Искатель библиотеки Древних

Своеобразное продолжение недописанных "Хранителей библиотеки Древних".

«Будущее важнее прошлого, но прошлое создает будущее»
Сахемхет Аджари

Глава 1

Молодой человек лет двадцати пяти брел по лабиринту коридоров египетской Службы древностей. Останавливаясь напротив каждой двери, он внимательно читал табличку, поправлял съезжавшие на веснушчатый кончик носа очки и, не спеша, шел дальше. Навстречу попадались сотрудники Службы, которые склоняли голову в знак почтения и получали в ответ такой же вежливый поклон. Никто из персонала не спрашивал, по какому вопросу он здесь и не нужна ли помощь, ибо каждый знал, что в этих стенах молодой человек чувствовал себя, как дома. Юноша просто тянул время, отсрочивая не слишком приятный разговор с отцом. Поравнявшись с дверью, на которой висела табличка «Глава Службы древностей Египта профессор Стефан З. Д. Аджари-Карнарвон», он развернулся на мысках на девяносто градусов, снова поправил очки и без стука вошел в кабинет.
— Вот не поверю, что ты заблудился! До лабиринта под пирамидой Джосера этому зданию, ой, как далеко! — с ноткой иронии в голосе произнес Стефан, не дожидаясь приветствия от сына. — Охранник доложил о тебе полчаса назад. Здравствуй, Хетти!
Молодой человек скрипнул зубами: он терпеть не мог, когда его называли таким ужасно сокращенным именем, похожим на собачью кличку. «Сэм» еще как-то можно было вынести от «косноязычных» англичан, но отцовское «Хетти» действовало, как зажженная спичка на порох. Только правильно сказанное, полное, красивое, почти такое же, как и у его деда, имя вызывало у юноши неподдельный восторг, а для пытавшихся произнести без ошибок — это было настоящей пыткой. И только отцу удавалось правильно выговорить слова на старом египетском диалекте, что тот периодически использовал как оружие против мальчишеской упертости.
— Не называй меня так, пожалуйста! — взмолился молодой человек. — Сколько раз…
— Прости! Последние годы я так редко вижу тебя, что подзабыл о твоих «тараканах в голове», — соврал мужчина. — Здравствуй, Сахемхет Неферджедкара!
Аджари-Карнарвон младший довольно улыбнулся, обнял отца.
— Добрый день, пап. Ты знаешь, что «услаждает мой слух». Я всего на пару минут.
— Где пара минут — там и полчаса, а если постараться — и час получится… Вещи в чемодан упаковал? Билеты до Бирмингема уже заказаны на всю семью. В этом году летим на пару дней раньше, чтобы подольше насладиться праздником и настоящей зимой.
— Отец… — Сахемхет замялся, накрутил на палец вьющуюся прядь, глубоко вдохнул и на выдохе размеренно произнес: — Я не поеду в Англию на Рождество вместе с вами. У меня свои планы на это время. Извини…
— И какие же?
— Пусть это будет мой секрет, — смутился юноша.
— Секреты, как и семейные традиции, надо хранить, — с грустью произнес отец.
Он сел в кресло, пододвинулся к столу. Всем своим страдающим видом Стефан пытался вразумить сына, ибо переломить словами мальчишеское упрямство было ему не под силу. Отец сосредоточил свой взгляд на ежедневнике, одновременно наблюдая на экране выключенного телефона, как в зеркале, за реакцией Сахемхета. Пауза затягивалась. Юноше все труднее было сохранять самообладание. Бабушкин характер давал о себе знать. Сахемхет, самый младший из четверых детей Стефана и единственный похожий на Эмилию, не только унаследовал ее огненно-рыжие вьющиеся волосы, зеленые глаза и веснушки, но и упертую целеустремленность вкупе с незаурядным дедушкиным умом. Молчаливое противостояние достигло своего предела.
— Дай разрешение на раскопки, — выдавил из себя Аджари-Карнарвон младший.
— После рождественского отпуска подумаю над этим.
— Отец! — вспылил парень, от чего его глаза стали еще зеленее, а рыжие волосы, казалось, вспыхнут огнем. — Почему моим братьям и сестре разрешается все, а я только и делаю, что учусь или, если не учусь, то везде таскаюсь за тобой! Я не маленький уже! Я хочу свободы!
Стефан вздохнул: как сказать этому упрямому мальчишке, что именно его, а не братьев и сестру в будущем ожидает это кожаное кресло, этот кабинет в огромном здании и должность Главы Службы древностей Египта, что он готовит себе достойного преемника и мудрого хранителя наследия древних египтян.
— Пусть будет… по-твоему, — после еще одной долгой паузы произнес отец.
Мужчина заправил лист гербовой бумаги в принтер, открыл на ноутбуке документ, набрал текст на пустых местах и вывел на печать. Еще теплый бланк украсила витиеватая роспись Главы Службы Древностей и синий оттиск с пирамидами под оком Хора.
— Можешь ехать на раскопки, — сказал Стефан, вышел из-за стола и протянул молодому человеку разрешение.
Тот быстро пробежал взглядом по строкам.
— Откуда ты знаешь место, куда хочу поехать? — испуганно спросил юноша.
— Думаешь, я не заметил, что ты до дыр зачитал изданный мною дневник Джона и Сахемхета-старшего? Что на стенах комнаты висят подробные карты юга Египта, что в свободное время пересматриваешь папирусы Птаххетепа и пытаешься найти в них смысл? Мой отец столько времени проводил с тобой, словно учитель с учеником. Может, и, правда, пришло время отпустить тебя навстречу своей судьбе, — мужчина улыбнулся, обнял сына и с ноткой таинственности в голосе прошептал: — Только сначала перечитай оригиналы рукописей деда и спроси у него разрешение.
— Спросить?
И если выполнение первого условия не вызывало трудностей, то второе ввело юношу в замешательство, ведь Сахемхет Аджари умер почти двадцать лет назад.
— Да, спросить, — решительно произнес Глава Службы древностей, — спуститься в старую усыпальницу Птаххетепа в Саккаре, попросить у дедушки разрешение на раскопки и благословление на работу в библиотеке Древних.
Он повернулся к столу, перелистнул ежедневник до форзаца, достал из-под него пожелтевший листок, переписал на линованную страницу две строки цифр и вырвал ее.
— Это коды от замков в гробнице, — Стефан протянул Сахемхету лист. — Прежде чем закрыть изнутри дверь, проверь, работает ли замок. Не оставляй верх открытым, так безопаснее для тебя. Ты знаешь, какая в Саккаре бдительная охрана. Бери машину, веревочная лестница на тридцать метров есть в гараже, строительная маска и перчатки лежат рядом, не забудь крепкий кофе в термосе, чтобы не уснуть там. Выдержишь это, значит, фараон Сахемхет Неферефкара Хор Ахет благословил тебя на путешествие на юг страны.
— Так просто? И я смогу уехать?
— Да, — рассмеялся мужчина. — Иди уже! Вижу, как не терпится тебе штурмовать гробницу, но сначала изучи рукопись. Она дома и теперь хранится на самой верхней полке стеллажа, что у рабочего стола, в архивном коробе.
— Я люблю тебя, папочка!
Молодой человек от радости повис на шее отца, с трудом сдерживая слезы счастья. Поцеловав родителя на прощание, он, снова поправив очки, с гордым видом покинул свой второй дом.

