Серафим. Раушенбахи

   (Прод.)

Они по привычке рано проснулись и бодро двинули в порт. У берега, у причалов свободно негде было яблоку упасть, сколько лодок, яхт и катеров качалось на волнах гавани.
- Вон за тем мыском моя яхта, - сказал Глеб, указывая на пирс в двухстах метрах от спуска.
- Я кофе куплю и подойду, - крикнул ему Бор, сворачивая к вчерашнему кабаку.
Глеб подошёл к яхте, возле которой курили вчерашние специалисты.
- Ну, как готово?
- Да, слышишь, как тихо урчит? – сказал детина справа.
- Слышу, - они спустились внутрь, и Глеб убедился в выполненной работе. - С меня вторая половина суммы, держите. Он протянул 200 франков.
- Э-э, нет, дорогой. Четыреста за работу, как договаривались, а мы ещё всю ночь охраняли твою собственность, так что нам причитается ещё пятьсот монет, - сказал тот, что слева. И тут нарисовался Борис с дымящимся кофе. Он поставил чашки и спросил по-русски у брата:
- Что, вымогают, биндюжники?
- Здесь мафия. Лучше не связываться, а заплатить.
- Так я и рассчитаюсь, - мирно произнёс Бор и нанёс такой удар, что верзила справа упал на умника слева, и оба почему-то сильно ушиблись о камушки.  Большой бандит не шевелился, а маленький получил пинок в грудь и захрапел слюной.
- Мы в расчёте? – спросил Бор у умника, который в ужасе замотал головой, мол «Oui».
- Да, говорит, - перевёл Борис Глебу, усмехнулся и пригласил на мелодично тарахтеющую яхту. - Кофе пей, а то остынет.
- Быстро ты рассчитываешься, однако, - подивился довольный Глеб, убирая бумажник и допивая горячий ароматный напиток. – Всё нормально, отчаливаем. В Марселе, имей в виду, страшный бандитизм. Редкий день обходится без криминала.
Они отвязались, убрали якорь и поплыли прочь. Буквально через двадцать минут им открылся вид на белую виллу в густых зелёных зарослях, как потом оказалось, винограда с врезанной в скалу бухточкой и аккуратненьким причалом.
- Хорошо порой живут русские за границей, - присвистнул Борис, радуясь увиденному. – Я, пожалуй, задержусь у тебя на недельку.
- Не вопрос, братишка, сколько угодно оставайся.
- Ловлю на слове, - оживился Бор, пришвартовываясь канатом.
В домике вверху почудились шумы и оживление – их, видимо, заметили обитатели.
Братья поднялись к террасе дома, из которого выскочили парень с девушкой.
- Папа, здравствуй! – закричала молодёжь и, увидев незнакомца, уставились на него.
- Дети, это ваш родной дядя, Борис Васильевич, мой младший брат. Прошу любить и жаловать. А это Борис и Елена, - представил ребят Глеб. Бор быстро, но цепко взглянул и обнял сына и дочь, поцеловал каждого в голову и проговорил с комком в горле:
- Пойдёмте в дом знакомиться.
- Борис! – вскрикнула Мария, выйдя на крыльцо, - неужели ты! - Она обняла зятя и вдруг прослезилась. – Боже мой, какими судьбами?
- Мимо гребу кролем, смотрю братан плывёт на яхте, спрашиваю: «Далеко живёшь?», а он мне: «Забирайся, подвезу» Ну, думаю, надо заглянуть к родственникам, проведать, чем у вас тут потчуют.
- Ой, прости меня, сейчас как раз будем завтракать, - вскинулась хозяйка и побежала на кухню, такая же лёгкая и шустрая.
- Заходи, Борис, будь как дома, - пригласил Глеб, и они по ступенькам зашли внутрь.
В глаза бросилась роскошь и чистота. Везде было аскетически просто, но качественно, дорого и функционально. Чувствовалось воспитание Раушенбаха. Борис незаметно присматривался к детям. Они дружно раздвинули стол, накрыли скатертью и принесли столовые принадлежности. Тёзка-сын был чуть ниже Бориса, но выше Глеба, походил на их породу, но носил очки. Елена полностью копировала маму. «Славные», - решил Бор, привыкая к обстановке.
В воскресение семья по обыкновению ездила в церковь, поэтому Борис застал её празднично одетой. Он предложил не менять установленного порядка, и родственники в полном составе поехали в маленькую церквушку на берегу. Церковь Святого Эдуарда вмещала не более ста человек, но прихожане были постоянные, местные и давно знали друг друга. Бор выделялся своим ростом, но его не смущали чужие взгляды. Он поставил свечи за упокой и отстоял службу. Возвышенное состояние усилилось праздничным столом дома у Раушенбахов.
Херовато Борис весело поведал свою историю путешествия из России в Китай, Японию и Францию, не забывая показывать фотографии из доставленного на виллу гостиничного багажа. Родственники показывали свои, дивясь приключениям удачливого дяди и брата. Рассказывая о себе, Глеб признался, что часто бывает в столице по оформлению разных юридических документов.  Он неоднократно брал кого-нибудь из семьи при поездке в Париж, так что провинциалами они себя не считали и ориентировались в жизни страны. Племянник заканчивал университет Экс-Марсель по юридической части, как и отец, а племянница поступила туда летом и училась на первом курсе филологии. Молодой Борис имел сильную близорукость, поэтому не годился в армию, а Елена годилась, но не хотела быть связисткой или медицинским работником.
