Ii. армен аджян искусство чайных пакетиков

        Армен Ротч (Армен Аджян), художник, ныне проживающий в Париже, начинал свой творческий путь давно, когда впервые были представлены его работы в армянской группе «Черный квадрат», в которой он состоял в те годы,  затем, в 1988-м году с авангардистами группы "Третий этаж", участвовал в "Первом слёте авангардистов СССР" в Нарве (Эстония), в 1989 г. на выставке "Авангард Армении в Париже" и в 1990 г. на выставке "Третий этаж в Копенгагене". В начале 90-ых годов он обосновался во Франции, где выставлялся в галерее Гарика Басмаджяна  в Париже, затем в городе Шарантон в музее «Искусство и свобода» состоялась персональная выставка его работ. Жена, искусствовед Жильда Гегамян, писала, каким образом художник Армен Ротч «выковал себя, не поддаваясь влиянию действующих в те годы идеологий, пребывая в полнейшей тишине и одиночестве».
- Как рано вы стали интересоваться искусством?
- Я стал заниматься искусством, поступил в художественное училище, где обучился разным ремеслам. В училище я познакомился с ребятами, которые умели думать иначе, и тогда вместе с ними я прошел весь творческий путь. К ним относятся художники Кики (Григор Микаелян) и Мартин Петросян. Для меня стало большим потрясением, когда я впервые в иллюстрациях увидел работы Казимира Малевича и Василия Кандинского. Я сразу понял, что буду работать в стиле абстракции. Потом в дальнейшем в альбомах и книгах мне стали попадаться работы и других абстракционистов.
- Но ведь существовали проблемы с доступом к информации.
- Проблемы были, потому что абстрактное искусство было запрещено. Эту проблему отчасти мы старались разрешить тем, что находили кое-какие книги по искусству в букинистическом магазине, который находился в центре Еревана. Первой моей находкой был альбом известного немецкого живописца Давида Каспара Фридриха, одного из наиболее значительных художников периода романтизма в Германии, там же я нашел книгу с иллюстрациями работ Питера Брейгеля Старшего, кое-какие книги мне присылались из Москвы, потом я получил из Франции альбомы художников – абстракционистов Жоржа Матье и Антони Тапиеса. Их работы стали для меня полным откровением, и я прикладывал усилия, чтобы освоить их приемы.
– Первые творческие шаги вы делали в советские годы, живя в Армении, наверно, художнику-авангардисту приходилось нелегко?
- Трудность заключалась в том, что авангардисты были просто-напросто отвергнутыми и нигде не выставлялись. Мы словно оставались в стороне от всех официальных художественных мероприятий, которые проходили в стране, и тогда мы стали сами решать свои собственные задачи. Таким образом сформировалась творческая группа «Арт-бункер», где мы могли выставляться, встречаться и обсуждать художественные проекты, дискутировать, находить новые решения. На территории института физики мы организовали авангардистскую выставку, на которую пришло много зрителей, некоторые даже представления не имели, что в искусстве существует такое направление, как абстракционизм.
- А каким образом вы пришли к тому, что искусство можно создавать из чайных пакетиков?
- Я в основном создавал абстракции, когда однажды обнаружил, что можно строить композиции из использованных чайных пакетиков. Это произошло случайно: я страдаю бессонницей и очень рано просыпаюсь, первое, что я делаю проснувшись, готовлю кофе или чай. Каждый раз, когда я пил чай, я откладывал окунутые в кипяток чайные пакетики на бумагу, лежащую на столе, и через некоторое время обратил внимание, что их количество становится все больше и больше. Пакетики высыхая получались разных оттенков и когда их набралось заметное количество, я составил из них небольшую цветовую композицию и попробовал создать изображение из несколько большего количества таких же пакетиков, тогда я принялся их откладывать и собирать, через какое-то время пришлось даже обратиться за помощью к другим людям, в то время, я преподавал в одном из учебных заведений и попросил своих учеников принять участие в процессе и собирать использованные  чайные пакетики, мне помогали и соседи, тогда и появилась возможность создавать значительно большие композиции. Спустя некоторое время я обратился за помощью по интернету, тогда к нам стали поступать чайные пакетики большими коробками, и благодаря такому участию мои работы стали очень пространственными.

- А в каких странах и с каким успехом вы выставляли инсталляции из чайных пакетиков?
