Рассказ лупа

                Л  У  П  А

    Люция Павловна выполнила все регистрационные формальности Зеленоградского санатория, согласовала с врачом рекомендованные процедуры и, наконец, открыла дверь предоставленного ей номера. «Ничего, миленько, » - сделала она вывод, оглядев стандартный набор санаторной меблировки с морским пейзажем в рамочке на стене.
Неторопливо распаковав вещи, повесила и разложила их в шкафу, на кровать у правой стены усадила небольшую плюшевую собачку, свою постоянную спутницу-талисман в любых поездках.
    Времени до обеда оставалось ещё довольно много, и Люция Павловна решила прогуляться по променаду. Она уже взяла в руки сумочку и накинула пальто, как в дверь кто-то толкнулся, а затем постучал. Открыв дверь, увидела невысокую миловидную женщину средних лет с коротко остриженными тёмными волосами. «Моя соседка по комнате,»- сделала вывод Люция Павловна, увидев, что та одной рукой придерживает длинную ручку чемодана, а другой зажимает подмышкой дамскую сумочку, намереваясь снова постучать.
    - Проходите, пожалуйста! – приветливо пригласила она. – Располагайтесь. И поскольку ближайшее время нам предстоит жить вместе, давайте знакомиться. Меня зовут Люция Павловна Захарова, можно просто Люся. В ближнем кругу меня все так зовут.
     - А я Зоя Васильевна Щербинина, или просто Зоя.
И тут же с улыбкой поинтересовалась:
     - А откуда у Вас имя такое необычное?
     -Да отец у меня романтик был, царство ему небесное, - засмеялась Люция Павловна. – Мать послала его в сельсовет зарегистрировать моё рождение  и велела записать Люсей, то есть Людмилой. Он с малой формой имени согласен был, а вот полную переиначил. Вспомнил из какой-то книжки понравившееся имя Люция (он много книг читал) и записал вместо Людмилы. Мать сначала сердилась, а потом смирилась. А я нисколько от этого не страдала, потому что никто меня полным именем не звал, а только Люсей. Я даже тетрадки школьные так подписывала, за исключением контрольных. Это позднее уже полное имя-отчество фигурировать стало постоянно, так что привыкла.
   Увидев, что соседка утвердила чемодан на подставке и собирается снять пальто, предложила:
   - Я вот на прогулку собралась до обеда, не составите компанию? Заодно и познакомимся поближе. Вещи потом можно разложить.
    - С удовольствием! И давай уж на «ты», потому как, я вижу, мы примерно одного возраста.
     - Согласна, конечно.
    Они закрыли дверь и направились к выходу, попутно уточнив, что их действительно разделяют только три года. Люция Павловна недавно отметила полувековой юбилей, а Зоя Васильевна была немного моложе. Вышли на променад и направились в сторону парка. Спокойное море дышало на них густым и влажным зимним воздухом. Ленивые волны с шорохом перебирали прибрежную гальку. Светло-серые  над головой сплошные облака темнели по мере удаления и на горизонте становились почти чёрными. Покой и умиротворение царили вокруг. Когда вошли в парк, Люция Павловна прервала затянувшееся молчание:
     - Люблю Зеленоградск в любое время года и довольно часто бываю здесь. Правда, в санатории оказалась впервые: не нравится регламентированный отдых. Обычно комнату снимали с подругой на несколько дней, самое большое на неделю. Характер у меня такой, непоседливый.
    - Значит, неподалёку живёшь? В этом вашем анклаве? – сделала вывод Зоя Васильевна.
    - Да, в Правдинском районе. В специализированном Детском доме-интернате работаю воспитателем, «Маленькая страна» называется. И живу там же.
     - О! Так мы, к тому же, ещё и коллеги! Я в Кемерово в восьмой школе географию преподаю. Мои знакомые переехали сюда в прошлом году и очень хвалили здешние места. Вот я и решила тоже посмотреть, купила путёвку в санаторий.
    Говорят, врачи и педагоги о чём бы ни рассуждали – обязательно сведут разговор к теме о своей профессии. И вот уже вновь обретённые подруги то весело смеются, вспоминая по очереди различные каверзные ситуации из своей педагогической практики, то с жаром критикуют очередные «перлы» распоряжений чиновников от системы просвещения. Они так увлеклись, что если бы не встречная старушка, спросившая, который час, опоздали бы на обед.
     После обеда решили отдохнуть. Зоя занялась разборкой чемодана, а Люся, машинально перелистывая купленный накануне журнал с кроссвордами, оживлённо заговорила:
     - Ты вот именем моим заинтересовалась. А у меня и ещё одно есть, покруче. Такого, думаю, ты нигде больше не услышишь.
      - Какое?
      - Лупа.
      - Ка-а-к? Лупа? – Зоя даже спину разогнула от чемодана.