- Я предлагаю не торопиться с решением о переезде в Америку, - советовал Бор. – Во-первых, у Вас здесь всё налажено: и учёба, и работа, и быт; во-вторых, надо хорошо знать английский, чтобы хорошо устроиться в новой стране, в-третьих, я только что обосновался в Нанте и хочу пожить во Франции с семьёй и с трудом найденными родными людьми.
- Мы уже, на самом деле, купили небольшое ранчо рядом с тестем, а дети английским владеют с детства, - признался Глеб.
- Отлично! Недвижимость никуда не денется – есть, где спрятаться, - подхватил гость. – Не спешите! Уехать никогда не поздно… Я ещё не познакомил вас со своей семьёй.
Решили, действительно, не торопиться, тем более, накатили кризисные явления: торговля падала, уровень жизни опускался, клиентов становилось меньше. Можно было обождать пару-тройку лет. Всё надо стараться делать вовремя, только вот как знать, когда наступит этот необходимый час «икс». В течение вечера Мария и «дядя Бор» интимно переглянулись, но никто этого не заметил. Мария волновалась и периодически краснела, но в такие встречи мало кто остаётся спокойным и уравновешенным.
- Красиво у Вас, - польстил родным Борис.
- Это Вы не видели здешнее утреннее море и бухту! – воскликнула Елена. – Вы надолго к нам?
- На два дня, послезавтра уезжаю, - ответил Борис.
- Я завтра еду на работу, дети – на учёбу, - сказал Глеб. - Маша может показать окрестности днём. Яхтой она управляет отлично, а вечером опять устроим посиделки на террасе.
- Договорились… Будем укладываться? – спросил Бор, который внезапно ощутил усталость, эмоциональную и физическую.
- Вам постелено в гостевой комнате наверху, дядя, - поведал «племянник».
- Спасибо, тёзка. Спокойной ночи всем! – и Бор в сопровождении детей отправился почивать…
Борис так сладко заснул, что, открыв с рассветом глаза, не мог понять, где очутился. Форточка не закрывалась на ночь, так что он вдыхал морской воздух и слышал отдалённые гудки пароходов. Над Лионским заливом висел плотный туман, который мягко высвечивался изнутри зайчиками от волнений моря. Солнце быстро поднималось над горизонтом, и Бор, приняв ванну, оделся и вышел на балкон. Оказывается, родня уже давно бодрствовала, и Глеб махал детям с верхней дуги дороги о готовности выезжать. Борис крикнул «Доброе утро!», помахал рукой убывающим и спустился вниз, где вкусно пахло заварным кофе. Мария принесла на русском затейливом подносе завтрак, поставила на столик в террасе, и они, наконец, оказались вдвоём одни.
- Ты совсем не изменилась, такая же красивая и умная.
- А ты стал ещё интереснее, - парировала комплимент Мария, вспыхнувшая румянцем. – Предлагаю не тратить драгоценное время зря и выйти в море.
- Не возражаю нисколько, один вопрос. Елена – моя дочь?
- Да, я же обещала тебе.
Они спустились к причалу и вышли на яхте в открытые воды. Туман постепенно рассеивался, охваченный золотыми лучами яркого светила. Парочка отплыла на версту от берега и ещё пять вдоль него. Мария выключила двигатель и бросила якорь.
- Знаешь, я никого так не любил, как тебя. Ты для меня – неразрешимая загадка, но пусть так и будет - судьбу не изменить, - сказал он задумчиво, прижимая взволнованную и счастливую Марию к своей широкой груди.
- Начертанное свыше легко испортить, но мы ведь не для этого оказались здесь, - промурлыкала хитрая женщина.
- Не-ет, ломать не будем – чуток подправим колки. – Я скучал по тебе, а ты?
Мария молча скинула платье, и мир вокруг преобразился. Они навёрстывали упущенное снова и снова, пока не ошалели окончательно и уже неприлично было не вернуться.
- Девочка, - вдруг промолвил Борис.
- Что «девочка»?
- Если «ты-гы-дым» на яхте, то будет девочка, - мечтательно прошептал отчего-то Херовато.
- А-а, сам придумал?
- В Библии прочёл, в японской, сильно захотел и прочёл.
- Меня ты «хотел», соглашусь, а что ещё? Чем мне тебя отблагодарить за подарок?
- Я бы сейчас кабана съел. У тебя дома есть чего перекусить?
- Поскребём по сусекам, что-нибудь сварганим, - улыбнулась Мария, достала из бара колбасу, хлеб и скоренько сделала бутерброды. – Я тоже чего-то проголодалась, аж ноги подкашиваются.
- Красивые ножки. Ты побереги их на всякий случай, вдруг затоскуешь…о Рыбинске.
- Рыбинск и Волгу я вспоминаю. Дети выросли, и, глядя на них, всплывают картины прошлого, будто только вчера было, - погрустнела капитанша.
- Да, ладно, тебе всего тридцать с небольшим, погуляем, поверь. Я живу тем, что здесь и сейчас.
- Ты всегда так жил, поэтому я и выбрала Глеба и поэтому ловлю счастье с тобой
- Ничего не понял, но не важно. Ты моя самая любимая, если не начнёшь зазнаваться.
- Не буду – поздно меняться, - сказала она, умело подруливая в свою бухточку.

   (Прод. след.)