Сказка о том, как шмель к звездам летал

 «Нет большей той любви, как если кто положит душу свою за други своя»
               
Эта история, которую я сейчас вам расскажу, мои дорогие и юные друзья, произошла совсем недавно. А произошла она в летнюю пору на городской окраине, там, где в степи стоит одинокое с густой раскидистой кроной дерево. Некоторые из моих знакомых утверждают, что на ветвях этого дерева, в дождливые и ненастные ночи, когда за окном уныло и сиротливо завывает холодный пронизывающий ветер, отдыхают ведьмы.Да, да, самые настоящие ведьмы, которые, надвинув на глаза серые, остроконечные шляпы и кутаясь в шерстяные плащи, сидят на его мокрых ветвях и переговариваются о том, какую пакость каждая из них совершила этой ненастной, пасмурной ночью. Насколько это очевидно, я не знаю. Но, думаю, что все это ложь. Так как сам несколько раз выходил в пасмурные дождливые ночи к этому дереву и ни разу, ни разу не видел на его ветвях ни одной ведьмы.  Но, зато в одно прекрасное летнее утро, утро, когда на траве и в глубине цветочных чашечек  поблескивали бриллиантовыми бликами капли росы. А луковка  кладбищенской часовни, озаренная потоками  яркого солнечного света, играла золотистыми бликами, мне довелось приметить у подножья  этого дерева одну маленькую мышиную норку. С виду норка была простая, и ничем не отличалась от норок обычных степных мышей. Но, когда я опустился на колени и пригнул голову к земле, то смог разглядеть  сокрытую в глубине этого земляного, перевитого корнями растений тоннеля небольшую, округлой формы дверцу. На дверце тускло поблескивала красными всполохами, начищенная до зеркального блеска, дверная ручка, которая была сделана из меди в виде витиеватого кольца. Помимо того, крохотную дверцу  украшали  красивые, узорчатые шарниры, сделанные все из той же золотистой меди.               
«Так кто же обитает в этой необычной норке? Какое сказочное существо»? - подумал я, поднимаясь с колен и стряхивая с брюк приставшие к ним пыль и сухие травинки.               
«Ну, конечно, это же домик подземного гнома»! Возможно, именно так подумали и даже прокричали вы,  мои милые, юные друзья. Но, увы, вынужден, вас разочаровать. В подземном жилище, куда ведут небольшие земляные ступеньки, и стоит крошечная окрашенная в ореховый цвет  с медным, витиеватым кольцом дверь, живет мышка по имени Фанни.       
Фанни, это несколько необычная мышка, она носит алое из китайского шелка и обрамленное понизу белой, кружевной тесьмой платьице. А на её голове красуется соломенная шляпка, украшенная искусственными цветами. Признаться честно, я не очень разбираюсь в цветах, но то, что было прикреплено к соломенной шляпке Фанни, было похоже на флоксы, или как еще называют эти цветы, «звездный дождь». Помимо искусственных флоксов, на соломенной шляпке красовались цветы «львиный зев» и была прикреплена кисть ягод черемухи, круглые шарики которых поблескивали в солнечных лучах белыми  бликами, и которые, как я догадываюсь, были изготовлены из черного агата. Каждое утро мышка Фанни покидала свою норку и, придерживая лапкой сплетенную из тонких прутьев  корзинку, отправлялась в степь, что бы набрать к обеду различных трав, ягод, цветов, и мышиного горошка. Придя домой, мышка Фанни принималась сортировать травы, некоторые из них  она собирала в пучок,  а затем развешивала по стенам своей небольшой, обмазанной глиной и беленой мелом кухоньке. Собранные в поле лепестки цветов, а также желтую пыльцу  Фанни высыпала в небольшой, пузатый,  с широким горлышком и украшенный витиеватыми узорами медный котел, выливала  в него пару ведер  утренней росы и засыпала  сахар. А затем, подвесив котел над огнем, что малиновым жаром рдел в небольшом, сложенном из камней камине, принималась варить вкусное цветочное варенье. Все дни мышка Фанни проводила в домашних хлопотах, варила варенье, мариновала на долгую суровую зиму мышиный горошек, травы и коренья.  А иногда отправлялась к человеческому жилью, что бы  раздобыть в одном из сараев, зерна, которым хозяева кормили сидящих в вольере кур. Раздобытые зерна пшеницы  мышка Фанни перемалывала на каменных жерновах в муку, а затем пекла из нее пышные ароматные лепешки.               
Ах, дорогие мои, милые друзья, о мышке Фанни я могу рассказывать вам очень долго, так как это очень милое, доброе и любящее домашний уют существо. Но, давайте оставим мышку Фанни в покое и обратим свои мысли и взоры к растущему рядом с мышиной норой кусту желтых степных лилий. Это не просто куст, украшенный желтыми цветами, это дом, в котором живет сосед мышки Фанни, толстый и мохнатый шмель по имени Мартин. В былые годы юный Мартин был очень шустрым насекомым, он без устали летал по цветочным полянам и собирал пыльцу. А в свободное от работы время любил бывать в городе,  где, приземлившись в цветочные клумбы,  беседовал с цветами. Да, да, мои дорогие и юные друзья, Мартин любил  беседовать с цветами, ведь это только нам людям кажется, что цветы не разговаривают, а на самом деле они разговаривают, вот только вступают в беседу не с нами людьми, а с насекомыми. Но, со временем Мартин состарился и превратился в толстого и неповоротливого шмеля, который только тем и занимался, что целое утро летал в поисках цветочного нектара, а затем, насытившись, целый день, безмятежно грелся в теплых солнечных лучах. Как известно, дорогие мои, юные друзья, каждый пожилой человек, к примеру, ваши дедушки и бабушки чувствуют перемену погоды. И в преддверии затяжного ненастья становятся вялыми, ворчливыми и всем недовольными. Таким был и наш старый шмель Мартин, перед дождем он редко покидал свое жилище, становился ворчливым и даже грустным.               
