибелах резанула слух. Анна встала между Никанорами и скороговоркой сказала младшему:
- Беги и не останавливайся! И больше так никогда не делай, ведь меня может не оказаться рядом и тогда … сам знаешь что.
Затем она обратилась к Никанору-старшему со словами умиротворения, поглаживая его по рукаву дорогого пиджака и поправляя галстук, пытаясь приподняться на цыпочках (роста и высоты каблуков не хватало, чтобы дотянуться до узла галстука).
Никанора-младшего звали Костиком, было ему 19 лет, и он учился в СПбГУ на том же филологическом факультете, где учились и преподавали Пётр и Анна.
Молодость не помешала Костику обзавестись собственной семьёй, в которой уже был ребёнок - крошечный, новорожденный мальчик. А вот машины у Костика не было, поэтому, в случае острой надобности, он пользовался машиной Петра, забывая предупредить брата о своих потребностях. Отсюда – инциденты, подобные сегодняшнему.
 
Усилий Ани хватило, чтобы гнев погас в глазах Никанора. Сев за руль, он успокоился полностью и, улыбнувшись, сказал:
- Ты моя таблетка антистресс, Анюта.  И чтобы я делал без тебя, незаменимой на все случаи моей жизни! А давай поженимся, и чтобы ничто и никогда не разлучало нас!
А, Анют?

Немая сцена в «Ревизоре» - это ничто по сравнению с той, что наступила в машине. Аж в ушах зазвенело от тишины, несмотря на тихий шорох мотора.
Почему-то у Анны не повернулся язык ответить шутливо.
Молчание затягивалось, надо было кому-то из них что-то сказать, чтобы снять напряжение момента.
Первым заговорил Никанор. Сказал, как ни в чем ни бывало, обычным тоном:
- Успеваем вовремя, дух переведём и ещё по чашке кофе приговорим.
Анна сидела, отвернувшись к окну и ничего не ответила.
Никанор толкнул легонько локтем её локоть на подлокотнике, улыбнулся и ободрил:
- Анюта, всё хорошо, ничего не случилось, выдохни, успеваем.
Затем стал мурлыкать что-то себе под нос, не оставив следа от того впечатления, которое произвели спонтанно брошенные слова «давай поженимся».

Всю дорогу до назначенного места мероприятия Анна молчала. Почему-то вспоминался Петя-Никанор долговязым подростком с неприбранной густой шевелюрой волос пшеничного цвета и футбольным мячом в сетке, закинутым за спину через плечо. На другое плечо были надеты два рюкзака – свой и её, Анин.
Это было в девятом классе, в походе на Невский пятачок в канун 9 Мая. У всех были рюкзаки с едой и туристическими пенками-сидушками, нетяжёлая в общем-то поклажа, по силам даже таким мелким, какой была Аня в свои 15 лет. Но Пётр решительно освободил Анюту от её рюкзачка, и она весь маршрут прошагала налегке. Девчонки с завистью косились на неё и шутили над Петром.
В университет Пётр поступил на факультет международных отношений, но через год оказался на инязе и через некоторое время – в группе Анны. Всегда рядом, всегда вместе и ни единого намёка на что-то, кроме дружбы и привязанности с детства.
По окончании универа были попытки устроиться по профилю образования, но кроме как в школу, никуда не получалось.
В конце концов Анна оказалась в числе преподавателей на родной кафедре, продолжила учебу и получила два других образования. Пётр на какое-то время исчез в недрах нотариальной конторы на Восстания, 6, но вскоре они вновь оказались в «одной лодке» в поисках интересного дела. На ловцов прибежал зверь по фамилии Ю, знакомец Петра по работе на Восстания, 6. Поступило предложение и – voil - они оба в «ПолиглотПлюс».
Несмотря на то, что формально Пётр-Никанор не владел ооошкой, ни Ю, ни кто-либо иной не относились к нему как к наёмному гендиректору, а как к равному, лишь иногда подсовывая ему «свиней» в виде Ленки Ли или Софии Владиленовны, в общем-то не очень нужной на том месте, на которое её усадили, поскольку уже был замечательный Коля с великолепным знанием языка, опытом работы в генеральном консульстве  в Шанхае и с полезными связями в Китае.
Никанор был двигателем прогресса, генератором идей, иногда весьма далёких от основной деятельности «ПолиглотаПлюс», быстро обрастал нужными связями в различных сферах бизнеса, укреплял и развивал их и это древо приносило очень хорошие плоды. Выигрывали все – и начальники, и подчинённые, и уборщица со знанием иностранных языков Дилфуза, которой доплачивали за её усердие и нередко участие в рабочем переводческом процессе и в качестве офис-менеджера по своевременной замене картриджей для принтера, снабжению бумагой и другими канцтоварами.
Дилфуза оказалась не случайным человеком в оооше, имела диплом Таджикского национального университета о высшем профессиональном образовании и трудовой патент. Дилфузу называли уменьшительным именем Диля, уважали её за трудолюбие, аккуратность, воспитанность и безотказность во всём, что касается работы в офисе.
Диля была незаменимой помощницей Анны, обеспечивая поддержание сменной одежды и обуви Никанора в надлежащем состоянии и постоянной готовности к использованию.
У Анны к Никанору было только два пожелания, которые начинались с «не»: не пренебрегать повседневным внешним видом и не выражаться на могучем и великом в присутствии дам. Будучи ещё и лингвистом, Никанор в совершенстве владел великим и могучим русским языком; восемь этажей мата – это не было пределом его навыка, который он нередко демонстрировал невольным слушателям, думая, что стены в его офисе толстые и звуконепроницаемые.

Коротко о жилье, в котором буквально ютился этот громовержец по имения Пётр Никаноров.
Имея загородную резиденцию в районе Сестрорецка, т.е. всего каких-то неполных 40 км от Санкт-Петербурга, и машину семейства RANGE ROVER Никанор обитал в старой квартире своих родителей, коих и поселил на берегу реки Сестры. Квартира давно требовала ремонта и обновления интерьера, но на эти заморочки у него не было времени и стимула. Да и расположение квартиры в доме на Ваське, неподалёку от Тучкова моста было родным, ничего не хотелось менять. К тому же Анна всегда была под его присмотром и на расстоянии трёх метров по прямой от двери до двери квартир на одной лестничной клетке.