- Из чайных пакетов я изготовлял инсталляции в городах Франции и Италии, одну инсталляцию я представил на Стамбульской международной выставке современного искусства. Это происходило таким образом: сначала меня приглашали, я знакомился с территорией и изготовлял инсталляцию на месте, иногда даже появлялись волонтеры, принимающие участие в процессе, в таких случаях я управлял ситуацией, давая рекомендации своим помощникам. Пока шла работа над инсталляцией процесс, словно, превращался в чайную церемонию, поскольку все пространство наполнялось чайным ароматами разных сортов.
- Можно ли считать, что эти проекты являются и интерактивными?
- Где-то да, потому что они строятся благодаря общим усилиям. Когда люди из самых разных стран, разных рас и национальностей шлют мне чайные пакетики, все эти пакетики сливаются вместе в общей гамме, выстроившись в единое изображение, и люди, которые никогда не встречались друг с другом воссоединяются. В этом смысле, благодаря коллективному участию, работа становится общей.
– А возможно ли чем-нибудь заменить чайные пакетики?
- Со временем я нашел способ вместо чайных пакетов использовать штриховку поверхностей и изображать цветовые поля, посредством которых я стал получать трехмерные изображения, в этих случаях штрихи и наплывы цветов, следы и царапины превращаются в изображения, где встречаются воспоминания и противоречия, уверенность и сомнения. Выбранный участок постепенно превращается в сетку нерешительностей и нерегулярных ритмов, позволяя повторно подтвердить в пространстве собственные приемы.
- А можно ли таким же образом получить фигуративные изображения?
- Разумеется можно, но искусство для меня – это высокое понятие, которое никак не соприкасается с реальностью и находится за пределами изображения реальных объектов. Повседневность и без того ставит перед нами множество проблем, которые требуют разрешения, и не нужно перегружать ею еще и творческое измерение. Только искусство дает возможность немного отстранится от реальности и перейти на другой уровень.
– Переехать во Францию и оставаться там действующим художником тоже, наверно, было непросто?
-    Во Франции я сначала переехал к родственникам, у которых жил, пока я не женился и не привел свои дела в порядок. В течение всего этого времени я продолжал рисовать, но искусство, которое я создавал, здесь никому не было нужно и вежливым образом отвергалось. Мне даже как-то пришло письмо из местного районного культурологического объединения, где очень вежливым образом разъяснялось, почему им неприемлемо то искусство, которое я создаю. Причина заключалась в том, переехав во Францию я перевез в их страну свою мертвую творческую базу, которой обладал у нас в стране в советские годы, в результате у меня возник большой глубокий коллапс, от которого нужно было срочно избавляться, иначе выходило так, что страна, откуда я уехал, очень скоро меня забыла, а страна, в которую я прибыл меня не принимала.  Потребовалось много времени и больших усилий, чтобы я мог вырваться из создавшейся ситуации и сумел, преодолев себя, работать по-другому. На то, чтобы делать легкие штрихи и черточки меня натолкнула мысль о ниточках использованных чайных пакетиков, и переход к штриховке произошел весьма гармоничным образом, превращая процесс изображения в медитативное состояние и минимализм.
– Какие художники являются для вас любимыми?
- У меня их много: я особенно люблю художника Николя де Сталь, творчество которого сильно на меня подействовало. Его произведение, исполненное слоями, было чем-то ошеломляющим. Потом в Париже проходила ретроспективная выставка его картин, от которой я получил колоссальное удовольствие. Очень люблю картины лиричного художника Жоржа Матьё, люблю работы художника Антони Тапиеса, Клода Моне, новых реалистов, про американское экспрессивное искусство и говорить нечего, только один Виллем де Кунинг чего стоит, Джексон Поллок тоже ему не уступает, но я больше предпочитаю Кунинга.
- А Аршила Горки?
- Очень нравится мне Горки, продолжатель лирического искусства и основоположник экспрессионизма, люблю работы немецкого художника Гюнтера Юккера, мне очень нравятся художники Яннис Кунеллис, Марио Мерц, художники группы «Арте повера»: Александро Мандзони и Альберто Бурри. Мои работы с пакетами и нитками можно где-то связать с творчеством группы «Арте повера», поскольку именно они первыми начали заниматься искусством ресайклинга когда перерабатывая отходы и мусор, стали получать из них новые творческие формы.
