Нарцисс Араратской Долины. Глава 136

 Ну, вот я и дописался до замечательного 1997 года, так как сей год для меня был крайне интересный на новые переживания и впечатления. Возможно даже, он был одним из лучших моих годов. Где и с кем я его встречал – этого я не помню. Может быть, я ездил в гости к карикатуристу Лёше на далёкую станцию «Красногвардейская». Или к Вадиму с Леной в подмосковный город Реутово. Или у своей тётушки на Большой Якиманке. Других вариантов быть не может. Я вряд ли сидел один у себя в мастерской, и я точно куда-то поехал. Одному встречать Новый год – это, конечно же, грустно и печально. Скорей всего я был именно у Лёши. Ему нравилось приглашать разных гостей. Лёша любил весёлые компании и был, в отличие от меня, экстравертом. Наверное, это его, в конце концов, и сгубило. Он растратил все свои силы на молодые коллективы, где слишком много смеха и дурных привычек. Но не буду злословить, так как это нехорошо, и надо всегда вспоминать тех, кто уже Там с доброй улыбкой и без излишней критики. Никто не знает, что лучше!.. Тихо угрюмо стареть или всегда быть молодым и весёлым. Лёшу стареньким мне трудно было бы представить. Старость мало кому к лицу. Это деревья, старея, становятся красивее, мы же люди превращаемся в малосимпатичные бурчащие и ворчащие тени самих себя. Это и есть некое наказание, за наше, так сказать, греховное бытие и всё такое прочее…

                Лёша родился под знаком Водолея (я, наверное, про это уже писал). И он был типичным представителем этого воздушного знака, который находится под влиянием революционной планеты Уран. Лёша любил знакомить между собой разных людей и общаться на около-философские темы. Ну и он также был вхож (в отличие от меня) в разные там московские редакции. И в тот период, где-то в конце зимы, он узнал, что в издательстве «Коммерсант» возобновляется или возрождается один журнал, в котором Лёша когда-то, во времена Перестройки, печатался. Журнал этот назывался «Столица», и раньше он был больше политическим. Потом он перестал выходить. А теперь же, спустя несколько лет, этот журнал снова будет издаваться. Он станет развлекательно-молодёжным и авангардно-художественным. Лёша туда сходил и оставил там партию своих рисунков или, точнее сказать, ксерокопий со своих ранних работ. Ну и он также решил сводить туда и меня. И мы туда сходили вместе. Сам бы я никуда не пошёл, ибо всегда был крайне застенчив и не умел заводить нужные знакомства. Я был типичным представителем знака Рак, с лунным влиянием которого всю жизнь безуспешно боролся. А карикатурист Лёша же всегда шёл напролом, как настоящий Водолей, ничего не боясь, и не страдая лишними комплексами собственной неполноценности…

                Здание издательского дома «Коммерсантъ», где собирался, так сказать, вновь выходить журнал «Столица», находилось в посёлке художников, у метро «Сокол», на улице Врубеля. И именно в этих краях я когда-то появился на Свет, в местном роддоме №16, на улице имени художника Верещагина. Моя мама, почему-то, решила меня рожать в Москве, а не в Ереване. Хотя моя семья тогда ещё жила в городке Кафан, и они переехали в столицу Армянской ССР после моего рождения. И в этом же роддоме родился мой близкий друг - геодезист и поэт Ваня, и чья мама была школьной подругой моей мамы. Про Ваню я много написал в самом начале своих воспоминаний, где описывал свой ранний арбатский период. Возможно, про него надо было бы написать ещё. Просто в тот период, я мало с ним пересекался. Это мы потом опять стали с ним часто видеться и даже творчески сотрудничать. И мы издали с ним несколько книжек за свой счёт, которые потом не знали куда девать. В общем, наши мамы были близкими подругами и даже родили нас в одном и том же роддоме. Только Ваня родился на десять лет раньше, и он был меня зрелее и даже в чём-то мудрее. Так что, все те девяностые я с Ваней пересекался мало, хотя и связи с ним не терял. Мы никогда не ссорились и не рвали отношений на протяжении тридцати лет, до самого его, так сказать, развоплощения, которое произошло в конце сентября 2021 года. Я не люблю слово «умер»…

