Вспоминая замечательного человека

 15 мая 1926 года на хуторе близ деревни Заболонье, тогда еще Велижского уезда, в семье крестьян родился мой дед Шлёнов Егор Александрович. С вступлением в колхоз они переехали в саму деревню. Появление на свет в охотничьей семье сказалось на раннем становлении его как охотника. Будучи еще ребенком, он уже самостоятельно ловил норотами рыбу и добывал плашками пушного зверя. В те далекие времена капканы только еще начинали входить в обиход местных охотников. Первым его ружьем стала дедовская шомпольная двустволка, называемая в народе «пистоновкой». Его дед Еремей был страстным охотником и до последнего оставался верен этому увлечению. Не помешала тому даже потеря ноги на фронтах Первой мировой, которую заменил деревянный протез. Любимой для него была охота на тетеревином току, куда его привозили на лошади.

 Жарким июльским днем 1941 года с колоннами немецких солдат и военной техники в деревню пришла война. Наблюдая пятнадцатилетним подростком за этой фашистской ордой, движущейся на Белый и подымающей облака дорожной пыли, Егор и представить себе не мог, что спустя каких-то три года ему предстоит воевать с ней. Дед хорошо учился в школе и знал много фраз на немецком языке. Проезжая по деревне на мотоцикле, немецкие солдаты остановились напротив сельского мальчика, стоявшего у дороги. Они были очень удивлены, услышав от него ответ на их вопрос о том, где находится сельсовет, на родном для них языке. Посадив деда в коляску мотоцикла, немцы попросили показать. После чего долго катали его, угощали шоколадом и показывали фотографии своих родных. Они и поверить не могли, что какой-то мальчишка в забытой богом деревушке может так хорошо разговаривать по-немецки.

 В связи с быстрым наступлением немецких войск эвакуация местного населения проходила уже в условиях оккупации. Но все же большая часть людей была эвакуирована в соседнюю Калининскую (ныне Тверскую) область. Так семья Егора оказалась в Ильинском районе. После того как в ходе контрнаступления под Москвой советские войска остановили продвижение противника и отбросили его на западном направлении, в январе 1942 года советское командование начинает Торопецко-Холмскую наступательную операцию. В это время Ильинским РВК призывают в ряды Красной армии старшего брата моего деда, Ивана. Солдатская судьба возвращает его назад в родной Велижский район, где с февраля месяца в составе первого батальона 48 отдельной стрелковой бригады он участвует в кровопролитных боях за освобождение Велижа, а в ночь на 20 апреля погибает во время разведки боем на восточной окраине города. За 600 дней боев Велиж превратится в сплошные руины. Только в сентябре 1943 года город будет освобожден от немецко-фашистских захватчиков. После чего из эвакуации начнут потихоньку возвращаться в родные края местные жители. Вернется домой и семья Шлёновых. 24 марта 1944 года уже Велижским РВК был призван сам Егор Александрович и направлен в Бершетские военные лагеря, находящиеся в Молотовской области (сегодня Пермский край). После прохождения обучения в 47 учебном полку 48 учебной стрелковой дивизии он автоматчиком попадает на фронт. Местом его дальнейшей службы становится 291 стрелковый полк 63 стрелковой дивизии. В составе полка на участке 3 Белорусского фронта Егор Александрович принимает участие в Гумбиннен-Гольдапской и Инстербургско-Кенигсбергской наступательных операциях.