- Каких художников вы считаете своими учителями?
- Наверно, все они являются учителями. Но в Ереване был человек, который оставил очень глубокий след на всем моем творчестве. Это был художник Виген Татевосян. Находиться рядом с ним, беседовать с ним было величайшим наслаждением. Мое творчество основано на бергсоновской философии, где первичными двигателями мысли являются подсознание и интуиция. Есть люди, которые обладают картезианским мышлением, которое  основывается на последовательном механическом рассуждении, и пока у них не будет достоверных сведений о чем-либо они даже не смогут об этом говорить или думать; у меня это происходит не так,  я могу предчувствовать события, а в искусстве такая способность дает очень хорошие результаты.
 – Что вдохновляет вас создавать то или иное произведение?
- Нет необходимости в том, чтобы что-то произошло, чтобы я начал творить, я и так все время нахожусь в творческом состоянии, художник всегда пребывает в одиночестве, ему не нужны особые состояния, чтобы он уединился и погрузился сам в себя.
– Что вы думаете об Армении сегодня? Возможно ли развитие искусства в этой стране, или для развития искусства необходимо иметь другие условия?
- Очень сложно заниматься искусством в такой стране, где много насущных проблем, поскольку очень важно, чтобы были разрешены экономические вопросы. И тем не менее, и в Армении есть люди, которые невзирая на окружающие сложности, продолжают заниматься искусством. Только, к сожалению, их заслуги не будут оценены по достоинству, как некогда это происходило со мной, когда мое творчество никто не видел. Но проблема в том, что без их творчества тоже никак нельзя, и иначе быть не может, потому что людям нужно это творчество. Но чтобы сформировалась творческая атмосфера - это проблема, потому что, несмотря на то, что внешняя связь существует, условий для того, чтобы искусство развивалось нет. Для того, чтобы это произошло необходимы определенные предпосылки: в наше время, к тому, чтобы возникли арт-группы «Черный квадрат» и «Третий этаж» предпосылкой явилось то, что авангардное искусство было запрещено.  Мы старались сильно отличаться от официального искусства, и поскольку наше искусство отвергалось, мы старались сделать так, чтобы оно еще больше не принималось. А сегодня, казалось бы, все свободно, и можно творить как угодно и запретов никаких нет, но это искусство никому не нужно, и руки опускаются и даже противопоставлять себя некому, можешь творить как хочется и выставлять свои работы в музее Генриха Игитяна или в Экспериментальном центре,  но, оказывается, что этого недостаточно, и чтобы выйти в реально творческое пространство необходимо решать иные задачи.
- Важно, чтобы работы оценивались? 
- Оценка творческих произведений прямо зависит от денег, и это не преувеличение. Может быть, это звучит несколько вульгарно, но это именно так, между ценой и оценкой произведений существует прямая зависимость. Если будет возможность выделить денежные средства и пригласить в свою страну признанных в мире корифеев искусства, они могут с удовольствием приехать в Армению и создать необходимое движение, в результате которого могут возникнуть творческие связи, и это только первые шаги, без которых никак не обойтись,  ведь никто не знает, на каком уровне сегодня находится культура Армении.
- Сохранилась ли у вас связь с Арменией, входит ли эта страна по-прежнему в круг ваших приоритетов?
- Связь с Арменией имеется, последнее мое посещение Армении произошло два года назад, перед революцией, и это было четвертое посещение. Но у меня сложилось впечатление, что я вернулся к тому прежнему состоянию, которое когда-то оставил. Страна, конечно, изменилась, появилось много нового, но состояние, в том числе и творческое, осталось таким же. Хорошо, хоть есть люди, которые каким-то образом сохраняют очаг искусства, чтобы огонь полностью не погас.
– Каким должно быть искусство сегодня, при переходе от постмодернизма к метамодернизму?
- Корень «мета» уже говорит о том, что метамодернизм имеет многочисленные разветвления, как метастазы. Эти метастазы уже дошли до Армении, не говоря о других странах. Сегодня, то, что создается в Париже может создаваться и в Ереване, даже переезжать в другую страну стало бессмысленно, и когда имеются социальные сети, нет разницы в какой стране ты находишься, и даже язык уже не проблема. Сегодняшняя проблема заключается в том, что во всем мире создается однообразное искусство, и разница только в рынке, и рынок решает все вопросы.