Нам Не Нужен Герой

«Это я из-за того сна так поступил,» - думал я, следуя за роботом к выходу. «Так смешно – нарушил самое важное правило из-за сна. Но... Я же помню, каким живым чувствовал себя и тогда, и только что, когда спас этого паренька из опасной ситуации. А это же первый критерий правильного поступка. Если сердце отзывается радостью – то всё правильно. Я с детства помню это! Только как это возможно – поступать правильно и одновременно нарушать закон?»

Но я не только всё это думал, пока шел за роботом к выходу на площадь. Я ещё и пытался понять, что именно произошло. Не для того, конечно, чтобы спасти собственную жизнь. Она не настолько ценная, чтобы прибегать к каким-то оправданиям. Собственно, ничья жизнь не настолько ценная. Но нужно же было сообразить, почему я, Учитель, преподающий Уроки Жизни, оказался способен столь вопиющим образом нарушить правила! И уж тем более важно было понять, почему я, несмотря ни на что, не считаю, что поступил неправильно!

Для того, чтобы понять собственное психическое состояние, я и обратился ко времени, сразу последующему моему пробуждению. Как уже говорилось ранее, проснулся я в не совсем обычном состоянии. Дословно вспомнить пригрезившееся я не возьмусь, но помню, что там я делал то, что в обществе порицается, а именно – жертвовал собой ради продолжения жизни другого. То есть, геройствовал. Тогда мне это казалось правильным и достойным, а это уже вообще ни в какие ворота.

Неудивительно что, проснувшись, я сделал всё, чтобы отвлечься от неприятного, лезущего в недостойные дебри подсознания, сна. Встал, тщательно выполнил все утренние ритуалы. А потом пошел вместе с партнёрами по общежитию в столовую, чтобы вместе позавтракать. Обычно-то я как раз просто хватал свой паёк и убегал в комнату, закончить планирование уроков прежде, чем дети, за которых я отвечал, начнут собираться в школе. Но после того, что всколыхнуло меня, аспектами общности с согражданами не стоило пренебрегать.

Вот я и не пренебрегал. Пришел. Отсидел там положенное время, лениво ковыряя яичницу, рассеянно слушая чужие разговоры, и изучая старые лозунги на стенах. «Служи обществу – будь как все» и «Повседневность прекрасна». По ним я, кажется, учился читать. В них я верил, как и все прочие граждане, всем сердцем. Их я, будучи Учителем, проповедывал ежедневно.

Только в то утро я начал сомневаться, нужно ли в них верить. И это было странно. Настолько странно что, наверное, мне стоило позвонить в школу, отменить свой урок, и отправиться к врачам. Говорят, много у кого порой случаются такие вот заскоки. Врачи их ласково называют «синдром параллельных вселенных». И они вполне излечимы.

Но к врачам я не пошел. Положился на собственную разумность и направился в школу. По давно известному, выверенному в мелочах маршруту. Который этой выверенностью, понятностью, и был приятен. И, естественно, прибыл точно как и собирался, за десять минут до начала урока. Я этому даже порадовался. Поверил – значит, всё будет как должно.

Поначалу так и было. Дети собрались вовремя, и машина, посланная чтобы доставить нас для обучающей экскурсии на завод тяжелой техники, нигде не задержалась. Путь проходил легко и просто, как и положено проходить любой поездке в удобном, идеально приспособленном для нужд своих граждан социуме. Всё было как обычно, даже лозунги по обочинам дорог. По которым я тоже много лет назал учился читать, да! Вот разве что этот вопрос:

- Учитель, а профессия, которую мы сегодня увидим, важнее прочих?

Хотя на самом деле, и он был вполне в порядке вещей. И задал его тот мальчик не потому, что внезапно забыл, чему всех детей учат с первого дня занятий. Просто, становясь подростками, дети иногда говорят и делают странное. Это настолько частое явление, что в законе даже исключение есть для тех, кто совершает подобное до шестнадцатилетнего возраста. Их сильно ругают, могут даже наказать одиночеством. Но о положеном взрослым наказании речи не заходит, кроме совсем уж редких случаев когда ребёнок продолжает не так себя вести несмотря ни на что. 
Поэтому я спокойно напомнил:

- Не бывает «более» и «менее» важных профессий. Все они нужны и важны в равной мере. Общество рухнет и если не станет врачей, и если не станет мусорщиков. Каждая профессия важна для общего блага.

- Но они важны по разному! - продолжил спорить паренёк. – Мусорщики или там повара просто делают жизнь комфортной. А без машин многие другие профессии не смогут работать. Без учителей никто ничему не научится. Без врачей люди не будут здоровыми. Значит, есть дела менее важные и более важные, разве нет?

