Личное Пространство

- Вам надо в Новый Дом. Это главная организация в городе, которая приезжих поддерживает. С жильём помогает, с работой, устроить детей в школу и садик, - втолковывал мужчине с девочкой на руках водитель троллейбуса. – С моей четвёртой остановки до них рукой подать. Они в очень приметном доме расположены. Высокий кирпичный особняк под чёрной черепичной крышей, его сразу видно. Да и я вам покажу, где именно сходить и куда идти. Как доедем, сразу и.

- Спасибо, - улыбнулась ему стоящая рядом с мужчиной женщина. – А вы не забудете? До четвёртой от начала пути остановки-то ехать, наверное, долго с конечной?

- Ничего не долго, - улыбнулся в ответ водитель. – Там минут пятнадцать будет, наверное. Точно знаю, что через тоннель до начала маршрута ехать шесть с четвертью минут, засекал как-то ради интереса. А дальше... Нет, ну как пойдёт, конечно. Но народу на первых остановках обычно мало.

- Через тоннель? – вскинулся паренёк-подросток, льнувший к маминому плечу. – А чего так? При чём тут тоннель?

- Так разворачиваться транспорту негде, - пожал плечами водитель. – Берег в этом смысле очень неудобный. Тут, чтоб настоящий разворот делать, надо было б взрывать, пристань ломать надолго. А тоннель ещё лет за сто до общественного транспорта тут был. Прокопали его случайно, когда камень для построек городских добывали. Вот и решили власти – чем берег портить, просто прочистить старый тоннель и открыть его для городского транспорта. Всем удобно. Темно только. Но вы же не боитесь, что темно?

- Неть! – смело заявила девочка с рук мужчины. И покрепче вцепилась в его ладонь.

- Вот и хорошо, - с трудом скрыл в уголках рта улыбку водитель. Открыл дверь, приглашающе махнул рукой. – Заходите. Сейчас приёмник включу, чтоб не в полной тишине ехать, и отправимся.

Они прошли внутрь. Разместились, сев рядышком на самом заднем сидении. В принципе, нужды в этом не было, но не хотелось им расставаться даже так, от того, что двое сядут с одной стороны прохода, а двое с другой. Сидеть рядом и спорить, что именно за стих заканчивает читать под мерные перепевы флейты и гитары незнакомый им голос было приятнее. Правда, к тому моменту, как троллейбус тронулся, стих уже кончился, и в эфир лилась только тихая музыка.

Впрочем, так продолжалось недолго. Когда троллейбус въехал под каменный свод, зазвучал новый голос. Негромкий, спокойный, скатывающийся порой в мурлыкание, он чуть нараспев выводил строки, которых они не знали. Но казалось – это о них. О том, как они оказались вместе.

Порою мы рядом – и далеко.
Движемся параллельно
Будто колёса по рельсам, или
Разные вселенные.

Сначала ведь все они сидели порознь. Дети – на заднем сидении, но не замечая друг друга. Мальчик смотрел в окно, девочка, мурлыкая под нос, гладила вышитые на подоле платьица одуванчики. Мужчина и женщина – ближе к середине троллейбуса. Она рассматривала сложеные на коленях ладони, он смотрел перед собой, не видя ничего кроме собственных мыслей. Даже пёс дремал, не обращая внимания на прочих. Каждый был в коконе собственного прошлого.

Порой про кого-то мы чувствуем:
«Брат! Ты-то здесь как оказался?»
Душой друг о друга согревшись, хотим
Больше не расставаться.

Потом девочка заметила пса. Наверное, он был похож на собаку, которую она знала раньше, потому что она спросила неуверенно: «Пёсика? Эта ты? А ты стай длуго-ой.» Пёс то ли тоже её признал, то ли просто решил порадовать маленького человека. Поднялся. Подошел к девочке. Осторожно, чтоб не напугать, поднял голову и лизнул ей ладошку. Она засмеялась.

Этот смех будто разбудил мальчика. Он удивлённо уставился на неожиданных соседей. Потом улыбнулся. Спросил у девочки: «Он твой? Можно погладить?» Та кивнула. Он несколько раз осторожно провел рукой по огромной собачьей голове. А потом спросил: «А ты с кем тут? Ты одна?» Потому что не могли же такую кроху одну отпустить, хоть бы и с такой огромной собакой.

