Ты сможешь. Глава 2

2 глава. Знакомство

 Мой похититель, почувствовав, что я замерла, чуть ослабил хватку. Я смогла, наконец, повернуть голову и глотнуть воздуха, не полного сыростью. Прямо перед глазами оказался темно-синий, почти черный, грубый шерстяной материал его рукава. Прочный, добротный, пахнущий тем же дымом и кожей. Похоже, на дворе явно не двадцать первый век. Или это очень убедительный исторический клуб?
«Так, Ева, соберись. Надо к дереву. Надо домой. И забыть этот бредовый сон», — пыталась взбодрить себя. Пока лежала в таком положении, взрослая часть меня доедала остатки сознания.
Меня вдруг отпустили и помогли встать. Я пошатнулась, и мир уплыл из-под ног, когда я увидела ее.
В двух шагах, свернувшись калачиком, лежала Магри. Неподвижная.
— Нет… — вырвался у меня сдавленный стон. Они убили ее. Убили моего самого верного друга.

Я бросилась к ней, но меня ловко подставили подножку, и я едва не рухнула прямо на ее бездыханное, как мне показалось, тело. Где-то рядом прозвучал короткий, насмешливый мужской смех. Мне было не до него. Слезы хлынули ручьем. Я припала к собаке, гладя ее теплый еще бок, бессвязно причитая:
— Прости меня, прости… Это я во всем виновата. Родная моя, прости…
Я уткнулась лицом в ее густую шерсть, вся содрогаясь от рыданий. И сквозь шум в ушах я услышала это. Ровное, размеренное, совершенно спокойное дыхание. Она не просто дышала — она крепко спала! Слезы сразу иссякли. Я подняла голову и встретилась взглядом с тремя парами глаз.
Тремя парами… фиолетовых глаз. И тремя шевелюрами ослепительно-белых волос.
Я медленно поднялась, ошеломленная. Мужчины были одеты… странно. Их одежда напоминала то ли стимпанк, то ли костюмы из какого-то фэнтези-фильма: качественные, кожаные и шерстяные вещи, сшитые с аристократичной простотой. Никаких кринолинов и камзолов. И уж точно не двадцать первый век. На дороге виднелся силуэт, напоминавший не то ретро-автомобиль, не то карету на механическом ходу. Доносилась музыка — электронная, но с живыми инструментами. Полный временной диссонанс.

Высокий молодой человек — тот самый, что держал меня — поймал мой растерянный взгляд. Он медленно протянул руку и поддел пальцем прядь моих распустившихся русых волос. На фоне их белоснежных голов мои выглядели инородно, чуждо. Он перетер прядь между пальцами, словно проверяя качество ткани, а потом… понюхал ее. Я мысленно поблагодарила себя за вчерашнее мытье головы шампунем с жасмином.
Он что-то сказал своим спутникам на том мелодичном языке, и те усмехнулись. Я аккуратно, без резкости, выдернула свои волосы из его пальцев. Сердце колотилось где-то в горле. «Главное — спокойствие. Не провоцировать».

Пока они перебрасывались фразами, я их изучала. Один — помоложе, с такими же утонченными чертами лица, вероятно, родственник. Второй — более грубоватый, с руками работяги, явно не из их круга. Они обсуждали меня, я это чувствовала кожей. И в какой-то момент, увлекшись спором, будто забыли о моем присутствии.
Взрослая часть мозга тут же подала тревожный сигнал: «Рабство. Торговля людьми. Беги!»

Я сделала шаг назад. Еще один. Оказалась рядом с Магри. Наклонилась и, собрав все силы, взвалила спящего щенка на плечо. Спасибо, что она теперь не огромная овчарка, а компактный «медвежонок». Друзей не бросают.
И я пошла. Твердо, не оглядываясь, прямо к тому дереву, к своему порталу домой. Переступая через валежник, спотыкаясь о корни, я уже почти физически ощущала уют своей квартиры.

Я отошла метров на десять, когда сзади раздался резкий окрик. Я сделала вид, что не услышала, и ускорила шаг. Бежать с собакой на руках было невозможно.
Мгновение — и тяжелая рука легла мне на плечо, заставляя остановиться. Я обернулась. Передо мной снова стоял Он. Его фиолетовые глаза смотрели спокойно, но непреклонно. Слезы навернулись сами собой.
— Отпустите, пожалуйста, — я пыталась вложить в слова всю свою мольбу. — Я просто хочу домой. Отпустите нас!
Он не понимал слов, но тон, наверное, был понятен. Он покачал головой, и его взгляд скользнул к собаке у меня на плече. Затем он уверенно, но без грубости, потянул ее ко мне. Мои пальцы вцепились в ее шерсть мертвой хваткой.
— Нет! — закричала я, и в голосе зазвенела истерика. — Это моя собака! Не отдам! Моя!
Он что-то говорил мне тем бархатным, успокаивающим голосом, пытаясь разжать мои пальцы. Но я не сдавалась, отчаянно рванула на себя. Он, опасаясь сделать собаке больно, отпустил.
Я развернулась и снова пошла. Это была ошибка.
Он не стал больше ничего говорить. В следующее мгновение его руки обхватили меня вместе с собакой и легко подняли на руки, как перышко. Я завизжала, пытаясь вырваться, но его хватка была стальной. Тот, что помоложе, ловко подхватил выпавшую из моих рук Магри. И вся группа вновь двинулась прочь от леса, к таинственной машине на дороге. Мои надежды таяли с каждым их шагом.