На мероприятие Анна и Никанор прибыли с запасом времени, так что действительно успевали выпить кофе и привести в порядок слегка растрепавшиеся нервы.
Мероприятие оказалось масштабнее, чем предполагалось. Иностранцев и наших соотечественников было столько, что в зале на 100 посадочных мест свободных почти не было. При этом Анна была сориентирована на работу в кабинете с числом участников, которые уместились бы за большим круглым столом и местами по периметру кабинета всего человек на 20. Зачем собралось столько народа и какие ещё сюрпризы уготованы организаторами было неизвестно.
Анна собрала нервы в клубок и край ниточки этого клубка мысленно закрепила булавкой, чтобы не размотались и не дали о себе знать в течение всего этого вече.
Уточнять детали мероприятия было не у кого, распорядитель этого бала суетилась от одного участника к другому, председательствующий был занят апробированием микрофона и готовился к приветствию всех присутствующих. Было понятно, что мероприятие продлится дольше регламента для синхрониста и 40 нормативных минут для такой компании с нечеткой повесткой будет недостаточно.
Проверив клубок с нервами и поблагодарив Всевышнего и Никанора, который разместился в соседней кабинке, Анна сосредоточилась на работе.

Мероприятие действительно затянулось, но не превысило двух регламентов, так что на двоих переводчиков оказалось в самый раз. По окончании этой части собрания наступило время обеда. Всех пригласили в микроавтобусы марки Mercedes-Benz, которые подъезжали к выходу один за одним, поворачивая из соседнего переулка. Автобусов было несколько, вереницей они двинулись по Смольной набережной к Литейному мосту. Анне и Никанору было предложено следовать за ними или ехать прямо к месту обеда, который, судя по всему, должен был плавно перейти в более неформальную вечеринку. Местом обеда оказался ресторан в спа-отеле в Репино Cronwell Park.
День наметился быть долгим и трудным, требовалось вдохнуть свежего воздуха и переодеться. Понимая преимущества способа передвижения на Ленд Ровере, Анна и Никанор рискнули заехать домой и обновить гардероб. В назначенное место обеда они прибыли вместе со всеми, ничего не пропустив.
Необходимости в присутствии Анны и Никанора уже не было, так как во время обеда и после него все общались друг с другом без переводчика, но начальник, ответственный за мероприятие, распорядился всем быть на своих местах до полного окончания мероприятия.
Мероприятие в форме неформального общения окончилось ближе к полуночи…

Все последующие дни Анна сопровождала мероприятие в качестве личного переводчика начальника мероприятия. Маршруты и встречи были разнообразные, перемещались не только по домашнему региону, но и по соседним, которые намеревались то ли опыт перенять, то ли опыт передать, то ли присоединить свои отходы к великому соседу – граду Петра, что логистически было вполне резонно.
Ежедневно в конце рабочего дня, когда уже не надо было никуда идти и ничего переводить, Анна и Никанор встречались или созванивались и подолгу обсуждали промежуточные итоги и перспективы мероприятия. Намечалось интересное и прибыльное продолжение в виде постоянного переводческого сопровождения всех мероприятий в рамках проекта благоустройства города за счет мусороперерабатывающей темы.

Анна не вспоминала про не случившийся вовремя отпуск и рухнувшие планы, но продолжала надеяться, что всё ещё поправимо и её виртуальный друг, к которому она так приникла мыслями и душой, поймёт и простит.  Они продолжали общаться в сети, как правило это были ночные часы, и после теплых взаимных слов в письмах Анна засыпала с ощущением счастья и надеясь на очную встречу.
Особенностью общения двух одиночеств было то, что они не знали настоящих имён друг друга и никогда не использовали ауди- и видеосвязь. Такая была договорённость и взаимное условие. Только переписка. Очное знакомство, как и отпуск в целом, были отсрочены.

Но были и безвозвратные потери Аниного отсроченного отпуска, это встреча с подругами по университету, этакий девичник и не где-нибудь, а в солнечной Анапе, куда одна из подруг перебралась на постоянное место жительства и устроилась на работу в местный пансионат. Так что для встречи было выбрано прекрасное время, прекрасное место с проживанием в комфортабельном пансионате Золотая бухта на самом берегу Черного моря. Купальный сезон открыт до октября и у Анны было бы целых три недели купания, загорания, любования закатами и задушевных бесед по вечерам. Вот эти радости уже не для Анны, так как половину этого срока она вынуждена работать, работать и работать. Да и будет ли смысл вообще ехать на юг с таким опозданием.

Неделя и ещё два дня по сопровождению мероприятия закончились прощальным обедом, участники разъехались, обогатившись впечатлениями не только делового характера. Неделовой характер встреч участников мероприятия заключался, вопреки ожиданиям, не в экскурсиях и посещениях театральных премьер, а в прозябаниях на бесконечных вечеринках в загородных ресторанах.
Анна уставала от неделового характера встреч больше, чем от делового, но у неё не было выбора и выхода и она, скрепя сердце, стойко выносила все тяготы этой прикомандировки в интересах оошки. Отдушиной ей были еженощные встречи в интернете с виртуальным знакомцев, который становился ей всё ближе и ближе и занял много места в её мыслях.

Всё это время Никанор ни на день не терял Анну из виду. Если Анна оставалась в городе, то вечером они вместе ужинали и обсуждали прошедший день. Если Анна была в другом регионе, то вечером связь по скайпу и чоканье чашками чая по экрану.

Вернувшись из командировки и оформив отчет со всеми необходимыми документами, Анна передала это всё в бухгалтерию и поинтересовалась отпускными, на которые у неё были конкретные виды и планы, как их потратить. К радости Анны, отпускные были начислены и в этот же день будут переведены на банковскую карту.
Осталось проставиться чаем с тортом в честь убытия в отпуск и наконец-то убыть.
Правда, за время её отсутствия в жизни ооошки появилась одна деталь, не известная Анне ранее; это её насторожило. Но Анна твёрдо решила, что теперь она точно уйдет в отпуск, чтобы ни случилось и какой бы интересной не была та деталь, которая ей была не известна и которая её насторожила.
А деталь была такая, что одновременно с ней в отпуск уходил Никанор. Обычно они отсутствовали на работе поочередно. В отсутствие Никанора Анна исполняла его обязанности генерального так же успешно, как и всё, что она делала. Сложнее было заменить Анну. Никанору угодить было невозможно, это удавалось только Анне и никому больше. В какой-то мере функцию Анны могла выполнить Диля, но полностью заменить Анну было невозможно.
Поэтому все были в недоумении, включая Анну, кто будет исполнять обязанности генерального, если и Никанор, и Анна уходят в отпуск одновременно. Такое происходило впервые. Вопросы и пересуды на эту тему не умолкали, все с интересом и волнением ожидали день «Х», когда должно было всё проясниться.