-  И всем-то ты недоволен, Мартин – заслышав  ворчание старика, мышка Фанни останавливалась и, поставив на землю наполненную лепестками цветов и ягодами корзинку,  заглядывала в сердцевинку лилии где, нахохлившись, сидел старый шмель. И звала его  в свою норку,  что бы тот мог в тепле и уюте переждать приближающее ненастье.               
Согласитесь, мои милые, юные друзья,  как бы не было уютным и залитым золотистым светом цветочное жилище старого шмеля, но коротать дождливые, ненастные дни и ночи  гораздо удобнее сидя у горящего очага при этом прихлебывая из чашки душистый цветочный чай. Уж что-что, а готовить чай мышка Фанни умела и помимо заварки добавляла в кипяток сушеные ягоды,  лепестки цветов или желтую сердцевинку ромашки, в результате чего чай приобретал сладковатый и такой ароматный вкус. Получив приглашение в гости, старый шмель из приличия отнекивался и отказывался пойти в дом к мышке Фанни.  Но, в конце концов, уступив уговорам своей гостеприимной и добросердечной соседки, покидал свое жилище и, переваливаясь с боку на бок, брел к мышиной норе.                До наступления непогоды, Мартин помогал Фанни перебирать ягоды, развешивал по стенам пучки трав, помешивал деревянной ложкой закипающее в медном котле варенье и небольшим черпачком разливал его по глиняным горшочкам которых в кладовке мышки Фанни, было великое множество.  Но, в тот миг, когда на землю падали первые капли дождя, мышка Фанни усаживала своего старого друга в деревянное, обитое красным бархатом и стоящее около  камина креслице.  Накрывала его шерстяным пледом и вручала ему в лапки фарфоровую, украшенную лепными розами  чашку с ароматным горячим чаем. А сама, управившись с домашними делами, придвигала к огню еще одно,  имеющееся в хозяйстве кресло, усаживалась в него и, поставив к ногам  небольшую наполненную шерстяными клубками корзинку, доставала спицы и принималась вязать носки, варежки, и прочую необходимую к зимней поре теплую одежду.В такие дни, она очень любила беседовать со старым Мартином. Но, больше всего мышке Фанни нравилось слушать  рассказы старого шмеля о том, что же находится там, далеко за пределами города.  А за городом,  это мышка Фанни знала со слов старого Мартина,  была речка, где в осеннюю пору вода была настолько чистой, что можно было увидеть усыпанное золотистым  песком и камешками речное дно. А за тополиной рощицей, что подпирала своими тёмно-зелёными кронами лазурную синеву неба, находится  небольшое болотце, по берегам которого растет камыш. И вблизи этого болотца живут мыши, которые в осеннюю пору потрошат коричневые початки камыша и добывают из них пух. Этим пухом они набивают  подушки, одеяла, а также изготавливают из него на зиму теплые валенки.                - Богато живут - вздыхала  мышка Фанни и думала о том, как бы и ей добраться до реки и купить у сородичей валенки, а также одеяло и матрас набитый камышовым пухом. Уж на них, наверное, так приятно спать, не то, что на ее постели,  одеяло, подушка и матрас которой были набиты душистой птичьим пухом.               
– А что там, находится дальше, за рекой, Мартин? – однажды поинтересовалась  мышка Фанни.                - А дальше все те же степи, сосновые леса, сопки – прихлебывая из чашки ароматный чай и черпая из вазы серебряной ложечкой  душистое варенье, сваренное из лепестков ромашки, ответил на вопрос старый шмель.               
- А наша земля круглая, Мартин? - отложив в сторону вязание и взяв со столика свою чашку с горячим чаем, неожиданно в один из дождливых дней, спросила мышка  Фанни. Этот вопрос, ответ на который знает каждый  школьник, не давал ей покоя на протяжении многих лет. И хоть двоюродные и троюродные братья и сестры мышки Фанни, а также её многочисленные дяди и тети, проживающие в человеческих жилищах и изредка приходящие к ней в гости уверяли Фанни  в том, что человечеством уже доказано, что Земля круглая и вертится вокруг Солнца. Мышка Фанни ставила эти слова под сомнение. А затем вела своих гостей в небольшую  выложенную из камня кладовку. Где  при солнечном свете, что попадал в подвальное помещение сквозь небольшое,  зарешеченное деревянными прутьями оконце,  вынимала из плетеной корзинки птичье яйцо. А затем, посыпав  на его макушку   цветочные семена, спрашивала у своих сородичей.               
- Видите? Семена не держатся на круглой поверхности!И если вы по-прежнему продолжаете настаивать что наша планета круглая,  то, как мы сами на ней держимся и не падаем вниз?               
Удрученные таким фактом сородичи мышки Фанни не знали, что и сказать.А затем по дороге домой останавливались и озадаченно почесывали затылки и время от времени поглядывали на Луну. Луна, как ни крути, тоже круглая и люди,а они стоит заметить существа разумные, читают книги и смотрят телевизор,тоже утверждают, что живых существ на этой, серебристого цвета  планете, нет.Впрочем, нет там и лесов, да и откуда же им там взяться, если озер и рек на Луне тоже нет, только зияющие темными провалами кратеры и впадины. Так может мышка Фанни права и земля действительно плоская как блин?               

- Земля то? – задумчиво произнес старый шмель, шевеля черными усиками,  глянцево поблескивающими при свете рдеющих в камине углей и сокрушенно вздыхал.               
– Вот уж чего не знаю, того не знаю, - земля она большая, конца и краю ей нет. Вон, возьмем, к примеру, журавля Афанасия, так он каждую осень вместе со своими сородичами  улетает на зимовку в Индию. А в весеннюю пору возвращается  домой, но даже он  точно не может сказать, круглая Земля или плоская.               

- Во-о-от! - довольная таким исходом дела мышка Фанни взяла из коробочки пастилу, изготовленную из ягод и цветочной пыльцы  – вот правильно Афанасий говорит, конца краю земли нет. А это значит что планета наша не круглая, а плоская как лепешка.               
