Маг Времени

"Маг Времени"
Маг Времени способный вернуть время назад всего на пятнадцать минут и только в небольшом замкнутом пространстве... сколько же от этих пятнадцати минут может зависеть!
Человеческие судьбы переплетаются самым удивительным образом, образуя такой немыслимый жизненный узор, что сразу: понимаешь - случайностей не бывает...

Раиса Борисовна Николаева.

Маг Времени

Роман

Часть 1

Глава 1


 Шерден, перепрыгивая через ступеньки, поднялся по парадной лестнице на второй этаж дома. Проходя, мимо покоев матери, вспомнил, что уже давно не баловал визитами свою "старушку". Усмехнувшись, постучал в двери и, дождавшись, когда личная горничная графини открыла их, вошел внутрь.
  Графиня Эльтес изволила музицировать и поскольку она великолепно играла на арфе, Шерден замер на несколько мгновений, наслаждаясь чудесной мелодией. Жариана прекратила играть и протянула руки сыну для поцелуя. Он небрежно чмокнул ее в кисть, потом столь же небрежно в щеку, в который раз поневоле отметив мягкость и бархатистость кожи. Его матушка не старела, от слова вообще. И если бы не сорокалетий сын, то она бы, всякого смущения, говорила всем, что ей двадцать пять.
Жариану не обманули ни небрежность поцелуев сына, ни вялость и леность его движений, поскольку она сразу заметила веселые огоньки, плескавшиеся в глазах Шердена.
  - Ты опять изводил сэра Эксерта Гадеуса? - всплеснула она руками. - Не кажется ли тебе, Шерден, что в твоем возрасте, это является ребячеством?
  Шерден рассмеялся, мать видела его насквозь, впрочем, как и он ее. Ведь, несмотря на упреки, Жариана была несказанно довольна, что ее сын может поставить на место этого злобного, чванливого индюка. Сэр Эксерт Гадеус в свое время немало попортил нервов и крови не только ей, но и Шердену, когда тот был еще молод и не мог достойно постоять за себя и мать. Теперь пришло время расплаты. А поскольку ее сын обладал великолепной памятью, ироничным, даже саркастичным складом ума, имел хорошо подвешенный язык, отменное чувство юмора и при этом твердый характер, то каждая встреча его и Эксерта превращалась в непрерывные стычки, из которых Шерден всегда выходил победителем.
…Началось все тридцать лет назад, когда Жариана, приехавшая в столицу из небольшого городка вместе с сыном, по ходатайству подруги матери, устроилась горничной в дом одного престарелого мага. Звали его Кальдет Гадеус. Он жил совершенно один в огромном, роскошном особняке. Жариане в первое время пришлось очень тяжко. Ее хозяин был сварлив и придирчив. Ни одна горничная или кухарка не задерживались в этом доме больше одного месяца, но положение Жарианы было столь бедственно и плачевно, что, стиснув зубы, она с улыбкой выдерживала все причуды и капризы этого старика.
Казалось, что Кальдет враждовал со всем миром. Он много лет не общался со своей семьей и на дух не выносил своего племянника Эксерта, который после смерти отца (родного брата Кальдета), встал во главе семьи. Кальдет терпеть не мог всех своих внучатых племянников и племянниц, не знал их имен, и в глаза никогда не видел. Кальдет перессорился со всеми коллегами, поссорился с немногочисленными учениками, поссорился с соседями, и жил в полном одиночестве с каждым днем становясь все более и более невыносимым. У него не было ни жены, ни детей, никто не навещал его, но он, казалось, был только этому рад.
Кальдет позволил сыну Жарианы жить в его доме, но только строго-настрого запретил заходить на хозяйский этаж, запретил бегать по дому, шуметь, кричать и даже громко смеяться. Кальдет внушал своим грозным видом такой ужас мальчику, что тот и без предупреждения не захотел бы привлекать к себе внимания страшного старика.
Жариана смогла выжить в этом доме. Любое замечание, хоть справедливое, хоть нет, она встречала с милой извиняющейся улыбкой, обещая впредь, поступать так, как хочет хозяин дома. Она никогда не болтала с соседками, никогда и ни с кем не обсуждала Кадьдета, хотя часто торговки на рынке или лавочники, пытались расспрашивать ее о хозяине. Она никогда не трогала без разрешения его вещи, не входила в комнаты, в какие он запрещал ходить… и наблюдала, внимательно и вдумчиво наблюдала за Кальдетом. Заметив, что ему особенно нравиться какое-то блюдо, она старалась приготовить именно его. Заметив, что ему трудно подниматься по лестнице, она как-то ненавязчиво подсунула ему трость, которую он сперва выкинул в окно, пытаясь доказать самому себе, что он еще не стар, но потом, когда трость оказалась в его руках во второй раз, принял ее и уже с нею не расставался.
Жариана грела ему домашние туфли, взбивала подушки, устроила ему возле камина уютное гнездышко, в виде кресла и мягкого пуфика под ногами, рядом устроила столик, на котором всегда стоял графинчик с вином и чистый бокал. Кальдет очень быстро привык к появившемуся уюту и хоть он, как и прежде, подолгу сидел в одиночестве, его лицо уже не было таким угрюмым и насупленным.
Иногда (не чаще двух трех раз в месяц), у Кальдета бывали посетители. Они приходили в его кабинет порталом, а потом исчезали вместе с хозяином. Он возвращался достаточно быстро, но был настолько уставшим и изможденным, что Жариана мучительно терялась в догадках, чем же он занимался?
Так прошло четыре года, а потом вдруг резко все изменилось. Случилось это после того, как у Шердена в четырнадцать лет вдруг обнаружился сильный магический дар.
К этому времени Жариана уже много чего знала о Кальдете. Знала, что он потомок одного из сильнейших магов, когда-либо живших в этом королевстве. Знала, что он и сам очень сильный маг. Знала, что он бывает во дворце, где его принимают с надлежащим уважением и почестями (что ее неимоверно удивляло, учитывая количество его врагов, в том числе и среди придворных). Она на многие вопросы получила ответы, и все это произошло после, совершенно неожиданной для всех, инициации Шердена.
Обычно, если в семье были магически одаренные предки, от каждого ребенка ожидали всплеска магических способностей. Это происходило чаще всего в подростковом возрасте, примерно в тринадцать-четырнадцать лет. Редко случалось, что магические способности проявлялись в более раннем или более позднем возрасте. В любом случае, родители надеялись на это, и внимательно следили за своими отпрысками, чтобы вовремя помочь в момент первого проявления магического дара.
С Шерденом все обстояло иначе. Жариана точно знала, что в ее роду не было магически одаренных, да и ее муж, отец Шердена, тоже не мог похвастаться даже самым малым магическим уровнем. Правда, он ничего не знал о своих предках, поскольку был круглым сиротой, все свое детство, проведшим в приюте. Потом ему несказанно повезло, он случайно прибился к стражникам, охраняющим ворота города, его жалели, подкармливали, и когда он повзрослел, приняли в свой отряд. Жариана впервые увидела его, когда ей было шестнадцать, и он просто сразил ее своей красотой и мужественностью, когда усталый после дежурства проходил мимо ее дома. Она грезила о нем днем и ночью, стараясь попасться ему на глаза и хоть как-то привлечь его внимание. Они поженились, едва ей исполнилось семнадцать лет. Через год родился Шерден, а еще через год ее муж погиб, когда вместе с отрядом ловили в лесу разбойников нападающих на путников и торговцев.
Так что магического дара у Шердена не должно было быть, но он, тем не менее, проявился, и был насколько неожидан, настолько и болезнен.
Мальчик сидел в своей комнате и читал книгу, которую его мама взяла в библиотеке Кальдета (разумеется, с разрешения хозяина), и вдруг почувствовал жар во всем теле. Этот жар становился все сильнее и сильнее, вызывая такую боль, что Шерден дико закричал, зовя на помощь маму. Она вбежала в комнату и увидела сына, катающегося по полу. К большому счастью Кальдет был дома, он сразу догадался, что происходит. Маг стиснул ладонями голову мальчика, что-то быстро зашептал, не давая тому вырваться из своих рук. Боль утихла, но внутренний огонь продолжал жечь его. Кальдет заставил его выпить какое-то зелье и Шерден провалился в беспамятство. Он не знал, что старик не отходил от его постели два дня, не знал, что тот пристрастно допытывал Жариану, требуя от нее, чтобы она призналась, что отцом мальчика являлся сильный маг, а не какой-то простой стражник. Жариана клялась своей жизнью, что никогда не изменяла мужу и не знает, откуда у ее сына этот магический дар.
Кальдет поверил ей, но запретил, кому бы то ни было, рассказывать об этом. Он даже запретил вызывать лекаря, боясь, что тот может догадаться об инициации мальчика. Жариана ничего не понимала, все прояснилось только через несколько лет, когда Шердену исполнилось двадцать.
Все это время Кальдет сам учил его принимать и контролировать свой дар, и надо сказать, лучшего учителя невозможно было и отыскать. Строгий, но справедливый, внимательный, но въедливый и суровый.
Сначала Шердену было так тяжело, что он даже хотел сбежать из ненавистного (на тот момент) дома. Но Жариана день и ночь убеждала своего мальчика, что трудности – это ерунда, зато, когда он станет магом, ему откроются все пути, и он не будет прозябать в нищете, как прозябает она, а, наоборот, станет богатым и будет жить так, как ему захочется. Она рисовала такие заманчивые, такие прекрасные картинки этого чудесного будущего, что у Шердена появлялись новые силы, чтобы, превозмогая себя, идти вперед.

