Глупенькие

Она потрогала его лоб. Всё еще горячий. Но жар уже явно идет на спад.
Она приблизилась, еще немного – потеряла бы равновесие и уткнулась бы носом в его ухо. Сама на себя рассердилась, отстранилась.
Надо пойти и приготовить что-нибудь поесть.
Ему – что-то легкое из того, что посоветовал доктор.
Себе – а вот самой и есть-то не хочется.
**
Что говорят нормальные родители, если их дочь жалуется на одиночество? Ну, наверное, - «не переживай, еще встретишь свою любовь, какие твои годы, наслаждайся жизнью...»
Некоторые, впрочем, до сих пор высказывают выросшим дочкам «не до любви уже, возраст, давай скорее замуж, когда я наконец увижу внуков» - но таких «пострадавших» девчонок она знает разве что двух. И они не собираются следовать родительским наставлениям. Хорошо понимают, что если сделать так, как те требуют, одиночества меньше не станет. Разве что больше.
А вот ее мама, когда дочь заводила грустные разговоры, сразу делала страшные глаза и немедленно заявляла: «Дочка, только не обращайся к _этим_ ! Тут в новостях опять реклама их была, до чего я дожила! Неприличные заведения рекламируют по телевизору! Это, мол, решит вашу проблему одиночества! Ужас!» В последний раз мать особенно распереживалась.
 - Да не неприличные заведения, мама, - вновь начала объяснять дочь.  – Ну, то есть, эта компания, конечно, разные услуги предлагает, и платные, разумеется, но рекламируют-то они все совершенно приличное. Это просто свидания, причем в старомодном даже для вашего поколения смысле!
 - Не дерзи, - отреагировала мать и поёжилась.
 - Люди просто ходят в кино, в кафе, гуляют, дома смотрят какую-нибудь ерунду вместе, пьют чай. Максимум за руку держатся или в щечку друг друга поцелуют. Всё!
 - Ну да, конечно.
 - Конечно! Остальное по договору запрещено, если хочешь знать.
 - А говоришь – ничего неприличного. За деньги любовь изображать – это и есть неприлично. Вообще чувства за деньги. «По договору», кошмар! Это же не по-человечески!
 - А разве на обычном первом свидании у всех уже есть чувства? Интерес – да, но... но и все. И сколько людей в этом мире идет на всякое, как ты говоришь, «неприличное» без всяких чувств? А тут - люди просто встретились. Скажешь – мало людей в жизни чувства изображает? Моя подруга приезжает к дряхлому тирану-отцу и слушает его бредни просто для того, чтоб тот не мучил остальную семью вопросами, где эта неблагодарная паршивка-дочь и почему она не приезжает к нему из столицы. Да лучше б ей за это деньги платили. Вот, точно! Надо этой конторе подсказать: новая услуга, сидеть и выслушивать болтовню всяких идиотов. И те выговорятся, и родне потом меньше достанется. Хотя ведь нет, им именно своих приятно тиранить... но все равно подскажу.
 - Дочка, ты все-таки собралась идти туда? – ахнула мать.
Девушка расхохоталась:
 - Это все, что ты поняла? Ох, ну объясняй тебе... Вот что хочешь слышать, то и слышишь, ну что мне с тобой делать. А если и пойду – то что? Я давно совершеннолетняя, государство не только признает социальную пользу их деятельности, но даже дотации какие-то были. Ты вроде всегда говорила, что государство знает, что делает. Или нет?
И мать замолчала.
...Не будь этого разговора – дочь никогда не обратилась бы в ту самую компанию.
**
Унизительно. У-ни-зи-тель-но, слоги по количеству ступенек. Уйти? Обратиться сюда – как почувствовать себя отвергнутой. Как признать, что никто за всю жизнь не обратил на тебя серьезного внимания. И у самой ни к кому не обернулось сердце, ни разу в сознательном возрасте.
В детстве нравился один мальчик. Но мальчик встречался с самой красивой в классе девочкой, а она сама была всего лишь самая умная. Красивая девочка быстро бросила мальчика ради более красивого. Умная девочка к тому времени поняла, что чувства – штука глупая, а красота – вообще понятие относительное, и влюбленность прошла.
А сейчас умная девочка чуть не стукнулась лбом о стеклянную дверь, потому что дверь вращалась, а девочка размышляла. Точнее – повторяла самой себе новые установки. Нет, никакая она не «отвергнутая». Нет, это не унизительно. Она серьезный работающий человек, нет времени на глупости, а ощущать себя одиноким нормально для человека такого темпа жизни. Для них и создали такую услугу (слово «услуга» корябала всё внутри, но лгать себе тоже не хотелось). И ее личные моральные принципы тоже нарушены быть не могут, ведь она не «закажет» (да что ж как гадко звучит) ничего, как ее мама сказала бы, «неприличного».
