Предзакатное

ГЛАВА 1.   ДЕНЬ  РОЖДЕНИЯ.

«Две семёрки – возраст твой!»
- зябко шепчет старость.
- «Ты  шепнула бы, друг мой,:
- Сколько мне осталось?»

Свои две семёрки Петровна провела одна. Утром позвонила Лариса, поздравила её с Днём рождения, сказав: - Я сейчас к Вам приеду! Петровна вторую половину июня недомогала и гостей не ждала, однако заикнулась племяннице: - Отвези меня пож-та к мужу. Я там цветы уберу, завяли уже. Лариса хоть и торопилась по делам, но Петровну уважила!

В оградке у Иваныча трава уже в рост пошла, люпин вольготно себя чувствовал. Лариса -быстрая на ногу, ловкая  крупную поросль выполола. Петровна же, опасаясь наклонов из-за спины, просто у  памятника постояла. Потом, охая, села в машину, и племяшка привезла её  домой. Дочка, находясь в Геленджике, поздравила её по телефону. Равно, как и внуки. Днями тремя раньше из Москвы пришла посылка с книжками. Дочка на 77-летие сделала ей подарок. Заказала в Москве 100 экземпляров  «Вологодские кружева» - родословную своего папы. А Петровна как-то призналась, что из всего, что написала, шесть рассказов, объединенных в повесть – это её «лебединая песня!»

Приехав с кладбища, именинница, пытаясь успокоить боль в спине, остаток дня провела на постели. Но тщетно. Ночью боль разгулялась, и ближе к утру пришлось вызывать «Скорую». В больнице на двух отделениях провалялась около месяца. И выписалась с болью, несмотря на то, что влили, похоже, всякой химии, сделали две блокады и диагноз поставили, прямо скажем, неутешительный!

Попав домой, бродила по квартире, держась за стены, двери, углы. Но дом есть дом!!!

         5 августа 2021 г. –  ДЕНЬ ПАМЯТИ МУЖА, ЧЕТЫРЕ ГОДА КАК ЕГО НЕ СТАЛО!


Родные приехать не смогли. Дочка и внучка всё  ещё в Геленджике, внук – в Ленинграде. И Петровна поехать к Иванычу одна не рискнула. Спина даёт о себе знать! Хотя и проснулась до рассвета. До шести утра не спала, потом встала, замесила тесто на ватрушку. Поднялось хорошо и быстро! Однако раскатать одной рукой не могла (второй надо держаться за стол). И скалку не достала. Творогу оказалось с избытком, поэтому пришлось испечь две ватрушки. Прямо из кастрюли вытряхнула две порции теста, обе разровняла на противне рукой, придав форму, сверху – творог с изюмом. И сунула в духовку! Вынуть горячий противень с ватрушками одной рукой тоже оказалось проблематично, но справилась. Половину ватрушки отрезала соседке: - Люда, помяни Иваныча! Вторую половину – соседке нижней: - Лена, сегодня день памяти мужу! Ну и сама, конечно, побаловалась! На следующий день сосед Сергей принёс белых грибов. Спросил: - Возьмёте?  Ясное дело, купила!  И оставшуюся ватрушку ему отдала.


А седьмого августа часов в восемь вечера, пытаясь встать с кровати, почему-то закувыркалась туда-сюда. Голова уже плохо соображала. Однако, к портрету мужа на стене обратилась: - «Возьми меня к себе!» Не взял, и смотрел как-то непривычно – словно лицо затуманилось и глаза не его! Ещё несколько раз сделала попытку встать. Но послушания нет ни в руках, ни в ногах. И в голове одни зигзаги. Городской телефон в другой комнате, родные – далеко! Один зигзаг щёлкнул и выдал ей номер местного телефона из пяти цифр соседки, живущей за стенкой. Хорошо, мобильник на тумбочке рядом лежал. С трудом, хотя и не с первой попытки, сообразила – как правильно набрать номер и, услышав знакомый голос, старательно промямлила: - Люда, приди пож-та, мне што-то нехорошо!

Но теперь ведь надо открыть дверь. А как добраться?  Уцепившись двумя руками за спинку стула, который после больницы из большой комнаты переселился в спальню, передвигая поочерёдно его четыре ноги и две своих, Петровна, словно на ходунках, дотащилась до двери,  открыла защёлку и когда вошла соседка, сказав: - «Я уже вызвала тебе врача!» она посиживала на стуле в коридоре и, смекнув, - в чём дело, дотумкала: - Люда, налей мне пож-та сладкого чая!  Вскоре приехал врач,  не местный, спросил: - Давно у вас диабет?   - Полвека!   - Я серьёзно? – усомнился.

 Подтвердила!  После сладкого чая на его вопросы отвечала трезво. Набрав в шприц 30 кубиков глюкозы и, сделав ей в вену укол, доктор уехал. До пяти утра она не спала – мёрзла, но всё обошлось! Во второй половине августа стала на улицу выходить с палкой и, случается, не одна. Дочка звонит каждый день. Петровна успокаивает её, что всё у неё нормально. Уже и август на исходе. Дожди осенние песни мокрые, хоть и не каждый день и не очень громко, но распевают. – Мол, ждите! Скоро мы возьмём силу! То ли ещё будет!!!


А Петровна сидит у окна и вспоминает, что в эту пору они с мужем ездили в лес за грибами, брусникой и клюквой. Радовались урожаю на огороде, и предаваться унынию не было времени. Она сделала небольшие запасы: сосед грибов принёс, семья соседей по даче ещё в июле привезли ягод, овощей и всего, что у них наросло! Кому ни позвонит – всяк откликнется! И яблоки у неё имеются, и огурцов холодным засолом несколько банок насолила. Есть только некому! Одной ей много ли надо?

А вчера отправилась в ближайший магазин за хлебом. Идёт, на палочку опирается, в левой руке портфель. – Здравствуйте! – услышала. Голову повернула – четверо мальчишек лет десяти-двенадцати стоят, а пятый на яблоне сидит, пытается сдёрнуть последнее яблочко с пустой уже яблони. – Здравствуйте! – ответила на приветствие. И … разговорилась!   - Мальчики, не знала, что вы здесь стоите! Знала бы – принесла бы вам яблок. Я скоро назад пойду, в том доме живу! Мальчишки окружили её. А ей – и в радость! Побеседовала, расспросила – скучают ли по школе? Оказалось – не очень! Просто с кем-то из друзей давно не виделись! Улыбающаяся, телепает в магазин.


На обратном пути присела у подъезда на скамейку. Смотрит – те же самые ребятишки неподалёку стоят. Увидели её – приблизились. Рассказали, что хотели сорвать по яблочку с яблони, растущей за забором в детском саду, да сторож прогнал! Ну, а Петровна поняла – раз уж она пообещала угостить их яблоками, то должна обещание сдержать, поэтому предложила: - Пойдёмте ко мне, чтобы мне к вам не спускаться! Двое мальчишек постарше остались на улице, а трое поднялись на третий этаж и двое зашли в квартиру. Она наложила в пакет  яблок и те, довольные, убежали! А у неё почему-то целый день было хорошее настроение!

     ГЛАВА 2.       ОСЕНЬ   -  Сентябрь 2021 г.               

Бабье лето без дождя простояло всего три дня в первой половине, а потом  то до обеда – дождь, с обеда – разгуляется; то – наоборот! Температура за окном 5-8 градусов. Хорошо, что отопление включили, и Петровна не мёрзнет. А то ведь пуховый платочек – на плечи, и нырк - в тепло!  Снимет, когда уж согреется! Вчера с палочкой до площади прогулялась. Одна. Купила букет и букетик. В конце месяца, возможно, съездит к мужу, и у свекрови надо бы побывать. А получится иль нет – вопрос? Хотелось бы – только не загадывает она ничего!


За окном осень раскрасила багрянцем с разными оттенками все деревья. Петровна сидит на кухне за столом, грызёт кончик авторучки и, задумавшись, смотрит в окно. Ясень, покачивая ветвями, сбрасывает листья. И, знобко подрагивая от гуляющего в сучьях вездесущего ветерка, пытается на подольше сохранить оранжевое оперение пока ещё густых листьев. Но гуляка-ветер дело своё знает. И как бы крепко ясень не держал свой лиственный платок – с каждым днём он будет тоньше и тоньше, пока тёмной позолОтой не укроет землю под ясенем!


Зато во дворе две рябины у соседнего дома радуют голубей и ворон урожаем ягод. Чайки уже в южные края улетели. А то ведь пернатые аборигены с постоянной пропиской от этих серо-белых, нахально кричащих летних гостей, терпят всякие несправедливости и обиды. Чайки раньше питались рыбой и гнездились у воды, а теперь облюбовали мусоросборники и дворы. Засилье же  чаек с их прилётом не только  голубям, а порой и воронам всю обедню портит! Петровна старушка наблюдательная.


Как то, ещё в прошлом веке, отправились они с мужем на своём «Прогрессе» вверх по Свири на рыбалку. Днём наловили рыбы, вычистили её и,  подсолив, уложили под гнёт. Ближе к вечеру решили переночевать у острова. Как только бросили якорь – раздался крик чаек. Сначала не обратили на птиц внимания. Ну, кричат, и кричат! Первый раз, что ли? Покричат и улетят. Ага, как бы ни так! Оказалось, что незваные человеки нарушили покой чаек-мамаш, которые на острове сидели в гнёздах на яйцах, высиживая птенцов. А чайки-папаши, узрев лодку, подняли такой гвалт, что человеки, скоренько разложив постель, укрылись в рубке. Полагая, что и чайки успокоятся!

 Зря надеялись! Чайкам нужно было, во что бы то ни стало, выгнать из своих владений приплывших. Уже позднее человеки узнали от рыбаков, что место это чайки облюбовали с да-авних пор, что в народе зовут его «Чаячий остров», и что никому ещё не удавалось рядом с островом провести ночку! А позже и муж Петровны убедился, что остров безраздельно принадлежит чайкам, когда белым днём пристал к острову с другой стороны. И, выйдя из лодки, едва не ступил в гнездо. И ступил бы, но отовсюду раздалось громко-хриплое «АР, ОР, ЫР, ХЫР…» - мол, «Пошёл вон! Не уйдёшь – бедным будешь!» Незваный гость огляделся и, стоя на одной ноге, опасаясь другой наступить на яйцо, любознательность свою упрятал поглубже и от берега отчалил. Петровне же объяснил, что в чаячьи владения он больше ни ногой! В колонии чаек свои законы, и они также берегут своё потомство.


А тем вечером они воле чаек подчинились, и уже в сумерках «Чаячий остров» покинули. С тех пор обходили его стороной. Давно это было.  Петровна не знает – уцелел ли этот остров в разливе? Или растабанило его на части и унесло вниз по течению?

У Распутина есть повесть «Прощание с Матёрой». У них же в районе, когда  пустили в эксплуатацию ГЭС, тоже после затопления десятка прибрежных  деревень, (а может, и больше) появился разлив – Остречины, где и рыбы хватало всем, и клюква на островах удивительная росла, и отдых на воде людей радовал!

Но пришли другие времена и другие люди. Даже чайки изменили своим привычкам. В Остречинах они  сами добывали себе пищу – селились там, где водилась рыба. А теперь облюбовали себе мусоросборники  и дворы. Короче, иждивенцы!

Петровна как-то по весне принесла из магазина килограмм пельменей. На акцию клюнула, когда решила поживиться недорогой продукцией, сказав себе: - «Сейчас приду, пообедаю пельменями, остатки же – заморожу! Когда-то они всей семьёй лепили пельмени из фарша, какой она готовила сама. А если удавалось достать говядину, свинину и баранину,  пельмени уплетались за один-два присеста! Потому что готовились они, как правило, к празднику (Новый год и др.) и были  украшением стола. Это украшение являлось бесподобно вкусным! Изрядно сдобренный луком и чесночком фарш, в меру приправленный перчиком, в тоненьком кружочке теста после лепки руками  выглядел произведением пельменного искусства. А, побывав  несколько минут в кипятке, готовые пельмени  в наполненной доверху супнице источали такой аромат, что тарелки опустошались если не со скоростью света, то звуки типа «Ах! Хм!» и лязг вилок не оставляли равнодушными никого!


Вот и по весне Петровна, отварив с десяток покупных пельменей, уселась с вилкой за стол. Но пельмень состоял из комка липкого теста, где в средине маячила точка чего-то серого, вероятно, так называемого «мяса»! С трудом проглотив одну штуку этого произведения, Петровна решила остаться без обеда, заменив его чаем; а вынув из холодильника чуть меньше килограмма пакет пельменей, отправилась к мусоросборнику. Предварительно выглянула в окно – ага, голуби семейкой ходят и вороны – неподалёку. Чайки же на решётке сидят.