- А небо – съев пастилу и облизав крошечные пальчики, продолжала философствовать мышка Фанни, - оно непременно должно быть стеклянным, полукруглым   и усыпанным алмазной крошкой, которая искрится бриллиантовыми бликами при лунном свете.  А ты как думаешь, Мартин?               
- Бз-з-з – недоуменно шевелил черными, глянцево поблёскивающими усиками старый шмель. Ему было стыдно признаться в том, что он такой старый и мудрый, не знает, как выглядит небо. Поэтому боясь попасть впросак, старый шмель охотно соглашался с тем, что возможно  так оно и есть, и  небо действительно стеклянное, а поверху усыпано алмазной крошкой.  На этом, разговор старых друзей и заканчивался.               
Но однажды, во время сбора ягод, мышка Фанни подумала о том, почему, на черном бархате ночного неба звезды горят и мерцают бриллиантовыми бликами, даже в тот момент, когда  на нем нет Луны?  От своих сородичей, обитающих в горах, мышка Фанни не раз и не два слышала рассказы о том, что прокладывая под землей подземные ходы и тоннели, мыши иногда находят разноцветные  камни. Камни бывают синие, зеленые, красные, фиолетовые, а иные бесцветные и прозрачные как вода. Но, ни один из них не начинал переливаться яркими огнями, если поблизости не проходила мышь с фонариком или факелом в руке.               
- Значит, - решила Фанни - значит там, на небе живут какие-то невидимые нам существа. И вполне может быть такие же мыши как мы, которые намеренно зажигают в звездах огонь.К сожалению, эта мысль так увлекла  мышку Фанни, что вместо того, что бы управляться с домашними делами и заготавливать на зиму пропитание, она стала часами простаивать около входа в свою нору. И глядя на лазурную синеву безоблачного неба,  строила всевозможные догадки и предположения  относительно того, кто же может жить там, на небесной тверди и в ночную пору зажигать звезды?               
А рассеянность, как известно, еще никого до добра не доводила! И вот  однажды, погожим летним днем, сидя у входа в свою норку и предавшись праздным размышлениям, мышка Фанни не заметила, как в лазурной синеве неба перестали звенеть звонкие трели жаворонков. А это событие красноречивее всяких слов говорило о том, что в их тихий, укромный  уголок заглянул разбойник Ястреб. Как известно, ястребы, совы, коршуны и прочие хищные птицы,  представляют угрозу для такого маленького и беззащитного народца как мыши. Но, на счастье мышки Фанни, крылатого разбойника прячущегося в кроне дерева вовремя заметил возвращающийся с прогулки Мартин. Не зная страха, старый шмель устремился наперерез к крылатому, спикировавшему с ветви к мышиной норе разбойнику, и изо всех сил ударил его своим пушистым  брюшком в глаз. Свирепый, не знающий жалости Ястреб, не ожидавший такого отпора и сбитый с толку внезапным нападением насекомого, взмахнул крыльями и кубарем рухнул на землю поблизости от мышиной норы. А когда вскочил на ноги, то увидел, как перепуганная его внезапным появлением мышка проворно юркнула в свою норку. Охота была сорвана, мышка Фанни, взметнув подолом алого платья серую  пыль,  скрылась в своем надежном убежище. И Ястреб, гневно поблескивая желтыми ободками глаз, стал внимательно исследовать землю, в надежде отыскать в траве того, кто так дерзко и нагло посмел, вмешался в его планы и лишить его законной  добычи.               
– Ты здесь! Я знаю, что ты прячешься, где то здесь, мерзкое насекомое. Чувствуя, как в груди закипает глухое чувство раздражения,  недовольно ворчал пернатый хищник, шаг за шагом изучая землю, и злобно лелея  в душе надежду, сперва отыскать шмеля. А затем,  жестоко расправится с ним только за то, что тот  посмел сорвать его охоту. Но, увы,  поиски были тщетны. Кругом безбрежным морем простиралась зеленая трава, над  поверхностью которой, поминутно взлетая и присаживаясь на кончики травинок, резвились стрекозы, стрекотали кузнечики, копошились жуки и спешили по своим делам труженики муравьи.               
- Куда же ты, спряталось, мерзкое насекомое? – взбешенный  безрезультатными поисками Ястреб, в очередной раз окинул взглядом  поляну. И, приметив растущий около мышиной норы куст желтых лилий, уверенно направился к нему.               
- Ты! – заглянув в один из цветочных раструбов,  зловеще прошипел он, - ты мерзкое насекомое, вероятно, надеялось,  что спрятавшись в одном из этих желтых цветов, ты так легко уйдешь от моей расправы? И не надейся! Ты умрешь, мгновенно, как только попадешься мне на глаза.               
К великому неудовольствию и ярости пернатого разбойника, золотистые цветы лилий были пусты. А старый Мартин, обмирая от страха в ожидании скорой расправы, сидел у его подножья под коричневым  прошлогодним листом и прощался с окружающим миром. И пусть тельце старого шмеля цепенело от страха, но в душе, золотистыми всполохами горела мысль о том, что, по крайней мере, он умрет не зазря. Нарушив планы свирепого и безжалостного хищника, он спас от неминуемой гибели своего лучшего друга, мышку Фанни.               
Бесконечно долго тянулись для обмирающего от страха старого шмеля секунды, но в это время, Ястреб, окончательно утративший надежду найти и растерзать давшее ему дерзкий отпор насекомое, в ярости принялся бить крыльями по траве. В этот момент, от взмаха ястребиных крыльев в сторону отлетел укрывающий  Мартина,  коричневый, пожухший листок. И Ястреб, увидев лежащего на песке золотистого, с черными полосками шмеля, устремился к нему с намерением раздавить  его лапой. Но  в этот миг, издав испуганный клекот, пернатый хищник подпрыгнул ввысь и вновь принялся бить крыльями по земле. Открыв зажмуренные от страха глаза, старый Мартин увидел как на когтистой лапе свирепого хищника, впившись острыми зубками в жёлтую, покрытую чешуйками кожу, висела  мышка Фанни. Безуспешно пытаясь стряхнуть с лапы вцепившуюся в неё мышь, свирепый хищник, вися в воздухе и оглашая окрестности зловещим клекотом,  бил Фанни  своими крыльями и даже несколько раз порывался ударить её своим острым, крючковатым клювом, но из боязни поранить свою лапу этого не сделал.               
