Сказки Синей птицы. Часть 8. Это не Лиз

 Поезд дал свисток и отошел от перрона.
Мариус посмотрел на часы: ровно двадцать минут назад, как только захлопнулась дверь за уходящей волшебницей Эн, "отозвалась" Лиз.
— Мариус, нашлась наша мама!
— Мама?
— Да, мне сообщили, что в Ледяном замке третьего мира нас ожидает весточка от мамы.
— Лиз, тебя ищет черная колдунья. Эн сказала, что ты в опасности и тебе надо срочно вернуться.
— Но мама, Мариус!
— Лиз, это может быть ловушкой.
— А если нет?

«А если нет?» — подумал Мариус.
— Хорошо, расскажи, как до тебя добраться.

***

Сначала электричка, которая идет в горы, — звучало у него в голове, когда подхватив куртку, он бежал на вокзал, — на четвертой остановке сойдешь, и я расскажу тебе, что делать дальше.


— Что дальше, Лиз? — провожая взглядом убегающий поезд, спросил Мариус.
— Видишь перед собой Синие горы с двумя вершинами? - прозвучал в его голове голос сестры.
— Да.
— В ущелье между горами ты увидишь разноцветные облака. Дождись малинового и прыгай — не бойся, оно тебя выдержит. Иди все время по малиновой дорожке, пока не увидишь свет — это и будет третий мир. Внизу, в долине, я буду тебя ждать.


Он шел мимо цветных облаков, похожих на сахарную вату, когда услышал голос Лиз.
— Мариус, около замка сгущаются тучи и идет какой-то гул, похоже на землетрясение. Я слетаю, посмотрю.
— Нет, Лиз, нет! — закричал он, выбегая на свет.

Мариус пробежал долину и стал подыматься в горы. Лиз молчала. Он подымался все выше, хватаясь за скалы и перепрыгивая через трещины. Камни разноцветным потоком катились в долину.
Он перебежал через мост и остановился напротив вибрирующего и гудящего замка. Дверь не открывалась. Казалось, за ней ворочается громадный страшный зверь. Мариус обломил кусок скалы и разнес дверь в щепки. Что-то внутри ухнуло, и на него посыпались осколки стекол. И наступила тишина.

Мариус прошел сквозь разбитую дверь, раскидал какие-то балки и оказался в большом зале, посреди которого на столе лежала синяя птица.

Мариус положил на нее руку и почувствовал смертельный холод. Птица была мертва.
— Ты кто?
Он оглянулся и увидел у стены ее — Ту, которую не называют по имени.
— Я Мариус.
— Какой такой Мариус?— удивилась она.
— Брат.
— Брат? Ну конечно, — произнесла она, поднимая с пола блестящий меч. — Вас же было двое!
— Это ты убила мою сестру?
— Я? Ты что! Я ее не убивала, она просто влетела в ледяной вихрь и замерзла.
— Но ты ее позвала.
— Откуда знаешь? — удивилась колдунья.
— Она мне сказала.
— Сказала, говоришь, — в упор глядя на Мариуса, повторила она и добавила:
- Похоже, что гадалка ошиблась — птица была ни при чем.
— А наша мама?
— Что ваша мама?
— Это же ты свела ее со света?
— Ничего подобного! Она сама решила свою судьбу. Я предложила ей отличную сделку, а она отказалась, почему-то решив, что если она исчезнет, то этим спасет вас.
— И что ты ей сказала?
— Какая разница. Люди очень странные существа. Имея такую короткую жизнь, цепляются за иллюзорные чувства и надежды.

