Пожар

Девушка облокотилась на стойку: «Мне ключ от пятого номера». Между пальцами она держала толстую сигару: «Огня не найдётся?» – она смотрела в глаза Семёна. От неё пахло снегом и вином. Он выложил ключ и щёлкнул зажигалкой. Пусто. Ещё раз. Опять пусто.

Семён щёлкал и щёлкал зажигалкой. Девушки уже не было. Он заметил на стойке оставленную ею тонкую театральную программку. Его руки задрожали. Глаза сузились. Искра никак не высекалась. Наконец, сверкнула острая ленточка огня. Семён приблизил к ней буклет. Пламя лизнуло края, вкрадчиво попробовало их на вкус и осталось довольно. Горячие жёлтые язычки жадничали, хватали всё больше и больше. После себя они оставляли чёрное невесомое полотно, которое рассыпалось в лоскутки и пыль.

Семён поднял брови и растянул губы в улыбке. Он бросил горящую программку в мусорную корзину, которая к ночи была закидана исписанной скомканной бумагой, и отскочил в сторону. Взметнулся палящий столб, который загудел и закружил рваные хлопья пепла. Пластик лениво плавился, покрывался едкими пузырьками. Семён вспомнил себя в пять лет, когда на Новый год мама подарила ему пакет из шуршащей фольги, полный конфет. Он засовывал голову в узкий мешок и дышал, пока не закружится голова.

Ах, как проворно прыгало пламя! Оно обнимало жаром всё, чего касалось. Оранжевые пылающие хвосты цвета зимних апельсинов поднимались вверх. Огонь добрался до деревянной конторки и пожирал её, как ненасытное сильное животное.
Учуяла дым и залилась трелью сигнализация. Воздух переливался, как тогда блёстки на мамином праздничном платье. Мама двигалась и они шевелились, словно чешуйки рыбки. Новогодняя ёлка сияла, дома было жарко, шумно и весело.

Семён отошёл в дальний угол к дивану. Откинулся на спинку, заложил руки за голову и зевнул. Он распахнул рот так широко, что в него бы влез женский кулак. Семён почмокал и зашлёпал губами будто мусолил сладкую манную кашу. Его глаза жмурились и из них текли слёзы то ли от горького дыма, то ли от счастья.