Черникова - предуведомление кисти

Елена Вячеславовна Черникова. «По следам кисти». 2021. – 248 с.

Читаю. Иду по следам. Тону в море Елены, запутавшись, где волна, где бык, где берег, куда похищена… путаюсь в строках, в словах… путаясь со строками и словами.

Первое эссе сборника, введение от автора – "Предуведомления", но сначала абзац на обложке со следами кисти: «"По следам кисти" – древнее понятие "суйби" – источник жанра, пришедшего из Древнего Китая через Японию на Запад – essai. Кисть прошла по России, оттого у Елены Черниковой как русского писателя – автобиография как летопись и летопись как автобиография. В сборник включены эссе…»

Давно хотел уяснить себе, что такое эссе. Интернету ответить на любой вопрос – делать нечего. Нечего делать, обращаюсь к источникам, наследившим в сетях.

«…японское эссе получило название "дзуйхицу". Этот жанр ведет свою родословную от китайского "суйби", что означает "по следам кисти". Главное здесь – стремление к чистоте чувства, созерцательности, медитативности. Это незамутненные переживания, плод максимального самораскрытия автора, восприятие мира сквозь призму субъективного мироощущения, сквозь "стекло" чувствования».

Всё же, почему кисть? Видимо, потому, что китайцы писали иероглифы кистью. Смешение Востока и Запада: мне ближе живопись, когда речь о кисти; слово Востока живописно, но образовано сетью мазков, имеющих цвет и полноту. Одно из значение латинского textus – "сеть", но основное в  textus – "ткань, сплетение, соединение".

Вперёд забегаю. Или возвращаюсь, потому что несколько раз прочитал "Предуведомление" и никак не решусь рассыпать текст… textus… на фрагменты, обращая в коллаж, чтобы оставить в нём обрывки себя. Автор не возражает против свободного доступа к написанному, не боится покушения на авторское право. Пользуясь правом читателя следить на песке, продолжаю.

Забавно, принимая текст как свой, незаметным образом меняю пол. И то сказать – в каждом мужчине есть женщина, в каждой женщине есть мужчина. Оттого и "пол", что одно без примеси только психопатологу интересно. Или невидимому создателю мифологических образов. Пол – половина иного, но равенства нет. Долой равенство. Уравнивая, теряем лица, равно как и прочие составляющие. Посмотрим, чего часть, и кому какая честь.

«Издревле я повелась как писатель-подстольщик и отшельничаю с утра, чтоб узнать, о чем думаю… сидел на полу подстольный писатель трех лет от роду, счастлив уединением».

Повелась – она, сидел – он, ребёнок на полу.

"Издревле… отшельничаю…" и вдруг – ребёнок. Не сразу "подстольный" становится в ряд понятного. Как же устроено пространство под столом?

«Поролоновые в красном жаккарде твердые подушки квадратные, взятые у родительского дивана, – три стены кабинета. Столешница – крыша. Лицом к открытой четвертой стене сидел на полу…».

Следует проекция "подстольного" в зал читальни Российской государственной библиотеки, где «ножки стульев обуты в суконные тапочки».

«В библиотеке я пишу спокойно, как под столом. Штиль и старый добрый физический вакуум».

Каково! Затишье на морском берегу и в физической лаборатории, где колпак толстого стекла и вакуум под ним.

И снова неожиданное – после чтения "Спящих красавиц" ребёнку «приходится переписывать мировую эротическую прозу. Полюбила я мужчину как дар свыше».

Заинтересовавшийся мужчина вчитывается, объём извлечения возрастает.