А между тем, силы мышки Фанни таяли. Почувствовав, что её силы на исходе, она разжала зубки и, падая к земле, успела крикнуть.               
- Проща - а - ай,  Марти-и-ин. И живи долго, живи за нас двоих. И будь счастлив.               
Ах, милые мои, юные друзья, от  ужаса, который довелось пережить в ожидании скорой расправы со стороны разгневанного Ястреба, старый Мартин пришел в такое изнеможение, что заслышав прощальный  крик своей подруги, уже не смог прийти к ней на помощь. Упираясь в землю дрожащими от страха и волнения ножками он, изо всех сил старался взмыть в небо. Но, ослабевшие крылышки издавали жалобное жужжание и тут же безжизненно замирали. А затем, Мартин увидел как  спикировавший к земле Ястреб, подхватил когтями мышку Фанни и вместе с нею  взмыл в небо.  От всего увиденного  старый шмель пришел в такой ужас, что, перестав звенеть крылышками, упал на землю и потерял сознание.               
               
                ***               

Небольшое пространство маленькой, со сводчатым потолком комнаты  озаряла золотистым светом, стоящая в изголовье кровати и истекающая прозрачными каплями расплавленного воска, свеча. Мартин хорошо помнил эту комнату, так как каждую осень в этой спаленке он погружался в зимнюю спячку  и выходил из неё в теплую весеннюю пору, когда в серой, пожухшей траве, радуясь теплым солнечным лучам, горели лиловыми звездочками первые степные цветы, ургуйки. Эту комнатку, с небольшим,  выходящим на улицу оконцем, еще несколько лет назад построила  для него в своем доме мышка Фанни. Так как шмелиное гнездо старого Мартина до того обветшало и пришло в негодность что жить в нем было практически невозможно. Приподнявшись в постели,  Мартин выглянул в окно, и увидел, как  под ударами дождевых капель вздрагивают  и при этом издают тонкий, мелодичный звон, бирюзовые кувшинчики полевых колокольчиков.               
-  Слава тебе Господи, Мартин очнулся  – в проеме,  прикрывая за собой, печально всхлипнувшую шарнирами дверь появилась  старая  мышь, голову которой украшал ситцевый, с кружевными оборками чепец. Присев на краешек кровати, мышь, а это была Авдотья,  бабушка Фанни, вынула из кармана носовой платочек и, промокнув выступившие на глазах  слезы, с грустью произнесла.               
- Ох,  и задали вы мне ныне хлопот, Мартин. Я ведь как услышала, что все, обитающие в нашей долине птицы петь перестали и попрятались в траве, сразу поняла, неладно, ох, неладно дело. Не иначе как этот прохвост Ястреб вновь к нам со своим визитом пожаловал. А внучка моя,  как это с недавних пор водится, стоит у своей норы и думает о том, какие такие сказочные существа там, на небесной тверди  обитают, и подсвечивают в ночную пору звезды. Бросила я все свои дела, Мартин, да что было силы, побежала к ней, что бы упредить мою малютку о наступившей опасности. Вовремя подоспела, ох, вовремя, и видела, как ты Мартин, этому прохвосту Ястребу отпор дал. Притаилась я в траве, и думаю, «ну, слава богу, теперь оставшись без добычи, улетит стервятник, из нашей долины. Да где там,  он, разбойник, как поднялся на ноги, так давай тебя в траве отыскивать. Видно сильно, очень сильно ты его Мартин ударил, да так что привел лиходея в бешенство. И начал, в гневе,  разбойник,  своими крыльями размахивать и все вокруг крушить. И несдобровать бы тебе Мартин, несдобровать!  Обнаружил он тебя, к тебе кинулся, да в это время выскочила из норы моя внучка и вонзила свои остренькие зубки в его когтистую лапу. Да где ей бедной с таким лиходеем совладать? Сцапал он её бедную, да и полетел вдаль. А я, не помня себя от горя, вслед за ними побежала и, вздев руки к небу, принялась звать на помощь. Слава богу,  услышали мои крики осы, они, хоть и сами лиходеи из лиходеев, кого хочешь, обидят да ограбят.  Да видно и их, жестокие сердца,  тронуло моё горькое горе. Догнали они изверга, благо тот далеко улететь не успел,  накинулись на него всем роем и давай жалить стервеца.  Так они Ястреба  нажалили, так нажгли, что выронил злодей из своих смертоносных лап мою внучку, да полетел, куда глаза глядят.               
Проговорив эти слова, старая мышь подхватила лапками передник и, уткнувшись в него мордочкой  горько разрыдалась.               
- Чего же ты плачешь, бабушка? – шевельнув черными, глянцево - поблескивающими усиками поинтересовался Мартин, - ведь все же хорошо закончилось.               
- Ничего не закончилось, Мартин  - высморкавшись в носовой платок и убирая его в кармашек передника, горестно проговорила старая Авдотья – ты вон, три дня в беспамятстве лежал, едва- едва тебя выходила. А моя голубка от пережитого страха в такое состояние  пришла, что ничего не ест. Лишь изредка выпьет чашечку росы,  да время от времени спрашивает у меня, «скажи, бабушка, кто же там живет на небе?».  А я отколь знаю, если сама там ни разу не была.               
В комнате воцарилась тишина, которая изредка нарушалась еле слышным потрескиванием фитиля сгорающего в пламени свечи.               
- Не жилица она боле, - промокнув в очередной раз передником  повлажневшие глаза, горестно промолвила  старая Авдотья, - совсем ничего не ест, только пьет росу и угасает у меня на глазах. Ах, если бы можно было сделать такую лестницу, что бы на ней подняться на небо и  увидеть, отчего в ночную пору на небесной тверди загораются и гаснут звезды. То рассказала бы я обо всём увиденном  своей, малютке. И глядишь, пошла бы моя бедная Фанни на поправку.               
