Когда звонит будильник

/Все упомянутые события и имена - вымышленные. Любое совпадение - случайность./



Вместо предисловия...

Вас когда-нибудь будил будильник?

Нет, не так.

Что Вы обычно делаете, когда звонит будильник?

Ну, по всей вероятности, Вы выключаете его и, либо встаете (если будний день, Вам нужно на работу, и Вы достаточно ответственный в этом плане человек), либо… Но не о том речь.

А когда будильник с повтором? И звонит в Ваш выходной? О! Тут ему (если не заткнется) и кранты. Страшно даже предположить, что будет, если этот будильник “неубиваемый” и “невыключаемый”.

Мне с этим, так сказать, “повезло”. Ровно такой “будильник” во мне. Не знаю уж где он, в голове, там, в уме или где еще все эти штуки вообще могут находиться. Ну почти “будильник” — способность у меня такая. Стоит мне что-то запланировать на какое-то точное время и все, ровно в это время ни о чем другом не думается, кроме как о запланированном. Не все, конечно, так грустно. Могу выпить кофе, позавтракать, или зайти в обувную лавку и, выкинув старые башмаки, поспешить на запланированную встречу (или что там было запланировано) в обновках.

А вот отложить намеченное, или заняться “более серьезными делами” — не получится. “Будильник” сразу же все мое внимание заберет и будет долбить “по мозгам”: “Пора! Пора! Надо! Надо!”. Я немного упрощаю, чтобы читателю этих строк было понятно, с чем мне приходится жить. Поэтому я стараюсь ничего не планировать. Если есть возможность.

Вообще-то способность эта, не смотря на сей явный “минус”, является огромным “плюсом” сама по себе. Поясню на придуманном примере: если я, являясь строителем домов, запланировал построить дом за месяц, значит этот дом, от закладки фундамента и до уложенной последней черепицы на крыше, будет построен ровно за месяц.

Еще раз подчеркну — пример выдуманный. Но именно так происходит. Причем, прикладывать каких-то “особых” усилий для совершения таких “подвигов” мне не приходится. Выкладываюсь, конечно, но, как говорится “без фанатизма”.

Наверняка, вы подумали, что я “родился таким”.
А вот и нет! Конечно же я таким не родился. До того, как я стал таким, как сейчас, я был обычным, совершенно обычным молодым человеком.

Я даже полагал, что забыть о существовании каких-то срочных (или не очень) дел — это совершенно нормально. И окружающие соглашались с тем, что это так. И я соглашался с ними.

Вот в один из таких “запланированных” дней я и шагал по центральной аллее Ленинского проспекта в сторону речного порта. Раннее летнее утро слегка бодрило свежим ветерком. Мой приятель пригласил меня к себе на дачу поковыряться в огороде и попить пивка с шашлычками после. Ну, а чтобы попасть к нему на “фазенду”, нужно было воспользовавшись речным транспортом, плыть минут сорок вверх по реке.

До отправления теплохода оставалось больше получаса, а идти всего минут десять. Вот я и шел не торопясь, вспоминая с чего все началось...


Часть 1.

Случилось это несколько лет назад.

Я тогда жил в Санкт-Петербурге и снимал комнатку в коммуналке.

В тот вечер я пришел к себе после разрыва с девушкой, в которую несколько лет был влюблен, как говорят, “просто без памяти”. Ее звали (ну и, надеюсь, зовут) Настя.

Писал для нее стихи, ухаживал, даже приглашал к себе жить. Но, как только признался, что влюблен и хочу прожить с ней всю жизнь, в смысле предложил ей выйти за меня замуж, получил такую отповедь, что готов был просто умереть там, где стоял.

Ну да, разница в возрасте (ей - 18, мне - 38).

Ну, конечно, я социальный работник и зарабатываю ровно, чтобы комнату оплатить, да ласты не склеить (плюс некоторые подработки, чтобы еще на “вкусное” деньги были).

И, конечно же, алиментщик. Куда уж без этого. После развода такое обычно бывает. Жена гуляет на право и налево, а как муж узнает и дает развод неверной, так он сразу и виноват оказывается, что “не дождалась”, “захотелось мужского внимания”. Под эту лавочку она первая подает в суд и, что самое интересное, суд идет навстречу “несчастной брошенке”, и у мужа не остается ни жилплощади, ни вариантов подать встречное заявление, так как наш суд всегда в таких случаях на стороне “слабого пола”.

Короче, хотя разрыв с Настей произошел через несколько лет после развода, оказалось, что время ни хрена не залечило мои “ранки”. Хотелось выть с тоски, ну или хотя бы напиться до чертиков.

Вот только, как я уже сказал, социальный работник получает много уважения и совсем немного денег.

Так что, пересчитав копейки в кармане я понял, что от бутылки “Балтики” мне точно не полегчает и зайдя домой, закрылся в своей комнате и, как был, не раздеваясь, завалился спать...


***


Пустота… Ничего нет. Ни пространства, ни материи, ни чего-то, на чем глаз можно остановить. Да и, собственно, даже такого понятия как “глаз” тоже нет. Я ощущал только присутствие. Свое... Затем свое и еще чье-то...

...Позже, когда я проснулся и попытался проанализировать этот сон, я понял, что в нем было не так: не было ощущения тела. Это было совсем не так, как чувствуешь кого-то, кто стоит рядом с кроватью, пока ты спишь. Это было присутствие. Ничего кроме. Никаких мыслей, ведь чтобы мыслить нужна как минимум тема, а там не было ничего…

(Для простоты описания, происходившего со мной “во сне”, я постараюсь использовать известные термины и слова. Вот, к примеру, общение со вторым существом началось не со слов. Это были волны-ощущения, эмоции, если хотите. Сначала пришло радость-вопрос-предложение разделить с ним мысли, образы, идеи, сделать их общими. В человеческом языке это назвали бы желанием пообщаться, где все обычно начинается со слова “Привет”.)


— Привет! — (это голос? Или мысль?),

— Привет. — отвечаю и чувствую(слышу?),

— А я придумал мир! Я покажу-научу тебя этому! Вот так! — я воспринял череду мыслей-образов, одновременно понимая, как надо мыслить-делать, чтобы получилось, как он показывает.

Он хотел, чтобы я, как бы отправил ему его мысль-образ, но сделал это одновременно с тем, как он ее отправит мне, а затем продолжить раз за разом отправлять эту мысль ему. Как он пояснил должно получиться наложение мыслей друг на друга и резкое увеличение их плотности ...

Почему-то я уверен, что тот, кто ворвался в мое одиночество — это именно Он, а не Она или Оно.

— Уловил-понял как надо? Попробуй сделать! — он стал ждать. Я почувствовал его намерение совместного действия.

Сперва у меня ничего не вышло.

— Ты не так делаешь! Надо вот так! — снова череда мыслей-образов, только теперь я уловил, что они выстраиваются в определенную схему и …

— У тебя получилось! — я увидел (хм, действительно УВИДЕЛ) яркую точку рядом...


***


Проснулся я поздно — около одиннадцати утра. А открыв глаза, не сразу разобрался, где нахожусь.

Я лежал на внутренней поверхности какой-то серой коробки (и откуда у меня взялось это понятие “коробка”?). Эта коробка была покрыта различными материалами и веществами со всех сторон. Также в одной из стенок имелась прозрачная вставка.

“Как я сюда попал?” — мысль возникла будто из ниоткуда.

И вдруг я вспомнил. Даже вот так: ВСПОМНИЛ. Вспомнил сон, вспомнил ГДЕ я и ЧТО это за “коробка”. (Ну да, только спросонья можно собственную, двенадцати квадратов, комнату обозвать “коробкой”!)

“Вроде вчера ничего (даже пива!) не потреблял, а снилась какая-то бредятина,” — я не без некоторого удивления стал вспоминать то, что приснилось. И было от чего удивиться: обычно я сны не запоминаю, а тут я помнил весь сон. Весь! До мельчайших подробностей. Помнил, что мне втолковывал тот, второй (я так для себя и назвал его: “Второй”), из моего сна. Помнил, как “придумывать мир”.

Пришла мысль, что мир уже “придуман”, и “придуман” давно. Очень давно. Очень, очень, очень давно!