Голуби по первости вроде обрадовались, но не на столько, чтобы склевать всё добро. Ворона тоже жадность свою не проявила, а, прилипнув клювом к тесту; недовольно захыркала! Чайки, правда, взмахнув крыльями, беспорядочно загалдели и «столь вкусное блюдо» умяли за милую душу. После чего снова взлетели на решётку.   С тех пор Петровна пельменями себя не балует!  А лепить для себя одной – охоты нет! Надо ведь фарш приготовить, тесто. А старость – это когда нет желаний! Так говорил её муж.


А пока голуби и вороны лакомятся ягодами рябины во дворе, много её уродилось. Тем более, что горластые чайки подались в тёплые края. А племя голубей и ворон, как и Петровна, жители северные, зимовать станут рядом. Только птицы на улице, а Петровна – в панельной распашонке!

В последнее воскресенье сентября Петровна с младшей племянницей  на кладбище всё же побывали. Сначала к свекрови заехали, потом – к мужу. Петровна передала ему поклоны от дочери и внука, всплакнула.  Когда соберётся в следующий раз – не знает?

          ГЛАВА 3.    Октябрь 2021 г.

Конец сентября  и первые деньки октября солнечными оказались. Хоть и прохладными,  но для осени – в самый раз! Петровна же как-то вышла на улицу уже после обеда.          – А пройдусь-ка я подальше!  - сказала себе. И отправилась примерно за километр в местечко, где с горки на санках катался её внук, когда до школы у них жил. В одну сторону добрела, пару минут постояла, поглядела с горы на Свирь. А вот назад телепала уже с трудом. Где-то присела на лавочку, чтобы вызвать такси. Короткие гудки. Сиди, не сиди, а домой попадать надо. Хоть и съела кусочек сахара, но последние сто метров шла на автомате.

 Подошла к подъезду и… ухватилась за железный столбик. Ладно, если бы медленно сползла по нему вниз. Так ведь нет – грохнулась коленями на бетонный пол. Очухалась – кто-то её поднимает! – Вставайте! – говорит.  Повернула голову – сзади чёрная машина стоит. Мужчина ехал мимо и увидел, что она лежит. Что-то залепетала, а ноги не слушаются.
Вынула из портфеля ключ, подала ему. Открыл дверь в подъезд, пытается вести Петровну по лестнице. Она же – никакая! Однако, сообразила, что левая нога без обуви.    - А где моя туфлё? – спросила. Мужчина оказался очень внимательным, обул её. В это время вошёл в подъезд сосед с четвёртого этажа, и они вдвоём подняли её на третий. Мужчина завёл её в квартиру и усадил в кресло. На этом её прогулки «чуть подальше» закончились. Сходит с палочкой в ближайшую «пятёрочку» и… всё! Тем более, что октябрь уже силу набрал.

 Берёзы во дворе обнажились полностью. Голые ветви раскачивает ветер с невероятной силой. До этого хоть листьями прикрывались; теперь же мокнут под дождём берёзоньки, ни зонта над ними нет, ни укрытия. Одно покрывало небесное.

Ясень же, где в кухне у окна сидит Петровна, листья ещё не все сбросил, просто оставшиеся висят на ветках грязными тряпочками, трепыхаясь на ветру. Пройдёт ещё немного времени, опадут и они, оставив на ветках семена, какими в холодную пору станут  лакомиться голуби, вороны и… снегири.

Дождь,  октябрьский любимец, сеет и сеет. Двадцатого же первый снег всю округу покрыл, однако, утром повсеместно – лужи. Петровна, собираясь за хлебом, чёрную шляпу свою надела. Однако, ветродуй едва не сбросил её с головы. Раньше волос у неё было много, и шляпа на голове плотно сидела. Теперь осталась жиденькая кичка; охальник-ветер, того и гляди, поиграть с её любимой шляпой надумает, да и закинет её в кювет!  А придержать её Петровна не может. В одной руке портфель, в другой – палка, на которую опирается. В общем, иди, как хочешь! Хоть шляпу береги, хоть палку крепче держи! Что лучше – пока не решила. Умишком понимает: без шляпы – уже холодно, без палки – кранты! Назад шла по ветру. Домой вернулась при шляпе и при палке.

Полезла в шкаф. Помнила, что где-то должна быть зелёная вязаная шапка, подаренная дочкой. Нашла. И в следующий раз за хлебом отправилась в другом одеянии. Мельком в коридоре глянула на себя в зеркало. Бр-р! Испужалась! На дороге уже за шапку на голове не беспокоилась. Не улетит! Лишь представила себя со стороны. Зелёная шапка, красная куртка. Не хватает только жёлтых штанов. Хихикнула: - Надо приобрести! – вылитый светофор получится. Машины уже не будут мчаться мимо, а станут притормаживать: -  Экое пугало, шатаясь, по дороге идёт! Не зацепить бы!


По пятницам у них в городке играют свадьбы. Нередко свадебными вечерами взвиваются вверх ракеты, чем-то стреляют, музыка звучит. В эту пятницу, вероятно, кто-то женился у них во дворе. Проснувшись утром в субботу, Петровна увидела в окно, что на самой высокой берёзе, метрах в двадцати от земли полощутся четыре серебристых воздушных шара; а пятый – то ли кошёлка, то ли шар-медведь с глазами. Днём глаза незаметны, зато в тёмное время блестят и светят огоньками. Забавно! С каждым днём шары уменьшаются, воздух, вероятно, выходит. И только кошёлка-медведь форму свою не теряет. Петровна удивляется – как же эти свадебные причиндалы удалось повесить на берёзу?

Удивляются и голуби, сидящие на балконах метрах в десяти от берёзы. Непонимающе на этот свадебный подарочек поглядывает и ворона-тётка, облюбовавшая себе верхушку фонарного столба. А если и покидает привычное место отдыха, то к берёзе близко не подлетает. Видимо, опасается, что кошёлка-медведь может и её ненароком цапнуть!

Во второй половине октября приезжала к Петровне и дочка. Ненадолго! Съездили на кладбище. Петровна обратилась к мужу: - Сегодня 50 месяцев и 12 дней как тебя не стало! Больше в этом году я к тебе, наверное, уже не приеду. Ты просто снись мне!
К дочкиному приезду Петровна ничего не пекла. Зато сварила кастрюлю солянки. Доедать пришлось одной. Собирая две сумки (дочери и внуку) тем, что наготовила для них летом, уныние своё и слёзы прятала. Иначе могла бы услышать: - «Мама, ну чего ты плачешь? Собирайся, поедем в Петербург!» А куда она поедет? Тут у неё дом, муж недалеко лежит!


Зато когда машина скрылась из виду, вся мокреть, какую прятала, вперемешку со всхлипами лилась и лилась, словно из ведра. И тоска безмерная обуяла.  – Во, во, плачь! Мало у тебя болячек,  ещё больше наплакать хочешь? – прикрикнула на себя. Потом отвлекла себя тем, что обнаружила в холодильнике забытые ею пять баночек с маринованными подосиновиками. А как уж хвасталась по телефону: - Я вам то, я вам это…! Ворона, да и только! Не составила заранее список – что отправлять, вот и забыла! И перестала хлюпать, когда внук позвонил и сообщил, что посылочку её получил! Вскоре  раздался звонок от дочки: - Мама, я дома!    - Ну, что ж! – сказала себе. – Я тоже дома!


В последний день октября  не лило!  И дуло не слишком! Петровна же весь день провела дома. Чем занималась? Можно сказать – ничем! Какие у неё теперь занятия? Проснуться поутру в разуме.  Бодренько ответить на звонок и успокоить дочку, что всё у неё  в порядке.  А уж дальше – как пойдёт?  Пошло очень даже хорошо. Стоит в кухне у окна, пригляделась, и о – чудо! Сидит на ветке красавец; головка и хвостик чёрные, а грудка красная. Сидит и держит в клюве стручок ясеня. Стручок с семенами  ясеня не мелкий, длиной сантиметра два.  Да и сам яркий красавец далеко не малыш – крупный упитанный, похоже, барон, в своём обществе.  А с семечкой в клюве очень похож на заядлого курильщика. Головкой тряхнул, а цигарка-то и выпала из клюва! Красавец форскнул с ветки и скрылся из вида. Петровна же на ясене разглядела ещё четырёх красногрудых пташек, только не таких крупных.

– Неужто, снегири? – изумилась. Никогда раньше ей не приходилось в октябре видеть красногрудых  пернатых, а нынче? … Она ведь семечек развесных ещё не купила. – Да, ладно! Снега ещё нет, и пташки не голодные!
Постояла Петровна у окна, проводила взглядом стайку, форкснувшую за бароном, и обнаружила, что холодом  на неё веет. Окна-то не утеплены. И форточку она не могла плотно закрыть, когда протирала окна. Безалаберная! Привыкла, что утеплением занимался муж.  – Как же форточку-то закрыть? С полу – не дотянуться! Ага, сообразила! Принесла из ванной скамеечку, какую заказала уже без Иваныча. Сделали добротную деревянную, хотя и тяжёлую, но устойчивую. И взяли по-божески, всего 500 рублей.


Теперь ведь надо молоток взять. Держась левой рукой за подоконник, на скамеечку встала.    – Хоть бы стекло не разбить! – уповает.   – И молоток не выронить!  А то ведь ложки да ножи частенько из рук стали выскальзывать. А на днях и бокал с чаем на себя опрокинула. Хорошо, не кипяток!  Стучала, стучала молотком, проверяя – закрылась ли задвижка? Наконец, удалось!  - Уф, теперь в преддверии зимы так сильно дуть не будет! – обрадовалась, ступая на пол с табуреточки.


Как же ей раньше хорошо жилось! Полвека она не знала никаких забот с обустройством их дома, дачи. Раньше о таких, как она, говорили: - А чего ей не жить, как сыр в масле катается!  И только после ухода Иваныча  поняла, насколько же она была счастливой!!! И вот уже пятый октябрь она встретила и прожила без него. Прожила, или проплакала – вопрос спорный!  Каким же он был любящим, внимательным, и не только к ней. Всё, что касалось его близких, он пропускал через своё сердце. Может, поэтому оно у него износилось так рано; а тут и смертельная болезнь караулила. Петровна же до последнего надеялась, что он выкарабкается – ведь шунтирование он перенёс. И даже на улицу с ней первое время выходил, но, УВЫ!


Теперь она часто вспоминает – каким же он был? Они встретились, когда он уже срочную отслужил. Служил больше трёх лет в Германии по той причине, что должен был подготовить себе замену, т.е. инструктора для обучения призывников шоферскому делу. Да и сам он в свои 22 года хоть и выглядел взрослым, но оставался по-детски наивным, доверчивым и  застенчивым. Она вспоминает, что был он, словно молодой дубок, радующийся солнышку, лёгкому морозцу (вернулся из армии зимой) и самой жизни! Он и  с возрастом не обрюзг, лишнего жира не накопил, а оставался таким же подтянутым, аккуратным и добродушным. Могучим дубом он никогда не был. Среднего роста, с внимательным взглядом и располагающей улыбкой, своим немногословием он притягивал к себе умных, серьёзных людей. А врождённый юмор или меткое словечко, сказанное к месту, заставляли окружающих думать.

 А когда подростков учил – был строгим, но справедливым!  Если же видел, что не хватает мальчишке тепла, добрых слов   не жалел и, как Арина Родионовна грела в детстве душу поэта, так и он с учениками делился своим  теплом,  знаниями и всем тем, чем наградила его природа.

О себе он частенько забывал. Одевался простенько, в магазинах излишеств не было. Ну, и её – жену свою он беззаветно любил. Да и не только любил, а ещё и берёг пуще глаза. Только бы она жила! Вот Петровна и зажилась! А зачем – не знает?
Дочка у них хоть и умница, только женское счастье как-то недолго её баловало. Такого мужчину, как отец, не встретила. В сорок шесть лет осталась одна, вернее, с семилетней девочкой. Да сын поблизости жил. Он-то и помог ей справиться с горем. Просто она  не жалуется, работает на износ, детей своих безумно любит, Петровну утешает и живёт своей жизнью.

Петровна не всегда её понимает, однако, старается не вмешиваться! А ежели влезет, то может и отпор получить! Хотя и взяла дочка очень много от своего папы, но и гаденького от матери унаследовала! Петровна знает характер свой мухоморный, вот и дочка краюшку мухомора отщипнула! Правда, как и мать, быстро отходит, вспышки, однако, случаются.  Потом у матери душа-слезомойка плачет; у дочки – в душе сумбур, и в то же время волнуется: -  Как там она одна, старая?