Мартин, лежа в постели, долго молчал, чесал затылок и о чем-то сосредоточенно думал. Наконец откинул в сторону одеяло, поднялся с кровати и уверенно направился к двери.               
- Ты куда, Мартин? -  перестав плакать старческим надтреснутым голосом, поинтересовалась  бабушка Фанни.               
- Полечу туда, к звездам, - остановившись у дверей, и не оборачиваясь, проговорил  Мартин. А затем тихо добавил, -  может быть, Фанни, станет легче и она пойдет на поправку когда узнает о том, кто же там живет на небе и ухаживает за звездами?               
- Вот, вот это ты правильно придумал, Мартин, - обрадованно проговорила старая мышь, - лети, милый, лети. А я сейчас тебе котомочку с провиантом соберу, дорога то ить не ближняя, лететь да лететь.               
На дворе была глухая ночь, когда старая Авдотья и отважный Мартин вышли из мышиной норы. Дождевые тучи к этой минуте рассеялись и на черном, бархате ночного неба, словно приветствуя приготовившегося к длительному полету Мартина, мерцали тонкими иглами лучиками далекие звезды.               
- Ну, в добрый путь, Мартин, - дрогнувшим от волнения голосом произнесла старая Авдотья и, стараясь скрыть от шмеля заискрившиеся в черных глазах слезы, подхватила шмеля  с земли и на прощание крепко прижала его  к своей груди.               
Тяжела и горька была для Авдотьи минута прощания.  Как старая, многое повидавшая на своем веку  мышь, она догадывалась, что для такого  путешествия Мартин очень мал и стар. К тому же он еще был очень слаб от того нервного потрясения что  довелось  пережить ему во время нападения Ястреба. Возможно, старый  шмель, не сможет осилить того длительного перелета от земли к звездам и в дороге погибнет. Но другого выбора у Авдотьи  не было, так как там, в глубине норы, медленно угасала её любимая внучка. Поэтому в данном случае оставалось только одно, уповать на чудо, а еще надеяться, верить, и ждать благополучного возвращения Мартина домой. Старый шмель, после того как Авдотья опустила его на землю, вздохнул, поправил висящую на боку сплетенную из сухих травинок котомку в которой лежали румяные лепешки и бутылка с горячим чаем. Позвенел крылышками и, издавая густое, медовое жужжание оторвался от земли. Прежде чем отправится в долгий и полный опасностей  путь, Мартин, прощаясь со старой Авдотьей, с бедной, лежащей в постели и медленно угасающей мышкой  Фанни. С кустом желтых полевых лилий, что в летнюю пору служил ему домом,  сделал круг над притихшей в ночную пору поляной. А затем, провожаемый взглядом старой Авдотьи, что стоя у входа в нору горестно утирала лапкой струящиеся по щекам слезы, полетел вдаль, а вскоре и вовсе растворился в залитом серебристым лунным светом ночном небе.
               
                ***
 
Дорогие мои, милые друзья, с  той самой ночи, ночи, когда старый Мартин отважился на столь рискованное путешествие к звездам, прошло без малого три дня. За эти дни, лежащая в постели и медленно угасающая мышка Фанни, заметно осунулась и похудела. К огорчению и великой тревоге своей старой бабушки, она ничего не ела и время от времени утоляла жажду  чашечкой росы. А однажды, после непродолжительного сна, который  всегда витает у изголовья постели  всех тяжелобольных, мышка Фанни открыла глаза и слабым голосом спросила.               
- Бабушка, а отчего  не видно нашего Мартина? Он жив?               
- Жив моя голубушка, жив, - из черных глаз старой мыши скользнули по щекам две крупные слезинки, вызванные жалостью к своей, угасающей на глазах внучке.               
- Если жив, - глядя перед собой грустным  взглядом, печально проговорила мышка Фанни, - то почему он не приходит к нам? Почему не навещает меня?               
- В дороге он, милая, - присаживаясь на краешек кровати,  дрогнувшим от волнения голосом проговорила бабушка, - вот уже третьи сутки как в дороге. Наш  Мартин,  полетел к звездам, что бы узнать, кто же ухаживает за ними и зажигает в них огни в ночную пору.               
– Правда?! – в тихом, еле слышном голосе мышки Фанни прозвучали радостные нотки.
А в глубине черных, потускневших во время болезни глаз, вспыхнули радостные искорки. Эта, радостная перемена в душе внучки не ускользнула от глаз старой и мудрой мыши.Поняв, что надежда на возвращение старого Мартина, это единственное средство, что способно вернуть внучку к жизни, старая Авдотья спустилась в кухню, и поднялась в комнату  Фанни с целым подносом еды. Приговаривая о том, что не сегодня, так завтра старый Мартин вернется обратно и во всех подробностях расскажет  о том, кто же там живет на небе, старая Авдотья с большим трудом  уговорила ослабевшую от нервного потрясения внучку съесть ложечку гречневой каши и выпить два глотка ароматного чая.               
С этой минуты, минуты, когда в душе мышки Фанни появилась  надежда на возвращение старого Мартина, её, здоровье, сильно пошатнувшееся после разбойного нападения хищного Ястреба, медленно, но верно пошло на поправку. Каждое утро проснувшись, и лежа в постели в ожидании завтрака, она интересовалась у своей старой бабушки, не было ли в ночную пору  вестей от старого Мартина? Но вестей не было!               
Каждую ночь, старая Авдотья выходила из норы и, поставив на землю зажжённый фонарь, подолгу, с тайной надеждой в душе, вглядывалась в ночное, усыпанное звездами небо. Она верила, если старый Мартин жив и добрался до звезд, то он должен, непременно должен подать им весточку с небесной тверди.               
