Стыдно, у кого видно

   Есть такая русская поговорка: стыдно у кого видно. Но нужно в нее внести уточнения: смотря что видно. Спросите любого россиянина, он вам скажет: есть в человеке такие достоинства, которые нечего скрывать.  Вот, например, если виден патриотизм, разве стыдно? Наоборот, его желательно продемонстрировать всему народу.  И чем он больше, тем лучше. В данном случае размер имеет значение.  Это чувство желательно демонстрировать как можно чаще и перед теми, особенно, кто может   оценить.   А еще полезнее, чтобы чувство заметили те, у кого на это есть спец-инструмент для его измерения. 
 
    Не так просто измерить. Потому что патриотизм – чувство многокомпонентное, комплексное. Это не тупое повторение мантры: я люблю родину, «я люблю, страна твои просторы», я боготворю руководство. Нет, господа!! Нужно продемонстрировать все грани этого чувства, весь комплекс эмоций, сопутствующих патриотизму: лютую ненависть к врагам явным и затаившимся, презрение к колеблющимся и мягкотелым, готовность по первому зову   встать под знамена, уничтожать кого прикажут, беззаветную преданность руководству. А что такое беззаветная? То и значит, что без завета. То есть без законов, которые ограничивают, ставят рамки. Никаких запретов на ярость благородную. Никаких моральных ограничений, самокопаний. Скажут уничтожить - уничтожим.
 
  Вот такое святое чувство не стыдно демонстрировать. Оно должно гореть благородным огнем со всех голубых экранов, из всех гаджетов.   Это должно демонстрироваться, этим нужно гордиться.  Вспомним, как пелось в песне: «жила бы страна родная и нету других забот». Нет заботы, а вдруг ради страны родной призовут истребить все остальное человечество. Истребим!!! Зачем нам мир, если в нем нет России? И зачем нам Россия без вождя? Он указывает цели. А твоя задача пехоты такая: «пока я дышать умею, я буду идти вперед».  «Иного нет у нас пути, в руках у нас винтовка».   И этим нужно гордиться, гордиться и еще раз гордиться!!!

   И в связи с этим вспоминается эпизод с израильской поэтессой Леей Гольберг. В молодости, как раз в конце двадцатых – начале тридцатых годов прошлого столетия, в годы подъема нацизма, она училась в Германии. Люди, казавшиеся прежде вполне вменяемыми, менялись на глазах, надевали коричневую форму. Всюду появлялись флаги со свастикой. Лея училась у профессора Пауля Эрнста Кале. Профессор нередко приглашал учеников к себе домой. И его жена, немка, как-то сказала Лее, еврейке, что она завидует евреям, что евреи — счастливые люди. И в ответ на удивление еврейской студентки она пояснила, что евреям по крайней мере нет повода стыдиться своего народа.
 
   Так думала жена немецкого профессора. И за такие мысли семья профессора прошла через репрессии и под улюлюканья была изгнана из Германии. Но те, кто изгонял, и те, кто улюлюкал гордились своим тысячелетним рейхом, его обращением к древней истории, древним скрепам, единением народа с вождем, решительностью сражаться с недочеловеками. Вот в этом и состояли их основания для того, чтобы гордиться народом.
 
   Я рос в Советской Союзе, в русской среде. Многим мы гордились. Многое считали достижениями. Гордились и интернационализмом, дружбой народов, а точнее готовностью по первому зову партии выполнить интернациональный долг и одновременно гордились великим русским народом. Именно русским. Это чувство национальной исключительности было особенно присуще русским, а не украинцам, и прочим разным латышам, и эстонцам. И уж тем более не евреям. В русском гордость за свой народ впиталась с молоком матери. А чувства интернационализма и национальной исключительности, казалось бы, несочетаемые, легко сочетались.  На то диалектика.

Просто диалектически гордились, не слишком ковыряясь, за что. За великую культуру? Но есть немало других великих культур. За наше благородство? А как его измерить, как сравнить?  За огромные просторы?  Но на этих просторах большинство населения жило, не имея элементарных удобств. За победу в Великой войне?  Но с тех пор много лет прошло. За то, что мы просто лучше всех? Ну, тут все понятно. Тут никаких возражений. Лучше и точка. 

   И все же человеку, как ежедневная пища, нужны новые поводы для гордости. Тем более прошла полоса лишений, которую российский президент назвал одной из самых серьезных геополитических катастроф, в результате которой русский народ стал разделенным народом. Однако через годы лишений и развала прежней державы российский патриот пронес чувство гордости собой. И, что немаловажно, пронес, как краеугольный камень, чувство недоверия и презрения к иным. Ко всякой неруси. Пронес, как выносили на груди раненые бойцы опаленное в бою знамя. И вот патриотический актив, встав с колен, взвалил на себя тяжкий груз объединения. присоединения. Как делали наши предки.  Святая и тяжкая работа: объединять через немогу, и через нехочу.  Множество россиян гордится своим народом, своим вождем, за то, что он решительно и безжалостно, стирает с лица земли неполноценный народ, неправильных русских, занявший земли, исторически предназначенные русским, за то, что наш вождь исторически обосновал свои действия. Гордятся его решительностью и непреклонностью. Его не останавливают издержки войны, в виде страданий и гибели освобождаемого русскоязычного мирного населения.  Цель оправдывает средства. 

   А всякая гнилая интеллигенция, которая, подобно той немецкой профессорской жене, в святой национальной принадлежности не видит причин для гордости, так та дама была не русской.  С интеллигентской гнильцой. И не спроста там, в Германии, то турок пригрели, то евреев обратно позвали, то сирийцев приютили. Никакой гордости своей национальной исключительностью. Вот в результате и получили разгул сатанистов, гомиков и НАТО.