Греческая загадка. Часть первая

В начале апреля я отправился в Грецию, на один из многочисленных её островков.

По весне я всегда пытался выбраться на море. Приезжих ещё было мало, погода была не жаркой, хотя солнце уже согревало, и природа начинала пробуждаться.
Я остановился в небольшом отеле, где подавали завтрак и поздний обед, что я приветствовал, так как не любил есть много, на ходу или между делом, как теперь у многих, особенно у молодёжи, принято.

Обедать да ужинать тоже уметь нужно. Ну вот если с утра или под вечер не хочется — не заставлять же себя? Есть надо, когда голод чувствуешь. Да и знать, что.
На завтрак я обычно выпивал небольшую чашечку кофе с ложкой мёда, а не с сахаром, пару капель сливок, яйцо всмятку, иногда овсянку или фруктовый салат. До сумеречного обеда мне этого хватало. Мой врач, несмотря на мои пятьдесят восемь, говорил, что я в прекрасной форме. К тому же, по возможности, я ходил много пешком.

Как всегда налегке, с чемоданчиком, где покоились два светлых и тёмных костюма, шляпа от солнца, моя трость семейного происхождения и внушительный зонтик, я прибыл в отель «Немесис».

После прекрасного ужина из свежего, слегка поджаренного лосося с овощами я позволил себе рюмочку вишнёвого домашнего ликёра, закурил сигарку и стал рассматривать посетителей.

Совсем рядом сидела парочка: ухоженная женщина с блуждающим взглядом. Напротив неё — мужчина в военной форме с равнодушным, усталым видом. Он курил трубку и молчал, отпивая время от времени из своего бокала, скорее всего — шампанское. Одеты они были добротно, особенно женщина, укутанная в норковую накидку. Хоть это и было излишним, ибо в помещении с камином, который потрескивал, создавая уютную атмосферу, было тепло.

В углу сидела молодая, но безвкусно одетая девушка с внушительным макияжем на лице. Она то и дело поглядывала на часы. Перед ней стояла нетронутая тарелка, лицо выражало лёгкое недовольство. По всей видимости, она ожидала кого-то.

Зал был практически пуст.

Хозяйка отеля, Элиза, которая не держала прислуги, была вдовой и работала на пару с единственной дочерью. Она, улыбаясь, сновала из кухни в зал, подливая вино или другие напитки горсточке посетителей.
Было слышно, как её дочь, Маргарита, возится на кухне. Оттуда пахло жареной рыбой, картошкой, было слышно, как гремят сковородки и звенят тарелки.

— Сезон ещё не начался, месье Эндрик, — добродушно сказала Элиза, вытирая руки о фартук. — Ещё вина?

— Пожалуй, — ответил я.

Когда она принесла графин, я спросил:
— Всего трое постояльцев, не считая меня? — кивнув в сторону других посетителей.

— Ну, ещё молодой человек, брат женщины, мисс Новел, той, что за столиком в уголке сидит с ярким макияжем. А эта пара — супруги Мортенсон из Англии. Они и зимой тут были уже. А следующий сезон только летом начнётся. Пока постояльцев не густо, — вздохнула она и бодро добавила: — А нам и не надо! Суматоха, когда много людей. Я с дочерью едва справляюсь.

Я кивнул, улыбнулся, поблагодарил, а после удалился в свой номер.
Заснул я быстро и крепко, думая о прогулке по побережью, которую запланировал завтра после утреннего кофе.

Но меня разбудил стук в дверь.

— Месье Эндрик, месье Эндрик! — звучал взволнованный голос за дверью.

Я открыл глаза. Голос принадлежал хозяйке отеля, Элизе.

Неохотно встав, нащупывая ногами свои тапочки, я включил настольную лампу и взглянул на часы. Было без четверти четыре утра.

Я открыл дверь своего номера.

На пороге стояла Элиза в ночном халате, взбудораженная, с растрёпанными волосами и бледная, как копировальная бумага.

— Вы должны пойти со мной. Полковник Мортенсон... Он... он мёртв!

Я пошёл быстрым шагом за ней, включив свой фонарик. Она хоть и держала подсвечник, чему я удивился.
— Электричества разве нет? Я только что настольную лампу включал.
Элиза обернулась ко мне и, переводя дух от быстрой ходьбы, сказала:
— То есть то нет. Буря разыгралась ночью! Когда так, то электричество и связь ненадёжны — отключают или плохо работает.

Я прислушался: на самом деле был слышен сильный ветер и стучащий ливень по окну.

Спустившись по лестнице, мы вошли в комнату женатой пары Мортенсон. Там горела лампадка и пара свечей. Окна были плотно закрыты и задёрнуты шторами. Но буря всё же была слышна.

Миссис Мортенсон сидела полусогнувшись на кресле и держала дрожащими руками сигаретку. Перед ней стояла бутылка виски и бокал, из которого она жадно делала пару глотков, подливала себе снова из бутылки и выдыхала дым, сбивая пепел мимо пепельницы. Она даже не взглянула на нас.
Полковника, однако, в комнате не было.