Посёлок художников назывался «Сокол», и это место было тихое, красивое и даже немного странное. В самом начале возникновения СССР здесь устроили такой вот показательный кооперативный город-сад, и разные известные архитекторы здесь возводили домики по заказу разных известных деятелей искусства. Это всё происходило в 20-ых и в начале 30-ых годов прошлого столетия. И в 1938 году здесь появился этот вот четырёхэтажный роддом, который заметно возвышался над окружающими его домами. Потом, во времена Брежнева, московские власти хотели эту достопримечательность разрушить, и на месте её возвести советские пятнадцати-этажки, но культурная общественность это место отстояла. Что крайне удивительно для того времени!.. Родную же моему сердцу, двухэтажную, желтовато-охристую, построенную пленными немцами после войны, Хорошёвку, где жили мои дедушка и бабушка, снесли, а жителей переселили в далёкое Строгино. Про это я уже писал, но ещё раз напомню про те времена, когда в Москве всё ломали и рушили, готовя Столицу к Олимпиаде-80, чтобы поразить весь Мир достижениями развитого социализма. И, как мы знаем, представители самых развитых капиталистических стран на этот всемирный Праздник честного спорта и братской любви, так и не прибыли. Они бойкотировали нашу выдающуюся Олимпиаду, в бессильной злобе и зависти перед могуществом наших спортивных побед…

                «Коммерсантъ» находился на краю этого посёлка художников. Насколько я помню, это было обычное серое здание в несколько этажей. Честно говоря, я его не запомнил. Зато хорошо помню мощную дверь с позолоченной ручкой в виде дружественно протянутой руки. Эта рука отложилась в моей памяти, так как на протяжении всего 1997 года туда, то и дело, заходил. Мои рисунки понравились, и я там оставил какое-то количество своих черно-белых ксерокопий и немного акварелек. И мне там даже дали небольшой аванс, где-то в районе ста долларов. Женщину средних лет, которая со мной общалась, звали Катя М. Интересная тёмновласая весёлая барышня, невысокого роста  с чувством юмора. Она в этом журнале потом сочиняла разные смешные тексты из своей жизни. Поначалу именно она была арт-директором этого нового московского журнала. А потом арт-директором стал худой мужчина с длинными волосами по фамилии Орлов. В общем, мы с Лёшей ушли оттуда очень довольные, и нам казалось, что мы опять вернулись в наше советское прошлое. Это когда мы ходили в издательство «Мегаполис-Экспресс», в самом начале 90-ых, и когда я с Лёшей только-только познакомился на Арбате и сразу же подружился. Он меня также тогда сводил в ту редакцию и меня там немного попечатали. А потом тот хороший период закончился. Лёша уехал в Голландию, а я не стал больше туда заходить, так как был застенчивым чудаком, который плохо приспособлен к общению с разными нужными и влиятельными людьми.

  Карикатурист Лёша был уверен, что дела у нас в этом журнале пойдут хорошо. Во всяком случае, он меня поздравил с этим радостным событием. И первый номер этого журнал вышел где-то в конце февраля или в начале марта. В нём напечатали одну мою графику и один рисунок моего друга Лёши. Это был сигнальный экземпляр, и он распространялся бесплатно. Тираж «Столицы» был где-то 200 тысяч штук, и он был прекрасно издан на импортной бумаге, и даже упакован в целлофановый пакетик, как какой-нибудь глянцевый журнал. И в нём не было никакой политики, так как он предназначался к развлекательному ненапряжному чтению. Издавалась «Столица» два раза в месяц, на протяжении всего того 97-го года. А потом внезапно закончила свою недолгую юную жизнь. Это лично для меня было крайне печально, так как меня там печатали и выдавали высокие гонорары, которые меня немного развратили. А вот друга моего Лёшу, там больше печатать не стали. Видимо по причине того, что Лёша немного поругался с новым ихним арт-директором Орловым. И дело было в том, что после сигнального экземпляра нас не стали больше печатать, на протяжении десяти номеров. Лёша по этому поводу сильно возмущался и частенько звонил в редакцию. Ну и, потом он туда сходил и забрал все свои рисунки…