День «Х» настал, вопросов и пересудов стало больше и не только об одновременном уходе в отпуск Никанора и Анны.

Ближе к окончанию рабочего дня в офисе появился Никанор в сопровождении обоих учредителей. Был объявлен аврал, всех пригласили в самую большую комнату в офисе, которую громко именовали конференц-залом или Ленинской комнатой.
Комната была просторная и прежними арендаторами оборудована стульями времён СССР, деревянным сооружением, называвшемся кафедрой или трибуной, длинным столом, покрытым зелёной скатертью из плотной материи, слева от кафедры. Справа от кафедры, в углу, стояло знамя с полотнищем красного цвета и символикой СССР. Мебель и знамя расценили как реликвии времён родителей, бабушек и дедушек и решили сохранить. Так возникла идея, одобренная общим собранием коллектива, использовать помещение как выставочное пространство и заполнить его экспонатами бывшего СССР. Каждый участник нашёл в бабушкином сундуке или на чердаке бабушкиного дома, образно говоря, предметы, которые и составили коллекцию этого самодельного музея предметов СССР, а комната получила название Ленинской.
Среди экспонатов Ленинской комнаты были пионерские галстуки, горн (это такая дудка или труба, в которую дудели и трубили, когда надо было объявить общий сбор), барабан и много другого символичного для того времени – значки, открытки, различные удостоверения и т.п.
Особое место в Ленинской комнате занимал стул с высокой резной спинкой и подлокотниками – ни дать, ни взять – трон. Такой же обшарпанный, как и вся мебель Ленинской комнаты, но всё-таки трон!
Это был персональный трон Никанора.

В присутствии учредителей общий сбор трубить в горн не стали, постеснялись посторонних, а просто передали информацию по цепочке из комнаты в комнату.
В офисе был нештатным глашатаем нехороших вестей типа внезапного собрания некий человек по прозвищу Барсик (прозвище образовано от первой части его фамилии Барсуков. У него было ещё и второе прозвище, образованное от второй части его фамилии, но оно носит оскорбительный характер, хотя носитель прозвища его очень заслуживает). Второе прозвище активно использовали преимущественно в курилке и в других местах с ограниченным кругом участников.
Выдвигая Барсика в глашатаи многие тайно надеялись, что ему за плохие вести кто-нибудь отрубит голову или вырвет язык, как это бывало в старину.
Кстати, о Барсике. То ли по собственной инициативе, то ли по принуждению он был тайным уполномоченным представителем определённых структур как местного значения, так не исключалась и внешняя структура управленческого аппарата. Барсик выполнял роль соглядатая и сиксота и нередко попадался на этом.
Общественное мнение коллектива было единодушное, но в силу интеллигентности большинства и терпимости к человеческим слабостям и недостаткам Барсика просто игнорировали, не допускали в кулуары и обходили стороной. Избавиться от Барсика по законным основаниям не было никакой возможности.

К собранию с участием высоких гостей в лице обоих учредителей всё было готово: графин с водой и гранённые стаканы времён СССР поставлены в центре стола, коллектив распределился по росту, полу и званию и расположился на ободранных стульях того же периода времени и готовился внимать важным сообщениям.
В помещении стоял гомон, скрипели стулья и шуршали то ли обёртки конфет, то ли писчая бумага для записи ценных идей. Почему-то казалось, что коллектив чем-то взволнован, напряжен, а члены президиума в лице учредителей почему-то нервничают.
Адекватнее всех выглядели Никанор и Анна.
Анна была спокойна и с интересом наблюдала происходящее.
Никанор был бодр, весел и порывист в движениях, как будто спешил начать и поскорее закончить собрание. Он весело поторапливал коллег и намекал на нехватку времени на разброд и шатание, демонстративно показывая на свои ручные часы.

Наконец все угомонились.
Учредитель по фамилии Ю взял слово и обратился к коллективу со словами приветствия и благодарности за плодотворный труд. Вступительное слово затянулось и превратилось в плохо сконструированный спич о замечательном «ПолиглотеПлюс», о вкладе учредителей в его становление и развитие. Для ушей переводчиков с филологическим и лингвистическим образованием слушать это было невыносимой пыткой. Безграмотная речь резала слух и плохо воспринималась.  Волнение коллектива усилилось.
Второе слово было передано главному учредителю, пасынку Софии Владиленовны, которая первое поколение от предков в седьмом колене. Вот он-то и сообщил о кардинальных переменах в ооошке, наступающих, по его мнению и с его слов, буквально на следующий день.