Затем пришла мысль, что хоть я и помню весь сон, однако, какие-то моменты этого сна кажутся мне более важными или интересными, а какие-то, словно живые, старательно избегают моего внимания.

Да что же это! Это же просто сон! Какого черта он меня ТАК зацепил?

Я снова прокрутил в голове формулу (ну, пусть будет “формула”) “придумывания мира”.

Это было так, будто уже став мастером в чем-то, держишь в руках самый первый свой инструмент, с которым начинал путь. Ностальгия.

Так было и с этой “формулой”. Игрушечная, но работающая, по крайней мере в этом сне.

Встав с пола (таки, умудрился свалиться с дивана), я забрался с ногами в кресло и закурил.

Была суббота и мне нужно было успеть на “халтурку”: обещал знакомому заскочить после двух и поковыряться в его компе. Чего-то он там хотел “проапгрейдить”. Поэтому докурив и погасив сигарету, я стал собираться.

Перекусив парой бутеров и залив их минералкой, я оделся, нацепил кроссовки и закинул за спину рюкзак с инструментом и разной “софтиной” на дисках. Выйдя из комнаты проверил в кармане ключ, так как дверной замок был с защелкой (ключ оказался на месте) и захлопнул дверь. Еще завтракая, ощутил в себе некую перемену и сейчас, стоя в коридоре, пытался понять что-же это.

На улице, я с головой окунулся в питерский апрель. Зелень вовсю спорила с холодом лежащего кое-где снега. Хотя солнце уже достаточно прогревало землю и дома, тем не менее, на улицу, не особо опасаясь замерзнуть, можно было выходить только в куртке. Ходить без курток в эту пору все же находились “экстремалы”, но я к этой категории себя никогда не относил.

Идя по дороге к метро, я залюбовался на “солнечных зайчиков”, “скакавших” по стене дома, мимо которого я шел. Лужа, ветер и солнце. Вот рецепт того чуда, которое я наблюдал. Немного замедлившись рядом с этим местом и понаблюдав за причудливо переплетающимися на стене бликами, я улыбнулся…, и вот тут до меня дошло, что со мной было не так. Я не переживал по поводу расставания с любимой девушкой. Совершенно.

Причем, это была не “анестезия”, когда прошло много времени и вроде как все “забыто и зарыто”.

Это было нечто для меня новое. Мы как будто и не расставались с ней. Нет, не так. Я точно знал, что никаких “отношений” у нас не будет: ни совместной жизни, ни даже дружбы. Однако, это знание совершенно меня не расстраивало. Нечего было расстраивать. И нечему. Мне даже сравнение тогда придумалось: заноза.

Вот представьте: у Вас есть заноза в ..., ну не знаю, просто где-нибудь она засела. И Вы знаете об этой занозе и оберегаете ее от лишних касаний, ведь место вокруг воспалилось и болит. Так же это может происходить настолько долго, что сама память о занозе затеряется в произошедших после событиях. Только сама заноза никуда не делась и все также продолжает беспокоить, а Вы, теперь уже “по-привычке”, продолжаете “беречь” воспаленное место и жутко расстраиваться от каждого к нему прикосновения.

(Полагаю, что читателю будет интересно узнать, что и у него есть такие “занозы”. Обнаружить их наличие весьма просто - задайте себе вопрос: “Есть ли в Вашей жизни что-то, что вызывает у Вас негативный или болезненный отклик?” Конечно есть. И, возможно, таким образом не одну “занозу” сможете обнаружить.)

Я понимаю, что, приведя это сравнение, могу вызвать скептический “хмык” у более “толстокожих” граждан, чем Ваш покорный слуга. Ну, чтобы они не слишком отчаивались, о том, что не смогут меня понять, предлагаю им представить вместо “занозы” ржавый гвоздь, пробивший пятку до кости и засевший там. Представили? Хорошо!

А вот теперь представьте, что это инородное тело извлекли и быстренько заживили место, где оно сидело. То есть, Вы прикасаетесь к нему, а оно не болит. Кто-то прикасается — также ноль реакции.

Вот приблизительно такие ощущения я и испытал в то утро. Должно болеть? — должно! А не болит.

Я вдруг понял, что “заноза” предательства бывшей жены “рассосалась” и больше не тревожила меня. И в такой же степени я перестал ощущать боль от вчерашней утраты.
Чувства и эмоции произошедшей драмы — вот они, помню до мелочей. Но ничего. Никакого болезненного отклика в душе. Словно это хорошо сыгранная пьеса. Она отыграла свою роль, я отыграл свою и разбежались.

Вот только с какого перепуга эта “заноза” рассосалась, я в тот день так и не понял...


Звонок телефона вырвал меня из размышлений.

— Алло! — сказал я в трубку, даже не глянув на экран.

— Привет, — послышался шепот с той стороны, — это я. Боялась вообще тебе звонить после вчерашнего. Такого наговорила, что самой страшно стало. Прости.

— Да не, норм. Понимаю. Для тебя это предложение наверняка неожиданностью было.

— Нет, не было. Я ждала его. А когда дождалась, сказала совсем не то, что хотела. Ты у себя сейчас? Я хочу приехать.

— Меня до вечера дома не будет: еду к клиенту комп настраивать. Часам к восьми вернусь.

— М-м-м…, — в трубке на некоторое время повисло молчание. Затем, словно решившись на что-то, она прошептала совсем тихо, — не выгонишь, если я сегодня у тебя останусь?

— Весьма неожиданно, но мы, вроде, обсуждали этот момент, и ты в любое время можешь приезжать ко мне и жить сколько хочешь.

Я постарался вложить в голос столько спокойствия и уверенности, сколько у меня на тот момент совсем не было. “Она что, ХОЧЕТ жить со мной?” — этот вопрос вдруг возник в голове заглушив остальные мысли.

— Ладно. Тогда я часам к десяти подъеду. Сможешь меня встретить? А то идти до дома далековато.

— Хорошо. Только предварительно позвони, как подъезжать будешь. Ты ведь на метро?

— Да.

— Тогда отзвонись и я тебя на выходе встречу.

— Хорошо. До вечера.

— Да, пока.

Еще некоторое время я шагал по инерции “переваривая” состоявшийся разговор. Она сказала “до дома”, а не “до твоего дома”. Или я не так понял? …

Весь день я провел как “наскипидаренный” и у клиента все сделал раза в два быстрее, чем планировал, и дома устроил генеральную уборку, благо с наземным транспортом на обратном пути пробок не случилось, что в пять вечера было весьма странно, но очень кстати. Так что к означенному времени я был “во всеоружии”.

Звонка не было.

Не позвонила она и в одиннадцать.

В половине первого я решил, что пора спать и пошел принять душ, а вернувшись, обнаружил пропущенный вызов на телефоне.

— Приуэт! — голос в телефонной трубке был как-то неестественно жизнерадостным, — а я те дозвонисься не могу. Ты што не хочишь миня виить? — вот уже обвинительные нотки появились.

— Привет, похоже тебе сейчас и так неплохо, — хохотнул я, — вон даже сквозь трубку перегаром потянуло!

— А я всирано пиеду! — чувствовалось, что от количества выпитого, у нее уже язык заплетается.

— Приезжай, конечно. Где тебя встретить?

— Ни-и нада миня встрчать, миня друг првдит.

“Ох!” — подумал я, — “ну и дела!” — и стал ждать.

В ожидании прошло еще два часа с хвостиком. Звонок во входную дверь коммуналки прогремел набатом в тишине ночи. Еще раз и еще. Я бегом подбежал к двери пока “звонарь” всю квартиру не перебудил.

Она стояла напротив двери с небольшим оранжевым колесным чемоданчиком. Одна. Совершенно трезвая.

А я стоял напротив и, как дурак, пялился на это чудо. Затем шагнул навстречу и обнял ее.

— Я сказала другу, что если все хорошо, то я не выйду. — Она шмыгнула носом и разрыдалась мне в плечо. А я почувствовал, что все то напряжение, которое осталось в ней после нашей “ссоры”, постепенно уходит, растворяется вместе с каждым ее всхлипом, оставляя после себя новую надежду. Надежду на лучшее будущее...