 Глава 2


Магия, магия, магия – с ее помощью изготавливают амулеты, с ее помощью исцеляют страшные раны и болезни, с ее помощью строят дома, мосты, дворцы, с ее помощью… убивают. Сила магического дара, является краеугольным камнем любого воздействия. Самые сильные маги ценились в любом королевстве, при любом правителе. Раньше сильный маг набирал себе учеников и лично обучал их, но со временем такой способ обучения посчитали нецелесообразным и теперь магически одаренных детей учили управлять своим даром в магических Академиях, и вот в процессе обучения главным становился характер ребенка, его психологические предрасположенности и с этим приходилось считаться. Самые спокойные, медлительные и дотошные чаще всего занимались созданием артефактов, алхимией, зельеварением и лечением. Из самых быстрых, вспыльчивых получались прекрасные боевые маги. Чем больше упорства и старания – тем лучше результат – это аксиома. Те, кто хотел, кто сумел преодолеть свой характер, овладевали любыми способностями, такие ученики становились магами-универсалами, их особенно ценили. Из самых лучших студентов получались самые сильные маги - этот постулат был неоспорим, но в каждом правиле есть исключения, были они и в этом.
Иногда рождались дети, обладающие не только магическим даром, но еще и какой-нибудь необычной способностью. И этой способности невозможно было научиться нигде и никогда, такие маги были уникальны. Например, ментальному воздействию могли научить любого: внушить страх или, наоборот, покой и умиротворенность, но вот со способностью читать чужие мысли, можно было только родиться. Уникальною способностью была возможность разговаривать с умершими или видеть будущее, дети с таким даром рождались один раз в пятьдесят лет, и, разумеется, каждый такой ребенок, был замечен и его способности служили на благо королевству. Но иногда рождались дети со способностью, которой не было ни у кого и никогда, именно такая способность была у Кальдета. Редчайшая, вернее, единственная в своем роде. Он был магом Времени.
Кальдет родился в семье потомственных магов, но ему не повезло, поскольку он родился вторым, а по традиции (идущей еще от мага-основателя рода), только первый ребенок, причем обязательно мужского пола, получал статус главы семьи и все сопутствующие привилегии. Во-первых, он получал имя Эксерт, во-вторых, его с детства начинали готовить на должность придворного мага, раскрывая все знания, что передавались из поколения в поколение.
Младшие сыновья становились, по большей части воинами, из них готовили боевых магов, не позволяя вникать в подробности дворцовой жизни и под коверных интриг. Девочки становились только лекарями или артефакторами, потом они обычно выходили замуж, меняли фамилию и постепенно исчезали из клана.
Судьба младших сыновей складывалась по-разному. Чаще всего они, рано или поздно, гибли, чаще раньше, не успев жениться и родить детей.
Разумеется, подобная традиция не устраивала младших сыновей, и многие из них, пытались бунтовать, чтобы изменить сложившееся положение вещей. Некоторые достигли больших высот, став военноначальниками, некоторые, не найдя почета и уважения у себя на родине, отправлялись воевать в другие королевства, поскольку потребность в сильных боевых магах, ощущалась постоянно. Но, как бы то ни было, над младшими сыновьями, словно висело какое-то проклятие, и как они не старались, создать новый клан, в противовес существующему, почти ни у одного их них этого не получилось. Хоть это было жестоко, подобное положение устраивало всех, позволяя сохранить костяк семьи и ее влияние на правителей. Но так продолжалось до тех пор, пока у предыдущего Эксерта (отца Кальдета), не родились близнецы. Первому родившемуся мальчику дали имя Эксерт, второго назвали Кальдет.
Мальчики были похожи во всем, в том числе и в неуживчивых, вспыльчивых, обидчивых характерах. Они ссорились и дрались с самого раннего детства, едва научившись самостоятельно ходить. Дрались за все: за игрушки, лакомства, за внимание родителей, кстати, за внимание, чаще всего. До десяти лет они воспитывались и учились вместе, в десять лет отец в очень жесткой форме объяснил Кальдету различие, что было между ним и братом, из-за несчастных двадцати минутах во времени рождения.
С этого момента их учили разные учителя и братья стали видеться намного реже, что, впрочем, только усилило их вражду и зависть друг к другу.
Эксерт, как только мог, подчеркивал перед братом свое преимущество, в красках расписывая, какое прекрасное будущее ждет его, и какое безрадостное существование будет вести Кальдет. Злость и гнев младшего брата были самой большой наградой для старшего.
Вражда не утихла, и когда им исполнилось по тринадцать, и у обоих одновременно проявился магический дар. Сила способностей у мальчиков была одинакова, вот только с Эксертом сразу стали заниматься лучшие учителя, помогая ему увеличить свои силы, с Кадьдетом тоже занимались лучшие маги, но учили его только создавать щиты защиты или способы атаки противника. Так продолжалось до одного знаменательного дня, что стал для Кальдета поворотным.
Началось все с того, что Кальдет ударил своего старшего брата палкой по голове, едва они встретились с ним в коридоре. Кальдет ударил настолько сильно, что Эксерт упал на пол, крича от боли.
На шум прибежали слуги и родители и увидели очень странную картину. Оба их сына лежали на полу. Лицо Эксерта было залито кровью, что бежала из раны на голове, напротив Эксерта лежал Кальдет без сознания, бледный и холодный. Мальчиков перенесли в спальни. Рану на голове Эксерта отец залечил за минуты, а вот с Кальдетом все оказалось намного сложнее. Он был полностью магически истощен, и это было очень странно, ведь никаких заклятий он не применял, а просто ударил брата палкой, что случайно оказалась в его руке.
В сознание Кальдет пришел только глубокой ночью, но был настолько слаб, что не мог даже разговаривать. Когда он окреп, то начал рассказывать такие странные вещи, что отец, было подумал, что его младший сын лишился рассудка.
 - Кальдет, - мягко спросил отец, - почему ты ударил брата?
 - Он убил моего щенка, которого вы с мамой мне подарили! - с болью в голосе ответил мальчик. - Эксерт убил его, ударив ногой со всей силы!