Мое сопротивление окончательно иссякло. Взрослая, рациональная часть меня забилась в глухой угол, готовая разрыдаться от бессилия. Но та, юная и жаждавшая чуда, вдруг уловила пряный, древесный аромат, исходивший от его кожи и одежды — незнакомый, но безумно притягательный. И я сдалась, положившись на волю случая.
Он нес меня легко, почти не ощущая веса, но я чувствовала каждый мускул его рук, каждое движение его тела. Прижавшись щекой к груди, я слышала, как бьется его сердце. Сначала ровно и спокойно, но потом его ритм начал учащаться. От напряжения? Но он даже не вспотел, неся меня, как перышко.
Он наклонил голову, и наш взгляды встретились. Его фиолетовые глаза, казалось, светились изнутри. И в тот миг случилось нечто необъяснимое.

Между нами пробежала волна. Она началась с легкого озноба, побежавшего от пяток к макушке, заставив кожу покрыться мурашками. А следом хлынуло тепло, разливаясь по всему телу томной, расслабляющей тяжестью, словно после сеанса самого искусного массажа. Это было сильнее, ярче, интенсивнее любого первого поцелуя. Я замерла, захваченная этим вихрем немых ощущений.
Я смотрела в его глаза и понимала — он чувствует то же самое. Его сердце увеличило ритм, и выбивало дробь у меня в висках, а руки, прежде державшие уверенно, теперь обнимали почти нежно. Или это мне так очень хотелось?
Его спутники шли впереди, не замечая ничего. Эта странная, электрическая связь возникла только между нами.

Он вынес меня к странному транспортному средству на дороге. Не отпуская, он одной рукой открыл дверь и усадил на мягкое заднее сиденье. Его товарищ аккуратно уложил спящую Магри мне в ноги. Отдав короткое распоряжение, мой похититель сел рядом. Мотор завелся с тихим, почти неслышным гулом, и мы тронулись.
Я вспомнила свою собственную, недавно выкупленную из кредита машинку и горькую иронию ситуации: я так и не успела на ней никуда съездить. Грусть накатила на мгновение, и я отвернулась к окну, чтобы скрыть глаза.
Дорога была идеально ровной, без знакомых нашему веку ям и колдобин. Я невольно улыбнулась, представив, как мой «железный конь» трясся на выбоинах. Краем глаза я заметила, что он следит за мной и тоже улыбается в ответ моей улыбке. Это придало смелости.
— О чем задумался, милый? — спросила я, зная, что он не поймет.
Его лишь вопросительный взгляд еще больше развеселил меня.
— И как мне теперь домой возвращаться? — снова улыбнулась я своему отражению в стекле.

За окном мелькали ухоженные поля с ярко-зелеными всходами. «У них тут с сельским хозяйством все в порядке, голодать не придется», — мелькнула практичная мысль. И будто в подтверждение, мой живот предательски заурчал, напоминая, что с утра во рту не было ни крошки.
Я машинально положила руку на живот. Он заметил этот жест и, прежде чем я успела опомниться, легонько коснулся своей ладонью моего живота. Реакция сработала мгновенно — моя рука сама взметнулась и отвесила ему звонкую пощечину.
Я замерла в ожидании ответной вспышки. Но он лишь удивленно потер щеку, а затем… полез в небольшую коробку у ног. Оттуда он извлек что-то, завернутое в вощеную бумагу. Развернул — внутри лежал золотистый блинчик, похожий на кукурузную лепешку. Он протянул его мне.

Я осторожно понюхала. Пахло злаками и травами. Решив, что травить меня таким изощренным способом бессмысленно, я откусила. На вкус было похоже на сладковатый кукурузный хлеб. Вкусно. Я откусила еще раз и, отломив кусочек, протянула лепешку обратно ему. Он принял угощение, и мы молча доели его, глядя друг на друга.
Потом мой взгляд упал на все еще спящую Магри. Я посмотрела на него с немым вопросом. Он кивнул, поняв, и протянул руку к собаке. Я инстинктивно попыталась остановить его, но в его глазах читалась такая искренняя, спокойная нежность, что я отпустила его запястье. Он коснулся головы Магри, проведя пальцами по ее шерстке. Собака тут же проснулась, лениво зевнула и… лизнула ему руку. Он угостил и ее кусочком лепешки.

Я сидела, завороженная этим маленьким чудом. Кто эти люди, умеющие усыплять и пробуждать одним прикосновением?
Желание понять его пересилило страх. Я ткнула пальцем себе в грудь:
— Ева. Я — Ева.
Повторила дважды. Потом посмотрела на него и осторожно коснулась его груди. Он улыбнулся, и его глаза смеялись.
— Ну, а ты кто? — не сдавалась я, снова тыча в себя. — Я — Ева. Ты — кто?
Он наблюдал за моей пантомимой и явно развлекался, и вдруг его губы четко выговорили:
— Велс.
— Велс! — с радостью повторила я. — Есть контакт!
Он улыбнулся еще шире и, указывая на меня, подтвердил:
— Ева.

Я согласно закивала. Мне нравилась эта игра, нравилась его ласковая снисходительность. Но в глубине души шевельнулся холодный, рациональный червячок: «А не обращается ли он так бережно с живым товаром, который не хочет портить перед продажей?» Ведь по всему было видно, что он — человек из высшего общества, а я — диковинка, случайная находка.
Но его следующая улыбка снова растопила лед сомнений. Пусть будет, что будет. Пока я решила просто довериться течению.