Вступительная статья к сборнику поэзии 60-х

Шестидесятые: «Мы будем бессмертны. И это – точно!» Сборник стихотворений. – Сост., вступ. ст., верстка О. С. Игнатьевой. – Спб.: Свое издательство, 2011. – С. 5-10.

 «Поэт в России — больше, чем поэт» (Евгений Евтушенко)

      60-е годы ХХ века в российской либеральной поэзии – это время самородков, стихийных бунтарей и возмутителей спокойствия, громких голосов эпохи «социализма с человеческим лицом». Это имена, прежде всего, Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Беллы Ахмадулиной, Булата Окуджавы, раннее творчество Иосифа Бродского.
      Трагическое время войны и деспотизма Сталина осталось позади и страна, уставшая от ужаса прошлых лет, в 60-е впервые вздохнула свободно. Хотелось дружить, любить, трудиться и радоваться жизни. Все духовные силы были брошены на творческое преобразование мира. Главной целью стало воспитание нового человека – искреннего, честного, бодрого, трудящегося, неунывающего, объемлющего собою весь земной шар. Знаменитые выражения «Кто не работает, тот не ест», «Каждый за всех, все за одного» и «Человек человеку – друг, товарищ и брат» стали не просто словами, они охарактеризовали целую эпоху. «Бывает все на свете хорошо, в чем дело – сразу не поймешь» – пелось людям Советской страны.
      Слово возрождало идею мировой революции и человечества без границ, государства, управляемого творческим разумом, сохраняющим все национальные особенности. Молодые поэты вынесли идею преобразования мира на гребне волны. Их заявление на величие было колоссальным.
      «Живи быстро, умри молодым» и «Если вперевалку, то лучше вовсе не лететь» – были их лозунги. Бескомпромиссная вера в лучшие и светлые стороны человеческой души была путеводной звездой «шестидесятников». Это был культ романтического невежества, ценились лишь свежие чувственные ощущения, общение было главной ценностью. «Шестидесятники» были подвижны, переменчивы, хотели казаться открытыми, и определенной цели у этих «кочевников» не было.

Призванье твое –
    беспричальная дальняя даль.
С шурупов сорвись,
    если станешь привычно
       привинченный,
и снова отчаль,
    и плыви по другую печаль.
                Е. Евтушенко

      Цель выглядела туманно и заманчиво. Хаотический порыв, где свобода и стремление «петь» – главное. Дорога, как заклинание, являлась в песнях бардов, будто была способна дать ответ на все жизненные вопросы.

И значит, не будет толка
от веры в себя и в Бога.
И значит, остались только
Иллюзия и Дорога.
                И. Бродский
 
      Они складывали в свой романтический рюкзак томик Гарсиа Лорки, гитару, «Моцарта, и стынь есененских берез», налегке уходя к поэтическим далям. Необремененность бытом была для них столько же принципиальной, сколько необязательность вознаграждения. Вместо денег была Дорога.

И весь мой путь – дорога, не стезя.
А мне б дороги далекие и маршруты нелегкие.
                Ю. Кукин

       Любовь – к другу, к человечеству, к природе – была самой жизнью. Сильное чувство сильно само по себе, и ему не нужны подтверждения. Единственным и достаточным обоснованием любви стало наличие сильной и искренней эмоции. Любить не за что-то, а просто так; любить случайно, необязательно, вероломно, без начала и конца; любить «неправильно», вне брака; любить вопреки, преодолевая трудности. Стихи рождали образ женщины, безоглядной в любви, самозабвенной.

Ты большая в любви.
Ты смелая.
          Е. Евтушенко

        Поэзия 60-х ворвалась на сцены, трибуны, в концертные залы. Из мемуарной прозы Е. Евтушенко:

«В 1955 году "старый сталинский лис" Микоян ехал по Якиманке и вдруг увидел толпу у Литературного музея, перегородившую правительственную трассу.
– Что тут происходит? – спросил он, высунувшись.
– Евтушенко, – ответили ему из толпы.
– Евтушенко? Что это? – спросил он.
– Как что? Поэт.
Микоян признался:
– Я впервые увидел очередь не за продуктами, а за поэзией. Я понял, что началась новая эпоха».