Тетка-служащая за столиком оказалась довольно неприветливой. Могли бы уж посадить и специалиста-психолога на этот стул. Если человек к ним приходит – ему надо помочь успокоиться, поверить, что он все делает правильно. Вряд ли сюда приходит кто-то развязный и наглый. Наглые, возможно, заходят в соседнюю дверь (мысль о том, что дверь, как ни крути, соседняя - выбила дрожь). А в отдел, как они сами это неуклюже назвали, «целомудренных свиданий» - идут такие, как она. Которые стесняются своего решения. Она поерзала на диванчике, который казался очень неудобным.
Целомудренные свидания. Нейминг в расчете на старшее поколение, что ли? Девушка представила, что в отделе работают несколько дедушек и бабушек. Таких модных, как на обложках журналов. Причем деды должны быть с таким хитрым кокетливым прищуром. Она рассмеялась, что вызвало неодобрительный взгляд тетки.
 - Простите, я просто очень смущаюсь, - честно сказала девушка.
 - Все смущаются, - пожала плечами тетка, но лицо ее немного смягчилось.  – Вы в курсе, как мы работаем, или рассказать?
  - Нет-нет, я очень подробно прочла на сайте, - ответила девушка. Совсем не хотелось слушать такую информацию от этой... дамы.
 - Тогда приступите к выбору? Можно за этим компьютером, можно зайти в кабинку.
Вот «кабинка» вообще вызвала какие-то плохие ассоциации. Девушка указала на компьютер рядом.
 - Могу психолога вызвать, если вам некомфортно, - продолжала тетка.
А, все-таки есть психолог. С этого бы начинать. Нет, за такую организацию рабочего процесса с них на работе бы шкуру спустили.
Девушка, стараясь не выдавать волнения, спокойно напечатала свое имя не только в данных для компании, но и в остальных полях, где следовало назвать себя. Нникаких анонимностей, еще чего, ничего плохого она не делает. В предпочтениях по возрасту дрожащими руками указала – на три-четыре года моложе себя. Почему-то так ощущалось безопаснее. Другие, наверное, предпочитают ровесников или тех, кто старше, но что ей до других? (Вспомнилось про дедушек. Надо спросить у тетки, когда будет уходить. Интересно, тетка разозлится или просто не поймет, что это шутка?)
 Ответила на ряд вопросов, а потом перешла к выбору. Попыталась убедить себя, что это ничем не отличается от тех моментов на работе, когда она просматривала резюме будущих работников. Нужно подойти так же бесстрастно, спокойно... стоп. Бесстрастно делать такой выбор? Вот ведь странность. Но иначе она сейчас разорвется от смущения и что-нибудь сделает не так. Да и нехорошие ассоциации никуда не делись. Так, говорим себе: нет ничего плохого в том, чтобы быть старомодной и стесняться. Но и в таком выборе тоже ничего плохого нет.
Одного мальчишку она сразу выделила среди всех. Он выглядел смущенным, как она сейчас, и вообще каким-то трогательным. Возможно, это актерская игра, но, в конце концов,  это просто работа, чего ж она хочет? Вот и не надо лазить больше по сайту. В конце концов, она всего-то хочет сходить с кем-то в кафе. И больше ничего. («Сходи тогда с подружкой», - проныл внутренний голос. Голос, отстань.)
Время и место встречи, оплата. Как все скучно, и нехорошие ассоциации не отступают. Так, хватит. Последний пункт: «Что, по вашему мнению, следовало бы улучшить в работе нашей компании?»
«Примерно всё», - честно написала девушка. А выходя из офиса, еле удержалась, чтоб не показать тетке язык.
**
Он был гораздо красивее, чем на фотографиях. Нет, другое слово: милее. Открытое, светлое лицо, прямой взгляд, вот не подумаешь, что он здесь за деньги. Небось на актера учится. А может – ему самому интересно такое общение? Этакий драйв.
А вдруг ему тоже одиноко? Она отогнала эту мысль. Надо наслаждаться моментом. Смотреть, как он улыбается ей, улыбаться самой, когда он будто случайно касается ее руки. Пить горячий кофе, обжигаясь, смеясь шуткам, глядя друг другу в глаза. Тепло и нежно. Как она и хотела.
В какой-то момент потянулась взять его за руку.
Успела:
 - испугаться, что он может отдернуть руку;
 - убедить себя, что за деньги никто не отдернет; 
 - закусить губу от мысли, что все дело в деньгах.
Да что ж как все сложно! Ей самой давно пора к психологу.
