Памяти отца

               

              Американскую тушёнку в красных банках, Петрович не мог видеть ещё с войны. На той, которую он увидел впервые, в Берлине 1945 года, лежал маленький пальчик военфельдшера Варечки... Варю  разорвало на его глазах. Она просто хотела перейти улицу, и ушла в Небеса.
             А эти банки, недавно пришедшие к ним на склад, где он работал сторожем, очень были похожи на те, Лендлизовские. У старика перехватило дыхание. Воспоминания о войне не отпускали его от себя ни на шаг. 65 лет прошло, а он каждый день воевал. Не стирался из памяти ни один день войны. С первого, когда, в 1943 году, он получил повестку из военкомата, и до последнего, когда  ехал в поезде  по территории Чехии, а навстречу  шли огромные  фургоны, запряженные парой крупных лошадей – битюгов, в которых сидели немецкие мирные жители: женщины, дети и старики. Они, видимо, были напуганы  и смотрели с опаской на русских в поездах. Когда же паровоз останавливался, взгляды их менялись. Немцы начинали улыбаться и благодарить. А дело было в том, что русские солдаты делились с ними провизией, подкармливали хлебом и всё той же тушёнкой, хотя и сами ели не досыта.
               Старик  прошёлся по складам, осмотрел коробки. В мыслях мелькнуло:
             " Ешь, пей  от пуза. Чего только нет! А в этом ли счастье? Нажраться досыта? Нет. Мир. Мир людям нужен, а не жратва. Да кто же это понимает? Наверное только те, кто воевал за Родину."
               Вспомнил он и другие склады, куда попали они случайно с разведчиком Иваном Кожевниковым. Маленькую дверцу в землянке обнаружили солдаты случайно и непостижимо. Брели по лесозащитной полосе, и вдруг, бац, и дверка!  А за дверкой: чуть не дворец. Под Будапештом это было. А товару там – видимо невидимо. И в основном вино и пиво. Рассовали ребятки пиво по карманам, где и рубь не ночевал, а вино в огромных бутылках некуда было положить. Решили  просто попробовать. И только открыли заветную, с другой стороны шаги и разговор. На немецком. Там, видно, ещё вход на склад был, с другого конца. И тут же нарисовались эти немцы пред их очами. Страха у ребят не было, а вот всё наоборот, смеяться хотелось. Почему – неизвестно. И немцы тоже  стоят и улыбаются. Вот так глаза в глаза стоят и улыбаются. Петрович, тогда ещё просто Колька, взял в руки бутылку вина и глотнул, потом Ване отдал. Ваня тоже отхлебнул, и поставил оставшееся вино на стол.
                После этого два друга тихо развернулись и пошли восвояси. Вслед только одну фразу услышали:
              -  Рузкий Иван.
                Неизвестно – что именно выражала эта фраза. Но она была сказана без злобы. Сколько воспоминаний остаётся в памяти солдата! Одно страшнее других. На войне, как на войне. Однажды их разведгруппа попала в засаду. Впереди минное поле, сзади немцы. Обнаружить себя никак нельзя. Огонь зажигать нельзя. Пролежали весь день в кустах, у леса. Недалеко домишко приметили. Завалюшка совсем, землянка. Дверь настежь. Никого нет. Ночью и юркнули туда, от усталости повались все на пол. Некогда кровати искать. Что-то мягкое под ногами, все и заснули мигом. На рассвете проснулись, а под ними  дохлые фрицы. Вывернуло  всех, только вой стоял. Но надо было идти далее. Воевать. Эх-ма! Воспоминания... И не просишь их, а они приходят. Петрович очень разволновался. Ему захотелось на воздух.
                Весенний ветерок успокоил немного. Конец апреля. И опять вспомнился 1945. Конец апреля. Тогда советские войска  продвигались к самому центру Берлина. Солдаты на танках проламывались  через разрушенные дома, выбивая гитлеровцев из развалин и подвалов. Артиллерия  простреливала фашистов со всех сторон. Русский Иван, как всегда, отдувался за весь Мир. Американцев в Берлине не было. Они открыли конечно второй фронт. Но когда? Аж в 1944 году, когда уже мы шли напролом! Доверчив русский Иван, терпелив и неприхотлив. Поэтому  Вся дорога до Берлина выложена была русскими Иванами...   
                Петрович решил попить чайку. Воспоминания жгли душу. Он вернулся на склад. И опять на глаза попалась тушёнка в красной банке. Лучше бы и не попадалась. Он отвернулся, и зашагал вновь на улицу.
                В тот далёкий май 1945 года, в промежуточек тишины, он, медсестра Варя и друг его Ваня, решили перекусить этой самой тушёнкой и хлебушком. Присели они в развалинах дома, напротив когда-то огромного магазина, достали провизию, а Варя вдруг удивлённо вскрикнула от восторга:
                - Посмотрите! Манекен после бомбёжки цел остался. А какое платье на нём! Такое только в довоенных фильмах видела. Мальчики, я только глазком посмотрю поближе. Вы не успеете тушёнку открыть!
                И она побежала навстречу Вечности. Варя не знала  что немцы,  отходя, минировали  манекены, одевая на них красивые платья.
                С тех пор Николай Петрович  не мог видеть тушёнку.
               
                Потихоньку наступил вечер. Уже зацветала белая сирень, прорывались сквозь почки шоколадные каштаны, и от света луны зелень  казалась перламутровой. "Красиво! Почему, - подумал старик, - в такой красоте люди несчастны? Почему воюют друг с другом?" Он  посмотрел на звёзды. Варя была где-то Там, в заоблачных тайнах бытия. И Ванька тоже давно уже был Там! Николай Петрович вздохнул.
              - Пора и мне собираться... Заждались меня други мои сердешные.
Скоро, скоро уж и я к вам! Немного осталось...

                А в том, что все они встретятся, у Петровича не было никаких сомнений. А зачем тогда и жить, если не верить в Чудо Вечной Жизни...


©