Одиссея Самохова. Часть 10

 Под вечер Самохов встретился с матерью. В гости пришла и мать Полины. На ней был черный траурный платок.
-Здравствуйте, тетя Маша. Что у вас случилось?
- Что ты имеешь ввиду?
- На вас надет черный платок.
- Это по Полинке. Столько лет прошло, а мне кажется, что  вчера улетела.
- Можете снять платок. Она жива.
- Никитка, я знаю, что у тебя с Полинкой были тесные отношения. Но ведь прошло больше десяти лет, а о ней никто ничего не знает.
- На той планете погибла не только экспедиция Полины, но и моя. После этих аварий ни один наш корабль к планете не приближался, поиски не проводились. Вся информация о ней есть только у меня. А я точно знаю, что Поля жива.
- Никто ее живой не видел и не терзай меня. Мое здоровье не такое крепкое, чтоб вновь переживать.
- Недавно я был на этой планете и там мне доказали, что она жива и очень здорова.
- А ты не думаешь, что тебя просто разыграли или ошиблись?
- Тот,  кто сообщил мне это, не мог меня разыграть или ошибиться.
- И кто же такой очень надежный мог сообщить тебе такие точные сведения? – уже с явным раздражением выпалила Мария Егоровна.
- Ваш внук.
Эта информация выбила ее из равновесия. Но это только на короткое время. Далее беседа разгорелась с еще большей силой. Никита не ожидал, что женщина окажется такой настойчивой и любопытной. «Вам бы следователем работать», – думал он. И действительно, женщина не отставала от него, пока не получила все сведения. Она даже умудрилась узнать, кто отец ее внука. Мария Егоровна ушла почти под утро. Мать устроила Самохову повторный допрос из-за того, что он не сообщил ей о внуке. В общем, на работу он отправился, поспав всего полтора часа.
Уже в девять утра Никита прибыл в ангар. Оказывается, работа кипела не только весь вчерашний день, но и всю ночь. Энергетическая установка корабля уже была разобрана. И не только разобрана, но и изучена! Оказалось, что она была слабее, чем земные. Но слабее это не значит, что хуже. Просто оборудование корабля потребляло меньше энергии. А это значило, что можно было создать корабль лучше сапрского даже на старенькой ядерной энергетической установке. Началась аккуратная разборка силового агрегата.
Зазвонил телефон. Никиту вызвали в Институт Космонавтики. Там его встречали, как героя. Он предполагал, что его наградят, но не думал, что будет огромное количество наград от академий наук разных стран. Еще ему подарили огромную виллу на острове в сейсмобезопасной зоне  Атлантического Океана и… отправили на почетную пенсию. В ответ Самохов поблагодарил за награды и сказал, что в данный момент лучшей  наградой было, если бы его отправили на Гриу к невесте, которую он не видел больше двенадцати лет. Директор Космического Агентства  пообещал рассмотреть его просьбу. Только после окончания всех торжеств он заявил, что свободных кораблей нет, и в ближайшие шесть месяцев полеты в сторону Гриу не предвидятся. За свои тридцать четыре года Самохов еще ни разу не был в такой ярости. Директор тоже разозлился и заявил, что если Никита позволит себе разговаривать в таком тоне, то быстро произойдет отмена всех наград. Самохов на слова директора не обратил никакого внимания, и объяснил, где он после этого видел эти награды. В перепалку вмешались другие ученые. Они развели конфликтующие стороны  «по углам», но руководитель не унимался, и заявил об увольнении Самохова. После этих слов в холле института установилась мертвая тишина. Никита вышел из здания и отправился в ангар. Работы по разборке корабля шли полным ходом. Самохов долго рассматривал корабль. Он всегда был противником разных мелких пакостей, но в этот раз ему казалось, что его бессовестно обманули. Никита вошел в командирский отсек, сложил в карман все блоки навигации, два отдельных блока с инструкцией к ним, и покинул ангар.