Он ведет себя совершенно естественно. Кажется – предугадывает, что она скажет и сделает. Их специально учат? Должно же быть хоть что-то правильное в их компании. А может, это его собственный опыт? Если было много таких свиданий... Она поморщилась, но тут же и успокоилась. Ну и что, если их было много? У тех, с кем она пару раз от скуки решалась на свидания, точно много было. И далеко не «целомудренных». Это же ее не остановило? Вот и тут нечего морщиться. Парень просто помогает таким, как она, заполнить несколько часов в жизни. И все. Он вполне мог бы делать это бесплатно. Ну, как хобби. И тогда бы ее это не настораживало, она бы об этом просто не знала, - правильно?
Ох, смешная штука наши мозги.
У нее дома они включили какой-то глупый фильм, она не помнила даже названия, ткнула в первый попавшийся перед выходом из дома. Принесла чай, села рядом:
 - Как на улице холодно! Отогревайся!
Мальчишка благодарно кивнул.
И тут она поняла, что щеки у него красные вовсе не от смущения, пусть бы даже наигранного. А от простуды. И хорошо, если это простуда, а не тот грипп, о котором говорили в новостях. Всего три дня - но три дня очень плохого состояния и высокой температуры. Нет смертей и опасных последствий – но ты полностью беспомощен. Беспомощность – то, чего девушка боялась в этой жизни больше всего.
Она вышла, чтобы еще раз поставить чайник.
А когда вернулась – он спал.
Она коснулась его руки. Горячая. Как она раньше не поняла?
Может, он вообще впервые на этой дурацкой работе. И не смог отказаться. Она же тоже вечно приходит на работу в любом состоянии.
А может – и нет. Говорят – этот грипп схватывает в считанные минуты.
Она принесла градусник и, стараясь касаться рукой только одежды, поставила ему под мышку. Электронный термометр завопил как ненормальный. Ничего себе циферки! Не фатально, конечно, но сомнений нет: грипп и есть. Бедный мальчишка.
Она позвонила в свою клинику. Один раз прервалась, чтобы аккуратно потрогать его за плечо. Парень попытался подскочить, но не вышло, он со стоном повернул голову и посмотрел на нее совершенно ошалелыми глазами.
 - Слушай, для вызова доктора твой ай-ди нужен. Или пока хотя бы полное имя.
Он молчал. Не хотел раскрываться? Что-то не так с именем, возрастом, гражданством? Просто в шоке от своего состояния? Не понимает, где находится? Тьфу, стоп. С ней-то самой что не то. Отставить суету.
 - ...на мой адрес, остальные данные позже. Спишите с моего счета, - сказала она и завершила звонок.
**
 - Куда? Лежи давай. Я никуда не уйду, взяла... выходные.
Ему тяжело вставать. До сих пор почти есть не может. В первый день чуть ли не с ложечки поить приходилось, сейчас уже сам, уже хорошо. К счастью, она по необъяснимой причине до сих пор не заболела.
Он что-то хочет сказать пересохшими губами. Кашляет. Виновато смотрит. Она только сейчас понимает, что он молчит не оттого, что говорить не может, и даже не от шока, а потому, что «провалил работу» и не может этого себе простить. Дурной какой.
 - Я в первый же день отправила отзыв, всё хорошо, - ободряюще говорит она.  – А когда у тебя в телефоне приложение выдало запрос – я там от твоего имени отметила и завершенную работу, и пункт с предупреждением, что на этой неделе больше не работаешь. («Тоже мне работа, гадость. Так, я похожа на свою маму. Ну и что.»)
Он вздохнул и выдавил из себя:
 - Простите.
 - Не глупи. С кем угодно бывает. Землетрясения, наводнения, авария. Грипп этот идиотский. Ты не виноват. Умей различать, где твоя вина, а где нет. А то не выживешь. («Надеюсь, что когда закончишь учебу, найдешь нормальную работу, а не девчонок за руку держать в кафе»). Я, конечно, не знаю, где ты учишься и чему вас там учат, я никуда, кроме того приложения, у тебя не лазила («вру, знаю, лазила, и ни на каком не на актерском учишься даже, чего тебя вообще в эту компанию понесло»), но как к чему относиться в этой жизни и особенно на работе – обязаны учить, у нас же не каменный век.
Мальчишка еще раз разлепил губы:
 - Ты, наверное, большой начальник у себя... там...
 - Не большой, но начальник. И ты будешь, если захочешь. Только дело изучи как следует. («Настоящее дело, разумеется!»)
Он улыбнулся. Улыбка показалась заученной.
 - Не надо, не изображай... - махнула рукой она. Он посерьезнел.
 - ... ты же не на работе, - добавила девушка.
И тут он улыбнулся своей настоящей улыбкой, естественной.
Очень-очень красивой.
