Глава 18 Сон Шута

Глава 18 Сон Шута

          Шут вздрогнул и проснулся. Сердце бешено колотилось, воздуха не хватало. В ушах ещё звучал чей-то крик... Потревоженная его резким движением, Настя открыла глаза.
          – Что случилось?
          – Сон приснился. Всё хорошо, родная, спи.
          Настя вздохнула, свернулась калачиком, и вскоре её ровное дыхание сказало Шуту, что она уснула. Он улыбнулся, лёг поудобнее… Но стоило закрыть глаза, как ему снова послышался всё тот же крик… Открыл глаза, прислушался – тишина! Странно…
          Заснуть ему больше не удалось, так и лежал, глядя в темноту и пытаясь понять, что же его так напугало. От разбудившего его кошмара в памяти не осталось ничего, только тревога и отчаяние. Отчаяние?
          Наступило утро. За множеством дел отвлёкся, забыл о своём сне, как о досадном недоразумении. И только днём, когда, возвращаясь из императорского дворца, свернул в какой-то переулок, ему почудилось, будто он опять слышит тот же крик, что разбудил его прошлой ночью. Ужас и отчаяние снова охватили его, совсем как в этом проклятом сне, который никак не желал вспоминаться, и внезапно Шут понял: кричал он сам!
          Огляделся – и узнал: это тот самый переулок по которому он когда-то бежал, спасаясь от погони! Где-то здесь он разорвал нитку алого бисера, подарок Иды, и время остановилось – для всех, кроме него. Да, для него и только для него между двумя ударами башенных часов, возвещавшими наступление полночи, образовался промежуток в полчаса – ровно столько, чтобы он успел добежать до храма Уэйта и укрыться там. А преследовавшие его солдаты, застигнутые последним, двенадцатым ударом, превратились в карты...
          О том, что Справедливость готовит ему ловушку, переведя дворцовые часы на час назад, его сумел предупредить Арлекин, смешная тряпичная кукла, оживлённая Густавом. А в этом сне… в этом сне не было Арлекина! Не было и спасительной нитки бисера, подарившей ему полчаса. Не было – и проклятье полночи настигло его. Он проснулся в тот самый миг, когда во сне погиб, стал кусочком картона, картой из колоды Таро.
          Удивительно! До сих пор он почти и не вспоминал то время, предаваться воспоминаниям ему вообще было несвойственно. Почему же прошлое вдруг вернулось и вторглось в его сны, к тому же вернулось настолько искажённым? Эта мысль не давала ему покоя весь день.
          Вечером, ложась спать, он решил испробовать хитрость, которой его научила когда-то Ида: не засыпать крепко, а лишь задремать, сохраняя по возможности ясность сознания, и, балансируя на тонкой грани сна и яви, попытаться управлять своим сновидением.
          Сжал в кулаке камешек с острыми сколами по краям, закрыл глаза и попытался с точностью до последних мелочей воскресить в памяти кошмар прошлой ночи.
          Тёмный переулок… мокрые булыжники мостовой… он бежит изо всех сил, слыша за спиной топот преследующих его солдат…
          Почувствовав, что начинает проваливаться в сон, сильнее сжал пальцами острый камень. Ему удалось, не пробудившись окончательно, продолжать в полудрёме следить за происходящим в грёзах. Попытался вообразить фенечку из красного бисера. Сейчас он разорвёт её, бисер рассыплется по булыжнику, время остановится…
          Посмотрел на запястье, но спасительной нити на нём не было. Чего-то ещё не хватало… Ах, да! Арлекин! Арлекин должен показать ему часы Густава, чтобы он понял, что башенные часы отстают, и полночь вот-вот наступит. Где же Арлекин? Та половина сознания, которая была погружена в сон сопротивлялась этому воспоминанию: в его сне не было никакого Арлекина!
          "Как не было? – заспорил он сам с собой. – Арлекин! Кукла, оживлённая искусством Густава!"
          Густав? Кто такой Густав?
          Вынырнув из глубины сновидения на мелководье дрёмы, удивился, как смог забыть Густава, своего старого друга, который спас Королевство, разрушив заговор Справедливости. Уцепившись за мысль о Густаве, попытался вызвать в памяти образ – строгое лицо… проницательный взгляд серых глаз…