Петровна же, полагая, что мухоморный характер мог терпеть только её муж, без него уже не шибко ядовитая поганка! Но это её мнение! Просто однажды Иваныч (она уже не вспомнит, из-за чего) не резко, а как-то необычно сказал ей: - Если ты ещё хоть раз…, я от тебя уеду!     - Куда? – легкомысленно спросила она.   Ответ: - Куда угодно! На север, на Дальний Восток! 
Она не придала значения его словам, причина-то была зряшной. И только позже вернулась к разговору: - Ты и вправду уехал бы от меня? – глядела  вопросительно.            – Правда! Не волнуйся, другую бабу искать бы не стал! И следующая фраза: - Вдруг бы она оказалась ещё хуже тебя!!! – была сказана хоть и с юмором, но Петровна никогда больше не забывала её.   Как же много он дал ей, дочери, внуку; внучке – поменьше, та поздно родилась! Петровна же ничего дать им не может. Раньше хоть калитки, пирожки могла испечь. Теперь же только любовь к своим близким у неё в сердце. Любовь её не броская, не материальная. Она тихая, молчаливая, ненавязчивая! И желание –  не мешать им!

 
         ГЛАВА 4.  Ноябрь 2021 г.


В первых числах ноября ясень облюбовали только две красногрудые пичуги. Уж так они меж собой переговаривались и, если бы не вороны, носившиеся рядом, ещё долго бы ворковали! До половины ноября ещё осень стояла. Зато в двадцатых числах зима, вероятно, очнулась да и сыпнула вначале снегом, вдогонку же – морозом!
 
И снова оттепель. Петровна стоит у окна и с интересом глядит на пернатых. Ясень облюбовала стайка сереньких пичуг. У некоторых – хвостик на головке торчит, у других – головки гладкие, но порода, вероятно, одна! Уж такие вёрткие, да быстрокрылые! Она не знает – как зовут этих птичек? Похожи на воробьёв,  различие - хвостики на головке.  Красногрудый  барон – пухлый, пузо за лето отрастил себе приличное, на верхушку ясеня взлететь, видимо, не рискует. Сидит на нижней ветке в одиночестве и клювом тянется к семечке. Ухватил, помусолил и, поди ж ты, незадача какая, выронил провизию свою. Неловкий!


Петровна разулыбалась. Завтракая утром гречневой кашей, и она ложку каши ртом обронила. В голове же высветился не красногрудый снегирь – ему простительно, у него рук нет; а Афанасий Иванович из «Старосветских помещиков» Гоголя, когда, оставшись без Пульхерии Ивановны супруг её, хотя и жил, но себя потерял! Так и Петровна хоть и живёт, но на себя уже  не похожа! Когда то она написала рассказ «Старик и его старуха», где прототипами являлись её муж и она сама, ещё далеко не старые; даже не подозревая, что всё в её жизни повторится наяву!  Но что теперь говорить??? Вот и стоит у окна, птичками любуется и тоску в себе глушит!


Так, снегири улетели. Петровна направляется к другому окну. По прямой 28 шагов. Шажочки у неё мелкие, неуверенные. Один стул обогнула в кухне, за дверной наличник подержалась, вот и другой стул - в спальне. Дошла. Во дворе берёзы мокрые, неприветливые. Только стволы белые. Ветки же чёрные качает ветер влево-вправо, туда-сюда. Тик-так, тик-так бегут минуты, за минутами часы. Воздушные шары на берёзе сдулись, не видно их. Одна кошёлка-медведь всё ещё трепыхается, да и та первоначальный вид потеряла. Даже ворона-тётка интерес к ней не проявляет, сидит рядом, нахохлилась. Грустно и ей от осени глубокой, от снега вперемешку с дождём.
Даже ягоды рябины, почерневшие, но всё ещё сроднившиеся с ветвями, не привлекают ворону-тётку. Она равнодушно глядит на них, и берёзу покидать не торопится. Тем более, что все её сородичи пережидают непогоду в укромных местечках. Попрятались и голуби. Рассветает поздно. В восемь утра ещё темно. В девять – сумрачно. В 16 – смеркается, и дальше – ночь! А в декабре день станет ещё короче.


В предпоследние ноябрьские дни зима одумалась и вернулась. Оттепельная снежная каша на дорогах замёрзла, торчит ледяными кочками. Мол: я вас достану, не дождём, так гололёдом! Ничего не попишешь, ленинградская погода – это не юг!
Петровна же плотно дома засела. Чем занимается? Хм! С утра откроет свою страничку – поглядит, прибавилось ли читателей?  Устроила перепись птичкам за окном. Снегирей на ясене насчитала – 17, ворон – меньше, но со счёту сбилась и занятие оставила. У них свои заботы, у неё – банный день!  Петровна знает – что такое русская баня? Сразу определит – по чёрному  баня топилась, или по белому. Нынешняя её баня – просто очередная помывка. При этом – с препятствиями!  Точнее – «форменное безобразие, фрау-мадам!» Кажется, так выражался Михаил Пуговкин в одном из фильмов.


Между прочим, вода – её стихия. Таковы все Раки. Когда-то, будучи молодыми, они с мужем частенько отпуска свои на озере проводили. И ближе к ночи, часов этак в девять-десять она лезла в воду и, окунаясь до шеи, проплыв несколько метров, поворачивала к берегу. Ночи на Онеге белые, вода же вечером уже остывшая. Она, после купания охолонув на берегу, залезала в лодку, где уже была разобрана постель, и ныряла под одеяло. Норовила прижаться к мужу, Иваныч восклицал: - «Отодвинься, лягуха!» Сам же, теплолюбивый, ёжась,  хотя бы на пару минут искал положение, чтоб не коснуться её! Петровна – эта холодная лягуха, как-то не задумывалась тогда, что судьба подарила ей многолетнее счастье с человеком, который мирился с её мухоморным характером, знал все её изъяны.  Однако, видел в ней и то  хорошее, чем никогда не кичилась! Просто для него она, невзирая на живших в ней «плохишей», была царевной-лягушкой! Оставшись же беспризорной, царевна-лягушка превратилась в обычную, ква-квакающую перезрелую особь. Порой эта особь смахивает обличьем на жабу, но лягушка и жаба – близкие родственники. Просто жаба эта, согласно возрасту, приобрела кой-какой опыт, порой и мудрой себя считает! Прекрасно понимая, что машИ-не машИ рукавами, а сказочное озеро с лебедями больше не возникнет! Оно осталось в той, первой жизни, и в памяти!


Утром позвонила дочка, мать звонок проворонила; чесала свои жиденькие волосики, каких осталось,  с чем бы сравнить?  Ага, пожалуй, со своей пенсией, которая непомерно растёт; равно, как и волосики, иные всё ещё длинны, но тонкие и шибко поредели! Она в свою пенсию  укладывается. Во-первых, экономит; во-вторых, прибавка 3 тыс. за мужа.


         ГЛАВА 5.    ЗИМА . -  Декабрь 2021 г.


 Зима. Крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь. Его лошадка, снег почуя…                Что это на неё нашло?   – Крестьянин, дровни?  Двадцать первый год на исходе, новое столетие, а Петровна всё в двадцатом!   - Выгляни в окно! – говорит себе. – Все дровни уже механические, самоходные.  Добрая половина – иномарки!   - А лошадь ты последний раз когда встречала? Равно, как и крестьяне канули в лету!


- Ну, да! – сама с собой соглашается. Наверное, потому, что который уж раз звонит мобильник и ласковый женский голос извещает: - «Здравствуйте! Поздравляю Вас! Вы стали обладателем прекрасного…»    Чего «прекрасного» Петровна знать не желает, ибо ласковость в голосе приобретает ещё и приторную сладость; а она абсолютно убеждена, что этакие голоса предложат ей только сыр в мышеловке. Поэтому на посулы не клюёт, а просто отключает телефон. А то ещё расстроится, что обладателем «прекрасного» не стала. С кого потом спросить? Нет уж! Меньше знаешь – лучше спишь! А она и без «прекрасного» с вечера уснёт, а посреди ночи – торк! Глаза открыла. И чего не спится, сама не знает. Свет над головой включит, книжку с очками с подоконника  возьмёт, да и окунётся в чужую жизнь!

 
Но бывает, что подводят глаза, или шрифт мелковат, то глубже лезет под одеяло, надеясь, что сон сморит. Если же сон забыл про неё, то думы – одна другой тревожнее, тут как тут! И не отделаться от них, не избавиться. Ночью они уж такие надоедливые, спасу нет! Она по природе тугодум. Хоть и ворочается с боку на бок, но и подружиться с думами не прочь; быть может, приняв её за свою, они принесут умиротворение?

Утром встаёт поздно. За окном – бело! И всю неделю морозно! Петровне по пятницам привозят из деревни молоко. В эту пятницу проснулась, за окном минус 18. Андрей сказал, что у них  в деревне минус 22. Даже крышка к банке с молоком примёрзла. Хорошо, что батареи дома горячие; а она хоть и ходит в шерстяных носках и серебрянке мужа, но пуховый платок ещё не доставала!

В ночь на 21-е декабря уснула поздненько. Долго согреться не могла, мёрзли ноги, поэтому, сняв с батареи  тёплые носки, в них и легла под одеяло. Ночью Петровна встаёт несколько раз. Первый раз проснулась и еще на постели стянула носки,  которые оказались влажными.  Голова уже не соображала, но любимые с заплатами носочки бережно на батарею пристроила.  Держась за стул, пыталась сообразить – куда двинуться? Соображалка не подсказала, поэтому интуитивно, цепляясь за встречные углы, кое-как добрела до аптечки. Открыла дверцу и, вытирая с лица струйки пота, вынула  глюкометр. Всё на автомате делала, на дисплее 1,7  высветилось. Не поверила! Пыталась вынуть новую тест-полоску. Не получилось! Руки тряслись, но кнопку чайника щёлкнула. Брякнулась на стул. Дотянулась до сахарницы. Ну, а дальше, как обычно! Выпив бокал сладкого чая, очухалась!
 Соображалка напомнила:  - «Проверь ещё раз сахар!»   На дисплее -2,2.  Это для неё очень мало!   – «Мёд бы достать!» - подумала. Но для этого надо встать со стула, наклониться, вынуть банку из серванта, поставить на стол и открыть крышку. Только вот при дрожи в конечностях вряд ли процедуру эту она благополучно осилит?
- Ладно уж, сиди! – разрешила соображалка. -  В конфетнице сладости лежат, не утерпишь ведь. И до чайника дотянешься!       - Угу! – хмыкнула Петровна. Уж этой ночью она, по природе сладкоежка, может позволить себе и лишнее! Сидела за столом до тех пор, пока не подняла сахар до 4,0. И в половине третьего, изрядно вкусив сладенького,  всё ещё  шатаясь, шмякнулась на постель. Сказала: - «Спасибо, Господи!» Но сон сморил уже в шестом часу утра. До этого всё и мёрзла, хоть и натянула подсохшие носочки, однако, мокрая от пота голова, завёрнутая в полотенце, спать не торопилась. Всё и бубнила: - «Ну вот, опять Костлявая с косой где-то поблизости обитала, тебя же стороной обошла!» Петровна же смотрела на портрет мужа и шепталась, шепталась …!


В начале десятого запиликал мобильник. Дочка: - Мама, ты как?     Петровна, ещё не умывши,  не чесамши, не емши,  едва не уронимши телефон, бодренько шамкнула: - Я-то? У меня вшё нормально! Ты шама-то как? Голос, шлышу, измученный! Или ошибаюсь? Как шеминар провела?          - Трудно, мама! Устала!  Дима очень помог. У Веры Сергеевны горе.  Диме пришлось и её замещать!  Справились, но тяжко!
Сын у дочери такой же трудоголик,  как и она сама. И, если бы не Дима, как бы она управлялась на семинарах?   Дима женат, живут с женой отдельно.  Дочка гордится своим сыном, а  Петровна – внуком!

 
31-го декабря  Старый год Петровна не провожала – валялась, да на звонки отвечала, порой и сама звонила!

          ГЛАВА 6.   Январь 2022 г.


      
Пятый Новый Год одна встречаю!
Что же я так долго зажилась?
Навещаешь ты меня ночами,
А проснусь – с подушкой обнялась!!!


В половине первого ночи позвонила  внучка: -  Бабуля, с Новым годом тебя! Петровна встала, подошла к окну. Иллюминация, словно молния, полыхала отовсюду! Петарды взрывались одна за другой.  Вместе с родителями на улицу вышли и любознательные ребятишки. Петровна наблюдала, как один мужичок, сунув что-то в снег, скоренько улепётывал в сторону,  пока это  « что-то» ещё не очухалось!

Раздавалось громкое «БА, БАХ»;  разноцветные огоньки, с громом и треском осветив территорию, поднимались ввысь, и, выдав напоследок замысловатое радужное творение, гасли в ночном небе! Петровна же, вздрагивая от каждого взрыва, хоть и наблюдала с интересом красоту за окном, но больше тревожилась за окна – не вылетели бы!

