Храм нашего двора

 
               
Мы из времен пятидесятых и шестидесятых, -
цитаты, съезды, галстуки, октябрь, телек и парад.
Наивны мы, смешны, для вечности не взяты,
но были опозоренные храмы, где лишь - склад.

Зимою печка кашляла, духмяно дымом пахло,
и осень сладко пахнет прелою листвой.
Нам нужно родиной всласть дышать почаще, 
там город детства - воздух  мой и твой.
 
За прелью и за дымом  уплывало детство
и улетала юность  в седину делов земных,
друзьям и школам, Божьей Виннице нам честно
покаяться осталось лишь в грехах своих.
 
Мы провинились в юности про тайны,
и честность растеряли,  и задор, и вздор.
Мы сохранили только дежавью-воспоминанья
про старый детский наш, любимый двор.
 
Мы с Витькой, Борькой, Светкой и Наташкой
по закоулкам-дворикам играли, шастали в кино,
девчонки – в прятки, куклы, лютики-ромашки,
мы «тырили бычки-окурки», «лянгу» били, и …вино.

Мы от Майн-Рида отрывались, от подушки,
мы выбегали в утро, в тёплый солнцем свет,
мы завтракали абрикосно-кисло-зелепушно,
шелковицу с жучками мы съедали на десерт.
 
Водой мы запивали просто из колонки,
и обливали головы до пазухи, и мокли все штаны.
Мы так смеялись, пели, так орали звонко,
что город детства помнил от весны и до весны.

Мы - твистовала! Танцы - в парке! В платьях ярких
девчонки! Барабаны, геликон, сурдинка,.. Был балдеж,
- кружилась голова, аккорды за душу нам брали -
“амфибия”, - «Моряк, ты слишком долго плавал.
Эх, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно!»

Увы, мы поседели. Может, верим в чудо,
а время утекает из колонки, как из Буга Южного вода.
Наставники у вас, конечно, есть и будут,
но, как у нас, таких не будет никогда!
 
Года прошли быстрее дневников и сказок,
и каждый оглянуться не успел,
что нет в руках учительской указки,
и нет уже пацанско-девичьей подсказки,
последний стёрся-раскрошился мел.
 
Стар дворик и скрипят каштан, скамейка и качели,
«Локомотив», футбол, театр, а друзей веселых нет…
Подумать страшно, неужели, неужели
прошло так много… Нет, - так мало лет.

Наш поменялся двор, и поменялись лица,
Девчонок-пацанов уж нет, ну, может, с сединой,
и вроде всё, но лишь ночами часто снится,
та жизнь, что повзрослела, стала уж другой.

Мы все же нашу Винницу не бросим даром.
Пускай она без нас живет, (а может я – простак),
весну мы повстречаем, лето, осень, зиму, старость,
- она, возможно, нас оставит в дураках.
 
Но детвора шумит, как раньше мы шумели,
мой друг, старик, гонял их, как гонял сосед.
– «Всё так и было, вы лишь только  постарели!» –
листва каштана старого нашептывает вслед.
 
Из нашего двора мы разлетелись снова, снова,
военкоматам-армиям, заводам, институтам, по годам…
Когда, как в сказке, беззаботно-озорная «Школа»
уходит в драмы под названьем «Жизнь» всегда,
нам все ж засел тот старый, звонкий памяти осколок,
- храм винницкого детства, двор наш. Мы - все – там!