      - Да. И зовёт меня так один-единственный человечек на свете, мальчик Ваня из моей группы. Ему девять лет. Смышлёный такой. Ну, насколько, конечно, позволяют особенности его развития. Но у него очень положительная динамика. И так привязался ко мне, прямо ни на шаг не отходит, когда я на смене. Очень старался выговорить Люция Павловна, а получалось Лупа. И я разрешила так себя называть. Со временем, надеюсь, что-нибудь получше вывернет.
     Она ещё долго, пока Зоя хлопотала, обустраиваясь, увлечённо рассказывала о жителях «Маленькой страны», особенно подробно о Ване. Даже со стороны было видно, что для Люси это не просто работа, профессия – это её жизнь.   
    Дни полетели, как осенние листочки с деревьев под порывами ветра. Зоя с Люсей почти не расставались, разве только процедуры приходилось принимать по очереди. Всего неделя прошла, а они, кажется, уже всё знали друг о друге.
    - Счастливая ты, Зоенька! – не раз со вздохом подводила итог очередного рассказа подруги о её жизни Люция Павловна. – Всё у тебя сложилось: и профессия по призванию, и муж любящий, и дети хорошие. Можно сказать, даже учитывая наш возраст, горизонт у тебя светлый, чистый, не то что у меня. И слава Богу, и слава Богу, я это без зависти говорю.
     - Ну, что ты, Люсенька! – обнимала та подругу. – Ты недаром напомнила про возраст: ведь у нас же только половина пути пройдена. А сколько на этом пути поворотов будет – одному Богу известно.
     Зоя Васильевна знала уже, что с мужем Люся развелась много лет назад по обоюдному решению. Причиной послужил родившийся ребёнок.
     - Мы так ждали его, радовались, - вспоминала Люся со слезами на глазах. – И вот наступило время первого кормления, а мальчика всё не несут и не несут. Я сразу почувствовала неладное. У медсестры спрашиваю – та только плечами пожимает. Наконец пришёл врач и начал перечислять различные отклонения у новорождённого. Я уже не слышала его, в голове камертоном стучало: инвалид, инвалид…. Потом кое-как справилась с собой, спросила, есть ли надежда на излечение, хотя бы частичное. Он как-то отстранённо проговорил про скрытые возможности человеческого организма, что они далеко не полностью изучены, да и наука не стоит на месте.
   Люся замолчала. Зоя не решалась прервать молчание, подумав, что подруга не хочет больше вспоминать о своей трагедии, но Люся снова заговорила.
    - Не сразу я решилась рассказать обо всём мужу. На третий день написала записку, а немного погодя получила ответ, что ребёнок-инвалид – это крест на дальнейшей жизни, что у нас ещё будут дети, а от этого надо отказаться, иначе он подаст на развод.
     В ту ночь подруги почти не спали. Люся снова переживала все перипетии трагического периода своей жизни, а Зоя, по натуре очень отзывчивая и эмоциональная, всей душой ей сочувствовала.
      - В результате различных исследований врачи пришли к выводу, что в инвалидности нашего мальчика виновато несовпадение каких-то хромосом у обоих родителей, - завершила тогда рассказ Люся. – Нас ознакомили с этим выводом и предупредили под роспись, что общих детей нам заводить нельзя. Что мы пережили - словами не передать.   Крутили свою дальнейшую жизнь так и эдак, а в конце концов решили, что будем жить бездетной парой. Не мы первые, не мы последние. Главное - любим друг друга. А года через два муж признался, что встречается с другой женщиной и та ожидает от него ребёнка. Вот так мы и развелись. У него родился здоровый ребёнок, сложилась вполне благополучная семья, а я так больше и не смогла выйти замуж, хотя предложения были: очень боялась повторения прошлой истории, не верила в себя.
      - А ты не пыталась узнать о дальнейшей судьбе сына? – осторожно спросила Зоя.
      - Пыталась, хоть и не сразу, - после долгой паузы ответила Люся. – Решила забрать к себе, каким бы он ни был. Но сначала найти не могла: его же переводили несколько раз из приюта в приют. В последнем сказали, что умер. А я не верю. Надеюсь, что усыновили его хорошие, добрые люди, вырастили. В мае двадцать шесть лет исполнится. Мне так жить легче. Я потому и в «Маленькую страну» пришла, чтобы с такими детьми работать. Может, Господь учтёт это и снимет с меня хоть часть грехов. Особенно такого…, – она смахнула со щеки скатившуюся слезу.
      -  Милая ты моя! – кинулась утешать Зоя. – Это не грех, это слабость наша человеческая. Не каждый способен принять на себя такое испытание. Ты вон как переживаешь, а сколько женщин и этого не делают. Да и Бог им судья, как говорится. Так что успокойся и давай спать.