Девочка огляделась, скривилась, будто собираясь заплакать. Тогда мальчик, поняв, что задел больную тему, сказал примиряюще: «Это ничего. Я тоже один. И мне это тоже не нравится. А давай будем вместе? Ты будешь моя сестрёнка, а я – твой братик. Всё не так грустно, как поодиночке.» Она задумалась. Повторила, будто пробуя слово на вкус: «Блатик... мой блатик...» Расцвела улыбкой. Обняла мальчика, прижалась, как котёнок. Заявила громко: «Да! Будесь блатик!»

И мальчик тоже улыбнулся. Ему всегда хотелось, чтоб у него кто-то был младший, неважно, сестра или брат. Но в жизни, которая только что вспоминалась как сон, это было невозможно. А здесь... Кто его знает, что может случиться в этом городе? Из окна он, во всяком случае, выглядел достаточно добрым, чтобы не сильно бояться ни за себя, ни за новонайденую сестрёнку. Он был уверен, что справится, даже если справляться придётся без взрослых. Сам большой уже. Сумеет.

Порою стремленье сберечь, защитить
Ломает границы покоя, и
Сердце выстукивает: «К ним! Иди!
Им будет легче с тобою!»

Женщина точно помнила, когда она начала осознавать, где находится. Как раз тогда тишину её мыслей нарушил детский смех. Вздрогнув, она подняла глаза, заоглядывалась. Увидела детей на заднем сидении – серьёзного белокурого паренька-подростка и сидящую рядом с ним малютку лет четырёх, быстро и от этого по-детски неразборчиво, коверкая слова, говорящую что-то про фейерверки и ангелов. Оба гладили с разных сторон голову сидевшей между ними большой собаки. Та млела. И... она не смогла удержаться. Ноги сами встали, направили её к детям. «Надо спросить, всё ли с ними в порядке. Видно же, что одни едут,» думала она, делая первый шаг.

Мужчину выдернул из пространства воспоминаний свист. Память бросилась в лицо пригорошней недотлевших углей. Так же присвистывали когда-то пацаны во времена его детства – и во дворе, и потом, в детском доме. Он порывисто обернулся, ища источник звука. Нашел сразу – мальчик и девочка, болтающие на заднем сидении. Вроде бы просто дети, заняты своим разговором, но душу кольнуло. Каким-то шестым чувством он ощущал – они совсем одни. Как это тяжко – быть одним – он с детства помнил. Вот и встал, пошел к ним – спросить, всё ли у них хорошо.

Порой вдруг случается – рядом тот,
Кого читаешь как книгу,
Зная – теперь вы вместе душой,
Где б каждый телом ни был.

«Потом,» подумали мужчина и женщина, «мы столкнулись в проходе. Совсем случайно. И, когда подняли друг на друга глаза, чтобы извиниться, даже не думали, что этот простой жест вежливости так всё изменит. А он изменил. То, что пришло к нам в тот миг, не было ни страстью, ни, в общепонимаемом смысле этого слова, даже любовью. Просто мы на миг увидели прошедшие судьбы друг друга. Просто в этот миг мы поняли, что наше прошлое огранило нас так, что не совпасть оказалось невозможно. Просто быть вместе нам стало проще, чем не быть. И мы, взявшись за руки, пошли к притихшим при нашем приближении детям.»

Они смотрели без страха, но беспокойно. «Кто вы? Какие вы?» Долго смотрели. А потом девочка спросила тихонечко: «Мама?» И женщина подхватила её на руки, прижала к себе. Села на то место, где раньше сидела малышка. Улыбнулась мальчику. Тот секунду подумал, перевёл взгляд на мужчину, и... подвинулся, прижался к ней. Потом снова взглянул на мужчину, будто приглашал. И он, осторожно переступив через собачьи лапы, сел на освободившееся место у окна.

Границы души... от «один.» и до
«С любимыми не расставайтесь!»
... И чувствует каждый, с кем делить готов
Личное пространство.

Тогда – будто мозаика сложилась. Мы были – одни. Мы стали - целым. И так, вместе, доехали до конца маршрута. Мы совсем не понимали что делать. Потому и вышли, стали у набережной. Если кто смотрел на нас, то им казалось, наверное, что мы просто пейзажем любуемся. Но мы его даже не видели. Мы просто каким-то невозможным образом учились быть – вместе.



Троллейбус выехал из тоннеля в яркий, солнечный день. Щурясь от нахлынувшего света, они смотрели, как он подкатывается к остановке – первой из четырёх, про которые говорил водитель. И пока он подъезжал, мальчик тихонько спросил у мужчины:

- Пап. А как ты думаешь, водитель специально включил те стихи? Чтоб про нас? Или так совпало?

- Не знаю, сынок, - ответил тот. – Может, совпало. Только знаешь, гораздо важнее, что совпали мы.