Окна, Слава Богу, устояли. Она же, поёживаясь, прошла в кухню, в стопочку мужа плеснула на донышко  горячительного; и обратившись к его портрету на стене, прошептав:  - С Новым Годом, дорогой! Стопочку опустошила. Спала, или не спала – трудно сказать! Но, встав с постели в шесть часов утра, замесила тесто. Поднялось хорошо! Что удивительно – легко раскатала скалкой, и уже в 11 часов без труда вынула из духовки противень  с  ватрушкой и булочками с изюмом.

Угостила соседей по площадке. Вскоре пришла племяшка. И День памяти матери – первое января отметили они вдвоём.  По чуть-чуть, не чокаясь, выпили за тех, кого уже нет. И, естественно, столкнув рюмки, за тех, кто бесконечно дорог, только  живут далеко!
 
И, вот уже 10 дней января минули. Морозы – У-УХ! А снегу – и того больше!  Дома у Петровны тепло, светло и мухи не кусают! И чем же занимается одинокая старушка? Занятия, безусловно, есть; да только не выполнимы! Голову вверх поднимет – ага, там паутина висит и, вроде бы, там! Метлу возьмёт в руку, а вот дотянется или нет – вопрос интересный? Порой вспомнит Иваныча своего: -  Галюша, ты пылюку вытирала? По низам с влажной тряпкой ещё пройдёт. А по верхам – желание несбыточное! Поэтому и ходит от окна к окну, да с птичками в одностороннем порядке чирикает.

Январь повернул на вторую половину. Рождественские морозы, было и минус 30, ослабели. Крещенских пока не видно. Знать, Дед Мороз подустал и присел отдохнуть. С Метелицей снежной только не договорился, чтоб на пару посидеть. Она – бойкая сыплет снегом и сыплет. Столько уже насыпала, что не пройти, не проехать. Каждый божий день отметится. А ночью – ещё пуще! Машины буксуют, люди спотыкаются, в снегу вязнут. Петровна один разок с сопровождающей с трудом до площади добрела – очки надо было купить. Старые уронила, а подняла уже две половинки. Вроде и упали на ковёр, а вот, поди ж ты… Дома-то она без очков телепает, а вот книжку в руки взять или авторучку с бумагой – тут уж без вторых глаз не обойтись!


Снегири что-то ясень разлюбили. В декабре ещё изредка появлялись. Теперь же ясень облюбовали сороки да воронята. Вороны-тётки сидят на берёзах во дворе, а воронята возраста тёток ещё, видимо, не достигли, поэтому дружат с сороками. По росту те и другие не отличаются. И снегири уступили ясень более сильным и говорливым.

И серенькие быстрокрылые пичуги редко-редко появятся на акации рядом с ясенем. На ней ещё остались кое-где стручки с семенами. Да только голодные сороки и воронята мелюзгу пернатую не жалуют. Крыльями «хлоп-хлоп», клювами «кыш-кыш» - самим есть нечего! Где же малышам против орды этой устоять? Стайкой взметнулись ввысь и к подъезду перелетели. Там сирень растёт и жасмин рядом.  Дружные эти малыши, поодиночке редко форскают. Стайкой им веселее. Тем более, что температура  на улице минус 1,  плюс 1.  А если ещё и в пятилитровой бутыли, приспособленной под кормушку, насыпано что-то съедобное, птичья радость бьёт через край! Вот и поют свою песенку: - Чвик, чирик!


 И Петровне, глядя на воробышек из окна, не так грустно! Конечно же, дела у неё есть. Зарастает  ухоженная квартира. Какой-то день солнечным был. В большую комнату вошла –  «Батюшки, там пыль, и там…»  Но ведь никто теперь не напомнит о пылюке! Н-да-а…!   Вот она и уверяет себя: - Ещё терпимо!»   И считает, что наблюдать за птичками гораздо интереснее, чем заниматься  домом.

В субботу позвонила подружка давняя: - Галь, мы с Розой к тебе собираемся! Ты как на это смотришь?          - Сегодня никак! У меня банный день!  (своё «форменное безобразие» она завершит уже в сумерках.)       - Давайте в Крещение соберёмся!          - Ну ладно, согласны!

19-го января  встала пораньше, тесто замесила. На сей раз не совсем удачно. Густо замесила. Ватрушка получилась съедобной, а вот булочки засушила, вынула из духовки колобашками! На стол к чаю только ватрушку нарезала, колобашки даже не показала – неловко было! Пришли Люся и Ольга. Роза не пришла, сказали, что у неё другие планы. Принесли ей фруктов, бутылочку святой воды (зашли в храм). Ольга поставила на стол бутылку шампанского. Пообедали, поговорили.
Петровна не видела их с осени, и была страшно рада встрече. Они дружили в семидесятых, когда вместе работали. И когда у каждой рядышком мужья были. Дружили семьями. С возрастом Петровна с Иванычем  от друзей отошли, однако друг дружку не теряли из виду никогда. Когда же и она осталась без мужа – девочки поддержали её как могли! Петровна же за свою долгую жизнь новыми подругами так и не обзавелась. Чего не скажешь об Ольге, и тем более – о Людмиле!

Провожая гостей, хозяйка завернула им по куску ватрушки и сунула по паре колобашек (хоть и сухие, но съедобные; лишь бы зубы не сломали!) Перед тем, как отправиться в спальню, и сама  чаем с колобашками перекусила.


           ГЛАВА 7.    Февраль 2022 г.


Миновал январь.  До конца зимы ещё далеко. Январские метели наперегонки лютовали с морозами, но нет-нет да и выглянет февральское солнышко; робкое, холодное, а всё же светит! Петровна решила немножко прибраться. К пылесосу не прибегла. Если даже и сумеет вынуть его, то, таская за собой из прошлого века «вихрь», где-то споткнётся, а потом ведь его надо вытряхнуть. Поэтому решила навести порядок влажной губкой и половой тряпкой. Посреди спальни лежит ковёр. С него-то и начала. Елозит, елозит губкой, а ноги так и норовят выйти из повиновения.


 Не хватает ещё шпагат изобразить? Она и раньше не была спортсменкой, а в свои – 77, шаткий рыдван, да и только! Кое-как, что к губке пристало, с ковра убрала. Теперь ведь надо под кроватью пылюку вытереть! Намотала на швабру половую тряпку, и давай вслепую елозить там. Что-то звякнуло.  – Неужели ложка? Случается, что она может насвинячить и в спальне. На сей раз обошлось!

Пока же пыталась «навести чистоту», всё и вспоминала – какой же подвижной, удачливой была, когда квартиру они получили. Ремонт вдвоём с мужем через два-три года делали. Увидит она новые обои, значит, прежние уже поднадоели. А перед обоями и потолок надо побелить. Это уж её прерогатива была. Встав на стол, белила кистью, ни полос не оставляла, ни пятен. Да и на пол лишний раз не капнет! И чуть ли не каждую субботу в большой комнате мебель двигала. Её близкие придут домой, а у неё там, где стоял диван – уже стол со стульями. Или наоборот!
 

В маленькой комнате  у них - спальный гарнитур  Рижского производства. С ним ей было не справиться. И всё же. Как бы ни стояли две кровати, да шкаф впридачу трёхстворчатый, а на двенадцати квадратных метрах эта прибалтийская красота из семи предметов занимала всё пространство. И Петровна решила – надо что-то менять! Но мужа решение менялы не впечатлило. - Ладно, не горит! – смирилась и меняла.

Уехал Иваныч в командировку.  Одну кровать Петровна подарила сестре. За другую – какую-то денежку ей заплатили. В мебельном же магазине купила двуспальную кровать (не аэродром, как сейчас, а советскую, шириной один метр). И к приезду мужа полированная  с матрацем  обновка уже была готова ко сну! Иваныч приехал около полуночи. Петровна, как и всегда, ждала мужа. Сели ужинать. Наговориться не могли, словно год не виделись; а прошло-то всего три дня!           - Ну что, спать пойдём?
- Пойдём! – ответила.   Свет в спальне не горел.  Перемену Иваныч заметил только утром. Не ругал!   - Да и чего ругаться, если дело уже сделано! Какой теперь спрос с дуры-бабы?


Так с тех пор и стоит в спальне советская  кровать. Правда, с возрастом она стала кряхтеть, пищать и поскрипывать, но Петровна уже путает – кто из них двоих  скрипучее и кряхтит сильнее? Лишь бы любимая кровать не развалилась раньше, чем она сама!


Спальню, крохотный коридорчик и кухню Петровна всё же чуть-чуть обиходила, а вторую комнату оставила на потом, лишь дверь на балкон открыла. Так она зимой гуляет. Сама же взяла авторучку, бумагу и уселась в кухне за стол. Встала, когда озноб почувствовала.   – Да у меня ж дверь на балкон открыта! – спохватилась.  Всю избу выстудила.  – Ну. Галя, сегодня ты загулялась!

Шестого февраля Петровна всё же испекла ватрушку и десяток булочек (маленьких) – день памяти свекрови. Угостила соседей по площадке. И на второй этаж спустилась, постучалась в квартиру под собой.   – Лена, тебе к чаю! -  и протянула той выпечку.

Середина февраля. Неуправляемая зима сыплет и сыплет снежными хлопьями. Машины буксуют, и даже снегоуборочная техника гудит с натугой, пытаясь мал-мальски вычистить внутридомовой проезд. Под окнами первых этажей сугробы в человеческий рост. Петровна теперь бОльшую часть светового дня живёт у окна и видит белое с гористыми  холмами снежное толстое покрывало. И когда это всё растает?  А позавчера вечером позвонила любимому доктору. Та в январе сломала руку. Петровна же хотела узнать – сняли ли гипс?
Лидия Васильевна ответила, что гипс сняли, но непослушные пальцы ещё надо разрабатывать. На этом разговор не прервали. Знакомство у них такое давнее – аж длиннее полувека! И вся непомерная долгота эта связана у Петровны с именем удивительного доктора. Нет, они не близкие люди; случалось, что не виделись годами, но знали друг о друге многое. Сначала жили в соседних подъездах, а когда Лидия Васильевна переехала, и тогда связь доктора и пациентки существовала.
 Сломав же руку, Лидия Васильевна сказала: - На улицу старайся не выходить, сиди дома! Ну, Петровна и сидит. Голос  же Лидии Васильевны, пусть и по телефону, музыкой для неё звучит! И разговор их вечерний  для бывшей пациентки иначе, как отдушиной, не назовёшь!
 Петровна же считает, «если Человек талантлив, то талантлив во всём!» Лидия Васильевна тому подтверждение.  И пока сидит на больничном,  в своём одиночестве дома  непременно напишет что-то хорошее. Не обязательно о себе, чаще о других; наизусть читает стихи-посвящение Татьяне Васильевне - подружке своей давней ;  как и  сама – доктору, и кого Петровна тоже знает!

Но  больше всего тревожится о  единственной внучке, живущей в Ленинграде. Вот о ней-то Лидия Васильевна печётся денно и нощно! Вся  нерастраченная нежность, безмерная любовь к дорогим людям, приправленные долгой печалью, останутся в ней навсегда! Но она врач – до последней клеточки. Своей работой, видимо, и живёт. И, по телефону, уловив  тоску у  своей бывшей пациентки, и её Лидия Васильевна старается как-то  отвлечь:  - «О плохом не думай! У меня ещё два ненадёванных платья! И ты купи себе платье!» - наставляет доктор Петровну.

И столько в её голосе теплоты, участия, что и Петровна хандру свою изгоняет! Они долго беседуют. Петровна же, опустив трубку на рычаг, ещё долго слышит напетый доктором романс. Слова Лидия Васильевна  написала сама, и внучке своей посвятила. Нечаянная слушательница не спросила – сохранила ли доктор романс этот, чтобы оставить на память?  Петровна когда-то записала частушку свекрови своей на магнитофон, но запись не сохранила, о чём жалеет! Просто ей хочется думать, что романс, какой написала и исполнила Лидия Васильевна по телефону, в семье её потомков будет незабываемым талисманом. С годами станет волшебным, словно скрипка Антонио Страдивари, которую отец – скрипичных дел Мастер, оставил сыновьям-музыкантам! Имя же великого итальянского мастера и в наши дни не забыто!
 