Подхватив ее чемоданчик, я проводил Настю в теперь уже нашу комнату, после чего вернулся и закрыл входную дверь коммуналки на замок.

Не успел я пары шагов сделать от двери, как в нее легонько стукнули раз, другой, затем еще пару раз.

Приоткрыв на цепочке дверь, я разглядел в плохо освещенном подъезде знакомое лицо.

— Здорова, Саня!

— О, привет, Вовчик! — я убрал цепочку и пожал гитаристу руку.

— У вас все нормально? А то Настя вся на нервах сюда шла.

— Да, я знаю. Она уже успокоилась.

— А, ну тогда ладно. Я пойду. Спокойной ночи. — Вовчик засунул руки в карманы и стал спускаться по лестнице. Внезапно он остановился и повернул голову назад, — завидую я тебе, Саня, сильно завидую. Она классная. И она любит тебя.

Я не стал его спрашивать с чего, вдруг, у него такие выводы? Но, если он так это видит — значит так для него и есть. Ну а я…, как говорится “будем посмотреть” …

Следующие пять недель прошли как в сказке, где “они жили долго и счастливо”.

Было много, смеха, прогулок по паркам и просто по улицам города. Мне даже было странно, но Настя вела себя как идеальная жена. Если ей или мне что-то не нравилось — мы обсуждали это и обходились при этом без критики и ссор. Я, как и раньше, ходил на работу и брал подработки. А когда приходил домой, меня ждал горячий ужин и не менее “горячая” подруга.

Здесь, наверное, стоит заявить, что “я был счастлив”. Да, наверняка. Мне было хорошо и физически, и душевно. Приходя домой, я действительно чувствовал, что я ДОМА. И подработка “поперла” денежная, как никогда до этого.

А в начале шестой недели нашего совместного проживания, как говориться, “грянул гром”.

Это не была ссора или какая-то трагедия. Все было куда хуже...

Мне пришлось задержаться на работе, а потом на подработке, и домой я вернулся уже поздно вечером. Разумеется, я предупредил Настю чтобы не расстраивалась и ложилась спать.

Уже идя по общему коридору коммуналки в нашу комнату, я обратил внимание, что какие-то странные, похожие на “солнечных зайчиков”, блики, “пляшут” на двери в ванную. Я не стал сворачивать в комнату, а подошел ближе, желая их рассмотреть. За несколько шагов до двери мне показалось, будто вокруг становится светлее… Вот уже стало светло как днем… Блики стали видны отчетливо, но сама дверь поблекла, растворяясь в сиянии окружающего меня дня...


... — Сейчас нужно создать самостоятельно действующую сущность, как бы отделив ее от себя. Она будет "вместо тебя" "придумывать" то, что ты уже создал. — Второй продолжил мое обучение.

…/словосочетание “самостоятельно действующая сущность” довольно громоздкое, но использовалось в том общении часто, поэтому я для удобства заменю его термином “машина”/...

— А теперь нужно внедрить в “машину” правило, по которому она будет продолжать создавать...

— Какое правило?

— Любая игра должна иметь свои правила. У этой будут такие ….

Последовала череда понятий-концептов, смысл которых сводился к тому, что мы как-бы “отделяем” от себя действие по созданию вселенной (ну вроде как “притворяемся”, что это делаем не мы, а это “машины” делают за нас) и созданные нами “машины” теперь будут “независимо” от нас создавать то, что можно воспринять. При этом “они” могут создавать все это только в “настоящем времени”. Собственно, как я понял из объяснений Второго, концепт всего этого мира можно было выразить в нескольких словах: наблюдение за изменениями с течением времени и участие в этих изменениях.


// Здесь стоит сделать еще одно коротенькое отступление с пояснением.

Существует такое понятие как “настоящее время” — это все моменты “сейчас” следующие один за другим с той скоростью, с которой мы за этими моментами “сейчас” наблюдаем.

Восприятие, как процесс, возможно только в случае, если то, что будет воспринято возникло чуть раньше во времени, чем, собственно, момент восприятия. То есть, чтобы что-то воспринять нужно быть, либо немного в прошлом, относительно настоящего времени, либо то, что можно воспринять должно быть “помещено” в будущее. //


— Чтобы наблюдать что-то нужно как-бы погрузиться в поток времени и двигаться с его скоростью, но чуть позади “сейчас”, наблюдая создаваемые “машинами” изменения в мире. Можно и самостоятельно поместить что-то в будущее и затем наблюдать как это “столкнется” с тем, что создают эти “машины”. Это будет весело!

В самом деле было замечательно наблюдать как создаваемые нами события, которые мы помещали чуть “впереди времени”, капельками падают в созданное машинами “сейчас” и вызывают изумительные всполохи, волны и множество других эффектов ...


… Куски сна пулеметной очередью вломились в голову, разнося реальность на мелкие брызги... И вот уже “солнечные зайчики” пляшут не на двери, а на стене дома, а сам я стою рядом и удивленно озираюсь по сторонам. Я оказался в том же самом месте, где, пять недель назад утром, засмотрелся на блики.

Я достал из кармана телефон, собираясь набрать Настю и, извинившись перед ней, объяснить, что произошла какая-то непонятная мне хрень. Однако от звонка ей меня удержала дата, высветившаяся на экране мобилы — была апрельская суббота.

Проверив настройки телефона, я выставил майскую дату и перезагрузил его, в надежде, что синхронизировавшись со временем сети он покажет, что на дворе май. Не тут-то было...

Телефон включился, оповестил, что “идет поиск сети”, затем пиликнула “синхронизация сервисов” и экран снова заявил мне про апрельскую субботу.

Сообразив наконец, что произошло, я прислонился к стене и бессильно опустился на корточки.

Мне было хреново. Очень.

Ведь, получается, что все пережитое мной оказалось просто мимолетным виденьем. Весьма реалистичным, но виденьем. По всему выходило, что Настя мне не звонила и не приезжала ко мне ночью, и все эти прожитые вместе дни мне лишь привиделись, в то время как я любовался “солнечными зайчиками”.

Сидя возле стены и погрузившись в свои мысли, я “наслаждался” “откатом”.

Краем сознания, однако, заметил, что происходит что-то невообразимое: время будто замерло. Застыла рябь на луже, мужик в оранжевом свитере, который шел метрах в десяти впереди меня замер в неестественной позе с занесенной для шага ногой. Никому не было до меня никакого дела. Даже время, казалось, перестало меня замечать.

Но стоило только чуть заинтересоваться этим, как все пришло в движение. Сначала медленно и как-то нехотя, а потом, по мере того как я все больше и больше предметов разглядывал, быстрее и быстрее, пока не пришло в норму. Мужик, наконец-то опустил занесенную ногу и продолжил идти, рябь на луже снова заискрила солнечными брызгами, а ветер принес запахи весны.

Благо что с момента “начала” и до “конца” этого “видения” прошло не больше пары секунд и меня никто не окликнул, “чего это я расселся”. Это я определил по тому самому мужику в оранжевом свитере, сейчас как раз он сворачивал за угол дома. С того места, где он был, когда я обратил внимание на блики, до угла дома оставалось метров пять, которые он и прошел за это время. Я поднялся на ноги, вспомнил куда направлялся и продолжил прерванный “светлячками” путь.

Телефон в кармане завибрировал. Посмотрел кто звонит — Настя.

— Привет! — я придал голосу бодрости, пытаясь справиться с охватившим меня волнением.

— Привет, — послышался шепот с той стороны, — это я. Боялась вообще тебе звонить после вчерашнего. Такого наговорила, что самой страшно стало. Прости.

— Да не, норм. Понимаю. Для тебя это предложение наверняка неожиданностью было.

— Нет, не было. Я ждала его. А когда дождалась, сказала совсем не то, что хотела. Ты у себя сейчас? Я хочу приехать.

— Не стоит приезжать. Ты права и “между нами” ничего быть не может, — я слышал те же фразы, что и в “видении”, и пытался как-то изменить ход разговора. Мне было настолько хреново и казалось, что ничего нельзя вернуть, а можно только все разрушить окончательно и бесповоротно.