Рабочий кабинет Стефана занимал один из трех больших залов первого этажа в особняке. Эту комнату обставлял еще Сахемхет-старший, когда он и Эмилия купили двухэтажный дом в Западной Саккаре с расчетом на большую семью: детей, внуков, правнуков. Их единственный сын порадовал родителей тремя внуками и внучкой. А теперь и правнуки обживали дом, являвшийся маленьким островком древнеегипетской цивилизации в современном мире.
Аджари-Карнарвон младший пододвинул библиотечную лестницу к стеллажу с книгами, дотянулся до верхней полки и снял короб. Заняв кресло отца, он стал выкладывать содержимое на стол. Все листы были аккуратно разложены в хронологическом порядке по именным папкам — Стефан навел порядок в хаотичной стопе бумаг, спрятанных дедом «до лучших времен», но так и не разобранных им. Дневник Джона и дневник Сахемхета сейчас не представляли ценности — их молодой человек знал почти наизусть. Словарь Птаххетепа тоже. А вот папка со знаком вопроса заинтересовала его. Убрав ненужные материалы в короб, юноша ушел в свою комнату с таинственной стопкой в руках.
Освободив пол, он осторожно разложил листы в четыре ряда на полу. Каждый из них был исписан иероглифами Древних по вертикали, горизонтали, диагонали. Надписи обрывались, меняли направление… Сахемхет внимательно осмотрел каждый и только на одном в левом верхнем углу нашел иероглифическую надпись на языке Древнего царства, а под ней — изображения вытянутых треугольников.
«Пирамидами можно любоваться только издалека, — прочел он вслух и задумался. — Дедушка говорил, что каждое слово имеет значение. Пирамиды — это не Гиза… Это общее понятие, а не конкретное. Пусть ими будет рисунок под текстом. Теперь, «издалека»… Насколько издалека? Проверим на практике».
Юноша поднялся на стул. Ничего. На стол. Безрезультатно. Согнувшись, устроился на шкафу. Все равно было слишком близко. Каждый знак притягивал внимание к себе, не давая сосредоточится на целом. Непоседливые новые очки снова соскользнули на кончик носа. Сахемхет бросил взгляд поверх линз и замер: иероглифы потеряли четкость и слились в линии.
«Это чертеж! Только правильно разложить, как паззл!» — воскликнув, он стал спускаться вниз.
Лист с читаемой надписью лег в верхний левый угол, остальные же, парень, сняв очки, стал подбирать по узору. Через час перед ним лежал план местности с разбросанными камнями, колоннами, покрытыми иероглифами, и символом в круге. Сомнений не было — это были те самые развалины со входом в библиотеку Древних, о которых писал в дневнике дедушка. На месте круга должна находиться дыра в мегалитическом потолке каменного сооружения. Засняв карту на телефон, Сахемхет вразнобой сложил листы стопкой, спрятал их под папки на дно короба и вернул его обратно на полку.
Разрешение на раскопки у молодого человека уже было, координаты и план строения тоже, оставалось лишь получить благословение последнего хранителя библиотеки Древних.
«Папа, папа… — усмехнулся сын Главы Службы древностей, спустившись в гараж. — Веревочная лестница — уже прошлый век. Я ведь не кабинетный червь, как ты. Как хорошо, что ты не знаешь о моих увлечениях…»
Сахемхет был единственным в семье, кто не ушел по стопам отца и деда в историю Древнего Египта. Еще при жизни Аджари-старший посоветовал ему выбрать специальность, связанную с минералогией и строительной инженерией, мотивировав, что археологов и историков в семье предостаточно, но, чтобы изучать Древних, нужны совсем другие знания. Дедушка души не чаял во внуке, так похожего на его любимую супругу. Он с удовольствием «заразил» пятилетнего ребенка историей таинственной цивилизации, строившей пирамиды, а упертость и целеустремленность мальчика довершили начатое. В Египте подходящих учебных заведений не было, поэтому Стефан решил за сына, что лучше начинать образование со школьной скамьи сразу заграницей, и Великобритания стала вторым домом для Аджари-Карнарвона младшего на целых восемнадцать лет. В Каире он появлялся только на летних каникулах, а зимой, на Рождественских праздниках, встречался с семьей у родственников бабушки Эмилии в предместье Бирмингема. Одновременно учиться очно в двух высших учебных заведениях не получалось, и Сахемхет, отучившись три года на инженера, экстерном сдал экзамены и поступил уже на минералога. Он увлекся альпинизмом, в том числе и промышленным, не упустил случая отточить навыки на курсах, часто бывал в экспедициях, где требовался подъем в горы или спуск в пещеры. Когда были нужны личные деньги на всякие мелочи, тайком от родителей подрабатывал мойщиком окон на небоскребах или торговых центрах. Да и во время семейных встреч про свои спелеологические походы в составе групп с других факультетов тоже помалкивал: зачем пугать родителей опасностями своих увлечений и второй профессии.
Уложив маску с перчатками в багажник, юноша вернулся в свою комнату за сумкой с альпинистским снаряжением. Спуск и последующий подъем всего на тридцать метров по хорошей вертикальной стене особого инвентаря не требовали, и он запрятал все ненужное под кровать, чтобы избежать дотошных родительских расспросов.
Перед молодым человеком встал нелегкий выбор: отправиться в Саккару с наступлением темноты или поехать утром, после завтрака. Взвесив все «за» и «против», он решил посетить гробницу как можно раньше, чтобы уже утром начать собирать вещи для путешествия на юг Египта.
Термос с крепким кофе занял место за сумкой и археологическим инвентарем. Не удосужившись посвятить родных в свои планы, он сел за руль старенького двухместного электромобиля, которым пользовались все члены семьи для передвижения по перегруженному транспортом Каиру, и взял курс на древнеегипетский некрополь.
Остановившись на самой близкой к усыпальнице стоянке и выключив фары, Сахемхет вышел из машины. Он облачился в рабочий комбинезон, застегнул ремень с карабинами, молотком и крюками, спрятал в карман защитную маску, надел толстые перчатки, повесил на плечо свернутую веревку и, прихватив испытанный в походах фонарь, быстрым шагом направился в сторону гробницы Птаххетепа.
Его отец, действительно, хорошо позаботился о том, чтобы непрошенные гости не смогли наведаться в фамильный склеп. Шахту закрывала уже не решетка с висячим замком, а сейфовая двустворчатая дверь с механическими кнопками под водонепроницаемой крышкой. В тусклом свете растущей луны, парень набрал комбинацию и бесшумно открыл створку полутораметровой ширины на пневматических подъемниках. Проверив внутреннюю защелку, он закрепил карабины на штырях внутри шахты, к которым была привинчена дверь, продел веревку, сбросил ее конец вниз. Надев маску и включив источник света, пристегнутый к поясу, перелез через борт в шахту и опустил вниз створку до щелчка замка.
Холодный мрак окутал его, пробираясь под одежду и сдавливая грудь тяжелым воздухом. Свет фонаря выхватывал всего несколько метров. Аджари-Карнарвон медленно двигался вниз. Гробовая тишина начинала давить на нервы. Казалось, годы успешной практики улетучились от страха, как туман от солнца. Он чувствовал себя так, словно первый раз спускался в пещеру. И если там слышались голоса сокурсников, инструктора, куратора, то здесь он находился в гордом одиночестве. Темнота была вверху, была внизу… Только известняковая стена, которой касались его ноги, желтела неровными слоями. Время потеряло счет: оно застыло вместе с мраком. Сердце билось настолько громко, что его удары отзывались гулким эхом в ушах. Инстинкт самосохранения звал назад, наверх.
«Я не трус, — прошептал Сахемхет, отвлекаясь от парализующего мышцы страха. — У меня есть цель, и я дойду до конца! Внизу есть твердый пол, бояться нечего!»
Но прежде, чем его ноги коснулись дна, в луче света слева заблестела серебристым металлом еще одна дверь. Добавив свет налобного фонаря к висевшему на поясе светильнику, он встал на засыпанный песком пол. Второй замок был сложнее по конструкции, и молодому человеку пришлось снять перчатки, заткнуть их за пояс, чтобы не мешали, и набрать новый код.
Освещая путь, он вошел в первую комнату. Пустая, с изувеченными фресками, она, все равно, поражала воображение своими четкими рядами текстов между божественными фигурами и яркостью местами еще не осыпавшихся красок. В следующем помещении с пробитой стеной Сахемхет обнаружил опечатанный прямоугольный каменный саркофаг и четыре одинаковых, отделанных позолотой, внешних антропоморфных гроба, занимавших бо;льшую часть камеры.
«И в каком же из них ты, дедушка?» — произнес вслух любимый внук.
«А прочитать тяжело? Я же учил тебя!» — словно в ответ, зазвучал в его голове голос Сахемхета-старшего.
Юноша склонился над первой крышкой в поисках имени.
«Хранитель библиотеки храма Тота, Птаххетеп, — произнес он, нарушая многолетнюю тишину. — «Саккарский профессор» Стефания, «Госпожа большого дома, царская супруга» Эмилия Нитекерти, «Владыка обеих Земель» Сахемхет Неферефкара Хор Ахет…»
Гроб деда стоял последним. Аджари-Карнарвон младший в знак почтения преклонил колени перед каждым покоившимся в усыпальнице. Поставив фонарь на засыпанный песком пол, молодой человек сел рядом с останками своего учителя, снял защитную маску, облокотился на крышку и, не отводя взгляда от инкрустированных обсидианом глаз на вырезанном из дерева лице, произнес:
«Ведь ты хочешь, чтобы я поехал туда? Прошу твоего разрешения, как хранителя библиотеки Древних, на работу в ней. И благослови меня на первые в моей жизни раскопки!»
Уже не сдерживая слез, Сахемхет прижался к гробу.
«Я так скучаю по тебе! Представляешь, мы вдвоем раскопали бы вход, крутили диски на странной машине и смотрели, как собирается в символы песок. Только ты и я! И их таинственный язык…»
Юноша снял очки. Стер с лица слезы. В свете фонаря ему показались странными тени у стены, в которую он почти упирался ногами. Снова надев очки, вынул из кармана нож и осторожно стал разгребать им песок. Постепенно неизвестный предмет стал принимать очертания большой коробки. На вид она была плетеной, только сверху обмазана толстым слоем глины.
«Ты здесь откуда, сокровище?» — рассмеялся он и поддел крышку лезвием.
Внутри нее не оказалось ни свитков, ни фигурок, ни украшений — лишь прозрачная, с легким молочным оттенком пыль. Не доверявший слабому зрению и привыкший работать с минералами наощупь, Сахемхет, далекий от правил археологических раскопок, погрузил левую руку в порошок, растер между пальцев. Воздух наполнился приятным запахом свежести, как после летней грозы в далекой Англии. Он сладко зевнул, но тут же вздрогнул, словно прикоснулся к оголенным проводам под напряжением.
«Это же?!.. Нет!» — воскликнув, задрожавшими руками осторожно прикрыл крышку и снова засыпал коробку песком.
Молодой человек судорожно осмотрелся по сторонам в поисках термоса с кофе, но тот, забытый, остался лежать в багажнике машины. В его мыслях зазвучало только одно: «Бежать из гробницы, как можно быстрее!.. Домой!.. К отцу!..» Счет шел на минуты. Повесив фонарь на пояс, он бросился к выходу. Первая дверь была удачно захлопнута. Теперь тридцать метров вверх. Руки срывались с жума;ров, обжигались о синтетические нити. Не обращая внимания на боль, Сахемхет добрался до выхода, открыл створку. Свежий воздух немного взбодрил его. На автомате отцепив карабины и смотав веревку, парень закрыл вторую дверь и, шатаясь, побежал к машине. Багажник. Термос… Молодой человек искал спасительный кофе, ощупывая в свете тусклой лампочки жесткий коврик. Но его и там не оказалось. Из последних сил, борясь со сном, Сахемхет снял комбинезон, сорвал с шеи маску, бросил их с инвентарем на сумку, сел за руль, но завести не успел. Глаза сами закрылись, тело и разум перестали сопротивляться томной усталости и чувству полета. Откинувшись на спинку сидения, он погрузился в сладкий сон.