  Отец задумался. Такое вполне было возможно, поскольку старший брат ненавидел эту собаку. Щенка подарили Кальдету в качестве пощрения, за то, что он сдал все экзамены лучше Эксерта. Кальдет был счастлив, а Эксерт исходил обидой и ревностью. Младший брат специально науськивал щенка, заставляя лаять на старшего, едва тот приближался. Естественно, Эксерт терпеть не мог пса и бил его при каждом удобном случае. 
  Отец выслушал сына, но продолжал с сомнением смотреть на него. Не доверять словам Кальдета его заставляло не убеждение, что Эксерт не мог так жестоко поступить, а то, что этот щенок живой и здоровый бегал по двору перед замком. И никак на убитого не походил. На нем не было ни раны, ни даже царапины, Эксерт сам лично осмотрел эту собаку.
  Но и слова Кальдета он не мог игнорировать. Во-первых, Эксерт признался, что действительно собирался убить эту тявкающую мразь, а во-вторых, отец чувстовал эманации, оставшиеся после выброса огромного количества магической энергии, а вот видимого результата этого выброса не было. А ведь сила была такова, что Эксерт бы не удивился разрушенной стене, выбитым окнам и дверям и, скорее всего, человеческим жертвам. Ничего этого не было и в помине, да вот только Кальдет был истощен так, словно провел магическую дуэль с очень сильным противником.
Немного подумав над этими странностями, Эксерт сделал вывод, который, к сожалению, оказался ошибочным. Отец решил, что его младший сын обладает способностью воскрешать умерших, возвращая сущность, ушедшую за грань, назад в тело.
Когда Кальдет через несколько недель полностью восстановил силы, его отец захотел убедиться в способностях своего сына, прежде чем сообщать о них. Способность воскрешения была уникальной, если она подтвердиться, то Кальдета ждало прекрасное будущее. Эксерт попытался заставить сына воскресить сначала убитую птицу, а когда у того ничего не получилось, снова убил несчастного щенка, решив, что может способность проявляется в минуты стресса. Когда же этого не случилось, оставил сына в покое, посчитав все случайностью, не поддающейся объяснению. Кстати, после гибели собаки Кальдет больше никогда ни к кому не привязывался, ни к животным, ни к людям, даже в пору юности, когда все его сверстники влюблялись чуть ли не ежечасно. Он остался одиночкой, и со временем это перестало его тяготить.
Способности снова проявили себя через год. Это случилось теплым весенним вечером, и в этот раз свидетелей было предостаточно.
Его мать попросила накрыть стол для чаепития в беседке, стоявшей рядом с могучим дубом. Она с мужем уже сидела за столом, а Кальдет с братом стояли поодаль, ожидая, пока мама позовет их, и, как обычно, яростно спорили друг с другом. В этот раз предметом спора было, кто дальше сможет послать огненный шар. Кальдет, из которого готовили боевого мага, очень боялся, что его брат сможет победить его и в этом состязании, поэтому специально толкнул Эксерта под руку, чтобы у того не получился бросок. И вот огненный шар вместо того, чтобы взлететь в воздух, изменил траекторию, ударившись о толстую ветку дерева. Ветвь обломилась и упала на голову служанки, которая, как раз в этот момент проходила под деревом.
Мать Кальдета страшно закричала, Эксерт замер, как вкопанный, а Кальдета охватил ужас от того, что он натворил. Ему так сильно захотелось повернуть все вспять, чтобы не было ни этого броска, ни девушки, похороненной под веткой, ни этого кошмара. И в эту секунду что-то произошло. Уже теряя сознание, Кальдет видел своего брата, только еще собирающегося запустить огненный шар, а дальше была темнота.
Он пришел в себя только на вторые сутки, мама рассказала ему, что произошло. Они сидели спокойно в беседке, ожидая, пока Люси принесет поднос с чашками и тут Эксерт закричал, что Кальдету плохо, но мало этого, со стороны замка бежали слуги и на лицах их отражался ужас. Сначала она решила, что это из-за упавшего сына, вот только подбежав, слуги стали рассказывать удивительные вещи, якобы они видели, как огненный шар ударился в дерево, и обломившейся веткой привалило служанку. Но пока они бежали, что-то случилось: и ветка оказалась снова на дереве, и служанка была живой и здоровой.
Эксерт-старший первым догадался обо всем. Его младший сын не оживлял умерших, он мог на несколько мгновений сдвигать время назад. Кальдет был магом Времени. Такой способностью еще никто никогда не обладал. Теоретически предполагалось, что такое возможно, вот только магов с таким даром еще никогда не рождалось. Когда отец сообщил о такой способности сына, ему поверили с большим трудом. Репутация Эксерта-старшего была такова, что нельзя было сомневаться в его выводах, вот только продемонстрировать свою способность Кальдет смог очень не скоро, уж слишком большим был расход магической и жизненной энергии, в момент смещения времени.
Когда дар Кальдета подтвердился, его забрали из семьи и дальше с ним стали заниматься не просто лучшие маги, а лучшие из лучших. К сожалению, Кальдет мог сдвигать время назад всего на две минуты, через несколько лет он достиг своего максимума, когда это время увеличилось до пятнадцати минут, но это был его предел. Но даже эти пятнадцать минут были в некоторых случаях просто бесценными.
Выявились и некоторые другие особенности подобного смещения. Например, кто-то, допустим муж, выпил яд, решив покончить жизнь самоубийством. Жена или еще кто-то успел вызвать Кальдета, и он передвинул время на тот момент, когда пузырек с ядом еще не был выпит, и самоубийцу смогли остановить, но если, например жена, увидев мертвого мужа выбросилась из окна, то даже если все произошло в течении пятнадцати минут, вернуть время к тому моменту, когда муж был еще жив уже не получалось. Почему это было так – неизвестно. Кальдету за долгие годы пришлось сдвигать время, чтобы исчезли из памяти опрометчивые слова венценосных особ, и чтобы исчезли письма, написанные в гневе, несколько раз приходилось сдвигать время, когда королева заставала супруга в момент, когда ее присутствие было очень нежелательным.
Кальдету были известны такие тайны, о которых, кроме него не знал никто, но он всегда держал язык за зубами, понимая, что от этого зависит его жизнь. Отец, отправляя сына из дома, очень долго говорил с ним наедине. В первую очередь о том, что молчание не просто золото, молчание – это жизнь. Кальдет зарекомендовал себя хоть и склочным, но надежным человеком, умеющим хранить королевские тайны.