    Срок пребывания в санатории подходил к концу. Культурную программу с самого начала Люция Павловна взяла в свои руки.  И они, не скованные групповыми ограничениями, вдоволь налюбовались живописными улочками и такими неповторимыми, но как будто связанными единой художественной ниточкой домами  Зеленоградска, в котором всё дышало старым Кранцем; повосторгались разнообразием и выразительностью « кошачьей» темы на фасадах домов. Несколько раз съездили в областной центр, в котором Зоя с удовольствием отметила старание городских властей сохранить особенности европейской архитектуры, чего добиться было совсем не просто, учитывая степень разрушения города  во время войны. Не могли обойти стороной и Светлогорск, облагороженный солиднейшим статусом города-курорта. Последний в их смене выходной решили посвятить Куршской косе.
    Люция Павловна несколько раз была в этом Национальном парке в разные времена года и хорошо знала его историю и географию. Решили поехать первым рейсовым автобусом и провести там весь день.
  Начали экскурсию с затяжного подъёма на самую высокую дюну Эфа. Зоя без конца щёлкала фотоаппаратом, отмечая, как, по мере подъёма, меняется ландшафт местности. После густого смешанного леса начинается средний, а потом низкорослый сосняк. Его сменяют сплошные пески со своим пейзажем: над многочисленными впадинами возвышались разные по величине белые барханы, на склонах которых кое-где чудом прицепились  порыжелые кустики трав, похожих издали на осоку. Пока поднимались, Люция Павловна успела рассказать довольно трагическую историю рыбацких поселений, располагавшихся когда-то на косе и вынужденных всё дальше отступать на запад под натиском песков, засыпающих  их дома.
   - А что это за корзинки  такие огромные на песке? – Зоя указала  на плетёнки из хвороста.
   - Фашины, - пояснила Люся. - С их помощью останавливают движение песков. В  этом вопросе технология не изменилась с тех давних времён.
    Когда поднялись на смотровую площадку, Зоя восторженно выдохнула: « Ух, ты!» Далеко внизу, отрезанный от берега камышовыми плавнями, широкой полосой раскинул свои оловянные воды вдаль направо и налево Куршский залив. На противоположной стороне его с трудом просматривались совершенно игрушечные домики какого-то посёлка. Повернув голову влево, Зоя увидела голубую, бескрайнюю ширь моря, сливающуюся на горизонте с небом. Сразу же под ногами замерли в движении горы песка, а чуть ниже уже стояла стена невысокого зелёного сосняка. И дальше всё лес и лес.
  - Какая красота! – не переставала восхищаться Зоя, пулемётными очередями отщёлкивая в фотоаппарате кадры. – Знаешь, Люсенька, я здесь, честное слово, чувствую особую близость к нему, - она запрокинула голову к небу и после короткой паузы закончила фразу, - к Богу.
    Время близилось уже к обеду, когда подруги, спустившись с дюны, договорились с такими же туристами, но приехавшими сюда на машине, чтобы те подбросили их до музейного центра. Там Зоя уже не восхищалась, а без конца удивлялась всему, что было представлено вниманию посетителей. На очередном рейсовом автобусе доехали до Королевского бора, полюбовались туями-великанами, пофантазировали, представляя, как тут король когда-то охотился на оленей, и перешли на «морскую» сторону косы. Зоя именно здесь захотела попрощаться с морем. « Один на один», - пояснила она. В санаторий вернулись уставшие, но довольные.
   - Завтра уже уезжать, - грустно сказала Люция Павловна, расстилая вечером кровать и готовясь ко сну. – Жалко… Ведь мы за это время так сроднились с тобой, и неизвестно, увидимся ли ещё когда. Конечно, существуют телефоны, скайпы, но это всё не то. Когда вот так, рядом, глаза в глаза, всё самое сокровенное из души поднимается, и ты уже не одна бьёшься над решением своей проблемы, а если и решила, то интуитивно ждёшь поддержки.
    - Я поняла, о чём ты, Люсенька, - присела Зоя на кровать подруги и обняла её за плечи. – Ты о мальчике, о Ване, да?
    - Да.
    - И что же ты решила?
    - Усыновить.
    - Очень ответственное решение. Надеюсь, ты всё хорошо взвесила. В любом случае, я всегда на твоей стороне.
     -Взвешивала да, долго и много, а решила окончательно сегодня. Знаешь когда?
     -Когда?
     - Когда  там, на дюне Эфа, ты сказала, что чувствуешь близость к Богу. Я тогда тоже это почувствовала и попросила у Него благословения. И Он благословил, - Люся улыбнулась подруге сквозь слёзы.
      - Вот и ладно, и ладно, - тоже улыбкой ответила Зоя. – А встретимся мы ещё обязательно. Мне здесь очень понравилось, так что следующий раз я с кем-нибудь из своих приеду. А ты с Ваняткой меня встретишь в аэропорту. Договорились?
      -Договорились! Ловлю на слове. А теперь давай спать: завтра вставать рано.
                *           *          *
   Через два дня Люция Павловна, держа в левой руке развёрнутый лист бумаги с заявлением, правой легонько постучала в дверь директорского кабинета.