На завтрак большое семейство Аджари-Карнарвон по обычаю собралось в обеденном зале.
— Валентина, ты Сахемхета разбудила? — с трудом скрывая беспокойство, Стефан посмотрел на пустой стул, потом на жену.
— Его нет у себя, но вещи на месте, даже документ с твоей подписью лежит на столе, — спокойно ответила она. — Вспомнит про завтрак — придет. У него же свой, английский режим дня.
— Все равно, проверю!
Стефан встал из-за стола, спустился в гараж. Электромобиля не было, как маски и перчаток, но веревочная лестница лежала на месте. Отец вернулся в зал, сел за стол и твердым голосом произнес:
«Если этот безбашенный мальчишка сам не объявится через полчаса, едем искать! Догадываюсь, где его носит… Неужели решился?..»
Прошел час томительного ожидания.
«Валентина и Искандер — со мной, остальные — на связи. Появится — сообщите!» — глава семейства отдал четкие распоряжения, словно полководец во время финального сражения.
Жена и старший из сыновей сидели на заднем сидении внедорожника и вглядывались в поток автомобилей в поисках знакомого силуэта. Стефан держал путь к саккарскому некрополю, где покоились в гробнице Птаххетепа его родители. В углу стоянки, уже заполненной туристическими автобусами, они заметили свой электромобиль. Забыв о правилах парковки, Аджари-Карнарвон старший выскочил из внедорожника и, расталкивая туристов, побежал к машине. Жена и сын с трудом догоняли его.
«Слава Богу, — выдохнул отец, открыв дверь и увидев спящего Сахемхета на месте водителя. — Жив. Умеешь же ты напугать. Доброе утро, соня!»
Он потряс юношу за плечо, на что тот никак не отреагировал, приложил пальцы к сонной артерии — пульс нормальный. Внимание Стефана привлекли ободранные руки сына, словно тот спасался от кого-то или чего-то.
Глава Службы древностей быстрым шагом дошел до усыпальницы, проверил двери в шахту. Они были закрыты. Вернулся к электромобилю и снова попытался разбудить юношу. Безрезультатно.
«Искандер, мы с матерью отвезем Сахемхета в больницу. Ты включаешь на всю вентиляцию, опускаешь вниз стекла, нигде не останавливаешься, отгоняешь машину домой, ставишь на заднем дворе и только тогда открываешь багажник. Пусть выветрится. Ни к чему в нем не прикасайся! Дождись меня», — дал четкие указания отец.
Сын кивнул головой, помог перенести брата во внедорожник, завел электромобиль и, следуя инструкциям, поехал домой.

В клинике Аджари-Карнарвон старший шел по коридору со спавшим младшим сыном на руках. Вслед за ними шла Валентина, не понимая, что случилось с ее ребенком, которого она так редко видела дома.
«Не пытайтесь его разбудить, — Стефан прошептал врачам свою просьбу. — Возьмите анализы на интоксикацию, подключите к датчикам давления и сердечного ритма…»
Медицинские работники увезли Сахемхета в палату. Валентина положила голову на плечо мужа и тихо произнесла:
— Что с ним? Что он забыл ночью вдали от дома?
— Это я виноват… — пряча улыбку, произнес мужчина. — Хотел, чтобы он выбросил из головы дедушкины рассказы, жил, как все мы. Думал, испугается, не спустится: темно, тихо, страшно… А раз он такой упрямый, пусть поспит недельку-другую. Будет знать, что его ждет в библиотеке Древних. Ничего хорошего в ней нет, по своему отцу знаю. Всю жизнь тот только о ней и говорил. Может, наш «англичанин» передумает лезть туда, куда не следует.
— Это не опасно? Откуда знаешь, что он столько будет спать? Такое уже было?
— Джон со Стефанией спали после спуска в эту гробницу. Это было в девяносто первом году позапрошлого века. Потом еще раз на неделю отключались. Маска не защищает, проверено. Доктор Хавасс пытался эту гадость исследовать, но даже химический состав не узнал.
— И твой отец имеет прямое отношение ко всему этому безобразию?
— Абсолютно точно. А зачинщик — Птаххетеп, библиотекарь, живший сорок пять веков назад.
— Что?! Мы столько лет вместе, у нас четверо детей, — воскликнула она, — и ты лгал мне!
— Не лгал, а просто не хотел говорить, — стал оправдываться Стефан. — Это разные вещи. Хотел нормальной жизни без сумасбродства. Думал, закрою наглухо склеп в Саккаре и покончу с мифическими Древними. Хочешь знать о моих родителях — возьми с полки книгу, что я издал после смерти отца. Его дневник…
— Я прочитаю… Весь!
— Восемнадцать лет держал Сахемхета подальше от дома, чтобы повзрослел, научился реально смотреть на жизнь. А этот безбашенный мальчишка возомнил, что переведет то, что такие лингвисты, как отец и я, не смогли понять за столетие. Ничего с ним не будет, но мозгов должно прибавиться.
— Его руки… Неужели тебе не жалко сына?
— В данном случае, нет. От царапин никто не застрахован, тем более что он спускался и поднимался на три десятка метров без лестницы. От этого не умирают. Не переживай, все будет хорошо… Хорошо…
Нервы измотанной женщины сдали, и она разрыдалась, обнимая любимого мужа и отца своих детей.

Оставив Службу древностей на заместителя, Стефан не покидал палату сына, наблюдая за показаниями на мониторе. Он чувствовал себя ответственным за то, что случилось. Отменил поездку в Англию для всей семьи, и даже Рождество не стало для него поводом оставить свой пост. Мужчина не доверял медикам, особенно, в том вопросе, что касался «химического наследия Древних». Записи Аджари-старшего и Джона стали для него настольной книгой в наблюдении за состоянием юноши.
Прошло три недели, как Сахемхет стал «спящей красавицей». Отец сидел на краю его постели, сжимал руку и слушал размеренный писк датчиков. В последние дни давление, частота сердечных ударов и дыхания падали с математической закономерностью. Аджари-Карнарвон понимал, что это признаки глубокого сна, способного затянуться уже на годы. Резкий монотонный звук сообщил об остановке сердца. В палату вбежали врачи, готовые начать реанимацию. Но Стефан, раскинув руки, не подпустил их к койке:
«Вы здесь бессильны! Это не смерть, а анабиоз, — произнес ученый, дрожа от волнения. — Он проснется! Он должен проснуться! Неделя, две… Я хочу забрать его домой! Так будет лучше и мне, и вам. Буду следить за ним: откроет глаза — стану самым счастливым отцом на свете, начнется разложение — значит он умер, и я предам тело земле, оплакивая до конца своих дней!»
Спорить с Главой Службы древностей медики побоялись, да и время на экстренную помощь было упущено. Подписав все необходимые документы, Аджари-Карнарвон старший перевез сына домой. Бездыханное тело юноши он обмотал полосами ткани, пропитанными благовониями, положил на кровать в его комнате, укрыл одеялом. Шторы были наглухо закрыты, на стенах появились гигрометры, а рядом с постелью — регулятор влажности воздуха и пылеуловитель. По несколько раз в день Стефан навещал сына, чтобы убедиться, что тот, действительно, спит…
Состояние Аджари-Карнарвона младшего не менялось ни в лучшую, ни в худшую стороны. Казалось, что время для молодого человека остановилось в отличие от членов его семьи. Шли дни, недели, месяцы. А он все спал…