— …

— И еще. Ты очень нравишься Вовчику. Он может тебе этого и не говорил еще, но это заметно со стороны.

— Ты что, хочешь, чтобы я поверила в то, что не нужна тебе? Или ты мне все это время врал?

— Думай что хочешь. Я не в силах изменить прошлое и сказанного тоже не отменить.

— Я ведь извинилась.

— Да. Я принимаю твои извинения.

“Как-то даже пафосно получилось”, — подумал я, а вслух сказал. — И я по-прежнему очень хорошо к тебе отношусь. Только я не вижу смысла продолжать то, что ни к чему не приведет. Это будет расстраивать тебя.

— Расстраивать меня?! А тебя, значит нет?! — я почему-то знал, что ее это "зацепит».

— Нет. Меня это не расстраивает. Это пройденный этап в моей жизни. Я буду рад видеть тебя просто так, без каких-то намеков на “отношения” или даже просто “постель”. Если хочешь приехать — приезжайте вечером. Если не поздно и, если Вовчик согласится с тобой поехать.

Я шел по дороге к метро, размышляя правильно ли я поступил. Я был зол. На весь мир в целом. Проходя мимо автобусной остановки, я увидел на ее полупрозрачной стенке световое пятно. Оно так раздражающе скакало из стороны в сторону, будто кто-то специально, на зло мне, играл с зеркалом. Солнце было слева от меня, и я решил, что шутник где-то справа, и повернул туда голову, намереваясь хотя бы показать кулак или высказать все, что думаю по этому поводу. Но там никого не было. Там была проезжая часть, за которой располагался парк. И в парке не было ни души. А слева...

Я посмотрел в сторону солнца и чуть не ослеп от “скакнувшего” мне в глаза отражения из лужи. Ноги подкосились от возникшей вдруг слабости. В голове нехорошо зашумело...

На остановке стояли двое пожилых мужчин. Они чинно вели беседу о чем-то непонятном мне. Однако, их голоса доносились до меня как из колодца...

Или это были не их голоса...

...“А теперь нужно внедрить в машину правило, по которому она будет продолжать создавать...” — “Какое правило?” — “Любая игра должна иметь свои правила. У этой будут такие...”

...“И здесь лужи с бликами”— подумалось мне, пока я промаргивался и вставал на ноги.

Слабость прошла так-же быстро, как и навалилась...

В кармане завибрировал телефон.

“Кому это невтерпеж?!” — оказалось опять Настя.

— Привет, — послышался шепот с той стороны, — это я.

Дальше я почти не слышал, что она говорит, так как опять увидел, как мужик в оранжевом свитере сворачивает за угол дома. Я был там же.


Часть 2.

Ступая на борт теплохода, я помог молоденькой мамаше с коляской, и за эту мизерную услугу получил от нее столь благодарный взгляд, что чуть не споткнулся о ступеньку трапа от нахлынувших впечатлений.

На пару секунд я буквально застыл как парализованный, не в силах ни рот отрыть, ни шаг сделать. А когда наконец сообразил, что стою открыв рот как полный даун, до меня дошло и то еще, что она мне что-то говорит...

Ее голос... Представьте пение соловья и переливы лесного ручейка, что в тишине ночного леса несет свою студеную свежесть... Это сочетание кузнечным молотом прошлось по всем моим представлениям о том, каким может быть высокий женский голос, разбив их в пыль..., а пронесшийся лесной ветерок закружил пылинки веселым смерчиком и унес куда-то в дальние дали.

Волна мурашек прокатилась по моей спине от темечка до самых пяток, заставив меня замереть, затаив дыхание...

— А Вы до какой остановки? Не поможете? Я до Бобровки... Уф... — она подняла взгляд на мое лицо и тихонько хихикнула, видимо, заметив выражение полного обалдения на нем.

— Ох, простите, я наверное смутил Вас, столь откровенно любуясь Вашей красотой? Я просто сам растерялся, когда увидел Вас и почувствовал, как земля уходит из-под ног! И, что удивительно, мне тоже в Бобровку. — Кое-как справившись со внезапно сошедшим с ума вестибулярным аппаратом, я буквально вывалил на нее свои впечатления от произошедшего со мной. — Меня приятель пригласил на дачу.

— Ой, как здорово! А Вы на какой улице?

— Честно сказать, даже не знаю, Стас обещал меня встретить. Говорит, без хорошего “Сусанина”, я там до второго пришествия блуждать буду. — Она достала недовольно “поскрипывающий” сверток из коляски, которую я тут-же помог сложить и, подхватив, направился следом за девушкой вглубь салона.

— Ну уж прям? Да нет, не все так страшно. Я, конечно, там не росла, но вот бабушка у меня живет в Бобровке. И я к ней часто езжу, можно сказать старожил, почти!

— “Старожилка”, — машинально поправил я. Пока мы устраивались на сиденьях напротив друг друга, я задумался над тем, что у меня нет желания избегать этого знакомства (а ведь как не хотелось ничего планировать на будущее!).

— Что? А да, наверное, старожилка. Но это так смешно звучит! Так что “старожил” и точка.
Она слегка нахмурила брови, но было заметно, как уголки ее губ, несмотря на все усилия быть серьезной, стараются растянуться в озорной улыбке.

— Ладно. — Я улыбнулся. Она не выдержала и рассмеялась...

— Я Лена, — девушка решительно протянула мне ладошку, — а твое имя как?

— Саша. Можно Шурик, меня так друзья называют и мне это нравится.

Лена была одета в бежевое, чуть приталенное льняное платье, которое, казалось, было ей слегка великовато, но удивительно ладно сидело на ее фигурке.

По своему истолковав мой взгляд, Лена, смутившись, пояснила.

— Многие полнеют после родов, а я вот совсем “щепкой” стала. И раньше недобор веса был, а теперь совсем... Еще и Соня соки из меня сосет... — Она с нежностью посмотрела на верхнюю часть свертка, который держала на руках.

“Очень красивой “щепкой”, — подумалось мне, вслух же я сказал:

— Интересный фасон платья. Я подобные только в фильмах, да на показах мод видел.

Лена действительно была очень красивой девушкой: правильные черты лица, которые привели бы в восторг любого фотографа, и очень милый, чуть вздернутый, носик. И стройная. Зря она на себя напраслину возводит. Иные за “отсутствие лишнего жира” готовы месяцы голодать.

Мне показалось, что мои слова еще больше смутили девушку.

— Лена, простите, что опять засмущал Вас.

— Тебя. Давай на “ты”, ладно? Просто мне мой муж... бывший муж... — было видно, что она пытается справиться с чем-то, что явно мешает ей, — ...он никогда не говорил, что ему нравятся мои платья...

— Мне понравилось... Прости, я не ослышался, твои?! Ты сама шьешь?

— Ага. У меня даже свое ателье есть. Может слышал — “Лена”. А что тебя так удивило?

— Просто в это время редко встретишь человека, который что-то своими руками может делать. Я просто поражен в самое сердце! Приятно поражен! ...


***


Сколько раз я возвращался к этой проклятой луже со стеной и “бликами”, я перестал считать, когда в очередной раз сбился со счета, примерно на четвертом десятке. Больше ста, по-всякому.

Каждый раз все начиналось одинаково: блики, стена, через какое-то время (причем каждый раз разное) звонок телефона и шепот в трубку.

Самое странное для меня было то, что я это помнил. И все события за каждый оборот “временной петли” тоже помнил. И заканчивалась петля одинаково — стоило мне залюбоваться очередным световым переливом, как, получив “дозу” воспоминаний из “сновидения” (до меня в какой-то момент дошло, что это, своего рода, триггер “перехода”), я оказывался возле стены с бликами. Это был как чертов якорь, который с неумолимой силой тащил меня обратно в “указанную” точку во времени. При этом длительность «петель» могла быть совершенно разной! Самая короткая – примерно семь минут, а самой длинной была первая – чуть больше пяти недель. Конечно, если брать все-все «временные петли», то самая длинная – текущая, однако, спешу отметить, что я ее «петлей» не считаю и возвращаться к «бликам на стене» больше не собираюсь (тем более, что давно уже полностью контролирую данный процесс).