«Кардинальные перемены – это не радикальные перемены. Сердце вырвут, корни останутся» – дружно подумал коллектив и выдохнул с некоторым облегчением.
У некоторых членов коллектива мелькнула крамольная мысль о перестановке в руководстве ооошкой, о расширении управленческого аппарата и о возможном карьерном росте, поскольку предпосылки к таким изменениям периодически появлялись и намеки на некую перестройку имели место. Потенциальными претендентами встать на следующую ступень карьерной лестницы были Коля - очень востребованные переводы с китайского, - и юрист Глеб Борисович.
У каждого из них были свои плюсы и минусы.
Коля был профессионалом с большой буквы, честью и совестью коллектива офиса, непререкаемым авторитетом в вопросах представления интересов, защиты прав и обязанностей коллектива в целом и отдельных его членов, при необходимости. Имел какой-никакой опыт руководящей работы – руководил группой переводчиков с языков стран Азиатско-Тихоокеанского региона.
Руководителем группы Коля был чересчур мягким и сговорчивым; его неконфликтность и абсолютная покладистость играли с ним иногда недобрые шутки, вследствие которых его рабочий день мог составлять 24х24. При этом работа выигрывала, но страдали его жена и дети, коих было аж четверо, и они очень скучали по папе-Коле!
Всем своим важным видом претендовал на повышение юрист Глеб Борисович, возраста за 50 и солидной внешности – всегда костюм «с иголочки», застегнут на все пуговицы, галстук и в тон ему - паше в нагрудном кармане пиджака, начищенные ботинки и сведущий в подноготной «ПолиглотаПлюс».
Глеб Борисович позиционировал себя чрезвычайно опытным специалистом в вопросах организации бизнеса, автором эффективных нестандартных решений в сложных ситуациях. Офисный народ принимал это за чистую монету, называл его доверенным поверенным в делах фирмы и относился к нему с уважением.
Было одно любопытное «Но». Никанор имел другое, отличное от мнения офисного народа, мнение о Глебе Борисовиче и никогда не обращался к нему – штатному юристу, - за профессиональными советами и все вышеперечисленные достоинства Глеба Борисовича высоко ценились только лишь учредителями. Ценились и переоценивались, поскольку «эффективные нестандартные решения», предложенные Глебом Борисовичем, и привели в итоге к крайне негативным последствиям для «ПолиглотаПлюс» и его учредителей.
Никанор отвечал за работу по обеспечению качественных переводов, налаживанию полезных для оошки деловых связей и заключение договоров; договоры он подписывал только те, которые были тщательно подготовлены им лично или при личном участии Анны.
Договоры, подготовленные Глебом Борисовичем, подвергались жесточайшей проверке и цензуре со стороны Никанора. При малейшей тени и минимальном сомнении в выгоде и условиях такие договоры безжалостно отклонялись. При этом, Никанор направлял учредителям докладную записку с обоснованием нецелесообразности заключения такого договора и отказом участвовать в сомнительной сделке.
Докладная записка имела исходящий номер, дату, отметку о получении учредителями и название: «О договоре-воре и его авторе», носила характер экспертного заключения и содержала подробный анализ условий договора, вскрывала завуалированные витиеватыми формулировками схемы движения денег и выявляла конечных бенефициаров и выгодоприобретателей.
Иногда такая записка направлялась учредителям заказным ценным письмом с описью вложения.

Собрание продолжалось.
Учредитель-пасынок сделал паузу, медленно оглядел присутствующих, иногда задерживал взгляд на ком-нибудь, подмигнул сидевшему на ближайшем стуле Коле и расплылся в улыбке, совершенно неуместной и не подходящей текущему моменту.
Коля невольно заёрзал на стуле, многие заметили, кому подмигнул пасынок, и сомнений почти не осталось, что далее речь пойдёт не только о кардинальных переменах, но и о Коле.

Под кардинальными переменами учредители имели в виду смену генерального директора. Немая сцена и тишина длились несколько мгновений, а затем последовала невообразимая какофония - звуки разноокрашенные эмоционально заполнили всё пространство.
Пасынок беспомощно обернулся к Ю, как бы прося о поддержке, но Ю с отрешённым видом смотрел куда-то вдаль, сквозь стены с экспонатами, мимо пасынка и мимо всех. Складывалось впечатление, что ему было малоинтересно происходящее и он отбывал здесь повинность.
На этом фоне Никанор, который до этих пор сидел молча и спокойно рассматривал каждого из сидевших на обшарпанных стульях перед трибуной, казался совершенно невозмутимым. Он поднял правую руку и изобразил знак «Замолчать всем!».
Все дружно умолкли на полуслове и устремили взгляды на Никанора, который продолжал сидеть на своём коронном стуле в виде трона с высокой резной спинкой и подлокотниками, закинув ногу на ногу.
- Друзья! Мне понятны ваши чувства, недоумение и у кого-то возникшие надежды, но зачем же так шуметь? Минуту терпения и всё всем будет объяснено господами учредителями или, как минимум, одним из них.
- Господа учредители, продолжайте! – сказал Никанор, обращаясь к Ю и пасынку, не вставая со своего трона.

Кстати сказать, когда учредители занимали места за столом президиума, пасынок вознамерился сесть на трон, стоявший по центру. Но Никанор бесцеремонно увёл трон из-под носа пасынка и перенёс его в торец стола рядом с трибуной.
Сев на своё законное место – на трон, - закинув ногу на ногу, Никанор во время выступлений учредителей выглядел эдаким сторонним наблюдателем всего происходящего. В руках он держал бронзовый колокольчик, который обычно стоял посредине стола рядом с графином и стаканами и использовался в качестве инструмента для привлечения внимания и восстановления тишины и порядка. Колокольчик иногда тоненько позвякивал, напоминая о своей функции, но, когда потребовалось призвать к тишине собравшихся, Никанор его проигнорировал, взмахнув рукой.

Итак, тишина и порядок были восстановлены, все ждали продолжения.

Учредитель с кратчайшей фамилией Ю вернулся из своих каких-то мысленных далей к действительности, сначала привстал, не сходя с места, а затем всё-таки встал и направился к кафедре. Проходя мимо трона с Никанором, он сделал такой зигзаг, будто боялся нечаянно коснуться этого сакрального предмета и задеть Никанора, который по- прежнему невозмутимо сидел на нём и лишь вздумал сменить ногу на ногу. Смена ноги пришлась на тот момент, когда Ю проходил мимо, и он шарахнулся в сторону так же, как в «Кавказской пленнице, или новых приключениях Шурика» шарахнулся Вицин от сброшенной Варлей шали. Было смешно и коллектив не удержался, дружно прыснул со смеху.

Ю обхватил кафедру обеими руками, прямо вцепился в неё и всем корпусом подался вперёд. Подумалось, что у него дрожали колени.
И только Ю открыл рот, дверь в Ленинскую комнату распахнулась и в проёме возник человек невысокого роста, даже можно сказать ростика или росточка, и плотной комплекции, а за ним виднелась высоченная фигура громилы. Несмотря на внезапность появления Паташона и Пата, внимание на них переключили без особого энтузиазма, приняв их за беспардонных заказчиков переводческих услуг. Всё внимание было обращено на Ю, который продолжал молчать, в ожидании, когда пришельцы займут свободные места на обшарпанных стульях. Но Пат подошёл к пасынку, который сидел в президиуме за длинным столом и вертел в дрожащих руках гранёный стакан с водой, и, слегка опрокидывая стул, вынудил пасынка освободить место для Паташона.
Паташон движением руки дал понять Ю, что берёт слово себе и в двух словах объяснил ситуацию.
«Господа! Буду краток. Я ваш новый хозяин» – на этих словах все, кто сидел на обшарпанных стульях, заскрипели ими, оглядываясь на коллег и проверяя, все ли это услышали и одинаково отреагировали на «я ваш новый хозяин».
Свободолюбивые переводчики не привыкли считать кого-либо из начальства своим хозяином и опять зарокотали.
Паташон продолжил:
«Моё имя вам ничего не скажет, кроме собственно имени – Михаил Григорьевич Ситкин, но вам надо его запомнить и не упоминать всуе. С завтрашнего дня «ПолиглотПлюс» становится филиалом АО «СПГ», что означает «СуперПолиГлот.», - Паташон улыбнулся, довольный произведённым эффектом.
Аббревиатура «СПГ» вызвала ассоциацию с «ОПГ».
Рокот голосов становился отчетливее, слова разборчивее.
Паташон повысил голос.
- Всем спасибо, все свободны – все уволены с завтрашнего дня! Расчет можете получить уже сегодня – продолжали звучать громом среди ясного неба слова Паташона.
- А Вас, Пётр, прошу остаться!» - обратился он к Никанору.
Никанор словно не услышал, прихватив трон, на котором сидел, и бронзовый колокольчик направился к выходу. Дорогу ему преградил Пат и попытался выдернуть трон из рук Никанора. 
Свидетели этой сцены остановились там, где стояли, в ожидании продолжения. 