Глава 2

Сахемхет вздрогнул, через несколько секунд вздохнул. Первый мощный удар сердца пронесся глухим звуком по всему телу. Удары становились все сильнее и чаще, дыхание глубже. Его руки непроизвольно задрожали, потянулись к лицу. «Рождественские» благовония защекотали нос, и юноша тихо чихнул. Стянув с лица ткань, он осмотрелся: только густой мрак и ничего, кроме него.
«Уснул в гробнице? — предположил он, но потом вспомнил, как закрывал тяжелые двери и садился в автомобиль. — Нет, похоже, я дома. Надеюсь, мой билет в Англию отец еще не сдал? Так хочется праздника…»
Собравшись с силами, Сахемхет встал с постели. Осторожно, выставив вперед руки, дошел до окна и раздвинул шторы. Яркий свет ударил по глазам. Парень упал на колени, закрывая ладонями лицо. Прошло не меньше часа, прежде чем он смог открыть глаза и подняться. Осмотрелся: в комнате ничего не изменилось, даже разрешение на раскопки, подписанное отцом, лежало на столе. Но увидев свое отражение в зеркальной дверце шкафа, молодой человек немного опешил, а потом рассмеялся вслух:
«Неплохой костюм на Хеллоуин, — он потрепал на пальцах льняные полосы, — только, вроде, через пару дней Рождество… И кто так подшутил? Искандер? София? Джон? Или отец?! — и, помолчав, добавил: — Конечно, отец… Он злится, что я нарушаю семейные обычаи. И он, как всегда, прав: семья важнее, а за пару недель с библиотекой ничего не случится».
Сахемхет решил, что не будет пугать таким видом домашних, а приведет себя в порядок и спустится к завтраку, тем более что стрелки на часах показывали уже восемь. Приняв душ и переодевшись, он подошел к столу, взял очки, протер стекла и водрузил на переносицу. Повернулся, чтобы снова увидеть свое отражение в зеркале и, зацепившись об стул, растянулся на полу. Все вокруг расплывалось, словно он смотрел на мир сквозь круглый аквариум с водой. В полном недоумении парень снял очки, с которыми не расставался всю жизнь, — и тут же мир снова обрел четкость. Он встал, чтобы еще раз посмотреть на себя в зеркальную створку. Наконец-то он выглядел, как настоящий полевой археолог: бежевые рубашка и брюки, льняной шарф на шее. Тряхнув длинными рыжими волосами, молодой человек улыбнулся своему отражению: теперь никто не будет называть «четырехглазым ботаником» или «рыжим очкариком». В мыслях промелькнули планы на ближайшее будущее, где будут рождественская поездка в Бирмингем, спуск в библиотеку Древних и, по возвращении, поиск настоящей работы или института для получения третьего диплома — уже археолога.
Еще постояв перед зеркалом и подумав над праздничной речью, в которой он попросит у отца прощение, Сахемхет спустился на первый этаж в обеденный зал. Огромный стол занимал почти все помещение, и за ним было всего лишь одно свободное место рядом с главой семьи. На молодого человека не сразу обратили внимание, а тот стоял, ничем не выдавая своего присутствия, и молча разглядывал сидевших. Во многих из них было что-то знакомое, похожее. По всей видимости, они являлись прямыми потомками Стефана, но были и те, кто стал частью их фамилии, скрепив союз священными узами брака. Только двух братьев, сестру и родителей он не видел среди присутствующих. С места старшего в семье поднялся седовласый мужчина преклонного возраста, медленно направился в сторону гостя.
— Дедушка, — испуганно произнес юноша. — Как такое возможно? Я сплю?
— Нет, Сахемхет, — произнес мужчина, стирая навернувшиеся на глаза слезы, — ты, наоборот, проснулся. Я не наш дед… Я твой старший брат Искандер.
— Ему всего тридцать восемь!
— Было… четверть века назад, когда ты уснул.
— Что?! — Аджари-Карнарвон младший пошатнулся и был заключен братом в крепкие объятия. — Значит мне… Мне уже пятьдесят? А
Джону и Софии?..
— Я бы сказал, что тебе все также двадцать пять. Все такой же рыжий, с веснушками и зелеными глазами. А где очки?
—  Они больше не нужны. Я превосходно вижу… Что со мной? Как можно просто закрыть глаза и проснуться через десятилетия?
— Отец рассчитывал, — вздохнул Искандер, — что ты проспишь неделю, максимум, две. Маска не спасает от «гадости», которой пропитан воздух гробницы Птаххетепа. Даже если был без перчаток, если касался саркофагов — ты не должен был на столько уснуть. Отец с добровольцами столько раз проверял, и они спали не больше трех недель. Куда ты сунулся?
— Я нашел коробку, которую закопал в песок доктор Хавасс с «этой самой гадостью, принесенной Птаххетепом», рядом с гробом дедушки, — усмехнулся Сахемхет, освобождаясь из братских объятий, — я открыл ее, прикоснулся к содержимому. На ощупь это похоже на плотное облако, ощутимое и невесомое… И запах свежести, как после грозы.
В зале царила непривычная тишина: сидевшие за столом внимательно слушали разговор братьев. Звонкая пощечина нарушила ее подобно разбившейся вазе. Юноша прикоснулся к щеке, на которой разгорался след от удара. Он понимал, что заслужил подобное. Искандер, зная характер младшего брата, ждал ответного хода. Но вместо слов гнева с губ Сахемхета сорвалось лишь тихое «прости».
— Надо было тебя оставить в склепе, в саркофаге. Он, все равно, пустой стоит, — громко ворча, старший брат вернулся на место, — оттуда проще выбраться, чем попасть туда. Может, Древние с мертвыми научили бы думать головой и заботиться о близких.
— Почему за столом нет родителей, Джона, Софии? — после долгого молчания спросил Сахемхет.
— Не все дожили до радостного дня, — донеслось с другого конца столовой. — Брат погиб десять лет назад на раскопках в Завиет-эль-Эриане. Его экспедиции разрешили работать в разрушенной пирамиде на закрытой территории. Военные молчат о том, что там произошло; тела всех, кто там копал, привезли в закрытых металлических гробах… Отец после этого заболел, его не стало три года назад, мама прожила еще восемь месяцев. Все плакала от тоски по вам троим... А сестра, вот она, сидит слева от меня.
Аджари-Карнарвон младший отвернулся, пряча слезы, текущие по щекам, направился к двери. Душа разрывалась на клочки от боли и вины перед ними. Оклик брата заставил его остановиться:
— Вернулся и сел за стол! Для кого четверть века пустой стул стоит?
Сахемхет без возражений занял место справа от главы семьи.
— Лечебное голодание — вещь хорошая, но надо есть, чтобы жить, — добавил Искандер, наполняя тарелку брата маленькими порциями праздничных блюд.
— Последнего меньше всего хочется, — прошептал молодой человек.
— Ты про салат?
— Нет, про «жить»…
— Прости меня, — мужчина положил руку брату на плечо. — Я сорвался. Так ждал этого дня, хотел затискать, как в детстве, в объятиях, наговорить слов счастья и любви. Так долго ждал, что вместо радостных возгласов влепил пощечину… Знаешь, отец не понимал, а я понял… сейчас понял. Ты не просто так нашел коробку, не просто так уснул на годы. Тебя благословил последний хранитель библиотеки на работу в ней. Обычному человеку туда без баллонов с кислородом и защитного костюма нельзя. А ты, как дедушка, сможешь быть там столько, сколько захочешь. И больше не уснешь! Теперь ешь — не хочу вызывать скорую из-за твоего голодного обморока…
— Значит, мир? — наполовину опустошив тарелку, произнес Сахемхет.
— Конечно, мир, — улыбка осветила покрытое морщинами лицо. — Еще ругаться с тобой из-за пустяков!
Искандер, поднявшись, обратился домочадцам:
— Прошу внимания тех, кто влился в нашу семью за последнюю четверть века! Хочу познакомить вас с моим младшим братом Сахемхетом Неферджедкарой.
Молодой человек встал, склонил голову в знак приветствия.
— Для кого-то он будет дядей, — продолжил знакомство Аджари-Карнарвон старший, — для кого-то дедушкой и даже прадедушкой. Анна и Мария, — Искандер обратился к двум смеявшимся восемнадцатилетним девушкам, — Сахемхет — ваш дед, и не думайте к нему приставать! Он единственный, — с гордостью добавил глава семьи, — из нас четверых похож на бабушку Эмилию и единственный, не имеющий археологического и исторического образования.
— А кто же Вы по профессии? — не удержалась от вопроса Анна.
— Минералог и инженер-строитель высотных зданий, — ответил Сахемхет.
— Вам не нравится археология? — удивилась Мария.
— Нравится, но в семье археологов много… Не отбирать же хлеб у Искандера!
Братья рассмеялись.
— Ведь сегодня Рождество? — уточнил юноша. — Все здесь за праздничным столом…
— Нет, братик, — вздохнула София. — Ужин в честь моего юбилея. Уже шестьдесят пять…
Молодой человек вышел из-за стола, со словами «с днем рождения» поцеловал сестру в щеки, обнял и вернулся на место.
Сахемхет перевел взгляд на парадный портрет четы Аджари-Карнарвон, висевший между на половину зашторенных окон. Они были почти его ровесниками (обоим за пятьдесят), когда согласились позировать. Восхитительная рыжеволосая англичанка, променявшая палеоантропологию на египтологию и получившая титул «Хозяйки большого дома», и настоящий египтянин, принц четвертой династии, ставший Главой Службы древностей — современным фараоном Древнего Египта. Их соединили любовь друг к другу и страсть к науке. Сахемхет-старший так и не смог расстаться с женой после ее смерти. «Куда же я без своего палеоантрополога? Кто поймет меня лучше, чем Эмилия?» — постоянно говорил он, когда сын пытался вывезти гроб с мумией бабушки из отцовской комнаты в гробницу Птаххетепа. Аджари пережил ее на десять лет и тихо умер, положив голову на скрещенные руки на крышке гроба. Улыбка вечного счастья застыла на его губах. Она врезалась в память Сахемхета-младшего, ибо он и нашел любимого деда мертвым…
— Ты помнишь, — Искандер заметил отрешенный взгляд брата на картину и завел разговор о предках, — как за этим столом сидел дедушка, родители, мы? Знаешь, странно говорить о таких вещах, но я сижу на дедушкином месте, а ты — на бабушкином.
— А раньше я сидел напротив деда на другом конце стола, — поддержал разговор Сахемхет. — Он так захотел.
— Всё разговаривал с тобой на родном языке, а ты отвечал. Он безумно любил тебя.
— Я помню сказки, которые он рассказывал мне на ночь. Они такие красивые, — с грустью вздохнул юноша. — Жалко, что больше не услышу ни их, ни его голоса…
— Так уверен? — во взгляде Искандера заиграли «чертики».
— Что?!
— Когда дедушка рассказывал сказки, рядом лежал включенный диктофон. Утром он копировал запись на диск, текст переписывал на бумагу иероглифами, транскрипцией и переводом, упаковывал в коробочку и ставил в шкафу для ценных бумаг на полку к другим записям.
— Подожди… — задумался Сахемхет, пытаясь найти ключевые слова: — Диски… Надписи на полках… — и вдруг вскочил. — Вспомни! Дневник Джона Брайтона! Птаххетеп говорил, что на дисках есть чертежи, но в них он ничего не понял, поэтому копировал только тексты? Да?
— И?
— Мы все полные идиоты, начиная с Птаххетепа! — радостно воскликнул молодой человек, привлекая внимание всех сидевших за столом. — Все считали, опираясь на папирусы, что там художественные, экономические, политические, летописные тексты. В записях деда сказано, что в библиотеке на узких подписанных полках лежало от четырех до десяти дисков. Он брал с разных полок, считывал на машине. А какие он брал? На них нет надписей, по виду одинаковые, круглые. По теории вероятности правша возьмет правые. А левые диски он считывал? Там должны быть чертежи! Каждая полка — наименование прибора, на ней диски со схемами, описанием правил эксплуатации и ремонта. Это не историко-художественная, а инженерно-техническая библиотека. И прочитать ее может только технарь, а не лингвист.
— Господи! — прошептала София, замирая от нахлынувшей эйфории. — Он верил, что ты сможешь! До конца верил! Ты должен ехать туда! Докажи свою теорию!
— А что же папирусы Птаххетепа? — произнес Искандер.
— Они бессмысленны без чертежей. Набор символов без ключа. Ведь если я нарисую эти знаки, — Сахемхет начертил пиктограммы с ярлычка рубашки ножом на салфетке, — и покажу, ты не поймешь, что хочу сказать.
— И что же это?
— Советы по уходу за одеждой, — добавила сестра. — Любая женщина это знает.
Старший брат нахмурился для вида:
— Ну, да…
— Я собираю вещи и еду на поиски библиотеки, — сказал молодой человек, допивая сок в стакане.
— Мы тоже хотим с тобой! — закричали сестры, но были тут же осажены недовольным Искандером.
— Сахемхет поедет один, — отчетливо и громко произнес мужчина. — Вы для него будете обузой, а не помощью. Сейчас лето, слишком жарко, — обратился он уже к младшему брату. — Подожди до середины осени, когда погода будет нормальной для поездки. Наберись сил, потренируйся со своим альпинистским снаряжением. Закажем оборудование для фотосъемки.
— Откуда знаешь про альпинизм? — удивился Аджари-Карнарвон младший.
— Поинтересовался в интернете, для чего веревка, крючки и прочие непонятности, которые я нашел в багажнике и под твоей кроватью. По горам любишь лазить?
— Не очень. Мне больше по зданиям нравится карабкаться или в пещеры спускаться. А это немного иное, чем горный альпинизм, и оборудование тут другое нужно. Прости, что не говорил… Не хотел пугать своим хобби.
— Как круто! — от восторга завизжали сестры.
— Вон из столовой! — рявкнул на них глава семьи и, улыбаясь, прошептал, глядя на Сахемхета: — Эти прилипалы и шагу ступить не дадут, если их на место не поставить. Ты стал кумиром для двух непоседливых девчонок. Будь построже с ними, не то повиснут на шее и зацелуют до смерти.
Ужин продолжился в тишине, нарушаемой праздничными тостами детей, внуков и тихим разговором Софии, Искандера и Сахемхета.