Прошло еще полчаса. Никита шел по коридору Медицинского Центра Института Космонавтики. Сейчас его интересовало, каким образом Полина отправилась в полет беременной. Самохов еще не остыл после горячей беседы с директором Космического Агентства, и весь жар высыпался на голову главврача. Тот поросил Никиту подождать в коридоре и вызвал всех причастных к тому полету. В кабинет была доставлена вся медицинская документация тех дней. «Разборка полетов» шла больше часа. Потом главврач попросил Никиту зайти. Говорил он вначале очень спокойно, но чувствовалось, что вот-вот произойдет взрыв: «Мы все проверили. Докладываю. Медицинское обследование Полины Зёмушкиной проводилось с четвертого по седьмое июля. Замечаний по ее состоянию здоровья не было. Взлет был назначен на одиннадцатое июля. Утром восьмого июля она попросилась домой на один день для завершения важных дел. И ее отпустили, вопреки всем инструкциям, на денек. Ведь до дома, который она снимала, всего пять минут пешего хода. Из-за погодных условий взлет перенесли на ночь десятого июля. Полина вернулась назад за десять минут до отправления автобуса на космодром. И состояние ее было, если так мягко выразиться, не очень: все лицо в слезах и соплях. Но с подругой она успела поделиться впечатлениями от домашнего времяпровождения. В автобусе у нее померяли только температуру и давление. И через час она улетела. Так какие дела она завершала дома и с кем? Не отвечай! Сам отвечу. Она была с тобой. Вернее, под тобой, папа Карло ты недоделанный!!! Это ты все натворил со своим долотом, плотник ты низкоразрядный! А теперь ты в чем-то пытаешься обвинить врачей?!!»
Никита стоял, опустив голову, как нашкодивший щенок. Стоял и обтекал. С головы и ушей по одежде стекала вся полученная информация. «Простите меня, если сможете», – сказал он, покидая кабинет.
Наступил полдень следующего дня. К дому Самохова подъехал автомобиль. Это приехал начальник смены в ангаре. Он интересовался, почему Никита не вышел на работу. Его мать ответила: «Не знаю где он. Вчера вечером пришел, заявил, что его уволили, собрал вещи в рюкзак, и куда-то уехал». Пришлось продолжить работы без Самохова, а это означало,  что будет проводиться обычное копирование корабля. Копирование крупных деталей особого труда не составляло. А вот копирование электроники, чипов, процессоров было кошмарным делом.
Прошел месяц. В ангаре стояли два одинаковых космических корабля. Один из  них был сапрским, а второй – его копия земного производства. И ни один не работал. У сапрского все время ревела сигнализация, а его земная копия не подавала никаких признаков жизни. Директор Института Космонавтики пригласил к себе директора Космического Агентства.
-  Привет! Я только что от главного, - произнес директор института, указывая пальцем вверх.
- Привет! И что же он сказал? – поинтересовался директор агентства.
- Он интересовался Самоховым и он знает все.
- Самохова я уволил. Не хочу о нем говорить. Ты ведь помнишь, что он тогда устроил?
- Помню. Ты обманул его, сказав, что нет свободных кораблей. Еще ты лишил его всех заслуженных наград, оставил без пенсии и пособия.
- Он это заслужил. Нечего хамить начальству.
-  Значит так. Тебе повезло, что главный до тебя не дозвонился, иначе слова Самохова оказались бы детским лепетом. Он приказал Самохова на работе восстановить, награды вернуть, пенсию и пособие восстановить, зарплату за пропущенные дни оплатить из твоего кармана.
- И не подумаю. Лучше сам уволюсь.
- В ангаре стоят два корабля, на которые потрачены огромные средства. Один визжит, как недорезанная свинья, а второй, его копия, вообще не подает признаков жизни. Сегодня вторник. Если они к воскресному вечеру не взлетят, то в понедельник тебя примут только на мусороперерабатывающий завод  сортировщиком. Там хоть и высокая зарплата, но перспективы карьерного роста нет.
- Но тогда Самохов уже на пенсии и ему нет нужды восстанавливаться на работе.
- Корабли еще не взлетели, экипажи для них не обучены, посадку на Гриу кроме него никто не совершит. Вот когда хоть парочку обучит всему этому искусству, так сразу и пойдет на отдых.