Никанор, не уступавший ни в росте, ни в накачке мышц Пату, отодвинул последнего лёгким движением руки и вышел из Ленинской комнаты со своим троном и колокольчиком под аплодисменты и одобрительные возгласы пока ещё своих коллег и комментарий: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!»

Обозначилась также роль Глеба Борисовича. По всему было видно, что он знаком с пришельцами. Подойдя к столу, за которым продолжал сидеть Паташон, Глеб Борисович протянул ему папку с документами, так подают на подпись, и что-то стал говорить вполголоса. Видимо, состоявшийся мгновенно рейдерский захват «ПолиглотаПлюс» был тщательно подготовлен при непосредственном участием этого Иуды.

По итогу этого дня понятно было, что перемены не кардинальные, а радикальные. До конкретики и деталей собрание не дошло, но финал позволял сделать предположения и начать думать уже сейчас о трудоустройстве подальше от филиала СПГ.
Членораздельно объяснить, что происходит, мог бы только Никанор и все направились к его кабинету.
Посреди кабинета Никанора Анна упаковывала его сменную одежду в портплед, а Никанор разговаривал по телефону:
- Бумеранг вернулся, наши друзья в кавычках получили сполна всё, чего заслуживали. Не получили денег, но деньги они-то как раз не заслужили.

Было понятно, что «наши друзья» - это бывшие теперь уже учредители – пасынок и Ю. Также было понятно, что они накуролесили и зарвались, поэтому нарвались на Пата и Паташона.

Увидев входящих в кабинет коллег почти в полном составе, Никанор предложил располагаться на свободных местах, а сам уселся на трон, сцепил руки в замок и, не дожидаясь вопросов, начал:
- Друзья! Как вы догадались, пришёл конец «ПолиглотуПлюс» в том виде, в котором мы его любили и ценили. О причинах говорить не буду, мне самому не всё известно доподлинно, но была надежда, что всё обойдётся и мы продолжим заниматься любимым делом в известном формате.
Но я предполагал и такой исход, какой случился, то есть АО «СПГ» поглотило ПолиглотПлюс. АО «СПГ» - это московское изобретение, поэтому без комментариев, бережём здоровье, ищем и находим (!) варианты достойного существования и зарабатывания денег для обеспечения своего благополучия и благополучия своих родных и близких.
Поэтому, друзья, всем без исключения предлагаю работу в тех же должностях и с теми же обязанностями в Агентстве профессиональных переводов «Никаноров и Ко» прямо с завтрашнего дня. Время на раздумья у вас до утра. Завтра утром жду всех желающих по адресу…

Ни одного встречного вопроса не последовало.
Все расходились, обмениваясь друг с другом впечатлениями.
Время было позднее.

Анна тоже не задавала вопросов, ждала, что Никанор сам расскажет то, что посчитает нужным.
Её немного волновало лишь, не случится ли что-нибудь не предвиденное с её отпускными. Понимала, что Никанор - её Никанор! – не даст её в обиду. Да и никого из своих не даст в обиду, это чувствовалось по его настроению. Также чувствовалось, что ни учредители «ПолиглотаПлюс», ни Паташон с Патом не будут связываться с Никанором.

Несмотря на перипетии на работе, Анну не покидали мысли и приятное волнение в предвкушении встречи с виртуальным знакомым. Она перебирала в памяти свой гардероб в поисках самого эффектного наряда, украшений и обуви, прикидывала, какой стиль был бы наиболее приемлем для очного знакомства.

По приходу домой Анна устроила дефиле перед всеми зеркалами в квартире, выбрала любимое зелёное платье из тонкой шерсти, с V-образным вырезом, что зрительно удлиняло шею, делало её ещё стройнее и в декольте которого красиво помещалось любимое колье из натурального яблочного нефрита, к которому в комплекте были серьги и кольцо. В этом платье и с этими аксессуарами можно и в пир, и в мир, а вот обувь должна была быть или в пир, или в мир.
Задумавшись о туфлях, которые можно было бы надеть к этому платью, Анна выставила в ряд все имеющиеся. Проблема выбора заключалась в том, что не известен был точно день и время встречи. Поэтому туфли могли быть или нарядные вечерние, или повседневные. Не зависимо ни от чего, туфли всегда были с каблуком от 10 см, но, всё-таки нарядные или повседневные?
Прогноз погоды на всю неделю был благоприятный – тепло и солнечно, - и Анна отложила решение вопроса с обувью на потом, когда станет точно известно, когда и где должна состояться встреча.

Как всегда, поздним вечером, Ана встретилась в сети со своим виртуальным другом. У Анны был ник Лиса, у него – Nik. У неё аватарка, соответствующая нику, атрибуты лисы – хитрая мордочка, прикрытая, как веером, пышным рыжим хвостом.
У него – абрис брутального в меру молодого человека.
Воображение Анны рисовало мужчину приблизительно её возраста, умного и доброго, сильного, твёрдо стоявшего на ногах в прямом и переносном смысле.
Да и вся история виртуального знакомства позволяла Анне именно таким представлять себе Nikа.
В ходе вечерней переписки был выбран день, а с местом и временем встречи надо было определиться дополнительно. День завтрашний, место – где-нибудь на Ваське или Петроградке, с видом на Неву, время – после полудня, если Анна не будет возражать, детали уточнят в чате.