Покинув обеденный зал, юноша попросил брата помочь перенести дедушкину фонотеку в свою комнату и настроить старое оборудование для прослушивания. Он перебирал коробки с дисками в поисках сказки про мудреца и молодого фараона. Но на одной из них оказалась надпись «Моему внуку Сахемхету». Аджари-Карнарвон младший вставил диск в проигрыватель, включил запись и лег на кровать. Комнату наполнил ласковый, спокойный голос деда, описывающий путь до библиотеки, ее устройство, принцип работы считывающей машины. Но больше всего молодого человека потрясли последние слова хранителя: «Я не хочу, чтобы древняя головоломка стала смыслом твоего существования. Люби и будь любим, дари счастье и будь счастлив. Я последовал этим советам, и прожил потрясающую жизнь с твоей бабушкой. И я счастлив, что у меня есть ты! Твой дедушка, фараон Сахемхет Неферефкара Хор Ахет».
«Как ты прав, — юноша смотрел в потолок, еще раз прокручивая в голове его слова, — как ты прав. Я только спущусь туда, сфотографирую все тексты с чертежами и вернусь домой. Ты дал хороший урок в усыпальнице. Спасибо за заботу обо мне…»

Чтобы не бездельничать несколько месяцев и заработать дополнительные средства для поездки, Сахемхет предложил свои услуги как промышленного альпиниста Главе Службы древностей Египта доктору Ахмату Дамани. Для того подобное было в диковинку, но, когда молодой человек объяснил суть, Дамани охотно принял его на временную работу. Как оказалось, новому зданию Каирского музея, как и старому, требовался частичный косметический ремонт. Строительные леса и подъемные машины портили внешний вид и для заделки небольших сколов краски были нерентабельны, а один человек вполне справился бы с такой задачей.
Анна и Мария всюду следовали за своим дедушкой, даже пытались спускаться по стенам, однако Аджари-Карнарвон младший быстро поставил рамки для их бурной деятельности. Они только готовили цементный раствор в маленьких ведерках для заделки трещин, разводили краску под тон старой, стояли внизу и цепляли небольшие емкости к тросу.
Когда работы по ремонту фасадов были закончены, Глава Службы древностей вызвал Сахемхета со всеми документами в свой кабинет. Молодой человек шел по коридору, такому до боли знакомому, читал именные таблички, как и четверть века назад. Остановившись и постучавшись в дверь, он вошел в кабинет. За отцовским столом сидел доктор Дамани и разбирал бумаги.
«В прошлый раз наш разговор быстро закончился, но сегодня я хочу познакомиться с Вами поближе, — затараторил мужчина. — Присаживайтесь».
Аджари-Карнарвон сел на стул, стоявший напротив стола, положил папку на колени.
«Сказать, что я доволен проделанной работой, ничего не сказать. Я восхищен! Вам еще полагается неплохая премия за экономию на технике».
Молодой человек смущенно улыбнулся.
«Итак, — продолжил Дамани, — позвал я Вас не за этим. Документы принесли?»
На стол легли два диплома и паспорт.
— Хорошо, — мужчина начал с документа, удостоверяющего личность. — Вам бы его поменять на паспорт нового образца. Скажите, Вы не родственник одного из моих предшественников — Сахемхета Аджари?
— Его внук.
— Тогда понятно, почему возраст по документу и Ваша живая внешность не совпадают. Говорят, в Вашей семье не стареют, и вы потомки фараонов четвертой династии…
— Второе верно, — произнес Сахемхет, — а вот первое можно отнести только к моему деду и мне. Мы оба были в гробнице Птаххетепа, и нам повезло, что остались живы.
— А таинственная библиотека, о которой говорилось в дневнике Аджари, есть на самом деле? Или это художественный вымысел? — в глазах мужчины замерцал таинственный огонек предвкушения чего-то выходящего за рамки традиционной археологии. — В последние годы Стефана тошнило от одного упоминания о ней, а Вы как?
— Я поеду на поиски, — твердо сказал юноша, — потому что она реально существует. Хоть отец и старался выбросить ее из головы, но дал мне разрешение на раскопки.
Он достал из папки лист гербовой бумаги с печатью и подписью предыдущего Главы Службы древностей, положил на стол.
— Сейчас одного разрешения мало, — вздохнул мужчина и по очереди открыл дипломы Сахемхета. — А кто Вы по профессии? Инженер-строитель! Минералог! — воскликнул он. — Как Вас не выгнали из дома за такой выбор? Все Аджари-Карнарвон или египтологи, или антропологи, или лингвисты. Вы нонсенс в этой семье.
— Дедушка посоветовал выбрать эти профессии, если захочу добраться до библиотеки. Поэтому никто против ни слова не сказал, да и хлеб ни у кого из родственников не отберу.
— Так, я оформляю Вас на постоянную работу в Службу древностей как специалиста по технике безопасности при проведении археологических работ, совместителя-минералога в музейную лабораторию, выдаю удостоверение личности и разрешение на исследование местности на предмет безопасности новых раскопок. Это поможет избежать конфликтов с дорожной полицией, если встретитесь с ней. Артефакты не берите, когда будете возвращаться обратно. Припрячьте — потом вернетесь за ними. У министра культуры очередной заскок по поводу разграбления национального достояния.
— Почему Вы мне помогаете? — парень задал вопрос, на который не ждал правдивого ответа.
— Стефан хотел оставить «трон» Вам, но не вышло. Мне пришлось стать новым Главой после его смерти. Только куда мне тягаться с Вашими предками голубых кровей? За несколько лет так устал от сравнения с ними! Я мирно уступлю «царское» кресло, как наследнику, но есть одно «но»…
— И что же?
— У Вас должны быть образование египтолога или историка и ученая степень не ниже доктора. Так прописано в требованиях к кандидатам на пост. Думаю, Ваши родственники не останутся в стороне.
— Спасибо за помощь, — улыбнулся Аджари-Карнарвон, пожал протянутую руку Главы Службы древностей.
— Это честь служить потомкам царей Древнего Египта, — ответил мужчина.
Юноша вышел в коридор, сел на против двери на один из пуфов в ожидании документов. Сахемхет начинал осознавать, что его ждет минимум пять лет учебы в университете, написание и защита ученых степеней, на ближайшее десятилетие личная жизнь уйдет на второй план. Он с грустью вздохнул.
— Не переживайте так, — произнес вышедший из кабинета Дамани и протянул документы. — Время на вашей стороне. Все успеете.
Сахемхет склонил голову в знак благодарности, сложил бумаги в папку и направился по длинным коридорам к выходу.

К декабрю Искандер купил для брата подержанный электромобиль на солнечных батареях, подготовил альпинистское снаряжение, палатку, рабочий инвентарь, фотоаппаратуру. Сахемхет разобрался с личными документами, повторно отснял и распечатал план наружных строений библиотеки, перечитал дедушкин дневник в оригинале в поисках важных заметок на полях.

В день отъезда рано утром вся семья собралась провожать «искателя библиотеки Древних», как окрестили дедушку Анна и Мария, тоже рвавшиеся в путешествие. Но твердое решение Сахемхета ехать в гордом одиночестве очень расстроило сестер.
«Не боишься? Рядом никого не будет, чтобы вытащить тебя», — прошептал Искандер, обнимая брата на прощание.
«Нет! Я справлюсь и обещаю не рисковать», — ответил молодой человек, понимая, что совсем не хочет уезжать от большой и шумной семьи, вдали от которой он провел две трети своей несонной жизни.
«Возвращайся…»
«Вернусь!»
Под воздушные поцелуи Анны и Марии, Сахемхет завел автомобиль и выехал за ворота. Минуя самые шумные улицы Западной Саккары, он взял курс на трассу, соединявшую Каир и Луксор.

Глава 3

На третий день пути Аджари-Карнарвон младший, минуя Карнакский храм, съехал на грунтовую дорогу, ведущую к небольшой деревне на западном берегу Нила. Ночевать ему пришлось в машине, ибо местные жители, оправдываясь своей верой и суевериями, отказались пускать чужака в дом после захода солнца. Утром юноша запасся водой, лепешками и продолжил путь на запад. Дороги уже не было, и он выбирал выветренные участки грунта для движения машины. Каждый раз, когда колеса вязли в песке, ругал себя, что не взял верблюда и проводника. Но сопровождение — это всегда лишние уши и глаза, которые могли поставить под угрозу существование библиотеки. Поэтому дедушка после спуска в нее объявил, что там побывали грабители, которые вынесли все, что было. После этого вход закрыли каменной плитой и снова засы;пали.
К вечеру перед известняковой грядой показались колонны и полуразрушенные стены. Сахемхет спрятал автомобиль за пилонами, взялся за обустройство своего нехитрого палаточного дома, но решил, что безопаснее спать в машине, а в палатку перенести весь инвентарь. До захода оставалось больше часа. Парень бродил среди разрушенного сооружения в поисках совпадений с записями в дневнике и картой, на которой не были указаны стороны света. В алых бликах заходящего солнца молодой человек заметил дрожащую тень между валявшихся вразнобой блоков. Ее давал выбившийся из-под песка кусок палаточного брезента. «Искатель» потянул за него. Ткань недовольно затрещала, вырываясь из песчаного плена. Из свертка на землю посыпались мотыги, лопаты, мягкие корзины. Инструменты первой экспедиции дедушки! Между соседними камнями юноша нашел свернутые палатки и личные вещи, также заботливо укрытые брезентом и засыпанные песком. В одном из рюкзаков лежали паспорта Стефании и Сахемхета Аджари. С маленьких хрупких пожелтевших фотографий на молодого человека смотрели «Саккарский профессор» и двадцатилетний хранитель библиотеки. На глаза Аджари-Карнарвона навернулись слезы: в дневнике дедушка рассказал о страшной бойне, устроенной неизвестными в селении в нескольких десятках километров на запад от этого места. Тогда погибла Стефания, закрыв собой приемного сына. И, снова вернувшись на это место через много лет, Сахемхет-старший не потревожил вещей, заботливо спрятанных матерью...
Парень еще долго сидел, перелистывал страницы документов и плакал, заглушая всхлипами звучавшие в голове строки из дневника. Наревевшись от души и успокоившись, «искатель» заботливо перенес семейные реликвии в машину.
Темнело. От фонаря на такой большой территории толку было мало, поэтому поиск места, отмеченного кругом с символом, был отложен Аджари-Карнарвоном до утра.