А ещё Петровна теперь частенько в спальне чаёвничает.  Тут же решила пообедать. Налила в тарелку супчику, ломтик хлеба в левую руку взяла. И двинулась в спальню. Там телевизор. Хоть и не живая душа, а голос человеческий! Та-ак, дошла! Теперь ведь надо сесть на стул возле кровати. Повернулась спиной ,  стала пятиться. И… промахнулась!!!  В общем, супом она кровать накормила, сама же на полу оказалась. Не вышло из неё жонглёра. Изобразила же она Фрэкен-бок, только престарелую и шибко глупую! Сидит эта Фрэкен Петровна на полу, собирает в  тарелку картошку, грибы  (суп-то грибной был) и пытается сообразить – как же ей встать на  ноги?
- Ага, домыслила! Поползла на ягодицах в большую комнату. Ширк-ширк, ширк-ширк! Доползла, у дивана передохнула. Ухватилась за  подлокотник и… сначала села на диван, с него-то и встала! Погладила спасителя рукой, не зря же Иваныч  последние свои годы так любил диван этот! Да и всё, что стоит в маленькой их квартирке, хозяин берёг, ценил и любил
!
23 февраля - День Советской Армии. Той армии, в какой служил её муж. И присягал в своей жизни только один раз! Бывает, что Петровна вынет  военный билет и поглядит на  лицо того мальчишки! Две фото из того времени, где муж с сослуживцами, хранятся и в альбоме!


         ГЛАВА 8.  ВЕСНА   -  Март 2022 г.


20 марта. Совсем что-то Петровна раскисла. На дворе ледяной кисель, и у неё в голове слякоть. Впрочем, уже неделю светит солнце. Снежные же холмы во дворе всего лишь осели. Ночью-то температура минусовая. И когда снега эти растают? Ночами же лунный глаз из поднебесья во всю свою мощь сияет ярким холодным взглядом! Петровна   просыпается часто и, подойдя к окну на кухне, задрав голову, что-то шепчет одиноко то ли полнолунию этому, то ли половинке своей в бесконечности далёкой, то ли самой себе – старой! И, постояв у окна в ночнушке, глянув на часы, знобко поёжится да и побредёт в своё остывшее лежбище. Залезет под одеяло, головой – в подушку, да и провалится в сон. Туда, где частенько ожидает её прежняя – первая жизнь!


В начале восьмого проснётся.  Чуток полежит, переосмысливая видения. И в восемь встаёт. Новый день начинается. Ага, опять солнышко светит. С ним как-то повеселее. Сразу же в другой комнате открывает нараспашку дверь на балкон. Планы никакие не строит. Лишь на Господа уповает. Да и то мысленно!


Дела-то у неё есть. Домашние – не переделать! Надо – то, надо – это. Но всё – лишь глазами. А руками и на своих ногах – вопрос? Пока же вот села   за стол с авторучкой и откуда-то всплыла мелодия из фильма. Валентина Толкунова спрашивала-пела: - «Будет апрель? Вы считаете, всё это будет носиться?»  И мужской голос утверждает: - «Будет апрель!!! Всё это следует шить!»  Да-а, апрель не за горами. Только вот Петровне шить ничего не надо. Не сносить, что в шкафу висит. Дочка заботится. Однако, нет-нет, да мать и обнаружит дырочку где-то в наволочке или в простыне, но комплект новый не достанет, а поставит заплатку, сказав: - « Ещё послужит!»  Не потому, что скупердяйка, бережливая она! Да  и не только в белье.  В чашках, ложках, других причиндалах. Всё бережёт. Хотя и понимает, что хлам её давно следует на помойку вынести. Да вот поди ж ты! Может, потому, что и сама она – хлам изрядно покосившийся, дряхлый?

Конец марта. Вчера, в субботу опять вернулась зима. Вьюжило целые сутки. А сегодня утром на градуснике минус восемь. Обещали, что в апреле появится зелень, но верится с трудом. Чтобы травка показалась – сугробам надо с весенним паводком унестись. А это вряд ли в скором времени случится. Что утешает – дни заметно прибывают! У Петровны утешения обыденные. И чаще – через окно!

Вороньего «кар, кар» через два стекла слышно плохо, а самих каркушек  на ясене видит каждый день. Что ни попадя клюнут у мусоросборника – сухарь или куриную съедобинку, да и взмоют с добычей подальше от товарок своих. Ясень высокий, для насеста подросшим воронам очень даже подходит. Только не учла умная эта птица, что товарка её тоже не глупА. И пока каркуша поудобнее пристраивается на ветке, предвкушая трапезу в одиночестве, товарка её или дружок умом своим уже рассчитал, что он тоже не лыком шит! Крылышками «хлоп, хлоп»; клювиком «тюк, тюк» на этой же ветке оказался рядом с сухариком! От столь наглой выходки  каркуша открыла рот, чтобы прямо в глаза высказать наглецу – что она думает о нём? И тут же спохватилась, но было уже поздно! Сухарь-то вывалился да и шмякнулся об наст! И пока каркуша соображала, сородич беспардонный, звучно послав каркуше своё «мерси-чеши», ухватив добычу клювом, не бранясь и храня молчание, спешно покинул место раздора.

А вот то, что у Петровны вышел из строя телевизор в спальне – совсем её не утешило! Хоть и не очень часто его включает, а всё же… Она-то думала, что гнездо под антенну разболталось, а вызванный мастер сказал, что телевизор старый. Хм, старый! Так и хозяйка ему под стать! Считала, что любимые вещи покинут их с Иванычем дом вместе с ней. Пока же не решила, что с телевизором будет делать?  Просто вспоминает, что совсем недавно от души смеялась! Новые фильмы она практически не смотрит. Не понимает она их. Зато старые – из прошлого века, это её планида! Она и программу не покупает, а пощёлкает кнопками, да что-нибудь и найдёт!

Так и тут, ещё в феврале, щёлкнула кнопкой – шёл фильм о войне; название не помнит, а все кадры знакомые. И вот кадр, где с речью выступает Гитлер. Следует признать, что имя это у советских людей нарицательное, то и Петровна, взяв влажную тряпку, подошла к входной двери и стала протирать её. А в это время по лестнице на последний этаж поднимались двое подростков. Одного она знает, через два этажа живут; второго – видела. Ребятам лет по 13-14. А так как дом у них панельный, то и слышимость превосходная. Ребятишки подошли к её двери и остановились.
 А телевизор работает хоть и в спальне, но от входной двери примерно в метре. И так, ребятишки с той стороны двери, она  тряпкой елозит дверь изнутри.
- Слушай, Ром, в этой квартире Гитлер, похоже, кричит! Как думаешь, он?
- Не-е! Тут Гитлера нет! Здесь бабушка живёт! У неё внучка классная, в Питере! Когда приезжала, я у них бывал!

Пока Петровна соображала – открыть ли дверь, поздороваться и спросить: - «Вы тоже о Гитлере читали?» - ребятишки уже наверх протопали. Она же, невольно услышав  столь необычный разговор, посмеиваясь, тоже в спальню двинулась. Ибо кадр в фильме сменился. – Вот ведь как бывает, рассуждала: - Если бы Германия не напала на Советский Союз, мать никогда бы не встретилась с её отцом. С кем и прожила-то всего ничего. Но уж любила-а его! До самой смерти хранила ему верность, а это 46 лет. Такая вот судьба незавидная! Впрочем, такая судьба баб-одиночек после войны редкостью не являлась. Сплошь и рядом голенастая безотцовщина бегала! Мать же её, можно без преувеличения сказать, стала самым родным человеком внучке своей, и в последние годы была искренне счастлива, что  эта уже взрослая  девочка скрасила её старость!

 
        ГЛАВА 9.   Апрель 2022 г.


Зима шубу не снимает
И тучу снежную трясёт.
То завоет как шальная,
То хохочет во весь рот!

Да-а! Зима нынче надолго обосновалась.  И когда это снежное царство в движение придёт? Похоже, не раньше середины мая? Петровна же, гуляя у открытой балконной двери, всё ещё тешит себя надеждой, что сможет выйти на улицу! А пока всё что-то думает, вспоминает первую – счастливую жизнь свою!

Когда въехали в квартиру, все балконы были открытыми. О лоджиях тогда никто не думал. Это уже позже жители самостоятельно стали защищать балконы от осадков. Кто во что горазд! А у них балкон года четыре оставался балконом. Уже кое у кого появились лоджии. А Иваныч ещё  раздумывал. И вот в одну из вёсен на балконе появились новые жильцы. Ласточка с супругом. Уж так они чирикали, подбадривая друг друга!

- Ну, вот! Видишь, как тут хорошо?!!! – пела Ласточка.
- Да-а! – согласно подпевал Ласт. -  Солнце с утра до вечера. Тепло! А когда дом построим - ребятишкам нашим лучшего и желать не надо!
- Угу-гу! – гулила Ласточка. – Главное, что Рыжий Кот сюда не поднимется. Хоть и облизывается внизу, а сюда ему не добраться!

И, радостно напевая, пара эта принялась таскать строительный материал для гнезда своего. И вскоре под верхней балконной плитой прилепился круглый домик, где и справила новоселье трудолюбивая семья. Пе-е-ли на два голоса! А уж чир-чирикали, дробили чечётку, приминая лапками пуховую подстилку в гнёздышке – это надо было видеть! Но никто за ними не подглядывал. Человеки за стеклом им не мешали. У человеков была своя дочка-ласточка. Равно как и дела свои!

Обустроив постельку в уютном домике, Ласточка, прижавшись к Ласту, нашептала ему что-то важное. Тот улыбнулся, кивнул головкой, приобнял крылышком любимую свою, а дальше…?  - Не будем им мешать.   Пройдёт ещё немного времени, и гнездо ласточек станет многодетным. Человеки за окном и семейка пернатых сосуществовали мирно. Утром человеки спешили на работу. Ласточки-родители семейству своему корм таскали, воспитанием занимались. И те и другие при деле!

Осенью ласточки улетели на юг. Но они знали – где у них родина, и весной непременно возвращались. Их домик на третьем этаже, в аккурат под застрехой, своих постояльцев встречал в том же виде, в каком они оставили его по осени. Чуть-чуть обновят,  и… будьте любезны, вселяйтесь!  Иные балконы уже превратились в лоджии. На севере это излишеством не являлось. Теплее, от дождя и снега защита.

Хозяин купил стёкол, вагонку,   и подготовил все материалы. Показал чертёж и Петровне:  - Вот такой у нас будет балкон! – сказал. Та, ясное дело, обрадовалась! А у Иваныча всё в руках горело! И через пару-тройку дней их балкон стал лоджией. Для рассады – милое дело! Уже в апреле рассада помидор при открытой двери ночевала у них на балконе.

Ласточки же, прилетев с юга, в дом свой попасть не смогли. – Откройте! – по-птичьи кричали они человекам, и бились в стёкла. Но человеков или дома не было, или не понимали они птичьего гомона. – Пустите! – не унималась Ласточка. – Там же Родина наша! – вторили ей уже взрослые ребятишки. – Мы же своё гнездо собирались рядом     построить!  А вы…?   И столько было мольбы, негодования, обиды в этих чир-чириках, знали только ласточки! Человеки же, попивая на кухне чаёк, совсем не думали о пернатых соседях, с кем жили рядом несколько лет! Не найдя понимания у человеков, ласточки смирились и поселились вдалеке, но по первости, нет-нет да и усядутся на ближней берёзе, напомнят человекам о себе. Но те другого роду-племени, не понимали их печаль!

И вот уже много, много лет Петровна не видела ласточек. Вороны да сороки постоянными жителями стали. А ласточки сгинули куда-то. Петровна уже стала забывать – как они выглядят? Лишь помнит  у них белые манишки на грудках и то, что перед грозой  низко летали. И почему сегодня ей так грустно? Сентиментальной, наверное, в старости сделалась? Это же у неё вторая жизнь – одинокая, безутешная! Вот и лезет в голову что ни попадя из той, первой жизни. Сегодня,  8-го апреля ласточки привиделись. Знать, когда-то в это время ласточки прилетали. А нынче и чаек ещё не видно!

24-го апреля. Пасха! С вечера Петровна в луковой шелухе покрасила яички.    Немного, штук семь - есть-то некому!  Тесто, однако, поставила. Испекла рыбник, пирог с мясом, луком и пяток булочек с изюмом.  Угостила только соседку по площадке, второго соседа дома не было. А потом пироги ела дня четыре, равно, как и салат «оливье». Хорошо, что майонезом не заправляла. Вынет кастрюлю из холодильника, порцию в тарелку выложит и в неё же ложку майонеза. На Пасху погода солнечной была. Зато последних три апрельских дня валил снег.
 

         ГЛАВА 10.  Май 2022 г.
 
Ну, вот и май наступил. Первого мая Петровна решила сходить в «пятёрочку» за хлебом. Одна, без сопровождающей.  Она-то решила, да вот только «решилка» ослушалась, и домой она уже волоклась через пень-колоду! При этом ни пней, ни колод на пути ей не встретилось. Небольшое возвышение на повороте к дому, и то одолеть самостоятельно не могла, прицепилась к кому-то. Таким образом к скамейке у подъезда приволоклась. А на этаж её почти наготово доставили. Вот ведь каверзы какие судьба ей уготовила!