У Анны давно возникло ощущение, что в бескрайней паутине она встретила «родственную душу». Хоть она и не любила это выражение о схожести взглядов на жизнь жизненных приоритетов и мнений о тех или иных событиях, но другое выражение не приходило на ум, разве что цитата из де Сент-Экзюпери – смотреть в одном направлении.
Засыпая, Анна почему-то думала не о предстоящей завтрашней встрече, а вспомнила детали собрания и новость о разрушении ооошки, ставшей для неё родным домом. Стало грустно. В очередной раз восхитилась Никанором – какой же он надёжный, умный и порядочный - её друг детства, юности и зрелой молодости Петя Никаноров!
 
Следующий день начался с ощущения «сосёт под ложечкой» и невнятного чувства беспокойства. О каком отпуске может идти речь, если работа в подвешенном состоянии. Несмотря на приглашение и обещание Никанора взять всех на работу, вряд ли он станет ждать Анну из отпуска, учитывая его ежедневную потребность в помощнике на все случаи жизни и в первую очередь на новой работе. Поэтому отпуск будет номинальным, а в реальности надо озадачиться трудоустройством немедленно.
Никанор сказал, что ждёт всех желающих продолжить работу под его руководством по такому-то адресу утром следующего дня, т.е. сегодня. Судя по названию и несмотря на приставку «Ко», Никанор в новой фирме был самым главным, решения принимал единолично и его решения не обсуждались.
Анна решила поискать информацию в интернете и убедилась, что права: в компании Агентство профессиональных переводов – АПП «Никаноров и Ко» был один учредитель и звали его Никаноров Пётр Евгеньевич, размер доли в процентах 100, дата регистрации – ровно год тому назад. Вот это новость!
10 часов – это уже не раннее утро и, прежде чем ехать по указанному адресу, Анна позвонила Никанору, чтобы спросить, есть ли и вакантна ли должность референта в АПП.
Никанор ответил, что должность референта есть, вакантна и если у Анны ничего не изменится в планах на работу и личную жизнь, то эта должность её.
«Почему он вставил не к месту про её личную жизнь и что может в ней поменяться за такой короткий срок», - подумала Анна, но переспрашивать не стала. Она решила не ждать окончания отпуска, который только что начался, и «застолбить» место референта сегодня же.
- Если не занята, то приходи часам к двенадцати, а лучше – к часу дня, у меня будет тайм-аут минут на 40 и мы спокойно обсудим с тобой перспективы – сказал Никанор с улыбкой в голосе.

Выглянув в окно и убедившись, что там ещё пока бабье лето, Анна оделась по-походному - джинсы, джинсовый пиджачок и кроссовки. До указанного накануне адреса на углу 9-й линии и набережной Лейтенанта Шмидта она решила идти пешком.
Какой замечательный этот адрес! Родные Пенаты! Родной факультет, родная кафедра!
Анна шла знакомым с детства маршрутом и наслаждалась! По пути зашла в кафешку на Среднем, заглянула в магазинчик Невского престижа на 8-й линии, поностальгировала возле родной школы у дома № 6 по 9-й линии и к часу дня, когда обычно начинается обеденный перерыв, она прибыла по указанному адресу.
Поднявшись по до боли знакомой лестнице на последний этаж, Анна постучала в дверь, рядом с которой была табличка с нужным названием.
Никто не ответил, хотя за дверью происходило движение и были слышны разноязыкие голоса. Открыв дверь, Анна оказалась в длинном коридоре и увидела знакомые все лица. Пришли почти все, не было только Софии-первое поколение от седьмого колена, Ленки Ли, ставленниц учредителей «ПолиглотаПлюс», Барсика и Глеба Борисовича. Пришли даже кадровичка и бухгалтерша и Анне было не ясно, а что же сталось с документами, которыми они располагали и которые надо было получить сотрудникам при увольнении. 
Почему-то никто не задавал эти вопросы, и Анна тоже промолчала. Подумала, что на этот вопрос уже был дан ответ и всё в порядке с документами и зарплатой,  а  отпускные уже были зачислены на банковскую карту.

В коридор выходило несколько дверей, за которыми шла своя жизнь. Одна из дверей открылась, из неё выпорхнула совсем юная девушка по внешнему виду вчерашняя школьница и громко спросила неожиданно низким, но приятным, с этакой бархотцей, голосом, нет ли здесь Анны Лисецкой. Народ расступился, освобождая проход в узком коридоре для Анны.

Анна вошла вслед за этой девой юной в комнату, на двери которой тоже была табличка, но с лаконичной надписью - «Никаноров здесь».
Комната была огромная с окнами, выходящими на набережную. К удивлению Анны, стёкла были вымыты до абсолютной прозрачности и вид на Неву был восхитительный!
Окна чистые, но в комнате был немыслимый раскардаш, как бывает при переезде. Пётр восседал на своём троне посреди комнаты, уткнувшись в ноутбук, который держал на коленях. Одет он был как всегда небрежно, волосы, ещё недавно так аккуратно причёсанные, были растрёпаны, как будто он не причесывался с утра.
Почти не глядя на Аню, он махнул рукой куда-то в сторону и сказал:
«Анюта, твои апартаменты там, моя сменка тоже там, разгреби, пожалуйста, завал вещей как можно скорее и собери меня тоже как можно скорее. Через час у меня очень важная встреча, судьбоносная, можно сказать. Едем вместе».
«Как вместе?! Я не одета для важной встречи!» - Анин голос прозвучал как вопль отчаяния и был слышен в коридоре.
Оторвавшись от ноутбука и посмотрев на Анну, Пётр засмеялся:
«А я вижу, что ты - одета! Не волнуйся, твой джинсовый прикид никого не смутит, да это и не важно. Но если хочешь, если тебе не комфортно в джинсах, то можем заскочить к тебе, переоденешься».
Анна не стала переспрашивать и задавать лишние вопросы. В направлении, указанном Никанором взмахом руки, стояла ширма, за ширмой - дверь, за дверью – типа костюмерной-гардеробной-гримёрной. Здесь, кроме вешалки, было зеркало на стене, а под ним консоль, на которой были аккуратно выставлены мужские дезодоранты и парфюм, расчески разной формы вставлены в органайзер для таких мелочей. Сменная парадная одежда была аккуратно развешана и все другие принадлежности благообразного облика Никанора тоже были в идеальном порядке расставлены по своим местам.
 «Вот так-так! Что ли птичка-невеличка в облике девы юной – это замена ей, незаменимой Анне?», - подумала Анна, оглядываясь.
Тогда зачем Никанор поручает ей, Анне, прежние обязанности?
Но времени на вопросы о происходящем у неё не было, поэтому Анна приступила к исполнению порученного.
Пока Никанор переодевался, Анна стояла под дверью с обратной стороны, раздумывая, сколько времени она потратит на сопровождение Никанора и не нарушит ли это её планов на заветную встречу с виртуальным знакомцем.
Пиликнул айфон, это было сообщение в чате о предлагаемом времени встречи, которое так хотелось назвать свиданием, с виртуальным героем её фантазий и ником Nik.
Сообщение обескуражило Анну – Nik предлагал встретиться прямо сейчас… Как так, это какая-то ошибка! Прямо сейчас невозможно! Молнией метнулась мысль о зелёном платье с V-образным вырезом, которое так к ней шло, и об украшениях, которые так подходили к этому платью.

