Аннушка

В последние годы отец жил один в маленькой квартире на третьем этаже. После смерти мамы я уговаривал его переехать ко мне, в большой город, но он отказывался, поздно в восемьдесят лет менять жизненный уклад. Будучи по натуре очень общительным человеком отец трудно переносил одиночество. Многие родственники, друзья, сослуживцы в силу возраста ушли в мир иной. Целыми неделями предательски молчал телефон. Каждый мой приезд был для него словно праздник. Отец накрывал стол и доставал из тайника бутылку водки. Мамы уже три года не было рядом, а привычка прятать спиртное осталась. Пропустив рюмку-другую, он пускался в воспоминания о далеком прошлом. Некоторые рассказы повторялись много раз, но я вежливо делал вид, что слышу впервые, и мне интересно. Во время вечера воспоминаний к окошку подлетали снегири и садились на карниз. Отец прерывал рассказ, и начиналась процедура кормления. Угощение для любимых снегирей готовилось заранее и стояло на подоконнике. До сих пор у меня в глазах красивые красногрудые птички и старый седой человек с увлечением и радостью в глазах кормящий их. Завершив ритуал, довольный отец возвращался за стол, пропускал стаканчик-другой и снова погружался в сладостный мир воспоминаний. Иногда, вместо длинных рассказов, он доставал большой старый альбом с фотографиями и начинал его листать. Одноклассники, друзья и подруги, родители, родственники, сослуживцы по армии и работе. Обычный альбом пожилого человека. О некоторых отец рассказывал подробно, о ком-то вскользь, часто повторялся, а я снова делал вид, что слышу впервые, и мне интересно.
Несколько раз попадалась старая, еще довоенная фотография красивой девчонки с большими серыми глазами, смешной челкой и ямочками на щеках. Я видел эту фотографию еще ребенком, когда гостил у бабушки. Бабушка говорила, что это Аннушка, замечательная, добрая девочка, дочка её дальней родственницы, тети Лизы из Овинова. Тетю Лизу я почему-то не помнил, хотя должен был.  Бабушка удивлялась моей короткой памяти, а про Аннушку говорила, что она жила у них, когда училась в медицинском училище. Больше бабушка не рассказывала о ней ничего, и я забыл про Аннушку на долгие годы. И вот теперь снова, большие серые глаза, смешная челка, ямочки на щеках…
Отец долго молчал, я обратил внимание, как заходили у него желваки, в глазах блеснули слезы. Он снова выпил стакан водки, закусил хрустящим малосольным огурцом и хрипловатым голосом начал рассказ.
Аннушке было семнадцать лет, а ему четырнадцать. Она, действительно, училась в медицинском училище, общежития в ту пору не было, и на правах родственницы жила у них. Дедушка с бабушкой относились к Аннушке, как к родной дочке, а отец – просто безумно в неё влюблен. Была она девушкой скромной, трудолюбивой, доброй. Невысокого роста, худенькая, а отец, наоборот, высокий, спортивный. Разница в возрасте внешне совсем не заметна. Они с Аннушкой ходили в кино, на танцы в парк, гуляли по маленькому ночному городу. А еще они очень любили вместе читать книжки на летней террасе, лежа на старой тахте и закутавшись пледом. Я тоже в детстве любил поваляться на этой тахте, и тоже с книжками, возможно, теми же самыми, у бабушки с дедушкой была хорошая библиотека. Училище Аннушка закончила летом 1941 года. Отец рассказывал, как ходил с ней на выпускной вечер, а накануне она учила его танцевать вальс. Выпускной был в субботу, потом гуляли, как и положено, до рассвета, а в воскресенье началась война. Весь выпуск медсестер вскоре призвали в армию. Отец замолчал надолго, потом собрался  с силами и продолжил. Они с бабушкой провожали Аннушку на вокзале. Ничего более жуткого отец не помнил. Двадцать пять совсем юных девчонок уходили на войну. Каждую из них провожали родители, братья, сестры, дедушки, бабушки, соседи, подруги, любимые парни. Стоял невероятный стон, сливавшийся в гул, который было слышно на всех прилегающих улицах. Столько страдания на лицах отец не видел больше никогда в жизни. Аннушка держалась и успокаивала бабушку и отца. Долго стояли обнявшись, потом прозвучала команда «по вагонам».
В начале сентября, когда только-только начался учебный год, на Аннушку пришла похоронка. Уже после войны дедушка, бабушка и отец нашли её захоронение в братской могиле в небольшом селе под Вязьмой. Дедушка, сам прошедший всю войну в пехоте, тоже сражался в этих местах. Он говорил, что бои были страшные, кровопролитные, с огромными потерями. У отца задрожали руки, голос стал совсем чужой: «Если бы не эта проклятая война, ты бы мог родиться лет на двадцать раньше. Никого я больше так не любил. Столько лет прошло, а забыть её не могу».
Я сохранил эту фотографию и часто смотрю на неё по вечерам. Красивая девчонка с большими серыми глазами, смешной челкой и ямочками на щеках…