Дочка позвонила, сказала: - Мама, Дима к тебе завтра собирается. На кладбище съездите!  - А ежели  там ещё снег? В городе не всё растаяло, кое-где белые кучки!
Поэтому  сама позвонила внуку и аккуратненько так намекнула: - Митя, я пока не знаю – сможем ли мы пройти к дедушке? Третьего мая приятельница поедет на кладбище и сообщит мне – чисто ли там? Так и вышло. Люба, как только приехала домой, сразу её набрала: - Галя, снега нет! Я у Славы твоего постояла, поклон передала!

18-го мая. Вот и май на вторую свою половину перевалил. Миновали майские праздники. Впервые за 26 лет Петровна в мае не съездила к матери, чтобы на её могиле почтить память отца, ушедшего ДЕВЯТОГО мая 1949 года в далёкой Кировской области. Слава Богу, что к мужу её привезли. Восьмого мая приехал внук, привёз ей инсулин, какой в районной поликлинике больше взрослым не выдают, поэтому близкие покупают для неё инсулин в Петербурге; и чтобы в ДЕНЬ ПОБЕДЫ навестить своего дорогого деда, а заодно и её сопроводить туда и назад. Поехала с ними и племяшка.

Пока Митя и Оля наводили в оградке после зимы порядок, Петровна, держась рукой за памятник, бесшумно голосила! Старалась неслышно плакать, но слёзы, не спрашивая разрешения, катились и катились из глаз; а вместе с ними и стон горький, безутешный, нет-нет, да и вырвется из груди. А, касаясь рукой его лица, всё и спрашивала: - «Ты когда меня заберёшь? Нажилась я уже!» Но его отражение на камне  ни дуновением ветерка, ни лучиком солнца, скользнувшим по эпитафии, ничего ей не ответило!

Внук в мусорный ящик вынес старые цветы и осколки вазы, которую не пощадил мороз. Она припомнила, что вазу эту керамическую Иваныч привёз то ли из Горького, то ли ещё откуда-то, когда в командировке был. И радостно вручил ей: - Это тебе! В эту вазу дома она редко цветы ставила. Ваза высокая, объёмная. А после его ухода как нашлась! Четыре лета Петровна в эту вазу ставила живые хризантемы, высокие гладиолусы, привозимые для него. А в прошлом году она вазу в шкафчик под скамейкой не убрала, оставила там, где она и стояла. Вот мороз и не пощадил  памятное изделие.
 Стукнул посохом своим, ваза и не выдержала, на черепки развалилась. И туя, посаженная дочкой, от зимы ещё не оправилась. Хоть и выстояла, но цветом как будто ржавчиной  тронутая. Тяжеловато ей этой зимой пришлось. В прошлом году вверх тянулась. А нынче ближе к серединке как бы развалилась-разлапилась! Оклемается или нет – пока неясно?

Петровна уговаривала внука переночевать ещё хотя бы ночку. Не уговорила! Да и ничем вкусным она его не накормила. Котлеты только домашние нажарила. Когда-то  они с дедом (оба любители мясных блюд) за милую душу уплетали всё, что она приготовит! А теперь? Ни калиток испечь! Ни пирожков пряженых! Ни на что неспособна!

Поэтому, навестив деда, пообедав, Митя сказал: - Бабушка, я поеду, пока пробок нет! Прижалась она к своему маленькому, (выше её ростом) перекрестила в дорогу и… распрощалась! Садясь в машину, он помахал ей рукой. Она, как всегда, стояла у окна. Через три часа позвонил, что уже дома. – Сейчас немного отдохну и поеду к Анечке! – сказал. Жена его была на даче у своих родителей.  Те с бабушкой зятя перезваниваются!

Ну, а Петровне ничего не остаётся, как дружить с Одиночеством, беседовать с собой, иногда с голубями, которые частенько сидят за кухонным окном, и стараться никому не быть в тягость! У кого-то  она прочла:  «Стариков выносят с трудом, поэтому надо вести себя крайне осмотрительно! Дураки в старости не умнеют, а старый дурак куда зануднее молодого!» Это изречение очень подходит и к ней. Она и в молодости умом не блистала, а теперь – и подавно!

 Ещё одна цитата Моэма: - «Не знаю, кто невыносимее – те старики, которые отказываются считаться с возрастом и ведут себя с тошнотворной игривостью; или же те, которые завязли в давно прошедшем времени и брюзжат на весь мир, который не завяз вместе с ними! Молодые избегают их общества».    Поэтому, чего уж греха таить, кое-что из этой цитаты  и в ней присутствует!

Ежели ходила бы она нормально, быть может и проводила бы время в обществе своих сверстников. Вон, подружки её молодости дома сидеть не любят, участвуют в городских мероприятиях. Она же, включив интернет, видит их то там, то здесь! Сидят они всегда рядышком, при голосовании руки тянут дружно; а после, кто-то расскажет ей по телефону, что заходили в кафе, там вкусную пиццу заказали, кофе с…  Их трое, каждая чуть постарше её, но такие молодцы!!!

Она же гуляет дома, где обходится пока без палки – за углы, двери, правда, цепляется. Не без этого! Но до весны дожила!  А скоро и лето наступит. Трава в рост пошла. Берёзки зеленеть стали. И белые ночи, чувствуется, уже наступили!

А сегодня, 21-го мая, она проснулась в пять часов утра. Проснулась абсолютно счастливая, ибо во сне она держала на руках маленькую девочку, зная, что счастьем этим одарил её внук! Девочку эту она прижимала к своей груди, не крепко, а бережно! Чудо это в беленькой короткой рубашечке глядело на неё с немым удивлением. И столь это удивление-счастье было велико, что толкнуло её в пять утра. Глаза открыла, а сознание девочку эту отпускать никак не хочет. Уже три часа дня, а она всё ещё девочку бережно держит!    Ну, не глупая ли? Это же только сон был!

        ГЛАВА 11.    ЛЕТО -  Июнь 2022 г.   

Ты  - июньский из сорок второго,
Я – июньская с той же войны!
Безотцовщина та – из былого
Виноватая  без  вины!

Мы по тропочкам порознь ходили
До тех пор, как ведунья-судьба
Эти тропки объединила,
На дорожку одну привела!

И затею не сразу открыла. Пожелала:
- «Шагайте  вдвоём!»
И учила нас, вразумляла:
- «Берегите друг друга! И дом!»

То ученье взрослело, мудрело,
Не  согнулось под тяжестью лет!
Были жаркие ночи  -  всё пело!!!
Был и утром прохладный рассвет!

И полвека несла колесница
Вместе нас в неизбывную даль!
А в конце ты израненной птицей
Мне сказал: - «Умираю я, Галь!!!

Пятый год,  Дорогой мой Дружочек,
На насесте  торчу, словно сыч!
Жду-пожду тот последний звоночек:
- «Успокойся уж, стылая  дичь!»

Седьмое июня. В этот день Иванычу исполнилось бы 80 лет!   Он очень надеялся, что ещё поживёт! Не случилось! В его день рождения Петровна  с племяшкой, вызвав такси, поехали к нему. Привезли белые хризантемы и, постояв у памятника, немножко сбрызнув водичкой  тую, отправились назад.  Посидели, пообедали. «Селёдку под шубой»  она приготовила ещё с вечера, а проснувшись в четыре утра,  замесила тесто. Поэтому готовые пироги на доске, накрытые полотенцем, их ждали. После обеда Ольга ушла, Петровна же, по привычке обняв одиночество, сунулась в подушку. Позвонила дочка, курлыкали почти  целый час. Ближе к вечеру позвонил Дима.  Внук такой же молчаливый, как его дед – недолго разговаривали.  Однако, Петровна знает, что  её родные, живущие вдалеке, не забыли этот памятный день, как не  забывают и её.


14-го июня. Время ничуть не опоздало с белыми ночами.  Десять вечера, а солнце всё ещё не закатилось. А если и спрячется за горизонтом, ночь тёмной не станет. Чуть-чуть, часа на два-три сумеречно окрасится за окном воздух, затихнут пичуги и люди, кто день в трудах провёл, пригласят на подушку свою сонные грёзы. А бездельникам, например, Петровне спать в белую ночь невмоготу. Маята, да и только! Выпучит глазки – на будильнике два часа ночи, а она уже выспалась.

 За окнами же – красота неописуемая. Чтобы разглядеть цветущую сирень, свет включать не надо! Что с фасада, что во дворе сиреневая радость заполонила всё пространство. Правда, аромат её  витает ниже, балкон она на ночь закрывает, иначе вездесущие комары непременно длинные свои носики умудрятся просунуть в щелочки, образовавшиеся на балконе. Где-то стекло слабо держится, а где-то  и вагонка от старости усохла. И вот, нате вам, путь комару открыт! А если уж он попал в квартиру, всю ночь будет звенеть над ухом хозяйки. Потому и закрывает дверь на балкон. Сегодня и муху чёрную увидела на окне в кухне. Схватила бумагу, свернула её и… бац по стеклу!  Чернавка эта оказалась ловчее Петровны. На своём языке так сердито жужукнула: - «Жа-жаража ты!» И была такова!

И всё же, ковыляя из «пятёрочки», приближаясь к дому,  услышала: - Галина  Петровна, здравствуйте! Повернув голову, увидела женщину, живущую у неё за стенкой,  но в соседнем подъезде. У той разведён садик-огородик, полола сорняки. И растёт в этом садике с давних ещё пор посаженная первыми жильцами сирень. Петровна же на эту цветущую красавицу смотрит со своего третьего этажа. Когда-то они с мужем у этой сирени откопали отросток  и привезли на свой участок. Сирень на новой благодатной земле выросла на зависть всей округе! Петровна, очарованная таким великолепием, даже рассказ написала.

 И вот сейчас, когда ни Иваныча уже нет, и участок принадлежит другим, Петровна, похоже, непроизвольно вымолвила: - Хоть бы сирени веточку отломить! Предположив, что ножонки её могут запнуться  по дорожке в садик, свернула за угол. Однако, соседка её окликнула: - Галина Петровна, чужие сирень ломают, возьмите! – и протянула ей букет. Та, не зная, как удержать в одной руке портфель и букет, заохала, что не донесёт, но соседка скоренько всё решила!

Петровна  сидит за компьютером, рядом на журнальном столике стоит ваза с сиренью. Опьяненная дивным ароматом, она вдыхает, вдыхает запах сирени-мамы, дочка которой выросла там, в пяти километрах от её местожительства, где и маленький домик, построенный мужем в восьмидесятых, остался  стоять.
Звонок телефона от родной дочки выводит её из забытья, ибо тревога у Петровны за дорогое создание сидит в ней постоянно, а нынче как-то очень уж беспокойна,  задумчива!

27-го июня – свои 78 лет Петровна встретила рано. Глаза открыла в четыре часа утра, но пол часика ещё подремала. В половине пятого проснулась совсем. Время тесто ставить. Пока оно поднималось, приготовила начинку. И в начале восьмого вынула из духовки  ватрушку с булочками. Вскоре зазвонил телефон, который, ясное дело,  лежал на тумбочке в спальне. Пока телепала туда, он всё пиликал. Дочка знает её скорости, она же, шепча: - «Галя, не спеши!» - говорилку включила.   – «Мамуля, с Днём рождения тебя! Подарок уже доставили, можешь получить!»  - «Хорошо, доченька! Ты-то как себя чувствуешь?»     - «Нормально, мама!»  И тревога за дочкино здоровье  стала как-то тише!

Чуть раньше десяти позвонил таксист: - «Галина Петровна, вы спускайтесь тихонько! Я сейчас подъеду!» Собиралась размеренно, не суетясь. Взглянув на термометр, отметила, что  если уж с утра плюс 23, то день будет жарким.  В шкафу  лёгкой светлой одежды много, но вся – легкомысленная, к лицу молодой женщине;  секунду поразмышляв, решила, поверх блузки надеть ещё кофту с длинными рукавами.  Иначе её возрастные «прелести»  очень уж бросаются  в глаза. Взяв в руки портфель и пакет с букетом, не забыв и палочку-выручалочку, спустилась вниз. Через минуту подъехал  и Руслан Дмитриевич. Устроилась на заднем сиденье.

 Ворота к последнему пристанищу оказались открытыми. Обочина дороги в сиреневом цвету. Это люпины украсили всё вокруг. И у Иваныча возле оградки люпин  солнышком наслаждается. Пока таксист разворачивался,  Петровна, опираясь на выручалку, к Дорогому притащилась, поклонилась! Вынула из вазы хризантемы, какие привозила на его 80-летие. Почти три недели простояли.  На сей раз живые не покупала. Заменила их букетом, какой приобрела накануне. Чуть-чуть подёргала травку и, вылив под тую привезённую воду, минут пять постояла у памятника.  Когда приедет в следующий раз – не сказала, ибо сама не знает!