 Из воспоминаний Егора Александровича, рассказанных мне в детстве: «На войне было всякое: и стрелковый бой, и рукопашный. Когда во вражеском окопе не ко времени клинил ППШ, помогала и саперная лопатка... Один раз во время наступления на границе Восточной Пруссии резко кольнуло в груди. Засунув руку под гимнастерку, нащупал что-то острое. Это был осколок, который уже на излете, пробив шинель, застрял в груди. Подцепив пальцами, вытянул его и продолжил атаку». Так дед получил свое первое легкое ранение, которое он никогда не считал таковым. Второе ранение было уже тяжелым. Произошло это под Кенигсбергом, в окрестностях Инстербурга. К утру 22 января 1945 года основные части противника были разгромлены, враг из Инстербурга выбит, город взят советскими войсками. Но в следствии плохого взаимодействия наших подразделений на стыке двух армий выбитые из города гитлеровцы сумели перегруппироваться и организовать оборону на западных окраинах города. Всю вторую половину дня артиллерия и минометы противника вели плотный огонь по позициям советских войск в городе. Несли большие потери обе стороны. В результате враг смог окружить часть наших подразделений, используя при этом сильный огонь подошедшего бронепоезда. Во время этого обстрела и был тяжело ранен мой дед. Один осколок застрял у сердца, а другой вскользь прошел по голове, покрошив часть черепа. «В памяти сильный удар. В сознание пришел, когда уже немцы ходили и добивали наших раненых солдат». Гитлеровцы прошли мимо солдата с пробитой головой, посчитав его убитым. С введением в бой нашим командованием дополнительных сил враг к вечеру 22 января оставил позиции и начал отступать. Советские войска двинулись в направлении Кенигсберга. Деда нашли только на следующий день, 23 января, когда стали собирать трупы убитых солдат. После извлечения осколков черепа из коры головного мозга в полевом госпитале для дальнейшего лечения 25 января он был отправлен в эвакуационный госпиталь ЭГ 2817, находившийся в городе Горьком (ныне Нижний Новгород). Там дед и встретил Победу. Домой вернулся в середине лета 1945 года. Награжден медалью «За отвагу» и орденом Отечественной войны I степени.

 В послевоенные годы, несмотря на инвалидность, Егор Александрович продолжал работать. Ходил мотористом на катере по Западной Двине. Работал комбайнером и машинистом дизельной электростанции. Последнее время он был заведующим совхозным складом. Помимо работы, семья всегда с любовью и старанием вела личное подсобное хозяйство. Всю жизнь они держали животину (лошадь и две коровы). Но охота всегда была неотъемлемой частью жизни деда. С войны на руках у населения оставалось очень много военного оружия, которое можно было без всяких проблем приобрести в любой деревне за пару бутылок самогона. Патроны тоже не были дефицитом. Обладателем такого оружия, а конкретно винтовки Мосина, стал и мой дед. Благо этого добра было навалом. Но охотился с ней он не долго, в основном зимой на лисиц, шкурки которых очень ценились в то время. Да и не гонялись за этими винтарями. Все мечтали о дробовом ружье, так как оно больше подходило для охоты. Добытую пушнину местные охотники сдавали прямо в деревне. Принимал ее заведующий сельским магазином. Здесь же можно было приобрести и порох. Именно охота помогла пережить послевоенный голод. Добытый дедом сохатый помог выжить целой семье в то трудное время. Когда милиция стала проводить активную работу по изъятию оружия у населения, дед от греха подальше избавился от винтаря, утопив его в реке. А с появлением в продаже знаменитого ТОЗ-БМ, он стал законным обладателем этой новенькой «тулки» в штучном исполнении. В охоте предпочтение отдавал пушному зверю, но очень любил поохотиться и на осеннюю утку. Именно он привил мне то, что так необходимо каждому охотнику — любовь к природе, понимание того, что можно, а что нельзя. Я очень за это ему благодарен.

 9 Мая утро Егора Александровича всегда начиналось с чистого бритья, свежей рубашки, ста грамм фронтовых и обязательного посещения местного братского захоронения наших солдат. И никто и никогда не мог оспорить эту традицию. Это был по праву его праздник. Каждый год в этот день я обязательно навещаю могилу своего деда. Долго сижу у холодной гранитной плиты, глядя на родной мне портрет и вспоминая этого замечательного человека, который всегда жил по совести, а не по ситуации. Все время думаю о том, что мы оставим после себя. Я очень горжусь дедом и буду помнить о нем всю свою жизнь. Да, были люди, которые смогли остаться людьми даже в такие тяжелые времена. А сможем ли мы остаться таковыми?