Сахемхет проснулся с рассветом. Он еще раз обошел развалины — ничего.
«А если здесь надо применить те же действия, что и с картой? — подумал он за завтраком. — Если подняться так высоко, что будет видно сверху очертания?»
Скальный массив в десятке километров не подходил — из-за дальности не хватало высоты, чтобы увидеть остатки сооружения полностью. Оставался самый высокий фрагмент пилона почти в центре «храма». Подготовив снаряжение для горного альпинизма, парень начал сложный штурм древнего сооружения. Выветренная облицовка крошилась под ногами, зато крюки с трудом входили между идеально подогнанных блоков. Подъем отнял много сил, но стоил того. Перед молодым человеком, как на ладони, лежал весь архитектурный комплекс. Он с легкостью сориентировал карту на местности, с помощью компаса обозначил стороны света. В десятке метрах на восток от него находился заваленный блоками дворик и колонна, недалеко от которой на карте был знак входа в библиотеку. Осталось самое трудоемкое: снять восемь-десять метров песка и спуститься внутрь.
Сахемхет решил попробовать на практике описанный в одном из учебников террасный метод удаления грунта. Всю территорию над входом он разделил на кольцевые сектора ограждениями из камней, которые смог притащить, и начал перекидывать песок из внешнего кольца за пределы раскопа, затем из внутреннего — во внешнее. С каждым днем толщина снимаемого слоя становилась все меньше, а сил уходило все больше. Парень уже спускался в образовавшийся колодец на веревке, не снимал снаряжение во время работы, что позволило бы без промедления подняться в случае обвала камней и песка.
Уже месяц Сахемхет раскапывал вход. Раз в неделю он выезжал в селение, чтобы помыться, полнить запасы еды и воды. На расспросы жителей показывал удостоверение и отвечал, что работает в Службе древностей, проверяет местность, где планируются раскопки, на инженерную безопасность. Жители верили на слово, но с каждым разом все сильнее присматривались к незнакомцу, так задержавшемуся среди безжизненных песков.
Вернувшись под вечер из очередной поездки, юноша подошел к краю раскопа. Все выглядело слишком хлипко, и в любой момент готово было обрушиться. Он решил, что, если в ближайшие дни не достигнет входа, обвалит борта и вернется домой.

Спустя двое суток на глубине семи метров его лопата со звоном ударилась о камень. Осторожно расчистив небольшой кусок, «искатель» понял, что это известняковое перекрытие потолка, а не старая гранитная плита. Он ошибся в горизонтальном расчете не меньше, чем на полметра.
Сахемхет стал осторожно расчищать твердое дно насколько это было возможно. Сделал еще шаг и почувствовал тихий треск под ногами. Он замер, надел толстые перчатки, что всегда были прикреплены к ремню, закрепил вторую половину веревки на поясе. В пособиях описывалось, что нужно делать, если возникала угроза разрушения поверхности, на которой стоял промышленный альпинист, но с подобным в жизни молодой человек сталкивался впервые. «А если специально обрушить блок?» — подумал «искатель», просчитал длину троса, чтобы при падении, которое последовало бы за ударом по перекрытию, не переломать кости о потолок, а повиснуть под ним. Стравив веревку с запасом на приблизительную толщину камня, надев защитную маску и очки, которые все эти дни лежали в кармане комбинезона, Аджари-Карнарвон нанес несколько ударов лопатой, откинул ее на верхний ярус, а затем подпрыгнул. Блок затрещал. Еще прыжок. Сахемхет почувствовал, как начинает проседать поверхность. Третья попытка увенчалась успехом — обломки известняка полетели вниз, а сам «искатель», нырнув под потолок, повис на веревке, окруженный облаком пыли. Его глаза привыкли к темноте, и в полосе света, бившего сквозь дыру, он разглядел в нескольких метрах под собой песчаный холм, насыпавшийся в соседний пролом крыши, через который проникали его дед и Птаххетеп.
Подтянувшись выше, юноша несколько раз ударил ногой по краям дыры, проверяя ее прочность. После этого вылез из колодца, решив подготовить оборудование и на следующий день начать работу в библиотеке.
Утром погода начала портиться. Поднялся сильный западный ветер. Сахемхет переставил автомобиль к подветренной стороне пилона, накрыл чехлом, защищая его от песка и пыли. Фотооборудование, фонари, рюкзак, небольшой запас еды и воды были спущены в ящиках в пролом, за ними и сам «искатель» опустился на песчаный холм. Он не стал отвязывать веревку, только с каждым шагом отпускал вторую часть. Свет фонарей освещал сооружение подобное Осириону, только имевшую крышу. На потолке виднелись крупные трещины — в любой момент перекрытия могли разрушиться под весом песка и похоронить под завалом молодого человека.
Отступать было не в правилах членов семьи Аджари-Карнарвон. Сахемхет подтащил все оборудование к почти засыпанной щели в дверном проеме, за которым находилась библиотека. С трудом протиснув все внутрь, парень оказался в большой комнате со стеллажами до потолка и каменным «прибором» в центре. Все было так, как описывалось в дневнике дедушки. На пустой стене напротив входа копотью от масляного светильника чернела иероглифическая надпись, оставленная Птаххетепом, которую молодой человек перевел как «Принц Сахемхет, если ты стоишь здесь без меня, значит, у меня получилось спасти тебя от гнева сумасшедшего брата, отнявшего трон, оставленный фараоном Ка Оф Шепсисом (Шепсескафом) своему младшему сыну — тебе! Не имеет значения, что будет со мной. Главное, ты! Выброси из головы этот непонятный язык, не живи прошлым, не оплакивай меня и своих родных. Живи будущим. Продолжи свой род, сохрани родной язык и веру в другом мире. Люби, будь любимым и счастливым. Здравствуй и живи долгие годы, мой господин! Твой преданный слуга и учитель Птаххетеп». А рядом была надпись такими же знаками, только нацарапанная острым камнем: «Я следую твоим словам, мой учитель Птаххетеп. Будущее важнее прошлого, но прошлое создает будущее. Владыка Обеих Земель Сахемхет Неферефкара Хор Ахет».
Переписка сквозь тысячелетия учителя и ученика растрогала юношу до слез. Он будто слышал голоса старого библиотекаря и маленького принца, стоявших в этой комнате. Каждое написанное ими слово впечатывалось в его сознание, отдавалось гулким эхом любви и потери. «Будущее важнее прошлого, но прошлое создает будущее — вот, что станет основой моей жизни, — решил Аджари-Карнарвон. — Сахемхет Второй станет новым Главой Службы древностей, новым фараоном Древнего Египта, и, не важно, сколько времени и сил это отнимет».
Выдохнув и прогнав философские размышления, «искатель» хотел приняться за работу, но его внимание отвлек на себя «проигрыватель дисков». Юноша провел ладонями по каменному кубическому основанию. С его губ сорвался стон восхищения: пальцы скользили по идеально гладкой поверхности, не ощущая ни острых сколов, ни выщерблин. Сахемхет отнес бы камень по минеральному составу к разновидности серого гранита, только вот серого полевого шпата в нем не оказалось, тот был молочного цвета, отчего вся глыба по виду больше напоминала кусок кварца, чем гранита. На четырех фигурках, находившихся по бокам, покоилась выпиленная из темного камня, похожего на полированный базальт, тонкая плита, по которой неравномерно рассыпались белые мельчайшие кристаллы кварца. Бортик по периметру «монитора» не давал песку упасть на пол. Все использованные в «плеере» материалы прекрасно проводили статическое электричество, вызываемое трением между диском и верхней стороной куба с каменным штырем в центре.
«Надо взять образец», — подумал минералог, ощупал карманы, извлекая бумажную обертку от леденца. Свернув кулечек, насыпал в него немного кристаллов с плиты-«экрана», спрятал сокровище в боковое отделение сумки с фотоаппаратом.
Молодой человек перешел к стеллажам с носителями информации. На каменных полках стояли и лежали диски, не меньше трех на каждой, но и не больше десяти. Каждую панель украшали аккуратно выбитые символы, напоминавшие бирки в хранилище документов. Отфотографировав стеллажи так, чтобы надписи хорошо читались, Сахемхет собрал подставку и разместил фотоаппарат над «плеером». Поднялся по полкам наверх, закрепил крюки. Он снял диски в том же порядке, как они лежали, уложил в рюкзак, спустился вниз. «Не меньше десяти метров», — прикинул юноша высоту комнаты.
Первый носитель лег на штырь. Покрутив его, Сахемхет увидел, как песок собирается не в знакомые знаки Древних, а в прямые линии, соединяющиеся друг с другом под разными углами. Чертеж, но чего? Времени на решение не было — сотни дисков ждали на полках. Но как разделить полки? Ответ пришел внезапно: писать «бирки» прямо на кварце и делать фотографию, затем снимать информацию с носителей. Смахнув рукой песок, он начертил пальцем символы, сфотографировал, покрутил диск, снова нажал на кнопку съемки.
Сахемхет поднимался и спускался, совершенно не чувствуя усталости. Его гипотеза подтвердилась: на первых дисках слева были чертежи, остальные содержали текстовую информацию и части схем.
Вернув обратно на полку последний из считанных на «плеере» четыреста восьмидесяти шести дисков, Аджари-Карнарвон младший опустился на песок и, обхватив колени руками, сосредоточил взгляд на надписи на стене. Но думал он совсем о другом: почему не хотелось спать и не было запаха свежести; эта «гадость» выветрилась за сотню лет или сказался иммунитет; куда исчезли усталость, жажда и голод?.. Так и не найдя ответы, Сахемхет поднялся, разобрал подставку, сделал последние снимки стены с перепиской и стал собирать ящики. Диски оставил на стеллажах — такого «добра» хватало и дома, и в музее. Без «плеера» они были всего лишь молчаливыми кусками камня.
Выбравшись из библиотеки в зал, юноша удивился подросшей песчаной горе. «За несколько часов так намело?» — удивился он вслух, выбираясь через дыру в потолке. Оборудование было поднято наверх и перенесено в безопасное место. Сахемхет решил заделать пролом в перекрытии старыми мотыгами и брезентом, но стоило их только уложить, накрыть тканью и закрепить камнями, как под ногами стали потрескивать блоки. Песок, раньше распределявшийся равномерно и сдуваемый ветром, теперь был нанесен вокруг колодца над треснувшими от времени и нагрузки перекрытиями. Треск усилился. Молодой человек вскарабкался по веревке к колонне, отсоединил карабины и бросился прочь. Под тяжестью песка с грохотом ломались блоки потолка, обломки вперемешку с песком падали в зал, поднимая тучи пыли и закрывая проход в библиотеку. Песок змеями скользил между камней и ссыпался в образовавшуюся яму. Юноша с ужасом осознавал, что был на волосок от смерти.
«Древние, и правда, следят за всеми, кто приходит сюда. Я не уснул и не погиб под обвалом по их милости, — произнес вслух «искатель». — Обрушение потолка не назвал бы случайностью. Может, так будет лучше для всех: мне меньше соблазна, а другим и знать не надо. Пора домой. Меня заждались».
Уже в машине Сахемхет обнаружил, что его не было не двенадцать часов, как предполагал, а четверо суток. В библиотеке, все-таки, была какая-то «гадость», которая теперь держала его тело в тонусе, а сознание в ясности, или он слишком долго спал, и сейчас из снотворного это вещество для него стало энергетиком…
Упаковав ящики и инвентарь, он завел автомобиль и взял курс на деревню.
Переночевав в доме старосты, юноша поднялся с рассветом, сел за руль и направился к трассе. Несмотря на разбитую телегами и грузовыми машинами узкую дорогу, он успевал любоваться коралловыми от восходящего солнца горами, причудливыми тенями на песке от растрескавшихся скал, золотисто-медными облаками на молочно-голубом небе. Миновав развилку с поворотом на Карнак, он выехал на трассу. Юноша, порядком подустав, перекусывал за рулем, когда заметил на обочине автомобиль с мигающими огнями над крышей. Полицейский с синей повязкой на предплечье поднял руку с жезлом вверх, приказывая остановиться. Об этом и предупреждал Глава Службы древностей, когда выдавал удостоверение и просил не брать с собой артефакты.
Сахемхет свернул на обочину, достал из бардачка права, паспорт, удостоверение и разрешение на работы. К электромобилю подошел мужчина, жестом попросил открыть дверь. Молодой человек выполнил его просьбу.
— Капитан Мариш Арбед, инспекция по охране древностей, — отрапортовал мужчина, поднося ладонь к фуражке, — Ваши документы.
«Искатель» подал паспорт и права.
— Сахемхет Нефердж... — запнулся полицейский, — Аджари-Карнарвон?
— Да.
— Откуда и куда направляетесь?
— Из деревушки Аль-Бени в Каир, — спокойно ответил парень, краем глаза изучая инспектора.
— Что Вы делали в Аль-Бени? — подозрительно произнес мужчина, еще раз перелистывая страницы паспорта и разглядывая карточку с разрешением на вождение автомобиля.
— Рабочая командировка.
— Покажите документы на работы там, — голос инспектора стал ниже и грубее, — выйдите из машины и откройте багажник для досмотра.
Сахемхет беспрекословно выполнил их требования, ибо вступать в полемику с представителями закона было опасно: могло пострадать оборудование, а, самое главное, карта памяти фотоаппарата, на которой были сохранены чертежи и тексты библиотеки Древних. Пока инспектор внимательно изучал разрешение на работы и удостоверение инженера, его помощники обыскивали автомобиль.
— Что за вещи в багажнике? — сурово спросил полицейский, нервничая, что поиски запрещенных артефактов не увенчались успехом.
— Оборудование для промышленного альпинизма и фототехника, личные вещи, одежда. Я изучал по указанию Главы Службы древностей Египта новое место раскопок на предмет безопасности с последующим предоставлением письменного и фотографического отчетов, — холодно, без запинки произнес Сахемхет. — Я инженер, а не археолог или историк. Мое дело — безопасность живых, а не то, что осталось от мертвых.
— Свободны… — с досадой прошипел инспектор, возвращая документы и наклеивая на лобовое стекло знак проверки машины. Он жестом отозвал помощников к своему автомобилю.
Юноша сел за руль, дрожавшими руками повернул ключ. Нервное напряжение отпустило его только тогда, когда инспекторский транспорт превратился в точку в зеркале заднего вида.
Сахемхет уже знал дорогу и ехал быстрее. Добравшись через пару дней до столицы, он, первым делом, заглянул в Службу древностей, где на пороге столкнулся со своим начальником — доктором Дамани.
— Можно ли там вести раскопки? — громко задал вопрос Глава Службы древностей.
— Нет, — повысив голос доложил «искатель», — угроза обрушения перекрытий подземных помещений. Пилоны и стены тоже представляют опасность. Я не разрешаю работы на территории храмового комплекса.
— Вы ее видели? — переходя на шепот, произнес мужчина.
— Да. Она там, — едва слышно ответил Аджари-Карнарвон младший. — Все на карте памяти. Это нереально…
— Жду Вас с отчетами по работе через неделю… И фотографии не забудьте! А теперь идите отдыхать.
Парень улыбнулся в ответ, поклонился на прощание.