 Это первые три года она навещала его почаще. Попрощалась, и… привезли её к дому. Рассчиталась с таксистом, предложив: - Руслан Дмитриевич,  зайдите ко мне, я пироги утром испекла!  Не отказался, сказал: - Я пироги люблю! – вместе с нею поднялся на этаж.

Потом недолго посидели  с соседкой. Отвечала на звонки. И в самую жару отправилась за подарком. По сторонам не глядела и, лишь услышав: - Галина Петровна, здравствуйте! Давно вас не видела! – встала столбом. – Ответила: - И я вас давно не видела! Разговорились, ибо знакомы много лет! Женщина только что приехала с дачи. Тоже с палочкой домой попадала.  А ватрушку-то у Петровны есть некому (соседей и таксиста угостила), поэтому говорит: - Александра Александровна, приходите чай пить!

 В ответ:   - Приду, приду! Только пару часиков отдохну!  Получив отправленную дочкой посылку, Петровна, уже подходя к дому, встретила давнюю приятельницу, с кем ещё в школу ходили. Та направлялась к ней. Посидели часов до пяти. И где-то в начале седьмого, как и обещала,  пришла Александра Александровна, бывшая заведующая детским садом.

Вот так и проводила Петровна свои 78 лет. Дочка в силу неотложных  причин обещалась приехать попозже. А внук в это время находился в отпуске, вместе с женой плыл на теплоходе,  периодически извещая её  – где находятся.  Когда  же позвонил и сказал: - Бабушка, мы сейчас проплываем мимо того места, где мы с дедушкой лодку на воду спускали! Я  в бинокль смотрю!  Она уточнила: - В дедушкин?    - Нет!  Я купил более сильный!  - ответил.   – «Ну, что ж, у мужа был пятикратный! Во время сплошного дефицита у них в городе купить бинокль не представлялось возможным. Она позвонила в вышестоящую организацию, и  бинокль привезли из Конаково!»  Красивый, в подарочном исполнении. Радости у мужа было!!!»  Однако, не занюнила. А в тихую грусть окунулась;  просто помнила, что лодку в Свирицу увезли, а уж как она с «Прогрессом» расставалась, оставим за кадром!


         ГЛАВА 12. -  Июль  2022 г.

Второго июля в их в семье – памятный день. Ровно 55 лет тому назад появилась у них девочка. В тот, 1967-й год случилось это в воскресенье. Жили они с мужем тогда в Сибири. Ни кола у них не было, ни двора. И вот в семье новый человечек – дочка! Маме 23, папе – 25! Бабушки – далеко,  дедушек – не было.  Зато девочка – умненькая, понятливая, трогательно-самостоятельная!

Папа до юбилея дочки не дожил. Скоро пять лет как его не стало! А вот жена  его - скрипучее дерево. Хоть и ухает в непогоду, скрипит, а вот поди ж ты! Не гляди, что  уже   коряга! Замшелая,  бесформенная;  лишь где-то на верхушке ещё сохранился во мху живой сук, выглядывает одним глазом! Весной пытается этот сук тешить себя надеждой, что, быть может, зазеленеет, однако, напрасно. Так и торчит  среди зелёной природы эта Коряга Петровна! Белыми ночами одна любуется, да  беседует  с тем  молчальником, что  судьба теперь напророчила:
 
   Одиночество моё, неприглядное,
   Всё и куксишься, опостылое?
   Улетела бы я к ненаглядному
   Да не вышел срок! Знать, не стылая!

   Улетела бы я к милой деточке
   Разделить День Рожденья с любимыми!
   Да хотелка останется в клеточке,
   И  тютюкать мозгами куриными:

 - «Улетела бы! Разделила бы!»
   Отлеталась уже! Крылья вислые!
   Дорогой ушёл! Без него ж ты  - быль!
   И быльё твоё – скрозь прокисшее!!!

И сидит Петровна в бетонной своей распашонке.  Конец июня, начало июля – жара на улице тридцать градусов и больше. Ясное дело, что и в квартире спасает только душ. Да и то на время! Как-то поздно вечером совсем уж тяжко стало. Думает – что же делать? В памяти высветился Алексей – зять, отец внука. Служил он в Афганистане и рассказывал, что в жару они обматывали себя мокрыми простынями. Вот и Петровна, смочив сорочку,  отправилась в спальню. Полегчало!

Июль ежесуточно сокращает своё пребывание. И с белыми ночами уже распрощался. А дни – порой ни облачка на небе, светило жарило и слепило; когда же давало себе передышку, здесь уже и тучки не дремали. Плевались дождём; а тут, глядишь, и молния зигзагом сверкнёт, следом же гром даст о себе знать. Мол: - «А ВОТ и Я!»

 В середине июля к Петровне приезжала дочка. Все важные дела Светланка решила. Утром на такси приехали в Ритуалку. Цены увеличились в разы. Если в прошлом году внук за венок платил 700 рублей, то сейчас Светланка за венок и корзинку оставила пять тысяч. Петровна только головой покачала. Дочка своему папе обновила составом скамеечку, заменила венок и корзинке место определила. Петровна просто у памятника стояла. – «Ну вот, дорогой! – шептала она. – Дочка в августе приехать к тебе не сможет! Она сейчас всё, что хотела, сделала! Быть может, Митя наведается, но это под вопросом? Оставайся, мой дорогой!»

Светланке на юбилей сын подарил новый смартфон, а она Петровне привезла свой навороченный мобильник и два дня учила её – как им пользоваться? Мать головушкой своей хоть и пыталась что-то освоить, однако непослушные пальцы всё и тыкали не туда.
- «Мама, ты легонько прикасайся к нужному. Это другой мобильник и сигнал он понимает нежный, ласковый!» - вразумляла её дочка.   – «АГА!» - кивала мать.
Палец её, однако, с головушкой не дружит; тут же кривенько дёргался, перескакивая то влево, то  вправо! Дочка смеялась. А мать? Опять же методом тыка пыталась исправить положение и, вконец запутавшись, выключает мобильник. Уж эту-то кнопочку освоила. И потом, Петровна уже привыкла к старому маленькому, хотя и в том ещё путается, а этот многофункциональный, прямо скажем, такая заморочка как, как… слово подобрать не может! В общем, барахтается она в этой трясине – и тонуть не тонет, и выбраться – толку нет! Вот так и живёт по старинке, неприспособленная ни к чему, непутёвая!

Погостила доченька недолго, на прогулку разок вышла, три ночи переночевала и в воскресенье днём автобусом уехала к себе в Петербург. В понедельник же во второй половине дня в дверь кто-то позвонил. И пока Петровна ковыляла к двери, звонок всё тренькал.  – Иду, Иду! – верещала она. Открыв дверь, увидела первую учительницу своей дочери.   – Галина Петровна, я давно хотела к вам зайти. Повидать Свету!
 
- Так она уехала!      - Ой, как жаль! (вероятно, как-то узнала, что Светланка в городе.)
И просидели они с Юлией Ивановной  до сумерек. О многом переговорили, коснулись и личного.  Обменялись номерами телефонов.  И хозяйка, внимая Юлии Ивановне,  со светлой радостью в душе и затаённой грустью,  слыша: - «СВЕТА БЫЛА МОЕЙ ЛУЧШЕЙ УЧЕНИЦЕЙ! Я ВСЕГДА ЕЁ ПОМНЮ!» чуть-чуть улыбалась. При расставании же Юлия Ивановна  сказала: - «Галина Петровна, когда Света приедет, сообщите мне, пожалуйста! Я так хочу её увидеть! Хотя бы на пять минут!» Петровна обещала. 

И вот, сегодня последний день июля. Петровна проснулась в четыре часа утра и в пять села за компьютер. Не спится старой. Накануне – в субботу не могла выйти в интернет. Позвонила внуку. Митя пояснил: - Бабушка, надо проверить, всё ли в порядке с сигналом?  Поэтому будет понедельника ждать. В воскресенье – выходной, служба отдыхает.

        ГЛАВА 13.  -   Август 2022 г.

Пятое августа. Этот пятилетний юбилей печали Петровна встретила одна. В этот день пять лет тому назад ушёл из жизни самый главный человек их дома, один на всех – муж, отец, дед. А нынче Петровне предстояло навестить своего дорогого ковыляющей курицей без поддержки.  – «Как же мне удержать букет живых цветов, портфель с бутылкой воды, палку-выручалку? – квохтала она накануне.     –  А вдруг ворота будут закрыты?  Там же метров двести телепать надо будет!»
 Включила головёнку свою: - «Ага, позвоню-ка я Махмудовой!  - Та-ак, где тут её номер?»  Даже сама удивилась, что быстренько в новом телефоне обнаружила номер прежней подружки, записанный Светланкой: - Людмила Александровна, здравствуй!    - А-а, Галина, привет!      - Люда, ты где; на дачу поедешь завтра?  Если не поедешь, давай съездим к мужьям?  Ты давно у Вели была?

Вот так Петровна нашла попутчицу. Договорилась вечером с таксистом. Руслан Дмитриевич утром без скольки-то десять звякнул: - «Выходите, я у подъезда!»  Хотела завернуть  ему пироги, но те всё ещё были горячими.  – «Ладно, через час вернёмся, тогда и зайдёт за пирогами!»  Всё так и получилось.  Они же с Людмилой пообедали и  за чаем с пирогами, просидели часов до трёх. Потом Люся ушла домой. А Петровна всё и беседовала с портретом на стене. О чём? Да всё о том же!  Думала, что уснёт пораньше – всё же в четыре утра из-за пирогов встала, но нет – промаялась до темноты. И, уже засыпая, шептала: - Приснись мне, приснись!

Иваныч теперь не часто снится. А тут, как-то подряд две ночи её навещал. Проснётся и… сон перед глазами. Утром же – всё вылетело! Морщит, морщит лоб – дудки тебе, а не картинка из сна! И всё же две августовские ночи, видимо, её душа где-то встретилась с его душой; и так уж зазывала его присниться, что не мог он ей отказать, да и проявился во сне! Поднял её с постели.

Она, ещё не включив Соображалку и не понимая – чего понесло её в кухню, первым делом щёлкнула чайником и полезла в аптечку. Вынула глюкометр… Вторая ночь «один в один» повторилась. Знать, Иваныч-то совсем не против, чтобы она составила ему компанию, да только другая сила не даёт воссоединиться им! За грехи её, что ли, протестует? И как долго?

11-е августа. Днём температура ещё летняя. 22-25 градусов. Ночи же прохладные. Осень приближается. На улицу Петровна не каждый день выходит. Светланка с Настей в Геленджике. Митя с Анечкой заболели ковидом.  Сидят дома в Петербурге. Митя даже не сказал ей, что они с женой заболели. Вероятно, расстраивать её не хотел. Да и Светланка где-то простудилась, то ли  в дороге, то ли где-то ещё? Не скрыла от матери, что температурит. Да Петровна и по голосу слышит, что доченька её не совсем здорова! Сказала, что этим летом в Геленджике вода в море холоднее, чем в прошлые годы.
 Уже несколько лет она летает туда. И жильё там приобрела. Когда-то предлагала: - Мама, тебе  здесь на море надо побывать! Я на пляже видела женщину примерно твоего возраста в шляпке, в купальнике с юбочкой; она плавала и выглядела вполне…! Так что готовься…!
Но Петровна заверещала: - «Да ты что? Какое с меня море? Всё в прошлой жизни осталось! Был бы жив отец, тогда другое дело!»  Теперь же Светланка и сама на море не так часто уж бывает. Тем более полёт в Турцию в феврале оказался не отдыхом, а сплошной нервотрёпкой. Петровна же в своей жизни на море была трижды; последний раз в июне 1984 года. Теперь же для неё море – на экране телевизора. Зато отпуск – бессрочный! Гуляй – не хочу! И гуляла бы, да «гуляли» – конечности   не слушаются! Пройдёт метров сто-двести и… к себе – в распашонку!

       ГЛАВА 14.  И  СНОВА  ОСЕНЬ  -  Сентябрь 2022 г.


ШЕСТНАДЦАТОЕ СЕНТЯБРЯ.  Даже не верится, что август жарил без удержу, когда хотелось погрузиться в прохладную воду, чтобы хоть немножко остыть. И вот, с уходом августа завершилось и лето. Сентябрь с первых же дней принёс осень  -  холодную, дождливую, неуютную! Одиннадцатого – в воскресенье Петровна съездила к Дорогому своему. Собиралась во второй половине августа, да из-за жары всё тянула: - «Вот станет попрохладнее, тогда и съезжу!» Надо было убрать цветы, какие возила ему в день памяти.  Думала - две недели они в воде простоят. А приехала много позже.