          «Густав! – закричал изо всех сил, – Густав! Помоги мне!» И услышал тихий голос друга: «Прости меня, Ганс-Христиан, я ничего не могу для тебя сделать. В этой реальности мы с тобой незнакомы. Я умер четыреста лет назад и похоронен в Троице-Сергиевой лавре». Голос смолк.
          Шут сжал в пальцах камень и проснулся окончательно. Густав – умер?! Ерунда какая-то… Шут знал историю смерти Густава и его возвращения в десятом потомке. Но почему Лавра? Ида же говорила о Кашине! Утром надо непременно увидеться с Густавом и рассказать этот нелепый сон. Может быть, вместе они смогут разобраться, в чём тут фокус…
          Едва дождался утра и, даже не позавтракав, отправился к другу.
          Дверь открыла Ида. Она была чем-то расстроена. На приветствие Шута только кивнула и жестом пригласила в дом. Они прошли в гостиную. Ида прищёлкнула пальцами, – и на столе появились две чашки кофе.
          – Это что-то новенькое! – улыбнулся Шут.
          – А, – махнула рукой Ида, – это Дьявол меня научил, когда мы с ним вдвоём отправились в Зазеркалье на поиски Герды и Кая.
          Она взяла чашку, но рука задрожала и кофе расплескался на скатерть. Ида посмотрела на чёрную лужицу, отставила чашку, отошла к окну, прижалась любом к стеклу. Шут подошёл, взял её руку, попытался заглянуть в лицо. Она отвернулась.
          – Ида, что случилось?
          – Густав… – ответила она и всхлипнула.
          – Что? – встревожился Шут, вспомнив свой сон. – Ида, что произошло? Почему вы плачете? С Густавом что-то случилось?
          – Я не знаю, – ответила она тихо, – он сам не свой. Иногда мне кажется… – она снова всхлипнула и замолчала.
          – Кажется что?
          Ида не ответила. Провела ладонями по лицу, стиснула руки так, что хрустнули пальцы, повернулась к нему, глядя куда-то сторону.
          – Ничего, Ганс-Христиан. Извините меня!
          – Ида, я вижу, у вас что-то произошло, а вы почему-то не хотите говорить. Может быть я смогу помочь вам?
          Она вернулась к столу, взяла свою чашку и сказала совсем другим тоном:
          – Не обращайте внимания, Ганс-Христиан. Что-то нервы у меня совсем разошлись. Не выспалась, наверное…
          Он покачал головой и собирался ответить, но дверь открылась и в гостиную вошёл Густав. Шута поразила бледность его лица. Густав был хмур, но увидев Шута улыбнулся и протянул ему руку, показавшуюся в свете утреннего солнца почти прозрачной:
          – Доброе утро, Ганс-Христиан, ранняя пташка! – приветствовал Густав друга, потом снова нахмурился, потёр лоб. – Извини, у меня сегодня что-то с головой… – повернулся к жене: – Вы не помните, куда я собирался поехать сегодня с утра? Было какое-то дело…
          – Нет, – сказала Ида, – вчера ты говорил, что сегодня весь день будешь дома. Если болит голова, может быть, тебе лучше прилечь?
          – Да, пожалуй… – рассеянно уронил Густав. – Извини, Ганс-Христиан… Должно быть я простыл, как-то странно себя чувствую. Если у тебя ничего срочного, может быть, поговорим в другой раз?
          – Конечно, – сказал Шут, внимательно разглядывая его, – я, собственно, просто зашёл по дороге…
          Густав кивнул и вышел из комнаты. Ида проводила его тревожным взглядом.
          – А теперь скажите мне, что всё-таки случилось, – потребовал Шут, – я же вижу, что-то происходит! Вы плачете, Густав сам на себя не похож… В чём дело?
          – Вы заметили? Вы тоже это заметили? – спросила Ида упавшим голосом. – Последние дни он как будто не в себе. Всё время о чём-то думает, забывает самые обычные вещи. Молчит, а если заговорит, то как-то странно и будто не со мной…
          – Возможно, он действительно плохо себя чувствует? Простудился, мало ли, а вам уже мерещится…
          – Нет, – сказала Ида, – не мерещится. Это просто удивительно, что он вспомнил вас. Вот уже два дня, как он никого не узнаёт. А меня… меня он называет Ксенией…
          – Кто такая Ксения? – удивился Шут.
          – Вы не знаете? – горько усмехнулась Ида. – Дочь Бориса Годунова, несостоявшаяся невеста Густава.

ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2023/05/12/173