Принесла ему еды, маленькими кусочками. Готовить она почти не умела, так и некогда оказалось научиться. Ее подруги делились на две категории: кто не умеет готовить вообще и кто умеет испечь печенье по рецепту. А ей пришлось самой быстро осваивать совсем другие рецепты: тех блюд, какими посоветовал кормить больного доктор. Руки как-то вспомнили то, что делалось в детстве под строгим, но спокойным контролем матери. Результат стряпни она попробовала сама и осталась довольна. Не так уж и сложно, оказывается.
В какой-то момент она коснулась его макушки, чтоб поправить сбившиеся волосы. Он вздрогнул. Вот, значит, и ответ, как бы он воспринимал ее «без денег».
Тут же обернулся к ней, растерянно и снова виновато. Она развела руками:
  - Ты чего? Давай доедай, сколько сможешь, и ложись, отдыхай. Скоро лекарство пить. И измерь температуру, я доктору должна данные отправить. («Опять у него паника в глазах? А, ну да...» ) И не думай о деньгах, это мое дело. Что хочу, то и делаю, тебя это не касается.
Вроде успокоился. Наверное, у него совсем нет средств? Может, задолжал кому? Надо будет расспросить, когда жар спадет, сейчас-то он, конечно, в таком состоянии мало соображает.
А имеет ли она право расспрашивать? Может – он не хочет, чтобы она вообще была в его жизни? Она же просто случайное... рабочее задание. На несколько часов. Предполагалось, что он ее больше не увидит.
**
 - Рано тебе еще уходить, совсем слабый. Не бойся, мне не трудно тебе помогать.
«А если ему неприятно, что он здесь, со мной? Просто было некуда деваться. Приходилось есть мою еду, которая, может, вообще нравится только мне. Носить мной купленную одежду, лежать на моем диване. Терпеть мои прикосновения, когда я обтирала ему лицо в первые дни. Вообще меня терпеть. А как спросить? А вдруг все наоборот, и он хотел бы остаться, пусть даже просто как с человеком, с которым ему неплохо, но стесняется, что все так произошло? Или считает, что он для меня обуза?»
 - Нет, ты, конечно, можешь в любой момент уйти...
Он оглядывается, наверное - ищет глазами свой рюкзак, яркий такой, забавный, она себе тоже такой купит и будет с ним на работу ходить. Начальник подобное только поощряет, он вообще своеобразный дядька, а подчиненные пусть попробуют что-то брякнуть.
Он встает. Нет, надо взять в руки себя. И ситуацию тоже. И она выкрикивает:
 - Но я бы хотела, чтоб ты остался.
Вот оно. Что сейчас будет?
Он садится обратно на диван. В глазах – радость?
Она дрожащими руками включает фильм. Тот самый, который они в первый день так и не посмотрели.
**
 - Нет, не потому, что у тебя мне не нравится! У меня еще не такой завал был, пока я училась. Но прибраться не мешает. Ну-ка не перебивай старших, слушай! Разумеется, ты устаешь на работе («...потому что это тебе не девчонкам рожи строить в кафе, как было еще три месяца назад»), но я тоже устаю, однако прибираюсь! Давай вместе приберемся у тебя завтра. Сегодня не хочу никуда идти. Вот что я сегодня хочу... Ой, подожди, где этот телефон... это мама моя. Слушай, выйди из комнаты пока. Нет, мама, на другой значок нажимать надо! Выйди пока, говорю... Мама, сколько раз по видеосвязи говорим, а ты никак не привыкнешь!
 - Дочка, кто это там у тебя? Ты не одна?
 - Где, мам?
 - Да я же вижу, вышел кто-то! Парень какой-то! Ты от меня скрываешь? Это настоящий или этот... ну, про что мы говорили?
 - Настоящий! – подает голос мальчишка из прихожей. Девушка начинает смеяться, мать почему-то тоже. И из прихожей хохот. Всеобщая такая истерика.
 Минут десять уходит:
 - на то, чтобы объяснить маме, что она не будет его сейчас звать к телефону, и что фраза «когда познакомишь со своим женихом, не накануне свадьбы же, тоже мне дочь» имеет несколько неточных определений... формулировок... в общем, много неточностей;
 -  на то, чтобы попрощаться.
Еще минут пять – на утешение расстроенного мальчишки, который, оказывается, уже имеет вполне серьезные и - вот да, именно старомодные намерения относительно нее, но стеснялся сказать, потому что пока еще не так много зарабатывает.
Все как всегда: и он, и она считали, что «недостойны». Три месяца считали. Двое глупеньких. («А точнее – два дурака!»)
И всего какое-то мгновение у нее уходит на то, чтобы обнять его и поцеловать в щеку. Да, это впервые. Она и сама не знает, почему.
Поэтому та минута, когда он отвечает тем же, ей кажется вечностью. И в этой вечности сердце стучит удивленно и немного испуганно.