 Глава 3


Время шло. Брат Кальдета достиг больших успехов и по праву считался приемником отца на должности королевского мага. Братья изредка встречались во дворце, но как в детстве, так и сейчас терпеть не могли друг друга, при случае вставляя один другому палку в колеса. Эксерт женился, у него один за другим рождались дети. Кальдет же всегда жил один. Их отец состарился, не за горами был тот день, когда он полностью передаст дела своему старшему сыну. Эксерт-младший серьезно готовился к своей будущей роли главы семьи, и вот тогда-то он и осуществил план, о котором думал чуть ли не с того дня, как у его младшего брата обнаружился такой уникальный дар.
Все годы Эксета-младшего душила зависть и постоянно в голове крутились мысли, как отобрать у брата его уникальную способность. Бывали дни, когда он готов был силой забрать ее… вот только без согласия Кальдета, сделать это было невозможно. Как было обидно это осознавать! Магический дар с помощью особого ритуала можно было достаточно просто отобрать у любого магически одаренного человека, а вот с уникальными способностями этого сделать было нельзя. Способности можно было только передать, причем, добровольно, а Кальдет, понятное дело, со своей способностью расставаться никак не желал. Долгие годы старший брат следил за младшим, ненавидя и завидуя ему, в страхе ожидая, что, когда Кальдет женится и у него появятся наследники о надежде заполучить эту способность можно будет забыть. Но этого не происходило, и когда их отец подошел к порогу смерти, стало очевидно, что детей у Кальдета уже не будет, вот тогда Эксерт решился просить отца, чтобы тот заставил Кальдета поклясться, что он подарит уникальный дар своей семье, передав его одному из ее членов.
Отец долго разговаривал с Кальдетом. О чем они говорили Эксерт-младший так никогда и не узнал, но в результате этого разговора, Кальдет поклялся, что передаст свои способности наследнику мужского пола, носящему фамилию Гальдеус. На этом уточнении настоял старший брат, справедливо подозревающий младшего, что тот обязательно найдет какую-либо лазейку в клятве, чтобы насолить своему близнецу. О! Эксерт хорошо знал своего братишку, поскольку был его копией и сам поступил бы точно также. Вариантов не выполнить клятву было несколько: например, можно было найти какого-нибудь дальнего родича, пятую воду на киселе и передать ему способности, можно было передать их одной из женщин, и она, сменив фамилию, забрала бы дар из семьи. Но теперь эта клятва обязывала Кальдета передать свои способности детям Эксерта, тем более что у того подрастало трое сыновей.
Как потом Эксерт клял себя за то, что успокоенный клятвой брата, ослабил свой негласный надзор за его жизнью. До дня принесения клятвы Эксерт глаз не спускал с Кальдета, а, особенно, с женщин, что его окружали. В основном это были горничные, поварихи и домоправительницы, которых время от времени Кальдет нанимал для ухода за своим домом. История знала немало случаев, когда одинокие пожилые холостяки становились добычей таких милых и скромных девушек, нанятых в дом в качестве прислуги. Эксерт зорко следил, чтоб ни одна их таких хищниц не захомутала его брата. Всех этих женщин Эксерт сначала запугивал, а потом кого угрозами, кого подкупом принуждал следить за Кальдетом. Разумеется, Кальдет очень быстро узнавал о этом, что за ним следят и выгонял очередную экономку или горничную, злился и бесился, но ничего поделать не мог. Но как только клятва была произнесена, Эксерт оставил Кальдета в покое, не обратив внимания на новую горничную с десятилетним сыном, что поселилась в доме его брата. Эксерт был спокоен: даже если Кальдет не выберет себе наследника из числа его детей и внуков, и умрет, не передав своих способностей, все равно рано или поздно один из его наследников родится с этими способностями, такова была природа магических клятв.
Но Кальдет этот мерзкий, беспринципный и злобный интриган придумал способ, как оставить своего брата ни с чем.
Оказывается, ублюдочный сынок новой горничной обладал магическими способностями, и Кальдет скрыв это ото всех, лично учил этого недокормыша, решив, именно ему, подарить свою уникальную способность!
К своему большому сожалению, Эксерт узнал обо всем одним из последних. Узнал за месяц до смерти своего младшего брата, и эта новость сразила Эксерта, не хуже молнии. Оказалось, что Кальдет, этот старый трухлявый пень, женился на своей экономке. Ладно бы только это! Ну выжил одинокий старик из ума, случай не такой уж и редкий. Эксерт вполне смог бы пережить это событие, смог бы пережить даже то, что все наследство брата не останется в семье, а перейдет в руки этой ловкой хитрой интриганке.
 Но его сумасшедший братец не только женился на своей экономке, но и усыновил ее ребенка, подарив ему свое имя. Самое страшное и ужасное заключалось в том, что Кальдет передал ему по наследству свой дар, оставив родных племянников ни с чем!