Так, в трепетном ожидании возвращения Мартина, для  мышки Фанни и её старой бабушки пролетело лето.  С приходом осени, поблекли, а затем опали на землю пожухшие раструбы желтых  лилий, в которых в летнюю пору любил ночевать старый шмель. Наконец, наступила ночь, когда возвещая приход зимы, с севера подул холодный пронизывающий ветер, и с серых, пасмурных облаков на скованную морозом землю начали падать  крупные хлопья снега.  Стоя у входа в нору, и вглядываясь в ночное небо, в котором сквозь пелену туч, едва, едва, матовым пятном просвечивала луна, старая мышь, зябко куталась в серую пуховую шаль и горестно вздыхала.  А затем, подхватив с земли фонарь, под стеклом которого, под порывами ветра беспокойно трепетал желтый огонек свечи, Авдотья спустилась в земляной тоннель и медленно побрела к двери. Всю ночь, бушевала непогода, уныло и тоскливо  завывал в трубе холодный северный ветер и старая Авдотья, сидя у камина в бархатном креслице, горевала о бесследно сгинувшем Мартине и время от времени смахивала лапкой текущие по щекам слезы.               
Не спала в эту ночь и мышка Фанни. Сидя в постели, она прислушивалась к тихому шелесту поземки, и думала о том, что вот уже наступила зима, а старый Мартин так и не вернулся домой. Так, где же, где же потерялся её славный друг  Мартин? Что с ним? Жив ли он? Иль не выдержав столь длительного перелета, его черно жёлтое тельце, утратив божественный  огонь жизни, упало на землю. И теперь, лежит на холодной земле покрытое пожухшим листом, да еще припорошено снегом. Ах, бедный, бедный Мартин.               
А поземка подхваченная порывами холодного ветра, печально шурша, скользила по стылой, скованной морозом земле и размышления мышки Фанни были прерваны тем, что в приоткрытую дверь, со стороны кухни донесся  горестный всхлип.               
- Это бабушка оплакивает нашего Мартина, - догадалась Фанни и, свесив ножки с постели  сунула их в теплые, стоящие около кровати войлочные тапочки. Бесшумно подойдя к креслу, в котором озаренная всполохами тлеющих в камине углей горестно плакала старая Авдотья, Фанни нежно обняла её за плечи, и тихо сказала.               
- Не расстраивайся бабушка, мое сердце подсказывает мне, что наш старый Мартин жив! И он непременно вернется домой. Он прилетит в весеннюю пору, как только растает снег. Вот увидишь, – улыбнулась Фанни и поцеловала старую мышь в мокрые от слез щеки.
                ***

Вот уже в течение нескольких дней и ночей Мартин летел к звездам, лепешки положенные в дорогу старой Авдотьей давно были съедены, а чай налитый в глиняную бутылочку выпит. И, тем не менее, невзирая на то, что    длительное время  он ничего не ел, не пил, старый, заметно ослабевший от голода  шмель,  упорно летел к намеченной цели. От постоянной работы болели крылышки, тельце нуждалось в отдыхе и очень хотелось спать. Но отдыхать было некогда, нужно было лететь, лететь, туда, к  звездам.  А звезды, по-прежнему  были  все так же далеки, и по-прежнему мерцали на серебристом бархате ночного неба крошеными бриллиантовыми  искорками.               
Ну, вот, и для старого Мартина наступила та самая роковая минута, когда его прозрачные крылышки  перестали работать, а глаза сомкнулись под воздействием необоримого сна.  Сколько времени проспал старый Мартин, он и сам точно не мог сказать. Но, очнувшись от сна, он почувствовал, что его тельце больше не падает вниз, а словно лежит на ровной, невидимой  поверхности.               
– Здравствуй, моё милое дитя, - окончательно проснувшись,  шмель, услышал над собой мягкий, напевный голос, который еле уловимым эхом раскатился по серебристому, озаренному лунным светом ночному небу – что заставило тебя покинуть пределы планеты Земля и залететь так высоко?               
Оглядевшись по сторонам, старый Мартин увидел, что он лежит на прозрачной человеческой ладони, нежная кожа которой источала не только тепло, но и серебристый свет. Вскоре, ладонь, на которой лежал Мартин, поднялась и замерла на уровне красивого, чуточку надменного, женского лица на котором горели серебристыми всполохами большие глаза, украшенные длинными и чуточку загнутыми кверху ресницами.               
– Я лечу к звездам – чувствуя под собой тепло по-матерински доброй и ласковой ладони, доверчиво, не подозревая о грядущих последствиях,   проговорил старый Мартин.               
- Вот как? – гневно вскричала женщина и в её голосе прозвучали металлические нотки, – а знаешь ли ты, неблагодарное насекомое, что решив полететь к звездам, ты нарушил мой нерушимый закон, воспрещающий каждой живой твари, будь то животное, птица или  рыба, покидать планету, на которой я их поселила?!А подумал ли ты о том, что если каждое живое существо,  так же как ты, начнет своевольничать и нарушать мои законы, то тогда во всей галактике все смешается и наступит хаос!               
Бедный  Мартин, трепеща от страха при взгляде  холодных, гневно мерцающих серебристыми всполохами глаз, догадался, что он  стоит перед Матерью всего живого, что обитает на земле, в воде, а также  населяет просторы бескрайнего  Космоса.  Поэтому, собравшись с духом,  и звеня крылышками от избытка эмоций, старый шмель, волнуясь, рассказал Вселенной историю, что произошла с ним и мышкой Фанни во время нападения хищного Ястреба. А также поделился своей  робкой надеждой, что возможно узнав о том, как выглядят звезды и кто зажигает в них в ночную пору огонь, мышка Фанни пойдет на поправку и исцелится от своей, внезапно сковавшей её, болезни.               
– И, тем не менее, ты преступил мой закон, Мартин. А это значит, что  ты заслуживает самого строгого наказания и должен умереть! – произнесла женщина, строго глядя на шмеля, холодными серебристого цвета глазами. Но, в следующее мгновение в её глазах разлился мягкий полумрак, а затем  нежная улыбка озарила строгое и даже несколько надменное лицо.               
