Глава V. Проваленная защита

   Денис Голотвин по окончании учёбы в институте остался в аспирантуре. Заметили его тягу к наукам. Профессор Вершинин взял шефство над подающим надежды выпускником ВУЗа и предрекал ему скорую защиту диссертации.
   Знакомые предостерегали Голотвина от тесного общения с профессором Вершининым, замеченном в плагиате и использовании знаний подчинённых. Денис не особо верил в предупреждения друзей, его куратор был человеком большой души и всячески помогал своему подопечному.
   Голотвину на продвижение его изысканий был необходим коллайдер, да какому аспиранту доверят участие в исследованиях мирового масштаба? На машинах подобного рода проводятся эксперименты государственного значения, и к идеям использования ускорителя ядерных частить должно прилагаться имя того же мирового уровня.
   Вершинин не позволил Денису унывать, доставал для него все необходимые научные работы и статьи - опубликованные и неопубликованные, выписывал пропуска на российские атомные станции, знакомил с учёными ядерщиками. Диссертация Голотвина с такой неоценимой помощи продвигалась понемногу.

   На личном фронте у Дениса складывалось не всё так гладко, как в науках. Леночка сделала свой семейный выбор, и избранником её стал Роман. Отец Романа пожелал, чтобы сын его продолжил учёбу в Англии, не особо он доверял российским наукам, а больше того – аттестатам родной страны. Заграничные документы ценятся гораздо выше. Роман выставил на требование отца своё условие: без Леночки он никуда не поедет. Родители девушки согласились с предпочтениями дочери. Две элитные сибирские семьи сроднились.
   Выбор Лены возмутил Дениса до самых крайних колик: «Во что превратили любовь»?! Душевные устремления подменили жаждой наживы и модой на роскошную жизнь. Позлился Денис и забыл о любви. Ему работать надо, а не страдать. Работать и думать.
   Раз перечеркнув любовь, любовник продолжит разбрасываться чувствами снова и снова – так можно. Природе не интересны долговременные связи, продолжил род – кидай сливу в рот. Это люди придумали вечную любовь, потому у нас дети не мрут как собаки и передача накопленного опыта сквозь поколения проходит гораздо сохраннее, чем у зверей. Любви той добиваться надо и уметь хранить её, тогда она и становится вечной. Тем же, кто любовью разбрасывается, жизнь предрекается недолгая, не счастливая жизнь.
   Не доказал своей любви Роман, не сохранил любимую и страдал недолго. А все свои злые мысли по поводу Леночки он обратил на служение наукам: человека необходимо править и очищать души от скверны.