«Принцы с их конями не котировались ввиду заведомой просватанности; я любила земных, с четвертого этажа. Свежая, первоначальная любовь к соседу Мише прохватывала насквозь от затылка до пят, от суставов до Луны. Карандаш, тетрадь, любовь – и звенит космос у тебя весь под столом, и сгущается солнечная пыль, обтягивая растущие органы писателя золотыми фасциями. Кожа ребенка тонкая, дырявится, аз и веди вытекают через проколы сути, пока на коленях сидишь под столом в молитвенном восторге, выгодно влюбившись в очкарика Вовочку из средней группы: есть о чем жить дома – забраться под полированный стол, обнести каморку диванным поролоном в жаккарде и перелицовывать Вовочку до Мишеньки; полюбила – и дрожат в корпускулярно-волновом полете семь тел человека, и душа становится телом, а тело душой».

Ребёнок пишется кистью зрелой дамы, заглядывающей под стол, там космос любви и семь тел астральных. Чудесно. От суставов до Луны пробирает. И Марс волнуется. И зануда Сатурн требует подробностей и предметности, точности и основательности. Замедляя процесс чтения, лезу в словари.

Жаккард – собирательное название всех тканей, в узоре которых чередуются различные виды переплетения нитей. Как правило, это крупноузорчатые переплетения, которые и служат для воспроизведения объёмных узоров на ткани.

Фасция – плотная волокнистая соединительная ткань, которая пронизывает и окружает мышцы, кости, нервы и кровеносные сосуды тела. Компонент мягких тканей системы соединительной ткани, который пронизывает тело человека, формируя непрерывную трехмерную матрицу структурной поддержки всего тела.

То, что извлекаю из textus-Сети в кавычки не обрамляю, чтобы не путать подстолье Елены с тем, что в космосе Интернета. Ссылки опускаю: не литературный труд, не рецензия, не критика – эссе, восприятие прочитанного сквозь призму субъективного мироощущения в условиях недостатка образования.

Далее по тексту: «Красота мира в красоте письма».

Как же приятно, что литература бывает художественной.

И биографической. Момент, выводящий из-под стола в другие пределы

«… замужние девушки поющего в платьях поколения не ведали, что делать с мужчиной по замирании струны. Родители мои остались молодыми, не совладав со взрослой любовью».

Струна прочитанного прозвучала, присматриваюсь, опускаясь до разбора очевидного, разъясняя себе, бестолковому, что «поющее в платьях поколение» отсылает к эпохе, когда появляться на сцене в полураздетом виде было немыслимо. С замиранием струны брачного союза тоже всё понятно, – ушла любовь… что-то там пропало… короче говоря, распался союз. Ох, уж эти союзы, распадаются на глазах, а ты живи как хочешь. А родители остались там, где струна звучала… молодыми остались.

Опекуном девочки по сиротству стал её дедушка, персона следующего эссе.

«События воссозданы без типизации, летописно: я не пользуюсь фантазией и не помню, есть ли она у меня».

Елена Вячеславовна, не имея того намерения, ободрила меня – можно и без фантазии, летописно, лишь бы музыка слова звучала. Вот закончу чтение, и…

Ну, так заканчивай, – слышу голос, не понимаю, откуда.

«Повар я. Свободный человек с чудо-рыбой. <…> Повар чует сердцем: иерархия, Гермес, иерархия: позолоченную курицу выловили, снесли в людскую. Процедили бульон, Трисмегист. Ершей – котам, и чешуйчатая партитура солнечных всплесков на ладонях композитора. Россини плакал над печеной уткой, упавшей в реку: гениальный textus утонул. Опыт, уходящий под воду. Эссе родилось на Древнем Востоке – китайский художник провел словом "по следам кисти". Мы с Плутархом знаем: любая честная биография – роман, в котором абсолютно врут все до единого».

Вот где в первом чтении появился textus – в жаккарде текста-эссе.

Гермес Трисмегист – мифология. С Плутархом сложнее, тут история во всей её объёмности.
Привлекает категорическое: «любая честная биография – роман, в котором абсолютно врут все до единого». Интересно, как это звучит у Плутарха.