Поначалу я был раздражен этими повторениями и пытался изменить ход событий, потом хотел вернуть то, что, по моему мнению, было “правильным”.

Потом меня это “раздавило”. Причем настолько, что какое-то время хотелось весьма кардинально разрубить этот “гордиев узел” — вместе с жизнью. Хотелось сильно, но, слава богу, до дела не дошло...

Затем, это немного стало меня забавлять. А еще сколько-то “петель” спустя, я плюнул на все и начал просто развлекаться, наблюдая за тем, как разворачиваются события вокруг и не стараясь сильно менять ситуацию. При этом стал задаваться вопросом, а почему, собственно, это происходит со мной?

И вот тогда я вспомнил о своем сне. Точнее о той его части, где “Второй" объяснял мне нюансы обращения с потоком времени. Что странно, но до того, как проявилась эта заинтересованность, данная часть сна была для меня как-бы “запечатана” — внимание с нее постоянно соскальзывало на другие моменты.

А вот сейчас...


***


— Все просто! — Второй сиял от радости, за себя и свою придумку, — ты создаешь “якорь” из чего-то, что очень нравится и “цепляешь” его к моменту времени. Этим “якорем” крепишь один из моментов “сейчас” к месту в Мире и потом, просто восстанавливая в окружении образ “якоря”, возвращаешься к нему. Так ты сможешь наблюдать множество вариантов одного события. Сделай это. Так еще веселее получается, а то, мне кажется, ты уже заскучал.

Пока Второй сообщал мне эту новость, я, как он и говорил, привязал “сейчас” к его эмоции в начале речи и, когда он закончил, потянулся к этому “якорю” ...

— … Так ты сможешь наблюдать множество вариантов одного события. Сделай это. Так еще веселее получается, а то, мне кажется, ты уже заскучал.

И еще раз потянулся к “якорю” ...

— … Так ты сможешь наблюдать множество вариантов одного события. Сделай это. Так еще веселее получается, а то, мне кажется, ты уже заскучал.

— Ух-ты! Работает! — мне передалось радостное настроение Второго, появились мысли как использовать эту возможность.

— Что работает? — изумился Второй.

— Твоя придумка, закольцевать временной поток на “якорь”, работает! Я уже пару раз выслушал твое предложение “сделать это”! И это действительно замечательная придумка, но...

— Что “но”?

— А как “отцепить” якорь? Ведь он — часть меня и эта часть остается привязанной к этому миру.

— А зачем? — удивился Второй. — Ты же не собираешься разрушать “машины”? Просто это еще одна такая машина. Ведь это наш мир. Пусть будет. Если хочешь, можешь еще к одному месту или нескольким прицепиться. Тогда это будет твой путь! И ты сможешь рассказать мне и показать все, что увидел-ощутил на нем! А я тебе …


***


— О, здарова, Шурик! — Стас стоял на пирсе, в который боком ткнулся теплоход, и лучился довольством. — Жрать будешь? Или на огород сперва?

— Давай сперва девушку проводим до дома.

— Девушку?! Ого! То все “не надо, не хочу, не буду”, а тут вдруг... Ты смотри... А... — Его глаза все больше и больше округлялись, пока не стали похожи на два шарика для пинг-понга, а я краем глаза заметил подошедшую к нам и остановившуюся рядом девушку с коляской.

— Стас знакомься, это Лена. Лена, вот это изваяние — это Стас. А вот тебя я начинаю опасаться, уж не медуза ли ты, Горгона, которая? Ведь полминуты назад, пока ты не подошла, Стас вел себя вполне прилично: болтал, зубоскалил... — острый локоток болезненно ткнул меня в ребра.

— Ох! Стас, спаси меня! — Я скорчил умоляющую гримасу, и шутливо прикрыл голову ладонями. — Всего сорок минут знакомы, а я уже готов безропотно переносить от нее всякие терзания!

— Да ты, Шурик... Ну, я вообще...

Какое-то время Стас шел почти молча. Мы с Леной мило болтали о “моде-погоде-природе и чем-то еще вроде”, а Стас лишь изредка вставлял соответствующие теме междометия. Но когда Лена заявила, что ее любимая группа это “Jethro Tull” и Ян Андерсон просто гений всех времен и народов, его наконец-то прорвало. На эту тему он готов был говорить часами...

— Ну наконец-то, Стас, ты вернулся! Где ты пропадал так долго? — я хлопнул друга по плечу.

— В шоке, Шурик. Я был в глубокой, темной и вонючей шоке...


***


В очередной раз, когда я заметил блики, мне вдруг вспомнился случай, где я засмотрелся на поверхность воды в реке. Это было около тридцати лет назад...


— Мишка, смотри как я могу блинчики пускать! — я размахнулся и со всей силы запустил плоский камень, закрутив его волчком вокруг вертикальной оси...

Камень по пологой дуге спланировал к поверхности воды и, шлепнув по ней, отскочил, создавая первый "блин". Мишка, мой друган, повернулся и стал считать.

— Один, два, три, четыре, пять, — вода текла медленно и камень, прежде чем "юзануть" по поверхности и утонуть, подпрыгнул еще целых семь раз. Это был наш местный и мой личный рекорд.

— Двенадцать "блинчиков"! И почему у тебя так здорово это получается? А больше можешь?

— Не-а. Я пробовал. Только двенадцать.

С разными по плоскости камнями у меня получалось пускать от трех, до двенадцати блинов. Но, к моему великому сожалению, это был предел, который я, как ни старался, не мог преодолеть.

Мишка скорчил недовольную рожицу и вылез на берег, греться.

Речка "Туманная" вытекала из "Длинного" озера и была мелковатой, но довольно широкой, шагов пять в самом узком месте. Местность, по которой она текла, была равнинной, с небольшим количеством холмов и Туманке, как ее называли в деревне "Туманной", торопиться было некуда. Сама деревня была похожа на букву «У» протянувшись вдоль берега «Длинного» и пустив «росток» по реке.

Поверхность воды в реке, обычно, гладкая как зеркало, после дождей, когда потоки воды с окрестных холмов переполняли Длинное, менялась. Она становилась похожей на любящую бабушку, чьи внуки только что получили заслуженный нагоняй, и которая теперь "дулась" сама на себя, что слишком строго с ними обошлась. Переполненная водой Туманка немного ускоряла течение и все подводные перепады на ее песчаном дне проявлялись в виде небольших бурунов и завихрений. От этого казалось, что река хмурится и морщится.

Сегодня день был жаркий и солнечный. После вчерашнего ливня вода в Туманке поднялась и мы с Мишкой с самого утра торчали на реке, благо, идти от дома было не далеко — прошел по проулку между огородами, спустился в низинку и ты на месте.

Сначала ловили рыбу, а наловив окуней да пескарей с килограмм на двоих, смотали удочки и пошли купаться. Туманка, в самом глубоком, измеренном нами месте, была мне "по-горлышко", то есть около метра и двадцати сантиметров.

Вот на это место мы и ходили рыбачить, а потом и купались там же.

— Мишка, я домой. Есть хочу. Пойдешь ко мне?

— Не, мне бабушка сказала, чтобы я домой шел кушать. Пошли, я тоже домой, поем. Выйдешь потом на велике?

— Ага. Куда поедем?

— Давай на асфальтовую дорогу съездим? Погоняем там.

Мы стали собираться. А я, пока одевался, подбирал удочку и пакет с рыбой, поймал себя на мысли, что я это уже видел. И даже проживал это... и... "Твою мать! Меня что, в детство закинуло?!" — внезапность этой мысли чуть не заставила меня вскрикнуть от неожиданности. — "Мне что теперь всю жизнь заново проживать?!" — в панике думал я, поднимаясь по взгорку к знакомому с детства (хотя, какого к черту "с детства", я и так сам уже в детстве), проулку.

Проулок, гордо именовавшийся всеми соседями "переулком", был шириной метра четыре, но зарос крапивой настолько, что для прохода хорошо еще метр оставался, а то и бочком приходилось пробираться меж длинных стеблей жгучей зелени. Бабушка моя ожогов от крапивы совсем не боялась и охотно пользовалась этим, гоняя меня по всему нашему участку, если я особо сильно напакощу. Впрочем, угрозами и крапивиной в ее руке все обычно и ограничивалось, даже если ей удавалось "загнать меня в угол". Лишь однажды она, таки, стеганула меня по голым ляжкам за то, что я с приятелем здорово напугал наших кур и они не неслись целую неделю.