   Время за поиском волны, способной изменить человека, пролетело для Дениса незаметно. Наступил для него час признания, и вот он стоит перед публикой, под опекой Вершинина, доказывает правоту своих изысканий самому академику Сибирякову.
   - В лаборатории мы проводили исследования различных хромосом, пытались объединять все 46 составляющих земной жизни в единый организм и воздействовали на испытуемую материю волновыми излучениями – изученными и неизведанными пока…, - Голотвин помолчал с минуту, затягивая интригу. – Что у нас вышло, сейчас расскажу и – покажу, чтоб нагляднее было, доказательно.
   - Всякие хромосомы по-своему реагируют на определённую для неё волну излучения, - докладчик подключил обзорный монитор и с указкой в руке начал наговаривать в аудиторию формулы и цифры, непонятные большинству непосвящённых слушателей. А на мониторе тем временем открывались таблицы с видео бесформенных комочков жизни. Разноцветные «слизняки» шевелились в ограниченном им пространстве, раздувались, пытались делиться. То одна, то другая хромосома ускоряли свой жизненный цикл, начинали интенсивней подрагивать под воздействием внешних сил – волновых излучений. Волны направлялись на испытуемые объекты Голотвиным с помощью пульта, но самих волн публика, конечно же, не наблюдала, как по понятным причинам наяву не видны были и сами хромосомные клетки: картинки одни, фокусы. Приходилось верить докладчику на слово.
   - А теперь давайте проведём эксперимент прямого воздействия, - продолжил Голотвин свой доклад, водружая на голову непонятный убор, увешанный несчётными датчиками и излучателями. Он подошёл к столу и вперился взглядом в небольшую стеклянную коробочку. На экране тут же задвигались некоторые хромосомы.
   - Обратите внимание, - продолжал свою лекцию докладчик. – Не все хромосомы реагируют на моё внимание. Чувствительностью к биополям обладают политенные и мейозы.
   Теперь же я предлагаю провести коллективный эксперимент, чтоб всем интересно стало. Я собрал биоматериал вот в этом хрустальном шару, - Голотвин достал прозрачный шарик с ладошку величиной, представил его зрителю и положил на стол. – Прошу обратить внимание, что этот объект ни к чему не подсоединён, соприкасается со стеклянной поверхностью стола всего одной точкой. Если позволит наш уважаемый президиум, я бы желал сейчас прослушать на аудио любимую всеми нами студенческую песню. Эту небольшую заварушку я затеял не ради баловства, а для разогрева зала, который поможет мне в продолжении эксперимента. Наука стерпит мою небольшую шалость (улыбнулся в сторону профессоров, наблюдающих за экспериментом с глубины сцены).
   По залу понеслись хулиганские аккорды о разгульных студенческих годах:
   От сессии до сессии живут студенты весело,
   А сессии случаются раз в год.
   - Веселее друзья, друзья, подпевайте, - заводил Голотвин зал весельем. – На шарик, на шарик мой, не то он заскучал.
   Зал, заражённый азартом молодости, зашумел, затопал. Шарик качнулся на столе и закружился, чуть не подпрыгивая; вертелся, пока не упал на сцену, закончив представление финальным звоном.
 
   Сибиряков не дождался окончания лекции, наклонился к Вершинину и прошептал ему в ухо: «Я на защиту диссертации пришёл, а не в цирк». Поднялся со своего председательского кресла и вышел молчком.

   - Наука отвергает наличие биополей, - заканчивал лекцию Голотвин. – Глупо отвергать то, что наблюдается и используется испокон веков. Вожди, шаманы посылают людей на смерть не только своим высокопарным видом, но и внушением. Цари возвышают себя перед подданными возвышенной аурой. Примеров наличия биополя привести можно множество. У зверей оно тоже присутствует, как не отрицает его Человек совершенный.
   Наука призывает нас искать и не сдаваться, отчего же мы стали вдруг отрицать очевидное, что нам вместе с жизнью подарено?

   Вершинин поднялся для заключительного слова:
   - Считаю защиту диссертации Голотвина знаковой. Всё, что не происходит, учит нас быть лучше.
   Голотвин воспрял: его услышали и согласились с ним. Диссертация защищена, и теперь дорога к его изысканиям открыта.
   - Время великих открытий прошло, - продолжил Вершинин своё слово. – Нашему поколению предстоит осмысливать до самых глубин то, что накоплено веками. Ценятся сегодня коллективные изыскания, конвергенция, последовательность накопления опытов. Учёные одиночки, положившие головы под захватившие их идеи, чаще всего встают на затуманенный путь мистицизма.
   Пример Голотвина стал ярким подтверждением моих слов, и впредь я не дозволю, чтобы стены нашего хранилища науки были загрязнены эзотерикой и мистикой. Это надо же было додуматься, устроить из защиты театральное представление! Подобного больше у нас не случиться, это я вам всем заявляю со всей ответственностью научного руководителя.
   Голотвин выходил из зала с чувством всего потерянного, пропали мечты и жизнь закончилась…

   В приватном разговоре с бывшим подопечным профессор Вершинин заявил:
   - Ты понимаешь, Денис, что я не могу тебя больше держать в институте. Погуляешь с годик, настроишь мысли, приходи с новыми идеями. Думающим людям мы всегда рады, лишь бы думы ваши на общее дело были направлены. Пока же ты провален с треском, толку от тебя никакого не будет, и содержать тебя за скудный научный счёт я не имею никакого права.