С textus прояснил в начале. По Плутарху надо уточнить. Что на поверхности Сети? –

Древнегреческий писатель и философ римской эпохи. Вырос и прожил большую часть жизни в беотийском городке Херонея, общался с влиятельными римскими политиками и интеллектуалами, был жрецом храма Аполлона в Дельфах.
Родился: 46 г.
Умер: 127 г. (81 год)
Цитата: Кто держится с женой слишком сурово, не удостаивая шуток и смеха, тот принуждает её искать удовольствий на стороне.

Беотия – часть региона Центральной Греции. Столица – Ливадия, самый большой город – Фивы. Беотия лежит к северу от восточной части Коринфского залива.
Коринфский залив помню.
С женой охотно шучу.
Удовольствия на стороне возможны.

«Забудем, Плутарх. История не учитель, а теперь и некого, и незачем <…> Шелковая кисть выпала из пальцев, и все мы – единый больной Монтень, пишущий последние строки каких-то еще опытов; история is restarted. Пока локдаун утюжил Землю, я написала роман о пандОмии – вседомашности <…>
Дом как фантомный орел летал за мной с первого подстолья, рвал печень вечно влюбленного Прометея, коим я себя мнила – всегда – ввиду любви к людям; дом не вытаскивал когтей. На заборе напиши мне слово дом – и я заплачу. Сейчас написала на бумаге – и хлынули слезы. Непоправимая форма любви».

Поэзия… непоправимая форма любви… дом – фантомный орел из подстолья… проступает личное – а ведь был дом, и подстолье было.

«… древнегреческий бог пастушества <…> прорвался в посюсторонность и выпасает дом за домом. Античность вернулась, стуча копытами курчавого Пана. Свирель преобразилась в монитор и навела на стадо панику. Дом принял и паникеров, и храбрых, и храбрых паникеров – всех построил под свое копыто <…> Пан из Аркадии, рая земного. Дикость – для справки – пребывание в естественной среде. Пандемия иронична: дом – естественная среда обитания современного дикаря – горожанина».

Ирония пандемии… замечательно точно. Обращение свободного человека в муравья, находящего дом в огромной куче комнат, уходящих всё выше и выше… до Неба… не Вавилонская ли башня усердно строится экономикой? Без финансов, конечно, общих дел не сделать, но рядом олигархические бесы, игроки на деньги, языческие пляски вокруг костров "успеха"…

Игра слов завлекла, от поэтического женского сумбура соскользнул в политическое. Возвращаюсь к женскому.

«… общий закон человека, космоса, музыки, гармонии. В случае очередного непонимания <…> нас заменят искусственным интеллектом. Вероятно, Земля как космическое тело нужна Вселенной в гораздо большей степени, чем облепившая Землю гордая говорящая пыль. <…> кому адресоваться, если сегодня шестьдесят процентов мирового трафика Сети создает ИИ. <…> Все написанное происходило с автором в предыдущем измерении мира. <…> музыкально-скульптурный оттиск тактильной <…> жизни с ее профанными бедами, изумительно нелепыми озарениями, бодрыми попытками осмысления, тонкими парабазисами, волнующими эпилогами, модной осознанностью».

Разъяснить значение слов – помедлить, оттягивая момент расставания с текстом, в котором чтение строит карточный домик понимания, грозящий рассыпаться, только отвернёшься…

Профанное (от греч. pro – прежде и лат. fanum – святилище, храм) – мирское, не связанное с религиозным, священным; светское. Профан – тот, кто не прошел инициации, не введен в тайны эзотерического знания; в менее строгом смысле – не сведущий.

Парабазис – отступление в драматическом произведении или авторская ремарка, в которой автор обращается к читателю (напр., устами кого-л. из героев) или прямо к публике.

Завершение "Предуведомления" оставляет читающего перед входом в незримый коридор.

«Все здесь описанное – музей довоенных эмоций, порождавших вольные мысли. Расположен в музее моей головы. Голова принадлежит музею женщины. Женщина живет в будущем музее человечества, ныне сохраняющем привычное название Земля. Незримым коридором в абсолютной тьме неведомо куда идем по следам кисти».


Рецензии