Когда Эксерт узнал об этом, то впал в какой-то ступор, потеряв драгоценные дни, чтобы предпринять хоть какие-то шаги, в аннулировании этого брака. Он мог бы, например, доказать, что этот брак является фиктивным, что Кальдет его заключил только с целью усыновления мальчика, чтобы дать ему свою фамилию, тем самым нарушив магическую клятву, передав свои способности отпрыску не своей семье… а непонятно кому.
Эксерт успел бы подать прошение королю и в магический совет, возможно что-то удалось бы изменить, а он вместо этого, просидел взаперти оглушенный такой невероятной новостью. Подлость брата, его коварство и вероломство полностью выбили почву из-под ног, в результате драгоценное время было потеряно и наглый выскочка, получил сокровище.
Правда, потом Эксерт узнал, что он ничего не смог бы предпринять, поскольку этот странный брак, также, как и усыновление, были заключены с личного одобрения и разрешения Его Величества.
Как Эксерт бушевал, призывая на голову отвратительного мальчишки, укравшего дар его семьи, все кары небесные! Сколько гадостей он сделал новоявленной вдове и ее отребью! Но все было напрасно, молодой наглец день ото дня набирался сил и уверенности в своем новом положении, а через некоторое время, стал достаточно жестоко отвечать на любые выпады против него или своей матери.
Эксерту, к счастью, не пришлось долго страдать от учиненной несправедливости, поскольку он умер, всего на год пережив младшего брата, оставив бразды управления кланом своему старшему сыну, носившему по традиции его имя. Именно ему досталась незавидная роль сражаться за внимание королевской семьи с этим новоиспеченным родственником, а сражаться приходилось не на жизнь, а на смерть! К счастью для себя Эксерт (четвертый или даже пятый в этих бесконечных поколениях магов), был не то, чтобы умнее, а гибче и дальновиднее своего отца. Он не стал разбрасываться отпрысками своего клана, как до него поступали все предыдущие Эксерты, наоборот, он взвешенно и обдуманно брал под свое крыло некоторых из них (кого считал достойными), даже не носящих гордое имя Гадеусов, помогая продвижению по карьерным лестницам, помогая получить важные и ответственные посты, таким образом окружая себя людьми, на которых он мог бы положится. Например, он пригрел племянника – ребенка одной из своих племянниц, хоть тот и не носил фамилию Гадеус, пристроив его на презираемую, но очень ответственную должность - королевского палача. Тот стал не в прямом смысле палачом, отрубая головы преступникам или пытая их в застенках, нет, Тажерт Дирт был, как бы сказать, магическим палачом, лишая магической силы магов, преступивших закон. Подобным же образом он поступил и еще с двумя-тремя дальними родственниками, заполучив таким образом глаза и уши, практически, во всех более-менее значимых ведомствах, но даже после этого, приемный сын Кальдета Шерден был ему не по зубам.
 … - Шерден, - уже серьезным тоном обратилась Жариана к сыну, - ты не должен провоцировать Эксерта. Сам знаешь, какие у него связи во дворце и сколько гадостей он может тебе сделать!
Однако сын лишь презрительно улыбнулся. После того, что он сделал для королевы несколько недель назад, можно было не бояться никаких происков завистников. Правда, сам Шерден чуть тогда не умер… но не умер же – это главное, хотя он предпочитал не вспоминать тот эпизод из своей жизни, а особенно, две последующие недели, что последовали за тем происшествием.
…Он находился в своем кабинете, с удобством расположившись в любимом кресле, потягивая свой любимый коньяк, в самом благодушном настроении после чудесной ночи, проведенной в объятиях графини Лидии. Ее муж так удачно уехал в одно из поместий, ненадолго оставив молодую жену в столице. Лидия отчаянно скучала, пока случайно не столкнулась на прогулке с Шерденом. Достаточно было одного взгляда, как ее хандра бесследно исчезла. Шердену даже не пришлось прилагать чрезмерное количество усилий, чтобы заполучить эту красотку. И вот теперь он с немного утомленной улыбкой вспоминал минувшую ночь, раздумывая о том стоит или нет продолжать эти встречи, или лучше остановиться пока это возможно.
В этот момент в его кабинете открылся портал, и посыльный королевы потребовал, чтобы он немедленно отправлялся с ним во дворец.
Шерден был готов к таким неожиданным появлениям, поэтому без слов двинулся к воронке портала, даже не попытавшись переодеться или взять какие-либо вещи. Дорога была каждая секунда в прямом смысле этого слова.
Портал открылся недалеко от магической Академии. Шерден сразу узнал это место. Обычно здесь учащиеся устраивали магические дуэли. Когда-то и сам Шерден пару раз в них участвовал. Он понял, что на дуэли убили кого-то из учеников, Шердену хватило одной секунды, чтобы сопоставить множество данных: посыльный Королевы, столичная Академия магии, где учился младший четвертый принц, магическая дуэль. Он мысленно ахнул, поняв, что младший сын короля погиб на какой-то глупой дуэли! А еще через минуту, он получил подтверждение своим мыслям.