 Анна стояла, подпирая спиной дверь в костюмерную, окаменевшая, не зная, как ответить.
В дверь за её спиной тихонько пошкрябались несколько раз.
Это Никанор подавал знак, что переодет и приглашал войти.
Анна вошла в костюмерную-гардеробную-гримёрную и оторопела. Перед ней стоял принц, опустившись на одно колено на грязный пол, сияя улыбкой и глазами и протягивая ей букет красных роз.
Что это значит вообще – понятно, но что это значит в данном конкретном случае – не понятно. Принц на одном колене и красные розы выпадали из контекста.

Не в силах справиться с изумлением, Анна всплеснула в ладоши и обошла вокруг принца дважды, разглядывая его со всех сторон и декламируя:
«O brava! brava! Чудно! Бесподобно! Прошу причину изложить столь дивных перемен».
-Благодарю за комплимент, о Анна! Твои слова чаруют сердце мне!, - незамедлительно последовал ответ в тон Анне.
Принц, не вставая, поворачивал вслед за ней голову и продолжал улыбаться и протягивать ей цветы.
- Прими букет и разреши подняться. В мои лета стоять так долго на одном колене без последствий вряд ли обойдётся, - продолжал принц.
Анна взяла букет и с улыбкой протянула Никанору руку, чтобы помочь ему подняться. Затем, сменив выражение лица на серьёзное, упрекнула Никанора в неуместно шутливом его настроении и поторопила с выходом и выездом туда, куда они должны были прибыть в короткие сроки.

-Наверное, это администрация города или района, а цветы предназначены какой-нибудь даме из администрации, принимающей важные решения, - подумала Анна.
Не выпуская букет из рук, Анна шла следом за Никанором.
Никанор распахнул перед ней дверь комнаты и далее распахивал все двери, какие попадались на их пути – на лестничную площадку и входную-выходную на набережную.
Все, кто был в коридоре, с любопытством взирали на проход Петра и Анны.
Он шагал, а она семенила за ним, делая три шага там, где Пётр делал один.
Вот и набережная, вот и … белый лимузин перед входом.
-Ещё ни разу не ездили на встречи в белом лимузине. Что за повод для такого антуража? - прикидывала в уме Аня.

Всё было ослепительным – осеннее солнце, синее небо, голубая Нева и белый лимузин.
Анна зажмурилась и если бы не непонятность, как быть с виртуальным знакомым, то всё было бы прекрасно.
В лимузине всё шикарно, бархатные диванчики, шторки на окнах, приглушенный свет, бар с напитками; шторка между салоном и местом водителя опустилась и лимузин неслышно куда-то покатил.
Пётр продолжал улыбаться и молча наблюдал за Анной.
Анна молчала, обдумывая, как быть и что делать со свиданием, которое было под угрозой срыва из-за невозможности договориться о времени.
Через несколько минут, прошедших в молчании, лимузин остановился у дома, в котором Анна и Пётр жили по соседству.
Анна поняла, что Пётр пожалел её чувства и предоставляет ей возможность переодеться.
«Хоть эта проблема решилась, уже неплохо», - приободрилась Анна.
Платье и украшения надеты, с туфлями определилось само собой - туфли бежевые, клатч бежевый, причёска хоть и на скорую руку, но как надо.
Схватив с вешалки светло-коричневый плащик, Анна вышла из квартиры и носом к носу столкнулась с той самой девой юной из офиса Петра. Как это следует понимать – она подумает позже.

У лимузина её ждал Пётр. Увидев Анну, взглядом и всем своим видом выразил восторг по поводу Аниного лука. Протянул Анне руку и помог ей сойти по ступеням крыльца. Дверь лимузина открылась и громко зазвучали первые такты 5-ой симфонии Бетховена: Та-та-та-та!!!! Та-та-та-та!!!
А что же Анна думала обо всём этом в такой момент?
Анна недоумевала и удивлялась тому, до чего же может довести человека по имени Петька-забияка его неуёмная фантазия.
Пётр помог Анне войти в машину, таким галантным Анна не видела его никогда, и протянул ей бокал шампанского. Аня не задумываясь приняла бокал, спросила, за что они пьют, не дожидаясь ответа, пригубила напиток.
- Пьём за хорошее настроение, хороший день и счастливое будущее! - провозгласил Никанор, улыбаясь.

Лимузин выдвинулся в направлении Петроградки и вскоре обозначился конечный пункт маршрута – ресторан Фрегат «Благодать». Ещё одно знаковое место, с которым связаны самые приятные воспоминания и в котором она не была целую вечность.

В ресторане было малолюдно, время ведь дневное, да и ресторан с чеком, начиная с суммы немалой, поэтому немногие могут позволить себе пообедать здесь в разгар рабочего дня.
Стол прямо у панорамного окна, за который их пригласила миловидная хостес, был шикарно сервирован разнообразными яствами и напитками, как будто на несколько человек, но приборов было всего на двоих. Из окна открывался восхитительный вид на Неву, Летний сад, Троицкий мост, Петропавловку. Анна невольно охнула в восхищении и оглянулась на Петра, который смотрел на Анну во все глаза с неменьшим восхищением, как будто впервые видел.
Анна взглядом спросила: «Что?».
- Ты очень красивая, Лиса и я тебя люблю, - ответил Пётр.
«Лиса» - это не только ник Анны в паутине, но и школьное прозвище, конечно же известное Петру. Поэтому Анна не обратила внимание на то, что Пётр вспомнил её прозвище, хотя во взрослой жизни от так к ней не обращался. А слова «…я тебя люблю» могли быть шуткой и обозначать, что он любит её как друга. Поэтому на эти слова Анна тоже не обратила особого внимания и ответила скороговоркой, что тоже любит Никанора. При этом подспудно её начинала угнетать мысль о том, что и сегодня её знакомство с виртуалом Nikом опять не состоится и неизвестно, захочет ли он впредь поддерживать с ней знакомство, если она такая необязательная что ли, не принадлежит самой себе и сильно зависит от обстоятельств.