        Молодые поэты заменяли тогда Пастернака, Мандельштама, Ахматову, Солженицына и других запрещенных поэтов и писателей, которым не суждено было стать признанными в то время. За себя и за них взорвались золотым дождем их молодые современники. Они утоляли литературный голод по живой, искренней поэзии. Горячность молодости, желание все успеть и обо всем спеть искупали неотточенность слога. Чувства их были незаемные, безыскуственные. Поэты стали во всем первыми: «брюки у них были самые узкие, идеи самые прогрессивные, слова самые смелые».
        В их творческой компании всегда царила особая напряженность, приподнятость над реальностью, яркая эмоциональность. Атмосфера дружеского взаимопонимания была куда важнее партийности и производственных задач. Желание достичь нравственного максимализма поднимало их к вершинам человеческого самосознания, они темпераментно боролись против любого посягательства – пусть даже мнимого – на внутреннюю свободу личности, и были преисполнены ответственности за судьбы мира.

Мы стали полностью в ответе
За все на свете –
До конца.
         А. Вознесенский

       «Шестидесятники» воспели миг, необратимость жизненных явлений, ощущений, цветов и вкусов. Они, кажется, достигли той вершины, когда можно было сказать «Мгновение, остановись!»

Прощай, пора окраин!
Жизнь – смена пепелищ.
Мы все перегораем.
Живешь – горишь.
           А. Вознесенский

       Искренность и простота, с одной стороны, и в то же время – скрытое самолюбование, жажда подвига, желание поспеть на «Пир героев». Они чувствовали себя нужными «в моменте», чувствовали свою значимость именно в том времени, которым были рождены.

Шестидесятникам не кажется, что жизнь сгорела зря:
они поставили на Родину, короче говоря.
Она, конечно, в суете о них забудет,
но ведь она одна. Другой уже не будет.
                Б. Окуджава

      С тех пор прошло много лет, много книг написано о поэзии 60-х. Ее можно назвать «наивной» и «милой», ее можно назвать «громкой» и «голосистой», а можно – «молодой» и «бессмертной». Стоит ли ругать или восхвалять ее? Явление этих поэтов в нашей стране было столь же естественным и закономерным, как появление за молнией грозы в небе. С них начался долгий и трудный путь раскрепощения советского сознания. Потребовалось «молчание» 70-х и «возрождение» 80-х, чтобы понять, что они были частью единого поэтического процесса. Их слава была короткой и ослепительной, но вспышка дала мощный толчок к дальнейшим преобразованиям.
     «Изменили ли мы время? Конечно. Но мы тогда не думали об этом».


Библиография:

Ахмадулина Б. Миг бытия: [Воспоминания, эссе]. – М.: Аграф, 1997.

Ахмадулина Б. Звук указующий: Избранные стихотворения 1956-1992 / Сост. О. П. Грушников. – Спб.: Лениздат, 1995. – 351 с.

Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. – М., НЛО, 2000. – 352 с.

Булат Окуджава: его круг, его век: Материалы Второй международной научной конференции под ред. И. И. Ришиной. – М.: Соль, 2004.

Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. Изд. 3-е. – М.: НЛО, 2001. – 368 с.

Вознесенский А. Стихи. Поэмы. Переводы. Эссе (Серия «Зеркало» - ХХ век) – Екатеринбург: изд-во «У-Фактория», 1999. – 528 с.

Вознесенский А. Дайте мне договорить! / Андрей Вознесенский; [сост., предисл., коммент. А. Саед-Шах]. – М.: Эксмо, 2010. – 384 с.

Евтушенко Е. А. Стихотворения. – М.: Современник, 1987. – 349 с.

Евтушенко Е. А. Мое самое-самое. – Избранные стихи / Составление автора. – И., 1995. – 640 с.

Евтушенко Е. Шестидесятник. Мемуарная проза / Евгений Евтушенко. – М.: Зебра Е, 2006. – 832 с.

Ерофеев В. Поэта далеко заводит речь… (Иосиф Бродский: свобода и одиночество) // В лабиринтах проклятых вопросов: Эссе. – М.: Союз фотохудожников России, 1996. – 624 с.

Михайлов А. Андрей Вознесенский. Этюды. – М.: Художественная литература, 1970.

Николай Заболоцкий и его литературное окружение. Материалы юбилейной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Н. А. Заболоцкого. – Спб.: Наука, 2003. – 182 с.

Окуджава Б. Ш. Стихотворения / Вступ. статьи Л. С. Дубшана и В. Н. Сажина. – Спб.: Академический проект, 2001. – 712 с.

Окуджава Б. Ш. Ваше благородие, госпожа удача: стихи, проза. – М.: Эксмо, 2002. – 384 с., илл.