Я же, напротив, крапивы дико боялся. Даже просто прикоснуться к листам, на которых почти нет иголок. И поэтому пробраться сквозь заросший крапивой проулок, было для меня чем-то вроде подвига. Мишка меня в этом поддерживал, хотя мне и было заметно, что он не сильно боится крапивных иголок и иногда он даже бравировал тем, что брал крапиву за лист пальцами и отодвигал ее со своего пути. (Однажды лист оторвался и отогнутый стебель, распрямившись крепко стеганул Мишку по подставленному предплечью. Мне было смешно смотреть как он прыгает, шипя и тряся обожженной рукой.)

Сейчас же я подобрал на берегу полуметровую палку и лихо обрубал ею жесткие стебли.

Вспомнилось вдруг, как в своем, теперь уже будущем, я двадцатилетний, так же лихо рубил крапиву, расчищая место под палатку... Это было круто, как в детство окунулся: взмах, удар и голова очередного "крапивного монстра" отделяется от тела!...


— Шурик!

— Чего, Стас?

— Ты долго еще с крапивными монстрами воевать будешь? Ого! — Стас подошел к месту "баталии" — Да ты полнейший геноцид здесь устроил! Давай, что ли, палатку ставить, а то соседи наши уже костром занимаются. Без нас. Скоро и водку начнут пить, и тоже без нас, так как мы будем еще полдня ковыряться с палаткой!

— Это ты, Стас, можно сказать, новичок в деле палаточной установки, а я, брат, столько их ставил, что даже и не припомню сколько. Ладно, согласен с тобой, что с геноцидом пора заканчивать.

Я подошел к рюкзакам, отцепил мешок со свернутой палаткой и раскатал ее на подготовленном месте...

..."Та-а-ак! Это я тоже уже видел! Да, блин! Сколько можно! Господи, за что мне это!" — Я молча матерился, обтесывая второй шест для палатки.

— Стас, надо восемь колышков настрогать, длиной в полторы ладони каждый.

Стас показал расстояние между ладонями, я кивнул.

На фестиваль авторской песни Стаса пригласил я. До этого он, пока был подростком, несколько раз ходил в горы с родителями и очень полюбил посиделки у костра с песнями под гитару (ну и водочкой, куда-ж без этого). Так что, не смотря на мой серьезный тон, относительно опыта установки палаток, Стас ясно понимал, что я шучу и только поржал над этой моей тирадой.

Принеся колышков не восемь, а все шестнадцать, он ловко растянул дно палатки и закрепил его со стороны входа. Я как раз закончил с шестом и присоединился к действу.

Вдвоем мы поставили палатку за, рекордные для меня полчаса, включая поиск и обработку клиньев и пары шестов.

Уже поздно ночью, когда народ стал разбредаться по палаткам, мне подумалось, что в моих перемещениях произошли явные изменения, во-первых стал значительно реже “видеть” куски этого моего сна, а во-вторых не просто “вижу”, но будто проживаю их заново, когда они появляются. Часто это приводило меня в дикое замешательство, а в третьих до меня дошло, что это не совсем сон, точнее даже совсем не сон. А то, куда я попадаю - это те самые «якоря», к которым меня «притягивает» с пугающей частотой...


***


... Я чуть не споткнулся, сбегая по винтовой лестнице во внутренний двор монастыря при храме в Аквино. Меня переполняло от открывшегося мне и хотелось поделиться этим со всем миром! Я видел Бога! Я говорил с ним и ощутил его любовь!

Поэтому сбежав вниз я бросился к первому, кого увидел. Им оказался мелкий служка, писарь, бывший раньше при божьем храме, но чем-то прогневивший тамошнего епископа. Сам он не признавался чем, но это по его виду и так было понятно — пьянством и чревоугодием. Он был необъятен телом и почти всегда чуть "навеселе".

— Было откровение мне, брат. Когда молился в часовне, свет вокруг, будто ярче стал, а свечи вдруг запели прекрасными голосами и их пение слилось в единый хор, прославляющий Бога нашего! И было видение мне в котором ничего не было, кроме присутствия кого-то великого, ... и я понял, что Бог это, Творец Всевышний! И в том видении я обсуждал с ним свои деяния. Не только нынешнего тела бренного, но и прошлого, и будущего моего воплощения, что через многие века проживет свою жизнь... И не было осуждения от Бога или порицания, или даже наставления на то, что правильно, а что нет! Богу была интересна и та моя жизнь, и эта! Просто очень интересна. А ведь я проживу ее совсем не безгрешно! И это я тоже видел, вся та жизнь была для меня как на ладони. И даже несмотря на то, что грехом была полна та жизнь, раскаяния я не чувствовал, а чувствовал только любовь Бога и его интерес ко всему, что я делал, и мне хотелось делиться с ним этим!

—Что ты такое говоришь, брат Томас, — служка, казалось, пребывал от этого откровения в полном шоке, вот и шарахнулся от меня как черт от ладана, при этом стул под ним хрустнул и развалился, а сам он с шумом повалился на брусчатку внутреннего двора. — Это же ересь! — Казалось, он не обратил внимание на свое падение и теперь поднимался в ужасе глядя на меня, — и тебя предадут анафеме за такие... не то что слова, за мысли!

— О чем ты? Разве видеть Бога плохо?

— Ты что, не понимаешь? — он вытаращился на меня до предела расширившимися глазами и выглядел уже совсем трезвым, — Другие воплощения... Запрещены! — последнее слово он прошептал с таким ужасом в глазах, что я невольно вздрогнул и оглянулся по сторонам...


То, что в моей жизни происходило дальше, весьма походило на сон больного бредом: меня объявили еретиком и предали анафеме! Правда потом “за выдающиеся заслуги” в богословии и богослужении, приняли обратно в лоно Церкви и даже объявили “святым человеком” (ведь я видел Бога!), стали публично пропагандировать поклонение Церкви, показывая меня как диковинку и рассказывая, что вот, де, брат Томас истово молился и душа его коснулась Бога.

И наущали паству молиться истово “о спасении души”, не обращая внимания на мирские невзгоды, ведь после смерти нечестивцев ждет “геенна огненная”.

Мне же приказали помалкивать об истинном положении дел, пригрозив повторным и окончательным отлучением. Я слушал весь тот бред, что несли мои братья, и лишь молча кривился. Им невдомек, что они делают только себе хуже, думая, что тупая толпа более управляема. Чушь! Только человек понимающий, что его ждет, способен на искреннее движение души, которое угодно Богу. И только человек знающий, что его ждут будущие воплощения, способен действительно исправлять свое поведение в угодную Богу сторону.

Я стал записывать свои мысли на бумагу. Надеюсь, мои записи кому-то будут полезны...


Часть 3.

Как выяснилось, Лена, а точнее ее бабушка, жила в десяти минутах ходьбы от стасовой дачи. Поэтому проводив девушку до дома, я договорился с ней, что обратно в город мы поедем обязательно вместе. Стас пригласил меня с ночевой, так что я обрадовался тому, что Лена будет гостить у бабы Зины тоже до завтра. “Зинаиды Михайловны,” - поправила внучку та. Ну, а Стас, со своей стороны, пригласил бабушку вместе со внучкой на вечерние шашлыки.

Зинаида Михайловна была очень энергичной и выглядела совсем не старой, а напротив, весьма молодой женщиной. Еще когда мы шли до ее дома, Лена рассказывала о ней как о женщине, прожившей долгую и весьма насыщенную жизнь. И мне, с ее слов, показалось, что бабе Зине лет восемьдесят-девяносто, вот я и представлял ее как согбенную, пожилую и очень милую “бабушку-одуванчика”, однако по загадочному молчанию на мой вопрос “Почему она не встречает нас?” я понял, что все не так просто.