Дома на его шее тут же повисли Анна и Мария, в слезах радости зацеловывая заросшие щеки молодого дедушки. Искандер и София обняли младшего брата. Все просили рассказать о путешествии «искателя библиотеки Древних», на что Сахемхет охотно согласился.
После праздничного ужина большая семья Аджари-Карнарвон устроилась в гостиной. Искандер настроил проектор. На светлых обоях появлялись фотографии старого сооружения, стены и колонны которого были украшены только барельефами и символами Древних, сама библиотека, стеллажи и содержимое дисков. Когда появились снимки переписки Птаххетепа и Сахемхета-старшего, на глаза его внуков навернулись слезы. Они помнили дедушку и бабушку, слышали от них о храмовом библиотекаре.
— Будущее важнее прошлого, но прошлое создает будущее, — еще раз громко повторил Сахемхет-младший. — Пусть эти слова станут девизом нашей семьи. Мы должны помнить о наших предках, о том, кто мы и откуда. Древний Египет принадлежит нам по праву наследования!
— Значит, ты решил побороться за пост Главы Службы древностей? — с улыбкой спросила София.
— Не совсем побороться — мне его отдадут без боя, когда стану доктором истории, археологии, лингвистики… одним словом, египтологом с ученой степенью. Ведь так хотел отец?
— Поможем принцу Сахемхету Неферджедкаре стать фараоном Сахемхетом? — с просьбой к домашним обратился глава семьи.
Раздалось восторженное «Да здравствует Владыка Обеих Земель!».
— Это тяжело, — произнес Искандер, обнимая младшего брата, — работать, изучать наследие Древних и учиться. Но мы сделаем все возможное и невозможное.
— Спасибо всем вам! — голос молодого человека дрожал, по щекам текли слезы, а лицо светилось от счастья. — Вы мое будущее!
— Ты согласен с нашим планом, — тоном заговорщика произнесла Анна, а Мария поддержала ее: — через пять лет захватить власть в Древнем Египте?
— Пяти лет мало, — вздохнула София. — Лет за десять бы управиться…
— Десять так десять, — улыбнулся Сахемхет, заключая в объятья сестру и старшего брата. — Жалко, что родители и Джон не дожили до этого дня…
— Но они все видят и знают, — прошептал Искандер. — И они гордятся тобой. Особенно, дедушка и бабушка.
— Джон и Стефания тоже… — добавила сестра.
— Как и Птаххетеп, — закончил список Аджари-Карнарвон младший.
Через неделю Сахемхет принес доктору Дамани полный отчет об экспедиции и стопу распечатанных фотографий. Он видел, как Глава Службы древностей внимательно рассматривает чертежи и тексты, как сменяются на его лице удивление и восхищение.
— Вы понимаете, что за конструкции здесь изображены? — не скрывая восторга, спросил Ахмат Дамани.
— В общих чертах — да, — ответил молодой человек, — но с деталями надо разбираться. Я бы выделил чертежи каменных строений жилого и технического назначения, технику строительную и создающую энергию. А вот тут, — он переложил листы, показывая странные изображения, — схемы «плеера» из библиотеки и устройства записи каменных дисков. Это формовое литье, но из настоящей магмы с точным соблюдением давления и длительности остывания. Нам такое не сделать…
— Думаете, записывающая машина еще цела?
— Все может быть…
— В музее столько дисков, может, перевезти считывающее устройство сюда? — предложил мужчина.
Сахемхет накручивал на палец длинную прядь, собираясь с мыслями.
— Не получится, — начал он свое объяснение, — оно слишком хрупкое. В щель между створками двери из библиотеки не пролезет. Разбирать нельзя, наклонять тоже. К тому же потолок в помещении перед самой библиотекой обрушился и сейчас завален песком. Там кран нужен, чтобы расчистить, но туда он не заедет… Слишком опасно для тяжелой техники.
— Вы могли погибнуть! — воскликнул доктор Дамани.
— Успел выбраться и вытащить оборудование прежде, чем рухнул потолок. Мне показалось, что Древние специально впустили меня как избранного в библиотеку, дали возможность поработать и закрыли в нее доступ для остального человечества, или все произошедшее со мной за четверть века просто случайное стечение обстоятельств.
— Кто знает, — вздохнул Ахмат, — на все воля Божья…
— Не будем гневить богов: ни Ваших, ни моих. Издалека им виднее, что нам можно знать, а что нельзя.
— Вы мудрый человек, господин Сахемхет, — произнес мужчина. — Какие у Вас планы на будущее?
— Учиться, чтобы взойти на «трон» Древнего Египта, — улыбнулся «искатель».
— Прекрасно! А разгадки чертежей и текстов?
— Подождут. Не успею я — ими займутся мои потомки… «Будущее важнее прошлого, но прошлое создает будущее» — так написал дедушка на стене библиотеки, и первая часть для меня сейчас в приоритете.
— Тогда, жду Вас на рабочем месте в понедельник, и не забудьте заглянуть к заведующему музейной лабораторией, чтобы составить Ваш график работы в должности минералога.
— До встречи, доктор Дамани, — улыбнулся на прощание Сахемхет.
— До понедельника, Ваше высочество, — Глава Службы древностей склонил голову в знак уважения.

