Дядя Гоша

На Радоницу мы со Светкой навестили могилы ее родителей на кладбище. Я разглядывала  скромные надгробия с фотографиями. Простые, почти деревенские лица. С удивлением заметила у Светкиной мамы другое имя.
- Твоя мама разве Ирина?  А почему мы ее всю жизнь знали как Валю?
- Ее отцу - моему деду - имя Ирина не нравилось.
- Зачем тогда назвали?
- Батюшка заставил - по святцам. Дед в Бога не верил, и бабки тайно крестили. Он потом ругался сильно.
- И как ее муж называл?
- Когда пьяным был – Иркой, когда трезвым – Валькой.

Я знала Светкиного отца – дядю Гошу – трудягой, но пьяницей. Выросший в многодетной семье, в вечной борьбе за кусок хлеба со старшими братьями, в голодных тридцатых  он смог получить лишь неполное среднее образование, и сразу пошел работать на стройку. Научился класть кирпич, плитку, умел штукатурить, белить и красить, что очень пригодилось ему в армейской службе.

Отслужив, он встретил Валю, чьи добрые карие глаза и чувственные губы покорили его на всю жизнь. Они поженились, и за ударный труд на строительстве какого-то важного дома, дяде Гоше как молодожену дали комнату в коммуналке с еще двумя соседями. Комната была узкой, как пенал, в двухэтажном доме, построенном «горьковским методом» или, как тогда говорили, «горьким». Строили будущие жильцы сами, из удобств – только кран с холодной водой и керогаз, на котором грели воду и готовили пищу. Туалет во дворе, а мылись по субботам в бане.

Через год родилась Светка, а еще через четыре – Светкин брат Волька. Вчетвером ютиться в маленькой комнате стало невмоготу, и Светку отправили к маминой сестре – тете Рае, где воспитывали вместе с двоюродным братом – ровесником Светки.

Но в доме родителей жизнь легче не стала. Дядя Гоша честно отдавал жене всю зарплату, но потом ежедневно выпрашивал ее по рублю на выпивку и безумно ревновал жену. Особенно после того, как в его отсутствие из Сибири к нему приехал армейский друг. Жена стирала на кухне, а друг, уставший с дороги, попросился прилечь. Когда дядя Гоша пришел домой, его друг, сидя на диване, шнуровал ботинки. Ни он, ни Валя так и не смогли доказать, что между ними ничего не было. Друга муж прогнал навсегда, а жену с тех пор постоянно попрекал изменой.

Ни мне, ни самой Светке ее мать не казалась красивой, а тем более способной привлечь к себе внимание мужчин. Конечно, все девушки симпатичны, пока молоды, но Валя с рождением второго ребенка быстро превратилась в клушу в застиранном халате и неряшливо повязанном платке. Она постоянно, то варила обед, то грела воду и стирала. Однако муж был уверен, что Валины пухлые губы, накрашенные яркой помадой, не оставят равнодушным ни одного мужчину. И зорко поглядывал по сторонам, когда шел с женой в кино.

Удивительным было то, что работяга и пьяница дядя Гоша запоем читал книги, особенно любил фантастику, и когда был пьян, говорил: «Я - разведчик с Альфа-Центавра, мой псевдоним «Жаба». А пьян он был почти всегда. Когда у Вали кончалось терпение, она уходила жить к сестре Рае. Но чердак, на котором жила с сыном и родителями Рая, был тесен, и Вале с детьми места не было, да и муж каждый раз, обещая больше не пить, умолял вернуться. Но все повторялось сызнова.
Светка, подрастая и начиная понимать семейные проблемы, презирала отца за пьянство, хотя он был добр и любил жену и детей.

Однажды в августе, во время отпуска, в редкие дни трезвости, дядя Гоша со Светкой и Волькой отправились на Ростовское море.  Специально был выбран будничный, рабочий день, чтобы никто не мешал купаться и загорать. Еще издали они заметили барахтавшегося в воде человека. Его голова то показывалась над поверхностью, то скрывалась под ней. Дети не сразу поняли, почему их отец, скинув башмаки, побежал к воде и прямо в одежде крупными саженками поплыл навстречу купальщику.

Выросший на Дону и проводивший на реке все свободное время детства, дядя Гоша отлично плавал и хорошо знал, как выглядит тонущий человек. Через несколько минут он вытащил на берег подростка, который, тяжело дыша, отфыркивался и откашливался. Мальчик был настолько напуган, что едва придя  в себя, подхватил свои вещи и бросился бежать, забыв поблагодарить дядю Гошу за свое спасение. Он и дети растерянно смотрели мальчишке вслед, а взволнованная Светка повторяла, что все это потому, что после второго августа нельзя заплывать далеко.

- А знаешь, - хмыкнула Светка, - ведь мы тогда ничего героического в поступке отца не видели. Ну, вытащил и вытащил. Он и сам не считал себя героем.  А ведь человеческую жизнь спас.
- Он так и пил до конца?
- Нет, бросил, когда у меня Ленка родилась.  Мы радовались, да недолго – мать внезапно умерла от инсульта. Отец к ней каждый день с раннего утра на могилу ходил.
- Надо же, жена с ним всю жизнь мучилась, а только налаживаться стало, умерла. Как-то несправедливо.
- Через три года отец заболел  и слег, - продолжала Светка. - Однажды хотел встать, но упал. И говорит мне: «Ирку видел. Хотела помочь мне подняться». Я его крестить хотела, он же некрещеный. А он мне: «Чего ты от меня хочешь? В Бога я верю, попам – нет». Я к батюшке – так и так – хочу отца крестить перед смертью, а он отказывается. А батюшка мне: «Кого вы хотите обмануть? У вашего отца была целая жизнь, чтобы разобраться, нужно ему это или нет. А заставлять нельзя». Так и ушел некрещеным.

Мы помолчали, задумавшись, каждая о своем.
Говорят, у каждого свое предназначение. Наверное, дядя Гоша должен был спасти чью-то жизнь. Но стоит ли чье-то спасение его собственной жизни, которую пришлось так трудно жить?  А, может быть, он был в ней счастлив, просто мы не знали об этом.

Февраль 2023