Из калитки нам навстречу вышла красивая, молодо выглядящая женщина. Сначала я предположил, что нас встречает старшая сестра Лены, но Лена сказала, что у нее нет ни сестер, ни братьев. Следующая мысль, что это ее мать отлетела в тот же миг, когда на возглас Лены: “Бабушка!” - женщина вскинула руки в обнимающем жесте и дождалась, пока та уткнется в ее плечо. После чего осторожно обняла девушку и ребенка, которого Лена к тому моменту уже несла на руках.


***

Кажется, что от “понимания” чего-то, до полноценного “применения” этого порой проходят годы, а часто и до “понимания” приходится годами что-то изучать. Вот вроде “понимаешь” как водить машину. И даже получаешь права на вождение и водишь.

Однако, иной раз спросишь водителя с немалым стажем вождения, и он скажет, что “по-настоящему хорошо водить” научился совсем недавно...

Сначала нудное изучение ПДД и езда с инструктором (пока не перестанешь путать передние передачи с задней и более-менее начнешь вписываться в повороты), вместе с этим приходит понимание того, как правильно водить машину, а затем много практики на дорогах. И если человек достаточно умен и внимателен, чтобы наложить это понимание на свою жизнь, он, в конце-концов, начинает применять это не задумываясь о том, как поступить в той или иной ситуации.

Вот так и со мной. Раз за разом “погружаясь” в воспоминания, я практиковался в "перемещениях" по своему прошлому. Порой случалось, что я одновременно "проживал" по нескольку эпизодов в разных точках Земли. Это сбивало с толку и иногда казалось, что моя голова не выдержит. В такие моменты сильно хотелось обратиться за помощью к каким-нибудь "мозгоправам», вот только следовал очередной "прыжок" и все подобные желания сходили на нет сами собой...

Особенно тяжело было «проживать» моменты неприятных происшествий.

Наверняка, с Вами, уважаемый читатель, хоть раз случалось такое, что Вы запинались обо что-то и не слишком удачно роняли свое тело на землю (на пол или куда-то еще), а затем какое-то время сидели и, кто-как может, пытались справиться с болезненными ощущениями в зашибленных местах.

У меня, оказывается, подобных “воспоминаний” накопилось на несколько томов. И каждое воспоминание я проживал полностью. Бывало, что и по нескольку раз.


***


... Вот я в начале горки, разгоняюсь...

... Вот велосипед набрал опасную скорость и я ощущаю азарт скорости и легкий страх, что едва-едва смогу вписаться в поворот на нашу улицу...

... Вот я замечаю, что по смежному проулку, в сторону горки, по которой я почти лечу на велике, идет мой дед, погоняя перед собой теленка. И траектория их движения такова, что пересечется с моей как раз в районе поворота...

... Мысли в панике перемешались, заставили совершить ошибку: я с силой давлю на тормоз. Заднее колесо останавливается и велик, перестав слушаться руля, вырывается из-под меня...

... Вот я качусь, наперегонки с упавшим великом, под ноги вышедшему из проулка деду...

... Поворчав, скорее для приличия, чем действительно сердясь, дед помогает мне подняться.

Оказалось, что падая, я до крови расшиб себе левое колено и сильно оцарапал локти и ладони. Больно. Особенно в коленке. Я чувствую как от боли дурнота подкатывает к желудку, когда я опираюсь на разбитую ногу. Дед говорит, что ему надо поскорее загнать теленка в стайку(1*) и идет вперед, отпустив велик, который до этого придерживал за руль с другой стороны. Я едва не валюсь в придорожную траву, так неожиданно для меня это произошло.

Останавливаюсь. Восстанавливаю равновесие. Кое-как заталкиваю велосипед на взгорок, где располагается наш дом. Толкаю створку ворот и, едва велосипед оказывается в гаражном дворике, бросаю его на доски пола и бреду закрывать ворота...


...И одновременно с этим...


...Болид на бешеной скорости выносит с трека. Я лишь успеваю понять, что оторвано переднее колесо и мне пришел конец. Автокатапультирование штатно отработало, вышвырнув меня из кабины, переставшего быть послушным, скоростного монстра. Вот только мне ничуть не легче от этого — еще через миг меня размажет о бетонную стену, в сторону которой меня и швырнула чертова катапульта.

Подстегнутый шоком, адреналин заполняет весь мозг, заставляя его искать выход из безвыходной ситуации...

...Кажется, что сердце прокачивает тонны крови в секунду, настолько оно ускорило свои сокращения... та-тук... стена в пяти метрах от моего тела... та-тук... в двух...

Я словно наблюдаю происходящее со стороны... та-тук... метр...

Напряжение тела и разума достигло такой остроты и силы, что оно, казалось, начало истекать из моего тела... Вот вырывается один полупрозрачный протуберанец этого напряжения и, касаясь стены, упирается в нее, будто желая погасить удар... другой, третий... вот их уже десяток, сотня... кажется все тело уже охвачено призрачным мерцанием этих упирающихся в стену протуберанцев... полметра... давление протуберанцев усиливается... я уже физически это чувствую: словно миллионы тончайших игл впиваются в кожу, проникая в мышцы и кости... я вижу, как мое тело открывает рот пытаясь закричать... та-тук... двадцать сантиметров до стены... та-тук... десять... иглы, кажется разрывают меня на атомы... удар... темнота... блаженное небытие...

...Какого черта вы меня трясете, я уже умер... отстаньте все!..

...Мне показалось, или я это выкрикнул?..

...Ощущаю себя лежащим на спине. Странно, но ничего не болит. Слышу вокруг гудение толпы, шелестящий свист проносящихся мимо болидов... Приподнявшись на локоть правой руки, пытаюсь понять, что происходит и, если есть звуки, то почему так темно... Вдруг я слышу щелчок замка, чувствую резкий рывок и что-то, что мешало видеть отлетает в сторону. Яркий свет ударяет мне в глаза...

Видимо, кто-то достаточно сообразительный отключил системы герметизации защитного костюма и затем просто сорвал свернутый на бок шлем с моей головы... Снова откидываюсь на спину...

Все так же лежа на спине, я пытаюсь понять, что произошло и почему я жив.

Отыскать разумного объяснения этому я не могу. То, что мне привиделось перед ударом... все эти протуберанцы... да ну, бред какой-то...

Кто-то склоняется надо мной. А, доктор...

— Как Вы себя чувствуете?

— Не знаю. А как должен?

— Ну... Сказать честно, Вы должны были тонкой пленочкой размазаться по этой стене...

"Да уж... с врачебной этикой док явно не дружит..." — пронеслась язвительная мысль...

— Эт с какой вдруг радости "тонкой пленочкой"?

— Видите ли... при тех скоростях... при той скорости... в общем, при таких столкновениях не выживают. А Вы, как я смотрю, не только выжили, но еще и, судя по Вашей язвительности, без царапины даже! Вот я и хочу у Вас выяснить КАК, чёрт возьми, Вы себя чувствуете? — не смотря на вроде как ругательное содержимое фразы, она была произнесена всепрощающим тоном пастыря в исповедальне, и я честно признался, что чувствую себя без малейших неприятных ощущений, хотя до этого, казалось, прошел сквозь мясорубку...


***


Такие перехлесты воспоминаний происходили тем чаще, чем "глубже" я погружался в прошлое...

Где и, главное, "когда" происходили проживаемые мной события, я прекрасно осознавал и порой мне приходила в голову мысль, что я все еще сплю, и это лишь различные картины этого сна...

Но я не просыпался... Слишком долго, в таком случае, длился этот сон...

Конечно, можно предположить, что это кома и все это я вижу как красочный бред зависшего на грани сознания... Однако, вот он я, перед вами, пишу эти строки, а значит с этим предположением что-то не так...






Часть 4

Сонечка подбежала ко мне, нарядная, как маленькая новогодняя елочка с деловитым выражением на милом личике.

– Папа, а давай ещё поиглаем в «гдетыбыла», – название придуманной мною игры «где ты была?» доча (да-да, четыре года назад я удочерил леночкину дочурку и теперь я ее папа, а она моя дочка) произносит одним словом.

Собственно идея этой игры появилась у меня еще до встречи с Леной, когда я только-только освоился в своей изменившейся жизни. Смысл ее в том, что человека просят рассказывать о местах где он был. Не важно реальные это места или вымышленные. А цель игры в том, чтобы научиться спокойно различать придуманные места и реальные.