Глава 4


 Принц лежал на земле и уже не дышал, рядом с ним расплылась настолько большая лужа крови, что сомневаться в том, что принц умер от потери крови, не приходилось. Рядом стояли (и лежали) участники дуэли, вернее секунданты, следящие за тем, чтобы правила не нарушались, группа поддержки и с той, и с другой стороны, ну и сам второй участник. Молодой парень, почти мальчишка, он сидел, привалившись к столбу, не реагируя ни на что, видимо, находясь в полной прострации. Вокруг «объектов» всей этой композиции, плотным полукругом стояли и ректор Академии, и декан, и пара лекарей, и еще какие-то люди (несомненно, из Службы Безопасности), Шерден со своим провожатым подошли одними из последних.
Шерден быстро оценил обстановку:
- Всем участникам дуэли оставаться на месте, - зычно крикнул он, - всем остальным отойти на двадцать метром (именно таким был радиус его воздействия). Все те, кто окружали группу дуэлянтов, слаженно сделали несколько шагов назад, а Шерден сосредоточился.
… Казалось площадку перед Шерденом окутала какая-то дымка, а потом люди, что были ограничены этой площадкой, стали двигаться, но очень быстро и как-то странно. Шерден сосредоточенно ждал, не отрывая взгляда от принца. Уже было понятно, что он не сможет вернуть время в тот момент, когда смертельный удар еще не был нанесен, теперь он хотел лишь одного успеть захватить тот момент, когда принц был еще жив, еще дышал, быть может лекарям вкупе с магами удастся вырвать его из лап смерти. Мгновения уходили, лоб Шердена покрылся каплями пота, намекая, что его силы уже на исходе, но Шерден не сдавался, еще одно мгновение и еще одно. На глаза надвинулась мутная пелена, что была предшественницей магического истощения и следовавшего за ней глубокого обморока, и в это мгновение принц захрипел, кашляя кровью.
- Сюда! – еще успел крикнуть Шерден лекарям и сразу потерял сознание. В этот раз ему удалось вернуть время назад на пятнадцать минут и тридцать шесть секунд, но какой ценой ему дались эти секунды!
Двое суток беспамятства, потом неделю слабость такая, что он не ощущал своего тела, потом просто головокружение и тошнота и лишь через две недели он, наконец, начал восстанавливаться. Его осыпали всеми немыслимыми почестями… жаль только, что об этом знал только очень узкий круг друзей, поскольку смерть принца держалась в строжайшем секрете, и все участники этой трагедии держали язык за зубами (вернее язык им держала магическая клятва, которую их принудили принять). Но так было не со всеми участниками дуэли, парень, который нанес принцу смертельную рану был схвачен, препровожден в тюрьму, очень быстро ему вынесли приговор, настолько страшный, что невозможно передать, поскольку приговор касался не только его самого, но и его родителей. Но сначала он об этом не знал, поскольку все время (после того, как увидел льющуюся кровь), находился в каком-то трансе, очень плохо понимая, что происходит вокруг него.
Королевский суд бы коротким, приговор безжалостным.
- Фертин Дортес Тродет, вы проговариваетесь к лишению магических сил. Вы приговариваетесь к лишению всего своего имущества. Вы приговариваетесь к изгнанию сроком на десять лет, ваша семья отправляется в изгнание вместе с вами. – Королевский прокурор стукнул молотком и Фертина вывели из зала. Он шел совершенно безучастный ко всему, не осознавая даже того, что теперь его самые родные и близкие люди разделят его вину вместе с ним.
На самом деле обычно во время подобного приговора вместе с осужденным в изгнание отправлялись его жена и дети. Так поступали умышленно, поскольку никому не хотелось, чтобы сын осужденного мага жил рядом со своими обвинителями, растя в себе ненависть к ним, чтобы, повзрослев, мог отомстить всем, кого он ненавидел. А так - красота. Ни мага, ни его детей.
В случае с Фертином все вышло совсем по-другому. Он был настолько молод, что просто не успел создать своей семьи, но закон – есть закон, сказано, что в изгнание вместе с семьей, значит, вместе с семьей. Поскольку семьей Фертина являлись отец, мать и две младшие сестренки-близняшки, их и отправили вместе с ним. Но перед моментом изгнания состоялось самое ужасное наказание, которое только существовало для мага (да, да, да, смерть в некоторых случаях была даже более гуманна), а именно – лишение магических сил. Этот был очень болезненный, очень страшный ритуал, какие-то маги после этого сходили с ума, какие-то кончали жизнь самоубийством, кто-то смог и дальше жить, но жизнь после ритуала лишения магии никогда уже не была прежней.
Приговор королевского суда должен был исполнять королевский палач Тажерт Дирт (внучатый племянник Эксерта Гадеуса), который совсем недавно получил эту должность. Должность была незавидной, поскольку кроме высокого уровня магических сил, нужно было обладать и определенной жестокостью поскольку не все могли выдержать зрелище корчащегося от нестерпимой боли человека. Тажерт не был жесток, работа была для него очень неприятной, но он, стиснув зубы, добросовестно выполнял ее, аж до самого последнего случая.
Его привели в камеру, где находился юноша, едва перешагнувший подростковый рубеж. Это было странно, Тажерту еще ни разу не приходилось лишать магических сил таких молодых магов. Что сделал этот мальчик, в чем провинился, ему не объясняли, но Тажерту этого знать и не хотелось. Приказ есть приказ.
Парень сидел у стены в антимагических кандалах и смотрел перед собой отрешенным взглядом. В глазах ни страха, ни мольбы. Двери камеры захлопнулись. Тажерт снял с узника наручники и приказал ему лечь на пол в центр пиктограммы. Тот выполнил приказ без малейшей попытки к сопротивлению. Зазвучали слова ритуала, тело юноши выгнулось в конвульсии, и тут Тажерт почувствовал нечто странное. Его собственные магические силы необычным образом отреагировали на произнесенное заклинание. Тажерт приостановил ритуал, раздумывая, что это могло значит.
Догадка озарила его. Этот мальчик был частью его семьи! В его жилах текла кровь Гадеусов. Тажерт прислонился к стене, не зная как поступить. Все внутри него кричало, что он должен помочь приговоренному, но он не мог не выполнить приказ, тем более что если он откажется, то кто-то сделает эту работу вместо него. Он заходил кругами вокруг мальчика. Эх, если бы ему можно было поговорить с ним и узнать за какой проступок ему назначили такое страшное наказание, но сделать это было невозможно, Тажерту строго было запрещено разговаривать с заключенными, да еще и мальчик вел себя настолько безучастно и отрешенно, что вряд ли бы ответил на его вопросы. И тогда Тажерт решился. Он забрал у мальчика магические силы, но не полностью, оставив маленький, почти незаметный на магическом уровне кусочек, который тем не менее, мог помочь ему со временем вернуть свои силы.
Это было преступление, Тажерт это понимал, но не смог ничего с собой поделать. Когда ритуал был закончен, стражники выволокли полубесчувственное тело из камеры, а Тажерт с тяжелым сердцем вернулся домой, никому, не рассказав о том, что случилось.

