9 мая..

В комнате на полной мощности работал телевизор.
В углу, на плюшевом диване лежала девочка.
С распростертыми ногами, поднятыми вверх.
Комната закрыта дверью, в нее постучались и вошла женщина.
— Аня, Анна, ну хватит, давай поешь, хоть немного.
— Баба, отстань, я не хочу жить! Понимаешь?
— Аня, ну что ты такое говоришь.
— Вот мы с твоим дедом, чего только не видывали в войну…
— Война, война, — а сейчас что? война?
— Как вы уже достали со своей войной, парадами, и 9 мая, — да катись он к черту!
Девочке Ане, той мешавшейся на диване в комнате, на самом деле было за тридцать лет.
Работала она продавцом, в магазине, 14/7, которые обслуживают потребителей всего сьесного и несьестного товара.
Не вышла товаром: так говорят люди, — хромоножка, да еще не вышла лицом.
Куда ей в топ-модели, или в секретарши, ведь они по слухам, ой как много зарабатывают.
Вон, давеча, в новостях показывали, одну губастенстенькую лейтенантшу, — а потом гляди уже майором она стала. (уже генеральшей)
Но зато ее любили бабушка с дедом, с которыми она проживала на квартире.
Худо-бедно отучилась, пошла работать.
Работала и работала, мать моя грешная.
Пока не встретила, одного…парня.
Аня думала и мечтала, после трудовой смены, подняв ноги как можно вверх, чтобы не было венозного варикоза, который испоганит ее прекрасные ножки перед прекрасным принцем.. 
Только текущая проблема была не в этом: она залетела. И не от того принца.
Так, случилось это по глупости, два месяца назад, с каким –то быдловатым мужланом загодя до этой встречи. Он и взял ее почти силком…
— Ба, я хочу аборт сделать..
— Ну что ты говоришь, ведь сегодня 9 мая. Праздник, как никак
— Ба, я хочу сделать аборт! Прямо сейчас. Мне плевать; праздник, или не праздник!
— Хочу и сделаю! вам понятно?
— Так куда ж ты пойдёшь? Сегодня праздник. Выходной сегодня у всех.
— Никаких операций никто не делает…
Засуетилась бабушка.
— А мне плевать! Хочу и сделаю! Прямо сейчас… 9 мая…
— Пойду и сделаю! — Гордо заявила девочка-женщина.
Аня оделась, накинула кофту, вышла из квартиры, где горько причитала бабушка.
Дверь, этажи «хрущевки», — это все позади.
Впереди ждала жизнь: новая и странная, когда нужно окончательно  решить «быть или не быть»….
Она отошла от подъезда, но затем вернулась, села на скамейку.
Там, в вдалеке, слышался духовой оркестр, он исполнял «марш славянки».
А здесь, из-каго-то окна кто-то врубил на полную громкость  «день победы», того самого Лещенко.
Где-то шли нарядные люди, с флажками, с портретами, с георгиевскими ленточками на одежде. Они всё были так веселы и безмятежны, как никогда.
Ей, почему-то стало очень обидно и тоскливо
Почему вот я именно такая; хромоногая, некрасивая, но почему именно сейчас???:
Анне хотелось умереть, прямо здесь и прямо сейчас, сидя, на этой скамейке возле дома.
— Слышь дочка, табачком не угостишь? курить охота, спаса нет
— Не,
Хмыкнукнула она.
Кто-то, был кто-то, Анна не пыталась его рассмотреть, уткнув голову в колени.
— А звать тебя как красавица?
— Анна, — ответила Анна, поднимая голову.
— Анютка, значит. Раньше у нас в союзе анны, почему-то Анютами звались.
То бишь в «кубанских казаках» была одна актрисулька, анютой звали в одной роли.
Так все девки, следом за ней так и стали зваться «анютами». Смешно?
— Смешно.. — она повторила за незнакомцем.
— Я и говорю: дурость всё это; как назовешь, так и поплывешь.
— Дурость и дикость
—Тьфу, курить охота