Люпин заполонил всё свободное местечко. Лезет отовсюду. Подёргала немножко. Засохшие цветы вынула из вазы, убрав её в шкафчик. Хотела ещё что-то поделать, да увидела, что машина возвращается и засобиралась. Руслан Дмитриевич отобрал у неё пакет с мусором и отнёс его в ящик.  Она же, сказав: - «Всё, Дорогой! Я поехала!» - на дорогу вышла.   Люба в окно спросила: - «Тебе помочь?»     Она, покачав головой,  в машину забралась.

Светланка уже вторую неделю сидит на даче. А Настюшка её живёт в квартире одна. Сама себе готовит, ездит в техникум на занятия и предоставлена сама себе. Петровна позвонит своей внучке, но слышит голос автоответчика: - «Оставьте сообщение!» Вот и весь разговор. Умишком своим она, конечно же, понимает, что внучка не горит желанием беседовать с этой надоедливой бабусей. Загружена она под завязку, тем более, что бабка совсем недавно её донимала: - «Как успехи? Ты покушала?» И всё в таком же духе!

Но  Петровна-то считает, что внучка живёт без присмотра, а время, поди знай, какое? Поэтому звонит Светланке. Естественно, что и дочка на мать ополчится: - «Мама, да всё у Насти в порядке! Мы с ней всё время на связи!»  И ещё: - «Ты обо мне так не беспокоилась! Почему я всем что-то должна? Хоть бы кто-нибудь обо мне подумал?!!!  Тут уже и Петровна, то ли от обиды, то ли ещё от чего-то, хлюпнув: - « Ладно, Света, извини!  Пока!» - разговор прекращает.    Потом целый день переосмысливает: - «Это я о ней не беспокоилась? Это я о ней не думаю?»

И уже ближе к вечеру по полочкам все мысли расставит: - «Что же ты удивляешься, Галя, если к отцу дочка была привязана сильнее, чем к тебе? И его мать она любила больше, чем твою! Потому что отец унаследовал характер своей матери, а ты – своей! А ты, хоть и думаешь о Светланке, какой прок ей от этого?  Не донимай ты её нравоучениями. Она ведь не маленькая! Если хорошо ей на даче – ты-то чего гундишь? Много ли у неё радостей-то?  Это – её жизнь! Свою доживай, как следует!!!»

24-е сентября. Вчера у Светланки был семинар. Петровна не надеялась, что дочка с утра позвонит – семинар многолюдный, тяжёлый. Но ... В начале девятого раздался звонок. Рассказала, что помогали все. Ну, Дима-то ей всегда всю аппаратуру настраивает, кроме того он ещё и на колёсах. А вчера и  Настюшку мама с утра к работе привлекла. Хоть и устали все, но результат хороший.  В конце дочка  сказала: - Ну, всё, мама, сегодня я отдыхаю!

Сентябрьская позолота оседает на листьях берёзы, липы, а багрянец кое-где уже и клён раскрасил. Грибов в этом году Петровне никто не предложил. Спросила у соседа, ответил: - Грибов нет, только лисички встречаются! Значит, год не грибной. 

       ГЛАВА 15.   ДОЛГОЕ ПРЕДЗАКАТНОЕ  -  Октябрь 2022 г.

Вот  и закончился слезливый сентябрь. Весь месяц холодными дождями погода изливала своё осеннее настроение.  Редкие прояснения тучи разогнать не могли, хоть и старались, призывая на подмогу ветра, да где там?

Вчера – тридцатого сентября свекрови Вере Григорьевне День ангела был.  Её нет  уже 32 года.  И навестить её Петровна не сумела. Пожалуй, впервые за все эти годы не побывала у неё в сентябре, не принесла букетик. И дома ничего не пекла, лишь две котлетки  пожарила, вспоминая её выражение: - «Вот невестка коклеты делает, так ни у  кого боле я таких коклет  сроду не едала!» Чем и помянула ее дома.

Невдалеке от свекрови и сын её любимый покоится. А вот невестка, шестой год в одиночестве, всё ещё в той, первой жизни пребывает, а в этой хоть и существует, да иная! 
Зато Светланка побывала вчера в Невской Лавре, поставила свечки. А сегодня утром позвонила Петровне, сказав, что ждёт электричку, на дачу едет.

ДВЕНАДЦАТОЕ ОКТЯБРЯ. Третий день на дворе вёдро. Если дождь соберётся, то затемно. Температура ночью 6, днём 9-10 градусов. В воскресенье Петровна опять пироги затеяла. Простокваши осталось много, ну и замесила на «маланьину свадьбу». Ватрушка с творогом и пирог с капустой заняли весь большой противень. Из оставшегося теста пришлось ещё булочки с изюмом изобразить. Кое-как разместила всю стряпню.

 Зато из духовки противень вынула с охами и ахами. – «Да куда же мне столько?» – раскудахталась. Угостила трёх соседок. А на доске ещё…!!!  Позвонила Махмудовой. Та, хоть и была на даче, не отказалась. – Галя, приду часа через два! А когда пришла, тогда и Розу Беседину позвали.  Роза принесла Петровне салату, ягод калины. Ольге звонить не стали – той далеко идти. Посидели, попили чайку. Сидели недолго. Время к вечеру близилось. А в октябре в шесть уже темно.

ПОКРОВ – четырнадцатое октября. Старшее поколение знало и чтило этот праздник. Петровна тоже старая, а богомолка ли?  Сама она верит, что БОГ у каждого в душе. Когда-то они с мужем пришли к единому мнению. Поэтому и молится, как умеет, одна, не на людях.  Молитвы ей не даются. Глядя же на картинки с ликами святых, какие Иваныч поместил в самодельные рамки, она тихо молится  за здравие  дочери, внуков. И за упокой тех, кого уже нет. – «Светлая память!» – шепчет. К родным по крови в этом году уже не съездила и к свекрови не попала. С утра же  на кладбище у Иваныча побывала.

 Ещё на неделе обговорили с Любой, что надо бы съездить к мужьям. Ну, а Руслан у них,  очень уважительный! В магазин за цветами Петровна  думала сходить, но во вторник, выйдя из дома, только и могла у подъезда постоять. В мыслях-то хорохорилась: - «Двинуться вперёд? –  да передумала! Нет, оставлю прогулку  на будущее. Что-то голова тяжёлая, и ноги словно бы не того! Не занесло бы на дороге!»

В это время на лавочку присел  мужчина. А Петровне из-за своей общительности не терпится пристать к нему. – Вы здесь живёте?          – Нет! – и рукой махнул на соседний дом. Но Петровне этого мало, и давай дальше его пытать. И ведь не отстала, интересно ей:  что, да откуда? Мужчина оказался словоохотливым, сказал, что сам – араб, женат на местной,  и поселился здесь. А тут и тёзка её  из соседнего подъезда села на скамейку. А Петровна за разговором   очутилась на краю тротуара, при этом голову свою тяжёлую старается держать ровно. Голова же так и норовит опрокинуть хозяйку навзничь.

 Петровна ручонками взмахнула и, балансируя портфелем, на тротуаре всё же устояла.  При чужих она всегда старается «держать марку и себя не уронить!» На сей раз, если бы сидевшие на лавочке отвлеклись, всё могло бы закончиться иначе! А так с их помощью -  устояла! Соседка и незнакомец подхватили её под руки. Она же не своим голосом промямлила: - Галя, мне одной  не дойти!  Открыв входную дверь, Галя привела её в квартиру. Попав домой, Петровна заерпесила: - Галя, давайте чайку  попьём. У меня пироги – в воскресенье пекла! Но Галя за стол не села. Видя, что Петровна ещё шатается, сказала: - Вы лучше полежите!
Но где там? Эта старуха без пирогов Галю отпустить не могла и на балкон ещё за яблоками-антоновкой, каких привезли  полную корзину, походкой нетрезвого человека сходила. Вот так закончилась её прогулка во вторник. В среду никуда не ходила.
 Ну, а в пятницу – в светлый праздник, с божьей помощью  мужа навестила. Тую, чтоб зимой не развалилась, верёвочкой обвязала. Ясное дело, что у памятника прослезилась. И, увидев подъезжающую машину, попрощалась!  Надолго ли?

ТРЕТЬЯ ДЕКАДА ОКТЯБРЯ. Когда-то Петровна тешила себя надеждой, что покинет этот бренный мир в октябре. Природа, мол, засыпает, и ей пора… Иваныч «предсказательницу» свою глупую всерьёз не принимал, лишь посмеивался!

А пока:     Завершила я «ПРЕДЗАКАТНОЕ»
            И закрыла тетрадь, говорливая!
            А ЗАКАТ впотьмах – ноги ватные,
            Не увёл  с собой, знать, - не милая!

            - «Ты живи!» - сказал. Присел на пенёк,
            Размышлял – о чём? Кто же ведает?
            Её  лет  и зим   распустил клубок!
            Кликнул лишь  Судьбу: - Пообедаем?

            Судьба Бабушки взяла батожок,
            И, составив  Закату  компанию,
            Удлинили   ей тот «последний срок»,
            На прощанье шепнув: - «До свидания!»


 Вот так  Петровна и дописала свою повесть. Пятнадцать месяцев прошло, как она, нет-нет, да и поделится с бумагой думами своими. Правда, в промежутках ещё что-то   на страничке своей опубликовала, а вот судьбу этой повести предугадать не берётся.   Да и не гадалка она.  Приближаясь же к той черте, за которой – тишина, уяснила, что прошлое – памятно, и держит её на плаву; сегодняшнее –  грех жаловаться, и старается его не гневить. Ну, а завтрашнее…  - ???

 В заключение же Петровна, прочтя в открытом доступе стихи незабвенного поэта, рискует столь талантливую поэзию оставить в повести. Очень уж  они ей в сердце запали. Быть может, душа поэта там, в поднебесье простит ей своеволие???

И так:  стихи  ЛЕОНИД  ФИЛАТОВ   музыка В.  ПАК
               
              ПОСЛЕДНЯЯ   ПЕСНЯ

        Тот клятый год, тому уж много лет,               
        Я иногда сползал с больничной койки.               
        Сгребал свои обломки и осколки,               
        И  свой реконструировал скелет.

        И крал себя у чутких медсестёр,               
        Ноздрями чуя острый запах воли,               
        Я убегал к двухлетней внучке Оле,               
        Туда, на жизнью пахнущий проспект!

        Мы с Олей отправлялись в детский парк,               
        Садились на любимые качели,               
        Глазели на гуляющих собак,               
        Глушили сок, мороженое ели!

        Аттракционов было пруд - пруди,               
        Но  день сгорал и солнце остывало.               
        И Оля отставала, уставала,               
        И тихо ныла: - «Деда, погоди!»

        Оставив день воскресный позади,                               
        Я возвращался в стен больничных голость.               
        Но и в палате слышал Олин голос:               
        - «Дай руку, деда! Деда, погоди!»

        И я годил, годил, сколь было сил,               
        А на соседних койках не годили.               
        Хирели, сохли, чахли, уходили.               
        Никто их погодить не попросил!

        Когда я чую жжение в груди,
        Я вижу, как с другого края поля
        Ко мне несётся маленькая Оля
        С истошным криком: - «Деда, погоди!»

        И я гожу, я всё ещё гожу
        И, кажется, стерплю любую муку,
        Пока ту – Оли крохотную руку
        В руке своей измученной держу!

 Такие вот   стихи поэта, народного артиста - беспредельно талантливого, а в быту – обычного деда,  совсем рано ушедшего, и в её  мятущейся душе  оставили неизгладимый след.
         
Вот и октябрь на исходе. Мокрый, неприветливый. Петровна, заглянув в хлебницу, ойкнула: - «Хлеба-то всего ничего! Придётся  дождиком насладиться! Вот Андрея с молочкой дождусь,  схожу в магазин.
 
В двенадцатом часу звонок  Светланы,  пока разговаривали, и дождь кончился.   Но сырость везде и всюду.   – « Как бы не упасть в лужу, ноги-то непослушные!»  И решила размяться.  -  «Поприседаю-ка я!» Пару-тройку раз присела! Голову повернула. Иваныч смотрит на неё с портрета. Серьёзно глядит, без улыбки. А у неё присядки  высветили в памяти эпизоды, когда они зарядкой занимались вдвоём. Муж подвижный, ладный приседал и отжимался легко. Она, далеко не спортивная, своими присядками вызывала у него смех. Но, стараясь  её не обидеть, с природным чувством юмора он  одним только словом веселил её! - «Оттопырилась?» - спрашивал.

И вот уже шестой октябрь топырится одна. Опять «предсказательница» промахнулась. Снежная пороша уже, нет-нет, да и кинет на землю горсточку белой своей крупы.   Природа засыпает, Петровна же  ещё годит! Знать, не её этот месяц.   Чей  же это голос: - «Ты погоди!? Не уходи!? »
 Да-а, времена! В них  жизнь у каждого своя, а сколько?    Нет у неё ответа, ибо наверху считают!!! !               
 
         2022 год