Официант принёс в вазе букет роз, который Анна передала ему при входе, и, по всем правилам искусства, выполнил обряд подачи вина.
Когда с обрядом было покончено, Пётр предложил официанту оставить их своим вниманием и обратился к Анне: «Анюта, я знаю, какие вопросы и мысли сейчас роятся в твоей умной головке и о чём ты сейчас переживаешь. Но я не знаю, как ты отнесёшься к тому, что я тебе сейчас скажу…».
Анна с любопытством посмотрела на Петра, почувствовав, как серьёзно он произнёс эти слова.
Пётр сделал паузу и посмотрел на Анну, пытаясь угадать, как она воспримет то, что он ей сейчас скажет.
- Nik - это я, - спокойно и тихо произнёс Пётр.

Та-та-та-та!!!!! Та-та-та-та!!!!! 5-я симфония Бетховена звучала в ушах всё громче и сердце бухало в такт…

Слова Петра, произнесённые бархатным голосом спокойно и тихо, оглушили Анну громом среди ясного неба.

- За знакомство, Лиса! - Пётр улыбнулся и потянулся своим бокалом к Аниному, бокалы глухо стукнулись и заглушили стук Аниного сердца, которое выскакивало из груди и подкатывало к горлу.
Пётр осушил бокал одним махом, как будто рюмку водки опрокинул. Значит, всё-таки волновался этот внешне спокойный, огромного роста, умный, добрый, красивый мужчина
Анна пила вино медленно и не отрывала взгляд от Петра. В её сметливой головке промелькнули было вопросы «Что? Где? Когда?», но предполагать ответы на эти вопросы, а тем более задавать их Петру сейчас у Анны не было ни желания, ни сил.
У неё было одно желание – пусть сюжет текущего момента продолжается и развивается, а ответы на вопросы она поищет позже или спросит у Петра…

Осушив бокал, Анна неожиданно сказала: «Петька, налей вина и давай выпьем за то, что мы с тобой такие дураки!».
Эти слова оказались именно теми, которые сняли напряжение и раскрепостили их, а души распахнулись навстречу друг другу.

Всё хорошо - небо синее, солнце яркое, Нева голубая, ресторан шикарный, еда изысканная… Всё хорошо… Всё хорошо! Всё просто замечательно!

Но сюрпризы для Анны на этом признании ещё не закончились.
В зале ресторана по-прежнему было пустынно. Откуда ни возьмись появились музыканты и возникла музыка.  К столу приближался официант, картинно неся в левой руке поднос, накрытый салфеткой, а правая рука была заведена за спину. Он подошёл к Петру и так же картинно сдернул салфетку с подноса. На подносе стояла бархатная шкатулка.
Пётр взял шкатулку, встал со своего места, подошёл к Анне и встал перед ней на одно колено. Открыл шкатулку, вынул из неё кольцо и, не говоря ни слова, взял Анну за правую руку. Анна, ошеломлённая, безропотно позволила Петру надеть ей кольцо на безымянный палец.

Домой они возвращались в том же лимузине. Пётр так сильно обнимал Анну, что та задыхалась то ли от объятий, то ли от счастья.
Всю дорогу они не переставали целоваться.
Когда лимузин бесшумно подкатил к дому, дверь парадной распахнулась, из неё выпорхнула та самая дева юная из офиса, а за ней шагнул на тротуар амбал такого же двухметрового роста, как и Никанор.

Из лимузина Пётр извлёк Анну на руках и устремился к парадной и вышедшей им навстречу необычной паре. Пара сияла улыбками до ушей и приветственно размахивала руками.

Пётр, не выпуская Анну из объятий, поставил её на землю.
А земля уходила из-под её ног, небо кружилось над головой.
Но вдруг включилось сознание: «А это кто такие и почему они здесь в такое неподходящее время?»

Пётр будто услышал её мысли и ответил:
«Знакомься, Анюта, это мои верноподданные двоюрОдные младшие братья-сёстры Маша-Митя! Теперь они и тебе брат и сестра».

Немая сцена была непродолжительной, остолбенение отпустило Анну через минуту, которая казалась долгой…

Аналитический ум Анны уже набирал обороты, но для полноценного анализа было крайне мало исходных данных – всего-то дева юная в офисе и её панибратство с Никанором.
«Какие братья и сёстры? 30 лет не было и вдруг братья-сёстры. Лишние, лишние, лишние вы здесь и сейчас, братья-сёстры Маша-Митя!» - досадовала Аня.
Она досадовала на брата и сестру Машу-Митю. Досадовать на Петра и себя не было сил и желания.

Мысли Анны были прерваны в связи с отрывом её от земли, кружением вокруг оси Петра на сильных и больших его руках.
Взлетели на третий этаж. Дверь в квартиру Петра была распахнута настежь, приглашая их именно сюда, где всё сияло разноцветными огнями цветомузыки; нежно и тихо звучали композиции Ричарда Клайдермана  I Will Always Love & You And I Love You So …
 Пол квартиры от входной двери и далее в гостиную был уставлен корзинами цветов.
- Лепестков роз и шариков нет. Слава тебе, Петя! - облегченно вздохнула про себя Анна. Иначе это было бы слишком…

Пётр так же был немного ошарашен увиденным, так как братьям-сёстрам Маше-Мите поручалось всего лишь заказать еду из ресторана и сопроводить официанта, который должен был сервировать стол.
Анна и Пётр оглянулись в поисках инициативных креативных Маши-Мити, но тех и след простыл.

……………………….
Дальнейшие события в жизни Анны и Петра развивались традиционно, ничего примечательного, как у всех счастливых семей, которые, как сказано Л.Н. Толстым., похожи друг на друга.

Маша и Митя стали тётей и дядей, а в совокупности - крёстными родителями Игнаши - первенца четы Никаноровых-Лисецких.