– Но, с другой стороны, моё милое дитя, ты здесь находишься не ради баловства или собственной прихоти. Отважившись на столь длительное и рискованное путешествие, которое вполне могло грозить тебе гибелью, ты решил помочь  мышке Фанни исцелится от поразившего её недуга. А такой благородный поступок, заслуживает не порицания, а награды.  В благодарность, я сохраню тебе твою жизнь, Мартин, и даже позволю тебе, вернутся домой. Но, не сейчас, а чуточку позднее.               
– Но, у меня нет времени ждать, - робко возразил Мартин – там, на земле умирает Фанни и мое известие о том, как выглядят звезды и кто в них в ночную пору зажигает огни, может спасти её.               
– Подумать только, - внимательно разглядывая чёрно-белое  тельце старого шмеля, усмехнулась Вселенная – в таком маленьком существе бьется такое благородное сердце. Так знай же, мой милый друг, твой поступок, благотворно отразился на здоровье мышки Фанни. Она уже почти оправилась от болезни и ожидает твоего возвращения домой. Но, отпустить тебя я все же не могу.  Понимаешь,  здесь, в космосе,  минута разговора со мной, равна месяцу жизни на земле. Ты отправился в своё путешествие в середине лета. А пока мы с тобой беседовали, прошло несколько минут, и  теперь на планете Земля наступила  зима, лежит снег и стоят трескучие морозы.               
– Как же теперь быть? – огорченно шевельнул черными, глянцево поблескивающими в потоках лунного света усиками, шмель.               
- Не отчаивайся мой милый друг, - проговорила Вселенная – я верну тебя на землю, как только с нее сойдет снежный покров, и появятся первые цветы, в которых ты сможешь найти для себя пропитание. А пока, полюбуйся звездами. Это вопреки твоим ожиданиям не крохотные фонарики, а огромные, раскаленные газовые шары.               
– Шары? – с изумлением проговорил Мартин, разглядывая огромный, вспыхивающий то серебристыми, то красными всполохами гигантский шар, который  по  мановению руки матери Вселенной приблизившийся к ним из глубин космоса.               
- Да, шары! – увидев искреннее изумление шмеля, рассмеялась Вселенная, - а знаешь, для чего я их придумала?  Да для того, что бы всем вам живущим на планете Земля, небо не казалось столь мрачным и зловещим в  ночную пору.               
Старый Мартин с изумлением разглядывал огромный,  играющий  серебристыми всполохами шар. Признаться честно, в этот момент он был несколько разочарован, так как еще в недавнем времени надеялся увидеть звезды в виде кусочков прозрачного, мерцающего бриллиантовыми бликами стекла. И даже лелеял в душе надежду прихватить звезду с собой на землю, что бы порадовать таким замечательным подарком мышку Фанни.               
- Послушай, Мартин, - после некоторого раздумья неожиданно предложила Вселенная, - у нас впереди целая вечность и  если хочешь, я могу показать тебе другие миры и планеты. Там ты увидишь сказочных существ, о которых на земле ходят легенды. Ты вдохнешь божественный аромат красивых, роскошных цветов и напьешься такого сладкого нектара, чей вкус затмит в твоей душе все ароматы земных растений.               
– Благодарю вас за приглашение, моя госпожа - старый Мартин учтиво, как только мог, поклонился, и, догадываясь, о том, что его отказ может разгневать Вселенную, робко напомнил ей, о том, что минута жизни в космосе равняется месяцу жизни на земле. И если он, Мартин, задержится в гостях, то на земле пролетит несколько лет. А ему нужно как можно скорее увидеть мышку Фанни и рассказать ей о том, что он увидел в космосе.               
-  Да, да, да, - думая о чем-то своем рассеяно закивала головой Вселенная и серебристый, сотканный из лунного света капюшон плавно скатился с её головы и обнажил поток красивых, вьющихся русых волос,  – я совсем забыла о том, что тебя ждут дома. Кстати, Мартин, тебе пора в дорогу, на твоей планете уже сошел снег, а в зарослях пожухшей травы уже загорелись лиловыми звездочками первые цветы, ургуйки.               
Путь, долгий и утомительный путь, который проделал старый Мартин во время путешествия к звездам, длился ровно семь дней и семь ночей. А обратная дорога заняла считанные секунды, так как рука Вселенной мгновенно опустилась к планете Земля, и старый шмель увидел перед собой одинокое,  стоящее в степи дерево. Почувствовал ласковое дыхание теплого весеннего ветерка, и уловил нежный аромат первых степных цветов.               
«Наконец-то я дома» - радостно забилось в груди старого шмеля сердце, и в предвкушении скорой встречи с мышкой Фанни, он  радостно позвенел крылышками. Но в этот момент, серебристая ладонь,  так и не приблизившись к мышиной норе, замерла в воздухе, и шмель услышал голос своей покровительницы.               
– Ну, вот Мартин, ты уже дома. Кстати, ты видишь вон там, в траве недалеко от дерева золотистым огоньком горит фонарик? Это говорит о том, что твои друзья верят в твое возвращение и ждут тебя домой.               
И помолчав, печально добавила.               
- Пожалуй, тут мы с тобой и простимся, Мартин.               

Как только в теплом, весеннем воздухе прозвучали слова матери Вселенной, серебристая ладонь, держащая на себе старого шмеля, мгновенно  рассыпалась в серебристую пыль, и Мартин, потеряв опору, начал падать вниз. 
Окинув взглядом притихшую в ночную пору землю, Вселенная улыбнулась и, вскинув обе руки к плечам, приподняла и накинула  на голову капюшон своего серебристого плаща. А затем,  медленно растворилась в потоках призрачного лунного света. И уже оттуда, из глубин космоса до Мартина долетел её прощальный голос.               
- Проща-а - ай, Мартин. Нам больше не суждено встретится. Но знай, моё милое дитя, твой героический поступок будет вечно жить в моем сердце.               