Директор агентства встал и вышел из кабинета с багровым лицом. Впервые он такую взбучку получил не только от министра, но и от своего друга. Уже через час он «поставил на уши» Министерство Внутренних Дел. Еще через два часа стало известно, что Самохов границу не пересекал,  а значит, на свою виллу не поехал. В ночь со среды на четверг Никиту нашли у его друга по институту в кавказской деревне. За последние дни он выпил столько вина, сколько не выпил за всю свою жизнь, а потому не мог понять, чего от него хотят. Ему пояснили, что его директор погорячился, и официально с работы его никто не увольнял. Завтракал он со своим кавказским другом Георгием, который, кстати, тоже был неплохим космонавтом, уже у себя дома.
В обед сапрский корабль взлетел. Его копия поднялась в воздух только поздно вечером, и только на тридцать километров, так как судно не было достаточно хорошо проверено на герметичность. При  взлетах в экипаже с Самоховым были еще четыре космонавта, а так же кавказский друг. Вот их он и решил обучить работе на этих кораблях.
Утро пятницы. Никита, Георгий и еще четыре космонавта собрались в кабинете директора института. Обсуждалась разработка нового корабля. Директор просматривал документацию корабля. Кто-то успел расшифровать часть каракулей Никиты и отпечатать документацию.
- Нет, корабль конечно, неплохой, но всего семь скоростей света… И наши скоро до этого дойдут, – недовольно бормотал он.
- Откуда семь? – удивленно возразил Никита.
- Вот, написано скорость – «7+световых». От кого так перегаром прет? Ты что, от горного вина еще не протрезвел?
- Почти протрезвел. Это ошибка. Семьдесят световых и более!
- Так ты в космос пьяным взлетал? Убью… Что, может больше семидесяти световых?
- Так я же на несколько минут взлетал. Не было времени ждать отрезвления… Может и более семидесяти. Только это опасно. Система навигации может не успеть отреагировать. Можно налететь не только на другой корабль, но и на другую планету. Так что такие скорости ни к чему.
- Да, можно налететь. Особенно по-пьяни…
          Директор задумался, всматриваясь в документацию. Зазвонил телефон. Директор долго слушал, а потом сказал: «Я сейчас перезвоню».
  - Около Пояса Астероидов в сторону Земли движется флотилия из тридцати двух кораблей. Представились делегацией из системы Сапр. Что делать? Ведь могут быть и агрессоры, – нервно сказал директор.
- Их радиомодули настроены на частоту двести сорок и три десятых килогерца. Надо заговорить с ними на этой частоте на дюсском языке. Если поймут вопросы, то это действительно сапри.
Директор поднял трубку и передал слова Никиты. Прошло   около трех  минут. Телефон вновь зазвонил. Директор поднял трубку. Он слушал с очень серьезным лицом, а потом ответил: «Хорошо. Медленно сопровождайте их до Земли. Будем искать место для посадки».
- Это действительно сапри. Никитка, пьянь ты дремучая. Хоть пьяный, но соображаешь. А ведь они тебя ищут. Немедленно жмите к ангару и прячьте сапрский корабль вместе с копией. Я займусь встречей гостей, – заторопился директор.
- А на каком языке вы будете с ними общаться? – полюбопытствовал Георгий.
- На каком,  на каком… На дюсском. Переводчик нужен. Кто знает дюсский? – спросил директор.
- Все мы сносно знаем дюсский, – ответил один из космонавтов.
- Я и сапрский знаю, но об этом никто не должен знать, – пробормотал Никита.
- Сапрский он знает. В нетрезвом состоянии поднять в космос корабль. Ладно. Половина института знает дюсский. Кого-нибудь найду. Торопитесь к ангару, – засуетился директор.
Уже через час все шестеро вернулись назад. Гости медленно приближались к Земле. Для их приземления начали готовить целый военный аэродром. Его уже покидали последние вертолеты. Посадку кораблей начали только под вечер.
                (продолжение следует)