— Ванная — там он, — пояснила неровным голосом хозяйка отеля. — Полиция и врач к утру только приедут. Из-за бури. Еле дозвонилась, пока связь хоть какая-то была, — пояснила она.

В ванной комнате лежал полковник на боку. На его правом виске застыла кровь. В руке он сжимал отвёртку, а рядом валялся револьвер.

Я вежливо спросил у миссис Мортенсон, был ли у её мужа свой револьвер.

Она нервно взглянула на меня, выйдя на секунду из состояния оцепенения:
— Он же военный и, да, это его, там, на полу в ванной комнате...

— Вы слышали выстрел, шум, что-то похожее?

Она подняла на меня покрасневшие глаза. Я протянул ей свой вышитый платочек. Вытирая накатившиеся слёзы, она поведала мне следующее:

— С Хэнком у нас давно не ладилось. Он играл в азартные игры, уходил и приходил, когда хотел. Да и женщины у него наверняка были, — она всхлипнула. — Я уже и не спрашивала, думала о разводе. Всё, что он имел, так и проиграл. Вилла наша от отца мне досталась, записана на меня. Да и сбережения, мои собственные, имеются, о которых он не знал. О разводе и слышать не хотел, — сбивчиво говорила она.

Я кашлянул, чтобы задать вопрос:
— А вы с мужем бывали уже в этом отеле?

— Почему вы спрашиваете? — она растерянно взглянула на меня.

— Потому что, если вы недавно, пару месяцев назад, живя почти в разводе, были здесь, то по какой причине проводить тут снова отпуск?

Она глотнула виски, прежде чем ответить:

— Видите ли, он настаивал. Даже развод пообещал. Говорил, в последний раз на море съездим. Но добавлял: а может, и утрясётся всё между нами? И, знаете, был таким нежным. А я его всё ещё любила. Но он так настаивал, и во мне появилась надежда — вдруг у нас всё наладится. Неохотно, но я согласилась приехать сюда. Он был очень внимательным. Перед поездкой каждый день приносил мне свежие жёлтые розы — мои любимые. Купил, не знаю, откуда у него деньги, ведь весь в долгах был, — норковую накидку...

— Да, я вчера видел, вы были в ней.

— О да. Жарко было, но я хотела ему сделать приятное. Вообще-то... — тут она замялась и глотнула из бокала, снова зажигая сигаретку.

Я терпеливо ждал.

— Вообще-то, — её голос звучал смущённо, — у нас с Хэнком давно раздельные спальни были. Но, видите ли... — вдруг она остановилась и взглянула на меня: — А вообще-то вы кто? Вы же не полиция. Сама не понимаю, почему я тут разоткровенничалась.

Тут вступилась Элиза:
— Это месье Эндрик. Частный сыщик.

— В отставке, — вставил я, слегка поклонившись. — За дела берусь редко.

Элиза мягко притронулась к плечу миссис Мортенсон:
— Все преступления раскрывает, ну все!

Я поморщился, такое мне было не по душе.

Элиза продолжила:
— Пока полиция не приехала, а они месье хорошо, особенно в Европе, знают, думала я, что он помочь сможет.

— Если только желаете, — сказал я, видя, что миссис Мортенсон всё ещё не в себе и недоверчиво поглядывает на меня.

— Нет, не желаю. Вы не полицейский. Видимо, смерть моего мужа развязала мне язык.
Она была уже пьяна, и Элиза стала уговаривать её прилечь в другом номере.

Миссис Мортенсон взяла с собой оставшиеся виски и, пошатываясь, побрела за Элизой.

А в комнату вдруг влетела, можно сказать, Маргарита — дочь хозяйки.

— Я услышала возню. Сплю же рядом. Что-то случилось?

— Убийство, — спокойно сказал я. — Полковник Мортенсон лежит в ванне с дырой в виске.

Маргарита ахнула и закрыла пол-лица руками.

— Можно задать вам пару вопросов? — осторожно спросил я.

— Ну конечно. Разрешите только... — Я понимающе придвинул ей кресло и сел напротив, на диванчик.

— Вы слышали звуки?

— Нет, сплю после тяжёлой работы как убитая... — она теребила поясок от ночного халата.
Ещё на ужине, когда она пару раз выходила в зал, я приметил, что фартук её выглядит вздутым.

— Вы беременны? — в упор спросил я и тут же извинился: — Пардон. Сорвалось.

Маргарита ахнула:
— Что... что...?

— Просто да или нет. Я не из тех, кто разглашает тайны.

Она перевела взгляд в сторону, и теперь он рассеянно блуждал по комнате.

— Ну... месье Эндрик, о вас мы наслышаны. И да... я на четвёртом месяце, кажется.

— От полковника?

Маргарита заёрзала:
— Но я не убивала! Я вам всё расскажу! — она снова обернулась ко мне.


Продолжение следует. А то рассказ будет слишком длинным...Пардон.