Падая к земле, старый шмель запоздало вспомнил о том, что у него есть крылья. Встрепенул крылышками, Мартин набрал высоту и полетел к норке мышки Фанни, у входа в которую  среди зарослей серой, пожухшей травы, золотистой искоркой мерцал огонек зажжённого фонаря.
               
***

Был поздний майский вечер, когда мышка Фанни, и её старая бабушка были заняты кройкой нового платья.               
- Ах, бабушка, - перестав резать ножницами ткань, проговорила Фанни -  этим вечером, я испытываю какое то странное чувство.  И такое чувство, что  даже не в силах его тебе объяснить.               
Старая, многое повидавшая на своем веку  мышь, добродушно посмотрела поверх очков на внучку и улыбнулась.               
– Что же тебя беспокоит,  внученька, - проговорила она, склоняясь над расстеленной по столу зеленой тканью, и мелком отмечая контуры очередной детали будущего платья.               
- Этим вечером, у меня такое странное ощущение. Мне кажется, что я слышу голоса лиловых  цветов, что растут перед входом в наш дом. И они говорят о том, что наш старый Мартин возвращается домой.               
- Что ты милая, что ты? – испуганно взглянув на внучку, встревожилась старая Авдотья, - мало ли что, тем более после долгого зимнего сна могут нашептать эти цветы? Да и какая им может быть вера? Ведь их язык мог понимать только наш старый, бедный Мартин. Да и тот, бедняга, где то сгинул бесследно.               
– Пожалуй, ты права, бабушка – задумчиво проговорила мышка Фанни, присаживаясь в кресло и поставив к себе на колени шкатулку в которой лежали катушки ниток, наперстки и множество красивых, ярких пуговиц.               
Перебирая содержимое шкатулки, Фанни выглядела спокойной. Но, в душе она  была очень взволнована, так как в отличие от своей старой бабушки, действительно слышала, как лиловые цветы, шептали ей о том, что их старый, добрый друг Мартин, возвращается домой.               
Мысли,  потревоженным пчелиным роем носились в голове бедной мышки. Ведь с первой минуты, как только Фанни узнала о том, что старый Мартин улетел к звездам, она с нетерпением стала ждать его возвращения домой. И даже тогда, когда в каминной трубе завывал холодный ветер, а кругом лежала толща белого снега, она ждала, надеялась и верила, что её друг Мартин вернется домой, как только растает снег. И вот теперь, получив известие о возвращении старого шмеля, она, почему то испугалась и растерялась от неожиданности.               
«Как же быть? Как же теперь быть? – волновалась мышка Фанни. Ей очень хотелось бросить работу, связанную с кройкой нового платья и выбежать на улицу. А там, дожидаясь Мартина смотреть на звездное небо.  Но этот поступок может напугать бабушку, которая может подумать о том, что, её бедная внучка от долгого ожидания сошла с ума.               
А робкий шепот цветов все усиливался и усиливался. Их тоненькие, словно звон золотистых колокольчиков голоса, непрестанно звенели в тишине майского вечера и просили мышку Фанни  выйти из норы, так как их госпожа,  мать  Вселенная велела сообщить ей радостную весть, её друг, старый шмель Мартин возвращается домой.               
- Что-то душно у нас сегодня,  бабушка, - стараясь не выдать своего волнения, проговорила мышка Фанни,  и, захлопнув крышку шкатулки, поставила её на стол,  – пожалуй, выйду на улицу и подышу свежим воздухом.               
– И то верно – проговорила бабушка, сгибая краешек ткани и скрепляя материю булавкой, на конце которой алел пластмассовый шарик, – ступай, милая, отдохни. А то засиделись мы с тобой и про отдых совсем забыли.               
Притворив за собой дверь, мышка Фанни пробежала по перевитому корнями растений земляному тоннелю и, поднявшись по лестничным ступенькам, вышла из норы.  На поляне, залитой густыми, чернильными сумерками царил, благоухающий теплой землей и ароматом сухой травы вечер.  А в небе, все, также радостно играя тонкими иглами - лучиками мерцали далекие звезды и, серебряной монеткой светилась над темнеющим горбом сопки Осиновки полноликая Луна.               
«Так, где же Мартин?- подумала мышка Фанни и в этот момент увидела,  как в темноте излучая призрачный свет, к её жилищу приближается крошечная серебристая точка. По мере приближения точка, увеличивалась в размерах, а  вскоре до ушек мышки Фанни донеслось густое, медовое жужжание.               

– Это Мартин, - радостно прошептала мышка Фанни – и, сняв висевший у входа в нору зажжённый фонарь, принялась размахивать им над своей головой и радостно кричать о том, что старый шмель вернулся домой.               
Заслышав доносящиеся с улицы радостные крики, старая Авдотья бросила на стол подушечку с воткнутыми в нее булавками,  и обеспокоенно шаркая  старческими ногами по полу, поспешила к выходу. Выйдя из норы, Авдотья увидела свою внучку, стоящую в окружении сонно позевывающих  жуков, муравьев, бабочек  и гусениц. Радостно смеясь, Фанни прижимала к своей груди шмеля и что-то радостно говорила ему.               
 Да, это был Мартин. Единственно, что отличало его от других шмелей, так это то, что от его черного, украшенного желтыми полосками тельца исходило призрачное серебристое свечение.               
– Слава богу, ты вернулся Мартин, - подойдя поближе к внучке, и погладив шмеля лапкой, дрогнувшим голосом проговорила старая мышь, - ты все же сдержал свое обещание и долетел до звезд. Взгляни, ты совсем пропитался серебристой, лунной пылью.               
Проговорив эти слова, старая Авдотья  заплакала. Но, это были слезы радости! Слезы радости, вызванные тем, что вся эта историю которую я вам сейчас рассказал, мои дорогие, мои милые, юные друзья, закончилась благополучно. Через минуту мышка Фанни, Мартин и старая Авдотья оживленно переговариваясь, скрылись в норе. Следом за ними в гостеприимно распахнутые двери стали входить и другие насекомые, ведь им тоже хотелось узнать о том, как же устроено небо и что видел там, во время своего, длительного путешествия, Мартин.