Часть 2


Глава 1

Он осторожно дул на едва тлеющий трут, стараясь разжечь огонь. Надежда, что у него это получится, таяла с каждым мгновением. Мох, который он пытался поджечь, был слишком влажным, но другого поблизости не было.
Провести ночь в лесу без костра в мокрой одежде грозило смертью от переохлаждения. Одна часть его существа мечтала о таком исходе, но другая часть, понимала, что в случае его смерти мать и две сестренки тоже погибнут, поэтому он дул и дул на трут, стараясь поджечь неподатливый мох. Ему повезло, огонь разгорелся, он подбросил несколько веточек, а потом и ветки потолще, и вскоре яркий, спасительный костер уже освещал поляну рядом с раскидистым деревом.
Мужчина, вернее юноша лет восемнадцати, снял сапоги, потом раскрутил мокрые портянки и с видимым наслаждением вытянул ноги к огню. Сил, чтобы готовить еду не было, страшно клонило в сон, но он знал, что нельзя позволить себе уснуть. Со вздохом встал, и босыми ногами прошлепал к туше небольшого кабанчика, которого он тащил несколько километров. У него не было ни ножа, ни острого камня, чтобы отрезать несколько кусочков мяса и зажарить их на углях, вообще не было ничего острого. Руками попробовал надорвать кожу – не получилось, пришлось рвать зубами, постоянно брезгливо сплевывая кровь и волоски, что попадали в рот. Нарезать мясо было нечем. Снова пришлось зубами выгрызать небольшие кусочки и зажаривать их, насадив на тонкие палочки. Хотелось пить, но, ни ручья, ни родника рядом не было. Жадно разжевав полупрожаренное несоленое мясо, парень из последних сил, забросил тушку кабанчика на ветку, потом взобрался сам и так перетаскивая мясо с ветку на ветку перебирался все выше и выше. Наконец он нашел достаточно удобное место, где смог пристроить свой трофей, примостившись с ним рядом, крепко обхватив ствол руками, мгновенно уснул.
Утром пить захотелось еще больше. Он провел языком по сухому нёбу, страстно мечтая о чашке горячего травяного отвара с медом, но поскольку эти мечты так и остались мечтами, медленно сполз с дерева, надел сапоги, взвалил на плечи кабанчика и двинулся в путь. Дорога была длинная, на привал он останавливался только раз, костра разжигать не стал, просто полежал на траве, отдыхая, дальше шел без остановок, пока на опушке леса не показалась полуразрушенная избушка, ушедшая в землю почти до окон.
Его уже ждали. Две сестренки, точно птички, сидели на жердях, огораживающих их домик. Увидев брата, с криками радости бросились к нему. Фертин (а именно так звали этого молодого мужчину), обнял их, сбросив тушу кабанчика с плеч. Обнял, как никогда в эту секунду понимая, что он должен жить, ради них, хоть жить ему не хотелось.
Мать вышла на крыльцо. У него, при виде нее, сжалось сердце. Такая красивая, изысканно-утонченная, аристократка до мозга костей, она была вынуждена жить в таких страшных, чудовищных условиях, почти погибая от голода, и все это произошло из-за него. Чувство вины нахлынуло внезапно. Такое страшное, непроходящее чувство, и с ним ему теперь нужно было жить до конца жизни.
Увидев нежную улыбку на лице мамы, Ферт упрямо стиснул зубы, и тоже постарался улыбнуться в ответ.
- Вот, убил кабанчика. Жаль не смог выпотрошить его и спустить кровь…
- А я говорила тебе, - перебила его мама, - возьми заточенную пряжку, нам она не нужна, а тебе бы пригодилась.
- Ничего. Сейчас разделаю его, и будет еда на несколько дней, - делано бодрым голосом ответил Ферт и потащил добычу за угол дома, где стоял обрубок бревна, на котором можно было распотрошить тушу.
- Как ты его убил? – наперебой стали спрашивать сестрички. Смотреть на девочек было одно удовольствие. Беленькие, голубоглазые, как две капли воды похожие друг на друга. Веселые и смешливые… были когда-то, в той жизни, когда у них был роскошный дом, спальня, заваленная чудесными игрушками и книжками, гувернантка, слуги, много-много красивых платьев и… еды. Теперь ничего этого не было. Не было вообще ничего. Этот маленький, почти развалившийся дом и тот достался им, потому что жители деревни обходили его стороной, считая проклятым.
 Вроде бы давным-давно в этом доме умер не своей смертью чернокнижник или колдун (по этому поводу мнения жителей разделялось), и душа его до сих пор не покинула это место, бродя неприкаянно по ночам, в поисках своего убийцы. Может, это было и так, а, может, и нет, но дом точно жил какой-то своей странной жизнью, подозрительно приглядываясь к чужакам, что поселились в нем. Однако, пока ничего страшного с ними не происходило, и это немного внушало надежду, что они смогут перезимовать в нем, поскольку выбраться из этой деревни, в ближайшее время, не представлялось возможным.
В доме было тепло, жарко горел огонь в печи и куча хвороста около него, говорила о том, что мама с сестрами время зря не теряли, собирая упавшие ветки в лесу. Вкусно пахло ягодами, видимо они набрели на куст со съедобными плодами, и поскольку варить ягоды было не в чем, просто сушили их возле печки, стараясь сделать хоть какие-то запасы на зиму. Лес еще был полон подобными угощениями, жаль, что такое изобилие скоро должно закончиться. В доме не было никакой посуды, ни кастрюль, ни глиняных горшков. Просить у соседей что-либо было неудобно, нищета гуляла в каждом доме этой умирающей деревеньки.
Ферт снова вздохнул. Тяжело было мириться с реальностью, когда в памяти все еще были живы яркие картинки совсем недавних дней. Эх! Если бы все вернуть, и самое главное – жизнь отца. Сколько бы не прошло времени, чтобы Фертин не делал, чтобы искупить свой проступок - вернуть отца он не сможет. И всегда будет знать, что он и только он являлся причиной его смерти.
А как все хорошо начиналось.
Его дар пробудился, когда ему исполнилось четырнадцать. Такое раннее пробуждение говорило об очень сильном даре, в чем потом их удостоверили и прибывшие маги, бравшие на контроль всех детей с магическими способностями. Они определили сразу четвертый уровень, и это было просто невероятно. У его мамы был всего лишь первый, а у отца вообще не было магических способностей. Как в его семье им гордились! Когда через год он поступал в магическую Академию, поздравить и проводить его приехали бабушки и дедушки и со стороны матери, и со стороны отца (ненавидевшие друг друга смертельной ненавистью). На его памяти они чуть ли не впервые рядом сидели в одной комнате, ведя учтивые разговоры. До этого, насколько он знал, такого никогда не было, две эти стороны отказались от любого общения.
Род матери – обнищавшие аристократы, горделиво поглядывающие (из вытертых, побитых молью, некогда роскошных одеяний), на богатых нуворишей, купивших дворянский титул, и занимающих самую нижнюю ступень в дворянской иерархии.
Род отца – богатые, прижимистые купцы, с презрительной гримасой разглядывающие облезлые гербы на спинках, не менее облезлых кресел, на которые и садиться-то было страшно.
Как за него тогда радовалась его семья! Сколько надежд и чаяний. Дед по отцу, пообещавший полностью оплатить его учебу, уже видел своего внука величайшим магом, к которому даже из королевского дворца обращаются за советом и помощью. Дед по матери поднял свои давешние связи, чтобы на его любимого внука обратили внимание, едва тот переступит порог Академии. Да, хорошее было время, да и потом почти полтора года Фертин полностью оправдывал возлагающиеся на него надежды. Лучший ученик в группе, лучший ученик в потоке, одним словом – будущая гордость Академии. А вон как все вышло.
Ферт с тоской оглядел пустой темный и дряхлый дом. Спали они вчетвером вповалку на сене, что лежало прямо посередине дома. Сено даже прикрыть было нечем. «Еще месяц или два можно будет хоть как-то прожить, но впереди зима. Ни теплой одежды, ни обуви, что делать?» – мучительно думал парень. Никакого выхода он не видел. Эх, добраться бы до родителей мамы или отца. Он только бы пристроил маму и сестренок, а сам немедленно бы ушел, чтобы никого не подвергать опасности. Вот только как до них добраться? Он даже не знал в какую сторону идти, поскольку не представлял, куда их выбросили.