Мариус смотрел на колдунью и чувствовал, как поднимается в нем страшная черная сила.
— Ну, что уставился? — скривилась она. — К поединку я готова.
— К какому поединку? — удивился он.
— Что значит к какому? Как ты читал кодекс? Там же ясно написано: волшебника можно убить только в поединке. Ты же пришел меня убивать?
— Нет, — сказал Мариус хмуро, — я пришел спасти свою сестру, но не успел.
— Ну вот, — сказала она, — значит, поединок. Жаль, что ты пришел без меча, но ничего, в соседнем зале полно оружия, можно выбрать любое. Только имей в виду, что у меня, как у женщины, есть преимущество первого удара. И тогда все будет по правилам.
— По правилам? Это ты говоришь о каких то правилах?
— Что значит о каких-то? Кодекс Оду. Ему подчиняются все волшебники. Любой, кто получает силу, должен расписаться в Книге.
— Я не расписывался. И поединка не будет.
— А что будет? Возьмешь свою мороженую птицу и уйдешь?
— Уйду, но сначала заберу у тебя твою силу.
— Ты тот, кто не читает нужных книг, — презрительно сказала она. — Знай, что забрать просто так силу у волшебника нельзя.
— Почему нельзя? Я чувствую, что могу это сделать.
— Чувствует он! Ты что думаешь, если заберешь у меня силу, то у тебя увеличится своя? Это тебе не математика! Здесь один плюс один будет не два, а ноль. Сила уничтожит силу, не будет ее у меня, но не будет ее и у тебя.
— Зачем мне сила, — горько сказал Мариус, — если я не успел спасти сестру? И он протянул в сторону колдуньи правую руку.
— Стой! — закричала она. — Опомнись! Ты будешь жалеть об этом всю жизнь!
— Жалеть о том, что не стал волшебником? Нет! Я буду жалеть о том, что остался один.

Мариус раскрыл ладонь и почувствовал, как по пальцам побежали горячие искры, как все тело стало наполняться огнем и светом, а потом взорвалось и потухло.

— Ну что, рад? — прошамкал кто-то рядом.
Он оглянулся. На него с ненавистью смотрела древняя страшная старуха.
— И что теперь будет со мной? — спросила она.

Мариус внимательно посмотрел на нее, отметил трясущиеся руки, черные губы, желтые глаза и просто сказал:
— Даю тебе три недели.
— Что это значит — «даю три недели»? — проворчала она.
— Это значит, что через три недели ты умрешь.
— Откуда знаешь?
— Я врач. Могу рассказать подробно, какие будут у тебя происходить изменения.
— Не надо подробностей. Скажи лучше, что будет в конце.
— Однажды ты так ослабеешь, что упадешь и не сможешь встать. Будешь лежать и смотреть, как из тебя вытекает жизнь.
— И что, так умирают люди?
— Бывает, но они редко умирают в одиночестве.

Он оторвал кусок занавески, аккуратно завернул в нее синюю птицу, положил ее за пазуху и почувствовал, как у него заледенело сердце.
— Это не Лиз, — сказал он себе, — это просто мертвая птица. И ему стало немного легче.

— Эй! Меч-то оставь, — закричала ему вслед старуха, глядя, как он поднимает Разящий с пола.

***
Мариус перешел мост и оглянулся.
Перекошенный замок с разбитыми окнами и выбитой дверью был похож на гнилой зуб. Он перебил мечом стойки моста и долго смотрел, как тот, кувыркаясь, летит в ущелье. Следом за мостом отправился и меч.

И начался его скорбный путь. Он не видел неба, не видел прозрачных кружев замерзшего водопада, не видел ледяных вершин.
Он видел только тропинку под своими ногами. Поворот, еще поворот, и катятся камни, и кружится голова, а тропинка все не кончается, не кончается, и кажется, что никогда не кончится. И надо остановиться, вздохнуть и сказать себе еще раз: «Это не Лиз, это просто мертвая птица» и идти дальше, в долину, где стоят деревья и растет зеленая трава на мягкой земле…


Он прислонился к камню, чувствуя, как дрожат ноги, и вдруг услышал тихое:
— Мариус, расстегни куртку, мне нечем дышать.
— Лиз! — он рванул куртку и по камням градом запрыгали пуговицы. — Лиз! Ты же умерла! — воскликнул он, глядя на помятую синюю птицу, пытающуюся удержаться на скользком рыжем камне.
— Нет, Мариус, я не умерла, я просто заледенела, а ты меня отогрел.