- Ты неправ в том, как ты мыслишь, малыш, - терпеливо сказал я. – Да, профессиям
мусорщика или повара можно научить почти любого, а профессия врача или, например, пилота сложнее. Но если бы мы все учились готовить или сортировать мусор вместо того, чтобы поручить это профессионалам, общество было бы менее эффективно. Жить в нём было бы менее удобно. «Счастье всех зависит от каждого, счастье каждого зависит от всех», - повторил я лозунг, настолько важный для общества что его писали над входными дверями всех школ в мире.

Мальчик только плечами пожал. Торжествующе так. Мол, я прав, какие-то профессии важнее.

- Тем более что, - продолжил я, - сказать, что чьё-то дело важнее, а чьё-то нет – это почти как сказать, что какой-то человек нужен обществу больше, а какой-то меньше. А это нарушает Закон Справедливого Поведения. Так же опасно его нарушает, как и геройство.

В машине стало тихо. Все поняли, что случайный разговор начал переходить границы дозволенного. Но паренёк по инерции продолжил спорить. Правда, и он говорил уже не громко и уверенно, а тихо. Будто боялся, что его даже за сомнение наказать могут.

- И что такого уж плохого в геройстве? Я читал старые книги! Там те, кого называют героями, хорошее делали! Людей защищали!

- А тут как с профессиями, малыш, - объяснил я. – У всего две стороны. Если считать, что есть более и менее нужные дела, то легко дойти и до мысли, что есть более и менее нужные люди. Если считать, что какие-то нарушения общих правил поведения лучше – значит, какие-то нарушения должны считаться хуже. Разве не так?

- И что? Разве нельзя решить, что лучше и что хуже? – упорно спросил он. Совсем уже тихо, но всё же спросил. Настойчивый малыш. – В старые-то времена умели как-то.

- Тогда и общество было менее эффективным, - напомнил я. – Трудно быть эффективными, когда огромная часть времени тратится на то, чтобы решить, кто прав и кто не прав. Да и то, как обходились с теми, кого считали менее правыми и менее нужными, было ужасно. Потому и был придуман Закон Справедливого Поведения. Все люди и все их профессии важны, и решать за других, кто более важен, а кто менее – преступление. Оно, как и любые поступки, нарушающие обычные правила поведения, подлежит немедленному пресечению. Нарушитель покоя должен быть удалён из общества. Миру не нужны злодеи – а значит, не нужны и герои. Так проще и честнее для всех.

Мальчик открыл было рот, но потом вздохнул, отвернулся к окну, и больше не заговаривал. А во мне снова толкнулось чувство, что в чём-то привычные мне лозунги неправы. А мальчик этот – прав. Но тогда я не понял, почему так.

А теперь, сам преступив закон и готовясь принять последствия своего поступка – понимаю. Ведь и впрямь, неправильно это, если импульс помочь, спасти приравнивается законом к намеренному причинению вреда другим! Есть в этом что-то глубоко несправедливое! И нет, я так думаю не потому, что мне сейчас предстоит умереть за свой проступок. Точнее, за свой поступок. Я действительно верю, что это так. Теперь – верю.

Тогда же, минуту назад, я бросился оттолкнуть рассеянного пацана из моего класса с дороги тяжелой машины без всяких задних мыслей. Не собираясь геройствовать. Я просто не мог представить себе, как буду жить, если его сейчас раскатает в лепёшку! Это было настолько глубинное, настолько человеческое побуждение, что я и не подумал, что могу нарушать этим самый, как мне до того казалось, человечный Закон. Даже мысли такой не мелькнуло в голове – до той самой секунды, как ко мне не подкатился робот и не начал монотонным голосом требовать, чтобы я оставил свой класс и следовал за ним «для исполнения приговора вследствии нарушения Закона Справедливого Поведения».

Я пошел, конечно. Не мог не пойти. Решись я драться, машины меня легко обездвижили бы и всё равно отвели на площадь. Дабы все имели возможность увидеть, что геройство не останется безнаказанным. Но...

Как же так получилось, что я перестал считать свой родной и знакомый мне мир справедливым?

Стоя в середине площади и видя скривившиеся от зачитываемого мне приговора лица сограждан, я всё пытался это понять. И уже в последний момент, перед тем, как робот, прижав манипулятор к основанию моего черепа, выжег мне мозг тысячевольтной вспышкой, встретился глазами с тем мальчонкой, который спорил со мной о справедливости. Даже успел подумать: «Ты был прав, малыш. Лишь бы тебе удалось это донести до них так же, как и до меня!»

Подумать успел. А вот сказать, увы, нет...