Рассказывать надо настолько подробно, насколько человек в состоянии это делать. Если он «придумывает» такие места, то просто продолжать расспрашивать о них, пусть все подробности расскажет. Рано или поздно к человеку придет понимание того, что часть «придуманных» им мест существует на самом деле, но в его прошлых воплощениях.

У Сонечки это осознание пришло как-то само собой, без особого напряжения ни с ее стороны, ни с моей. Теперь она как только вспоминает что-то из прошлых жизней - сразу бежит ко мне и рассказывает об этом. Звучит приказ: «Давай поиглаем в «гдетыбыла»!», и папа (то есть я) с дочкой садятся лицами друг к другу и я спрашиваю «Расскажи мне, где ты была?»...

На самом деле Сонечка уже спокойно говорит букву «р», но для игры - «поиглаем» - это как пароль к серьезной истории.

Это бывают разные рассказы... О космосе, о заселении планет, о жизни в лесу (причем деревья в лесу синие, трава пурпурная, а солнце с зеленым спектром свечения) в виде дикого животного. Иногда Сонечка начинает рассказывать о чем-то на совершенно другом языке. И бывает, поначалу, мне кажется, что это не знакомый язык, но в следующий миг, я сам начинаю говорить на нем и мы продолжаем игру. (Лена, кстати, тоже «подсела» на эту игру и через час, когда она придет с работы, тоже вывалит на меня поток своих воспоминаний.)

В свои пять лет Соня, прекрасно рисует. Однажды она за десять минут нарисовала карандашный портрет Лены и назвала его «Подарок». Я повесил его в нашей комнате. На портрете Леночка лицом к зрителю (видна только голова и часть торса по грудь), по направлению ее взгляда понятно, что она смотрит на что-то, что держит в обеих руках. При этом на лице написано такое удивление и радость, что не остается сомнений, что это именно долгожданный подарок.

Леночка тогда что-то готовила на кухне, а я сидел рядом. Соня подбежала к ней со словами «мама смотри, я тебя нарисовала» и протянула листок с рисунком. Лицо Лены надо было видеть, а когда она развернула рисунок ко мне, то челюсть отпала уже у меня: на рисунке была точная копия той, что держала его в руках, даже положение рук, наклон головы и, главное, эмоции на лице...

Моя супруга теперь руководит целой сетью ателье. А бренд «Л-стайл» стал одним из самых популярных не только в нашем городе. Заказы идут со всей России и даже из-за рубежа. Мода, конечно остается модой, но когда к этому добавляется безупречный стиль и великолепное качество...

Однажды мне пришлось даже в шутку пригрозить внуку великолепного Джорджио Армани Филиппу (на самом деле, он приходится ему кем-то вроде внучатого племянника, но гордо именует себя внуком мэтра), что набью ему лицо, если он попытается увести мою супругу. На это он мне «по секрету» признался, что гей и женщины его не интересуют, а вот как гениальная модельер, Хелен была бы очень кстати в его агентстве...


***


«Прыгая» из «сновидения» в «сновидение» я заметил, что уношусь все глубже в прошлое. И все больше и больше событий переживаю одновременно.

Вместе с тем, я «продвигался» и в том сне, где мне снился «Второй». В нем я «добрался» до места, где кроме меня и «Второго» стали появляться другие сущности...


– А что, если игроков будет больше чем двое? – Второй, как и обычно, буквально фонтанировал идеями, – Можно как и с машинами сделать, только чтобы смотреть-делать одновременно из нескольких точек мира и как-бы «не знать» об этих других точках делания-видения.

Второй оказался как всегда прав. Каждая такая «точка видения-делания» стала «полностью самостоятельной» и начала вносить дополнительные изменения в поток событий.
Однажды одна из этих сущностей заявила, что хочет сотворить что-то неразрушимое из материала мира. А другая заявила, что хочет посмотреть как это творение можно будет уничтожить. Между ними возник интенсивный обмен идеями. И идеи эти были настолько противоположны по направленности, что пришлось вмешаться, иначе бы они просто разнесли своими эмоциями весь мир. Я показал обоим как достичь желаемого, без споров. Они могут каждый что-то создать, а другой бы это уничтожил. И так можно играть, у кого создавать лучше получится и у кого лучше получится разрушать созданное. Остальным сущностям понравилась эта идея и они стали кто во что горазд создавать всякую всячину, помещая ее вокруг, и разрушать созданное...

Иногда случалось так, что кто-то творил столь замечательные штуки, что ни у кого из остальных не возникало желания это разрушать... Таким образом Мир полнился нашими творениями... Однако, хоть мы и были одинаковыми, как говорится «по образу и подобию», каждый из нас смотрел на этот мир со своей «независимой» точки зрения. И каждая из этих точек зрения хоть немного, да отличалась от других. И «видели» этот мир все по разному, с различными эмоциями реагировали на происходящее. Кого-то радовали происходящие события, кто-то был полон веселой злости, от желания что-то порушить.

Я же просто наблюдал за происходящим. Смотрел на это, как сейчас смотрят кино. почти не вмешиваясь. Мне было и без этого весьма интересно наблюдать за происходящим.

Вмешивался лишь по необходимости.

Однако, было и понимание того, что все это немыслимое количество событий вокруг «засасывает меня» и я перестаю как-то контролировать происходящее.

– Хочешь посмотреть со стороны, как я тебя воспринимаю? – как-то спросил Второй.

– Хочу. Покажи! – я с любопытством глянул в его сторону.

– Вот, гляди! – рядом со Вторым зажегся небольшой шар света, – Я наполнил его разрушающим материю жаром, как символом твоего гнева и ярким сиянием, как символом твоей любви ко всему тобой созданному!

Я глядел на этот шар из яркой, бурлящей и почти живой материи, и понимал, что дальше по времени, в далеком будущем, это станут называть «звездой».

– Да, это также и на тебя похоже! – Порадовался я своему открытию.


Увидев новую «игрушку», наши братья стали, кто во что горазд, создавать такие вот «портреты»...





Эпилог.

Хотелось бы Вам, наблюдая за муравейником, оказаться одним из муравьев? Вопрос праздный. Конечно нет, ибо тогда Вы перестанете быть собой.

А если нет? Если бы Вы полностью осознавали себя, находясь в теле муравья? Это уже другая сторона этого вопроса.

«Путешествуя» по «сновидениям», я все чаще ловил себя на мысли о том, что все это уже происходило со мной. Я когда-то давно уже переживал все эти жизни, с их тревогами и радостями.

Вместе с этим пришло осознание того, что с этими «путешествиями» что-то не так. Даже не «не так», а будто это прелюдия, подготовка к чему-то более грандиозному. Слишком уж много всяких вещей я стал одновременно видеть-ощущать.

Текущая моя жизнь, стала казаться мне лишь кусочком пазла, который я представлял из себя. И «кусочков» таких с каждым «путешествием» становилось все больше и больше.

Одновременно я понимал, что источник у них один. А когда два понимания встретились в моем сознании, случилось это...

...Однажды, я позволил своему творению себя поглотить. Но вот я снова не зависим от него.

Я увидел, как неспешно путешествуют галактики в пространстве, почувствовал ту жизнь, что когда-то придумал. Все это был я. Уже не раздробленный, но со множеством точек видения.

Я прошел сквозь «игольное ушко» практически полного небытия, когда от меня оставались лишь намеки на воспоминания.

Теперь я проснулся, а сон, приснившийся в Питере, был тем самым будильником, что меня разбудил.


Сейчас, шагая по проспекту имени Ленина в сторону речного порта, чтобы отправиться на стасовскую «фазенду», я просто наблюдаю, что происходит вокруг.

Я ничего не планирую.

Я точно знаю, что столкнусь на теплоходе с Леной и она станет моей женой, а Сонечка, ее дочка, будет феноменально здорово рисовать...

И кое-что еще вспомнилось мне при пробуждении: «Второго» создал я.
От скуки...





24.04.2023г.

(ред. 30.04.2023г.)

1* - Стайка (диал.) - небольшой сарай для содержания коров, свиней и прочей домашней живности, синоним - хлев.