И тут Мариус не выдержал. Он сполз на землю, закрыл лицо руками и заплакал. А птица гладила его крылом и все повторяла и повторяла:
— Не плачь, Мариус, я живая, не плачь.

А он все плакал, плакал и не мог остановиться. Как в ту страшную ночь, когда тетя Клара, убаюкав маленькую Лиз, ушла из комнаты, потушив свет, а он, двенадцатилетний, накрыв голову одеялом проплакал до утра.

— Мариус, если ты не перестанешь, я тоже сейчас заплачу.
— Птицы не умеют плакать, — глухо ответил он.
— Синие птицы, Мариус, все умеют.

***

По небу плыли розовые облака. Мариус лежал под деревом, закинув за голову руки, и смотрел, как синяя птица кружится в вышине. А потом он уснул и проснулся от собственного крика:
— Лиз!
— Проснулся? Пошли, Мариус, домой.

Птица взлетела ему на плечо, и они пошли через долину в сторону Синих гор.
— А что будет потом, Лиз?
— Потом? Потом ты будешь лечить своих больных, Мариус.
— А ты опять улетишь?
— Нет, я больше не улечу. И если честно, то мне надоело спать на деревьях и питаться гусеницами.
— Гусеницами? — притворно ужаснулся Мариус. — Может быть, ты и правда не Лиз? Я очень хорошо помню, что моя маленькая сестренка очень боялась гусениц.
— Все меняется, Мариус.
— А чем будешь заниматься ты?
— О, я все придумала! Я буду писать рассказы.
— Рассказы?
— Да. Знаешь, какие замечательные истории я знаю? И про дракона с больным зубом, и про охотника, который бросил все и пошел искать Синие горы, и про девицу, которая стала Бабой Ягой, и...
— И про ведьму и принца, — подхватил Мариус. — Кстати, я так и не знаю, как они познакомились.
— Рассказать?
— Нет, не надо. Вот напишешь — я и прочитаю. Только знаешь, Лиз, в нашем мире твои рассказы будут называться сказками.
— Ну и ладно, пусть называются сказками. А по субботам я буду печь твои любимые булочки.
— А по воскресеньям мы будем ходить в кино, — улыбнулся он.
— А на день рождения ты будешь покупать мне новое платье.
— День рождения! — воскликнул Мариус, остановившись.
— Что — день рождения? — не поняла Лиз.
— У тебя совсем скоро день рождения!
— А я и забыла.
— Я тоже.
— Знаешь, Мариус, а давай пригласим всех в гости! И профессора, и Ягу, и принца с ведьмой, и твою любимую зеленоглазую волшебницу, и... еще много-много кого. И даже одного замечательного дракона!
— Все у нас не поместятся, Лиз.
— Ничего! Я слетаю к принцу и договорюсь с ним, чтобы он разрешил отпраздновать мой день рождения в королевском парке. Знаешь, какой там громадный парк?
— А что скажет королева?
— Королева? Она очень любит устраивать праздники.
— Нет, что скажет королева, когда увидит в парке дракона?
— Я думаю, он ей понравится. Знаешь, какой он воспитанный? А еще можно пригласить Кащея.
— Кащея? Того самого? А какой он, Лиз?
— Ничего такой дядька, только немного странный.
— Странный? А кто у нас самый странный?
— Наша тетя Клара! — переглянувшись, пропели они. — Тетю Клару тоже надо позвать.
— Конечно.
— И вот представляешь, Мариус, когда все-все соберутся, тогда выйду я и скажу: «Здравствуйте! Давайте знакомиться, я Лиз!»
— Вот это будет сюрприз! Тебя же все знают как Синюю птицу!
— Только для профессора сюрприз не получится.
— Это да, он тебя знает разную.
— А платье, Мариус, надо непременно купить синего цвета.
— Синего — так синего...