И БЫЛО УТРО...

Природа подчиняется только себе самой»
Френсис Бэкон


           Солнце выскользнуло из когтей ночи, и словно оранжевая гондола выплыла в небеса, озаряя все вокруг. Словно веселый желтый, подброшенный вверх мячик, оно маячило над разноцветными крышами домов, башенками церквей и площадями. Его лучи щупальцами пронизывали весь земной шар, и всё-всё, чем усеяна земля, будь то деревья, цветы, животные или люди, устремлялось к нему вверх, к этому светозарному диску, вбирая в себя и цвет неба, и звезд, и луны, и пропитывалось их живыми целебными соками.  Всё вокруг готово было окунуться в аквамариновый цвет свежего, как родник, утра.
- Доброе утро! - восклицали пробудившиеся раньше всех и куда-то убегали в трепетной спешке.
- Доброе утро! – раздавалось в ответ.
И это утро казалось чуть-чуть добрее, чем остальные, потому что было много-много солнца. Тихо зашуршали травы, потянувшись к солнцу своими тонкими, изящными язычками, заблистали блеклые воды, замелькав бликами света кругами по глади, заскользили по воде водомеры- конькобежцы, заплясали в воздухе комары. В городе, как жуки и букашки, расползлись по мокрому асфальту автомобили. То здесь, то там с шумом распахивались окна, приглашая в свои квартиры утро и тишину. Солнце проникало в комнаты, рассыпалось по полу лучами, словно бисером и проникало во все уголки и щели.
- Какое прекрасное утро! – воскликнул мальчик, выбежав во двор, разбрызгивая лужицы ночного дождя по сторонам. – Какое нежное и мягкое!
- Оранжевое-оранжевое, как любимое платьице мамы- подхватила тоненьким голосом девочка, по имени Алиса.
Дети с улыбками на губах, похожими на лепестки роз на ветру, зачаровано устремлялись взглядами в небо. Их объединяло ожидание неразгаданного чудесного утра.
Вдруг, в нескольких шагах от детей, что-то зашевелилось и жалобно заскулило, словно неожиданно заиграли на скрипке. Это было что-то похожее на комок грязи. Черненькая собачка, вся трясущаяся от холода, пыталась приподняться на своих тоненьких лохматых лапках, но те скользили, не удерживали её, и она снова и снова падала в мутную лужицу.
- Какой чудесный песик! – воскликнула Алиса, схватив и прижав к груди крохотное и беззащитное создание. От ее тепла собачка успокоилась и перестала дрожать, уткнувшись мордочкой в курточку.
- Какие чудесные очаровательные глазки, словно оливки!
- Какой чудесный чёрный носик! - воскликнул мальчик.
- И сам он чёрный, пречёрный! - не унимались дети.
Острая мордочка вытянулась, ощущая детскую ласку и ауру всеобщего внимания. Красный язычок, словно лист базилика, высунулся, завилял хвостик, навострились ушки.
 Детские ручки приподняли песика над головами.
- Какое чудо!
Вниз по худой щенячьей задней лапке потекла мутная вода, стекла сначала на руку, затем попала в лицо мальчику.
- Его следует искупать! – мальчик улыбнулся и вытер лицо рукавом. – Тогда он станет еще прелестнее!
Тут же дети принесли и поставили на землю оранжевый таз, красивый красный ковшик, мыло в синей упаковке. Собаку опустили в таз, на мохнатое чёрное тельце полилась теплая водица.
  Собака, уже вымытая и высушенная, довольно потянулась, тявкнула и стала тереться черным носиком-кнопкой о залитую солнцем землю, исподтишка наблюдая за детьми.
- Какая смешная! - усмехнулась Алиса.
- Это просто сказка!
- Ах, если бы она была оранжевой – как Солнце! Не было бы ее краше!
- Тогда она бы стала прекрасней Солнца! - засмеялась Алиса.
- А что если ее покрасить!- буркнул мальчик.
- И тогда мы назовем ее Солнышком!
- Я знаю, где раздобыть краску!
Мальчик сдержал слово и достал огромную банку с оранжевой краской. Дети с треском откупорили крышку банки, залили оранжевую краску в таз, и краска, как оранжевое озеро стала переливаться в тазу лучами солнца. Почуяв острый запах краски, собака поджала хвост, попыталась вырваться. Но детские руки держали ее крепко. Собака взвизгнула, когда ее тельце погрузили в слизкую оранжевую жижу, не давая собаке шелохнуться. Она крепко сжала зубы, чтобы краска не затекала в пасть, заливающаяся ей в глаза и уши. Собака дернулась из последних сил, наконец вырвалась упругим оранжевым шаром. Словно огненно-рыжая шутиха, она каталась по земле, оставляя на ней жирные оранжевые полосы, вывалив язык, выпучив от ужаса глаза, истекая оранжевой краской. Дети в испуге расступились, очертя круг, ошарашенно наблюдали, как собака трясла головой, словно хотела отшвырнуть свою голову прочь, оторвав её от себя, тёрлась о землю всем худым вымазанным телом, словно желая содрать с себя чужеродный панцирь краски со шкурой вместе. Звонкий лай собаки наполнил весь двор. Из пасти, из ушей, с собачьих лап лилась густая оранжевая краска, а   дети стояли в оцепенении сомкнувшись в круг, пряча руки за спины, не замечая грозных густеющих туч, поспешно обволакивающих темнеющее небо…