Эпилог

Планы Сахемхета оказались намного грандиознее, чем предполагалось, а их осуществление заняло целых пятнадцать лет. Докторской степени ему было недостаточно, как и третьего диплома археолога-египтолога. Он отложил в долгий ящик работу над чертежами и инструкциями из библиотеки и всецело посвятил себя написанию работы для защиты ученой степени профессора и получению четвертого диплома историка Древнего Египта.
Подобно Тутмосу Третьему, после долгой осады покорившему Мегиддо, он с нескрываемой гордостью шел по коридору Службы древностей к своему рабочему кабинету, вход в который украшала, переливаясь золотыми буквами, табличка «Глава Службы древностей профессор Сахемхет Неферджедкара Аджари-Карнарвон». «Искатель», постучавшись и легко толкнув дверь, обнаружил бывшего хозяина помещения за активной работой.
— Теперь кабинет Ваших деда и отца по праву переходит к Вам, — учтиво произнес Ахмат Дамани, заканчивавший разбор папок на стеллаже. — Документы на своих местах, как было при Стефане. Телефонная книга — в ящике стола, приказы — в сейфе. Чувствуйте себя, как дома!
— Спасибо! Я не хочу, чтобы Вы уходили, — произнес профессор. — Как новому царю, мне нужен опытный советник, визирь, правая рука в управлении огромной страной, имя которой «Древний Египет». Прошу Вас остаться.
— Я уже старик…
— И я не лучше, — рассмеялся Сахемхет, — шестьдесят пять исполнилось месяц назад.
Аджари-Карнарвон заправил непослушную рыжую прядь за ухо. Искренняя улыбка собирала вокруг глаз едва заметные морщинки. Он, несмотря на солидный возраст по паспорту, все также оставался на вид двадцатипятилетним молодым человеком. Он словно повторял путь своего деда, который до самой смерти в девяносто лет выглядел двадцатилетним парнем, за исключением седины в черных волосах.
— А не хотите в качестве визиря кого-нибудь помоложе? — таинственно произнес доктор. — Есть у меня один человек на примете… Всего пару месяцев здесь, но толк в управлении людьми знает.
— Я не против рассмотреть другую кандидатуру, но в моих глазах «визирь» — именно Вы.
Дамани исчез за дверью, оставляя Сахемхета одного. Тот сел в кресло, облокотился на стол. Наверное, это было единственно место в Египте после пирамид, где ничего существенно не менялось. Чувствовался ремонт и обновленная мебель, но стеллажи с документами стояли на прежних местах, на стенах висели выгоревшие фотографии, сделанные еще Захией Хавассом, на одной из которых Сахемхет-старший был десятилетним ребенком рядом со своей приемной матерью. Добротный массивный стол со встроенными ящиками был из тех же времен, а вот кресло — точной копией старого. «Трон фараонов современного Древнего Египта» — так называл Стефан удобное кожаное кресло с высокой спинкой.
«Что ж, теперь пусть прошлое создает будущее», — подумал профессор, закрыл глаза и предался мимолетной ностальгии по предкам. Он вспомнил дедушкины сказки, встречи с семьей на Рождество под Бирмингемом, упрямого отца и спокойную улыбающуюся мать, братьев Джона, любившего смотреть по ночам на звезды, и Искандера, всегда командовавшего ими, сестру Софию, ушедшую по стопам бабушки в палеоантропологию… Они смотрели на него из другого мира и были бы рады, что Сахемхет достиг своей цели — стал новым Главой Службы древностей.
От воспоминаний Аджари-Карнарвона отвлек голос доктора.
— Проходите, не стесняйтесь, он Вас ждет, — еле слышно говорил он кому-то.
Сахемхет открыл глаза. В кабинет вошла женщина лет тридцати на вид, остановилась у стола. Темно-каштановые волосы были собраны в пучок, никаких украшений — только бежевый костюм полевого археолога, дополненный льняным шарфом на шее.
— Позвольте представить, — Ахмат посмотрел на гостью, — Глава отдела по контролю над археологическими «миссиями» доктор Эмилия Брайтон.
— Рад знакомству с Вами, — произнес Глава Службы древностей. — Профессор Сахемхет Аджари-Карнарвон. А Вы не имеете отношение к историку Джонатану Эдварду Брайтону?
— Его отец и мой прапрапрадед — родные братья. А Вы ведь потомок знаменитого Сахемхета Аджари, с которым работал Джонатан?
— Если быть точным, его внук, — смущенно улыбнулся профессор и указал на диван на другом конце кабинета, — присаживайтесь.
— Не буду мешать… — произнес Дамани и исчез за дверью.
Сахемхет пересел на диван. Ему показалось, что история повторяется, и эта очаровательная женщина, интересная, увлеченная Древним Египтом, обязательно станет его женой в недалеком будущем. Хотя, зачем ждать?..
— Доктор Дамани предложил Вас на должность моего заместителя, так сказать, «визиря», — осторожно промолвил молодой человек, обдумывая каждое слово, чтобы не обидеть коллегу, — но я думаю, что с этим прекрасно справится он сам, а Вы… — он смущенно опустил вниз глаза, пряча за рыжими локонами покрасневшие веснушчатые щеки. — Вы выйдете замуж за меня?
Эмилия молча смотрела на профессора, которого представляла по возрасту пожилым мужчиной, но никак не младше себя. Она читала в изданном дневнике, что, как и сам Аджари, его потомки могут выглядеть моложе своих лет, но, чтобы настолько…
— Так сразу? Вы ведь ничего не знаете обо мне, моей семье. Мой выбор повлияет на мою работу? — поинтересовалась женщина, разглядывая своего начальника.
— Ни в коем случае… Я считаю, что решения в личной жизни не должны отражаться на работе и наоборот, — улыбнулся Сахемхет.
— Тогда… — она смутилась, раздумывая над ответом, посмотрела на сидевшего напротив мужчину, взвешивая все «за» и «против». — Тогда… Да!
Доктор Ахмат Дамани стоял за дверью и с трудом сдерживал нахлынувшее чувство радости, что у власти над Древним Египтом будут снова фараон Сахемхет и царица Эмилия, потомки ревностных хранителей библиотеки и исследователей мира Древних.

Четыре месяца спустя, профессор Аджари-Карнарвон сидел за столом в рабочем кабинете и листал сшитые в книгу фотографии чертежей из библиотеки. Он то и дело переводил взгляд с иероглифов на обручальное кольцо, блестевшее на безымянном пальце.
Эмилия, заглянувшая в кабинет по рабочим вопросам, подошла к супругу сзади и обняла его.
— Что это за надписи и рисунки? — спросила она, вглядываясь в сплетения линий и символов.
— Доказательство, что наша цивилизация была не единственной высокоразвитой за всю историю человечества, — с улыбкой произнес Сахемхет и перелистнул несколько страниц назад. — Смотри, здесь схемы паровых двигателей, где используется для нагрева не топливо, а преобразованный линзами солнечный свет. Похожие стояли на пароходе, который бабушка подарила дедушке в день их свадьбы. Их сделали по аналогии с уже изобретенными лет триста-четыреста назад, а сейчас я смотрю на чертежи, которым больше двенадцати тысячелетий.
— Ты их видел, двигатели, в работе?
— Да, ребенком, пока отец не отдал корабль в музей Нила. Он и сейчас там стоит. Старый…
— Жалко, что больше не поплывет по реке, как и лодка Хуфу, — с грустью сказала Эмилия и после долгой паузы добавила: — Кофе заказать?
— Послушай, — Сахемхет поднялся и заключил супругу в крепкие объятья, — а кто мешает построить такую же бабушкину «Солнечную барку Сахемхета» на технологиях Древних? Посмотрим на механизмы в действии, изменим их под наши технологии…
— Мечтатель, — женщина прервала возлюбленного нежным поцелуем, — на это нужны деньги… много денег.
— Я знаю, как достать средства!
Сахемхет подхватил Эмилию на руки и закружил по кабинету.
— У нас есть Анна и Мария! — улыбаясь, продолжил он, опуская жену в кресло. — Они же писатели! Пусть напишут мою историю. А еще переиздадим дневники деда и Джона… Выручки хватит!
— Да, мой любимый фараон! Пусть будет так, как ты хочешь!

Через два года полки египетских и британских книжных магазинов украшали биографические труды семьи Аджари-Карнарвон, ставшие бестселлерами, а по мутным после разлива нильским водам тихо шлепали лопастями гребные колеса новой «Солнечной барки Сахемхета», приводимые в движение техникой доегипетской цивилизации, воссозданной и доработанной под руководством «искателя библиотеки Древних».
«Это только начало! — гордо произнес фараон Сахемхет Неферджедкара, стоя на носу парохода и обнимая супругу. — Будущее важнее прошлого, но прошлое создает будущее!»