Швайнен 4

В общем, геморрой нарисовался в самом неожиданном месте, то есть с другой стороны. Словаки оказались бойцами, понявшими, что оказались в нужном месте, но не в то время, в то время как немцы совсем наоборот. Усугубляло ситуацию, что у словаков была сливовица, а немчура порола пиво.

Понятно, что цистерну «Баварского» везти через таможню они зажмотили, потому, отсиживаясь в нашем доме, нещадно паля наши запасы дров, так как задвижку они так и не закрывали, а после холодного пива в русском сентябре хочется тепла. Пару раз мы с Лешкой выезжали с немцами на «охоту», и когда москвичи разминались со словаками «компотом», мы с другом смотрели на злые немецкие лица, тянущие из полторашек пиво, брезгливо посматривающие на нас. Пустые бутылки они категорически отказывались оставлять в лесу, что, в общем-то правильно, и везли домой. вооот.

Нас же успокаивало то, что после отъезда немчуры во второй половине гона лосика мы всё равно добудем. Не будет у нас рогов горного барана на девять «оборотов», зато будет два морозильника мяса. Это у нас называется «поурчать». Не знаю, из-за рогов или морозильников переживали немцы, а может быть, им просто хотелось кого-нибудь убить. Может даже, и нас с Лёшкой. Наговаривать не буду, но на нас они смотрели почти как на объект для охоты. Словно мы были виноваты, что им уезжать через три дня, два, сегодня…

Немцы, зло бормоча, что им не удалось убить ни одного русского зверя, уже выносили свои вещи из дома и грузили в «УАЗик»,  когда мы с Лёшкой впервые после печной проблемы вошли в наш дом. И офигели.

Мало того, что кухня была завалена пустыми полторашками от пива почти по грудь, так и остальные комнаты с намытыми полами, настиранными половиками… Да что комнаты – крыльцо и то было тщательно вымыто (всегда, не только перед иностранцами), а перед крыльцом стоял с водой поддон от дизеля  и щётка для мытья сапог. Сразу в крыльце стояло пар десять домашних тапочек – народ приезжал поохотится, ну, а старые тапочки оставлял или до следующего раза или тому, кто свои взять не догадался.

Нет, я понимаю, что в Берлине тротуары моют с шампунем. Но здесь не Берлин и тротуаров отродясь не было, а что было с испокон веков, так это ломовая глина. А уж в осеннюю распутицу она особенно к сапогам приставуча.

Судя по количеству глины, жильцы не только не мыли сапоги перед тем, как войти в дом (про снимать я теперь даже не говорю), но и спали в них. Простыни потом пришлось выкинуть – наши с Лёшкой жёны отказались их стирать. О паласах и половиках говорить нечего.

- Суки, - увидев это вот всё, заорал Лёшка и рванул на улицу. Зная характер друга, я рванул за ним, но не успел.

Немцы уже  сыпались, как кегли.

Вслед за мной оперативно подтянулись и москвичи, но два немца, до которых ещё не успел добраться Лёшка, уже заряжали свои ружья, направляя на нас.

Повисла зловещая пауза.

Малая родина требовала отмщения, тевтонская спесь маленького «дранг нах остен».
И тут грянул гром.

«Трёхлинейка»,  - догадался я, и сзади раздался голос старика Михалыча:

- Хенде хох!

"Хенде хох" поняли все...

окончание http://proza.ru/2023/05/14/1657