Глава 2


Ферт постоянно думал об отце, мысленно прося у него прощения. Отец был смешным, нелепым, но очень добрым человеком, короче говоря – полным разочарованием для своего отца – деда Фертина. Макаэс Тродет слыл очень жестким, даже жестоким торговцем-ростовщиком, сколотившим огромное состояние отнюдь не добрыми и благочестивыми делами. Своего единственного сына на дух не переносил, считая его рохлей, растяпой и неумехой, особенно бесила его в сыне осторожность и осмотрительность, граничащая с трусостью. Его сын Дортес до дрожи в коленях боялся и своего отца, и вообще всех людей, стоявших выше его по положению. Тех же, кто стоял ниже… он жалел, доводя своего отца этой жалостью до белого каления.
Лишь однажды Дортес воспротивился воле отца и женился по своему собственному желанию, отказавшись от девушки, которую выбрал ему отец (дочку компаньона, которая была старше Дортеса на десять лет, ну и внешность с характером, также оставляли желать лучшего). Дортес понимал, что подобное неповиновение отец не прости. Так и получилось Макаэс во всеуслышание объявил, что теперь у него нет сына, потом лишил его материальной поддержки, выгнал из роскошного особняка, принудив жить в дальнем захудалом поместье, больше похожем на хутор. Но потом здравый у Макадэса победил гнев и он все же соизволил повидать молодых, заодно присмотревшись к избраннице сына. Это знаменательное событие случилось, когда Фертину исполнилось чуть больше года.
Неожиданно невестка ему понравилась, от внука он вообще пришел в восторг, Фертин - умный, любознательный, смешливый, сердце Макадэса растаяло и он вернул сына и невестку с внуком в свой роскошный дом. Внука он просто обожал, каждый день, находя в нем свои черты, и готовясь, именно внуку, вручить ключи от всего своего богатства.
Мать Фертина звали Лаилэлия или Лэлия, как называл ее муж. Это имя шло ей неимоверно, поскольку соответствовало ее нежной и мягкой красоте. Она также была единственным ребенком в своей семье, и ее отец также имел большие виды на ее замужество. Только сэр Латиус Притто не мечтал о деньгах или богатстве, он мечтал о зяте, обладающем большими магическими способностями. Эти мечты возникли не на пустом месте. Дело в том, что род Латиуса Притто, являлся боковой и почти засыхающей ветвью родового дерева семьи Гальдеуса. А этому знаменитейшему роду насчитывалось уже более трехсот лет и быть частью такого рода являлось неслыханной честью.
Его основатель Эксерт Гальдеус (назовем его Эксерт первый, хотя это не так, у него же был и отец, и дедушка, но кто они неизвестно, никаких сведений о них не сохранилось). И так: Эксерт Гальдеус первый  был величайшим придворным магом королевской династии Блессиеров или, как их в народе называли «меченных», поскольку отличительной особенностью всех мужчин Блессиеров являлось красное родимое пятно неправильной формы, располагающееся чаще всего на лице, шее, но бывали случаи, когда пятно располагалось на торсе или конечностях. Это вроде бы была какая-то защитная метка, которую наложил этот самый Эксерт Гальдеус, нанеся на нее заклятие, защищающее всех потомков королевской династии от рук недоброжелателей.
Удивительно, но так и случилось. Ни один из королей не был отравлен или подло убит, все они правили до глубокой старости, мирно умирая в своих постелях. Возможно, такой бы мирной кончины у них не было, имей они по нескольку отпрысков мужского пола. Но, чего не было, того не было. У каждого из королей рождался всего один сын, и рождался он, когда королю было столько лет, что он едва мог дождаться взросления сына, с радостью и добровольно, передавая ему корону и другие атрибуты власти.
Успокоенные таким заклятием, короли в династии Блессиеров правили один другого хуже, ведя свою страну к полному разорению. Но нашлись люди, что решили изменить подобное течение дел. Правда, это они смогли осуществить это только после смерти Гальдеуса первого. Королевского наследника подменили ребенком с очень похожей внешностью, на лицо которого была нанесена метка, точная копия той, что была и у наследника. Мальчик погиб, не достигнув совершеннолетия, несчастный отец скончался тотчас же после известия о гибели сына, в стране началась борьба за власть между сестрами погибшего принца. Семья Эксерта Гальдеуса не осталась в стороне в борьбе за корону между возможными наследницами, поддержав ту из них, что, по их мнению, наиболее подходила на роль королевы.
Но и в семье Гадеуса также было не все гладко. Гальдеус первый не желал жениться, решив, что холостяком ему жить намного привлекательнее, однако король, беспокоясь о том, что такой сильный маг уйдет, не оставив наследника и никому, не передав свои силы и знания, принудил Гальдеуса первого жениться на выбранной девушке очень сильной магички. Результатом этого союза являлся Гальдеус второй, который также был очень сильным магом… и также женился только после того, как его к этому принудили прямым королевским указом. У него родился также один сын Гальдеус третий и вот именно с него и начался расцвет фамильного древа Гальдеусов. У него родилось четверо детей два мальчика и две девочки. Младшую дочь звали Кайра и вот она-то и являлась прародительницей матери Фертина. История Кайры была поучительна и трагична.
Она сбежала из дома с каким-то никчемным смазливым дворянчиком, с которым случайно познакомилась на каком-то празднике. Их поймали. Гнев отца был страшен, но упрямство Кайры, которым она славилась с детства, позволило ей настоять на своем и выйти замуж за своего любимого.
Отец отселил ее на другой конец страны, чтобы не видеть ее и ничего о ней не слышать. Муж Кайры оказался настолько дрянным человечишкой, что хуже и не придумать. Глупый и ленивый, гуляка и картежник. Он проматывал приданное Кайры и те деньги, что она зарабатывала, создавая артефакты. Она была сильным магом, не таким сильным, как отец (у отца был девятый уровень архимага), но и не слабым у Кайры был шестой уровень и большие способности в создании амулетов и артефактов.
Зарабатывала она хорошо и много, но муж тратил все еще быстрее. Если бы не ее проклятая гордость, не позволившая рассказать родным, о том, как у нее все плохо, то последующей трагедии и не случилось бы. Но все произошло так, как произошло. У Кайры родился сын, с этого момента вольготная жизнь мужа (в семейной истории даже его имя не сохранилось), закончилась. Она твердой рукой пресекла все его попытки забрать из дома хоть одну копейку. Теперь Кайра жила только для сына, только для своего дорогого мальчика. Ее мужу такое положение дел не понравилось, и как-то раз проигравшись в карты вдрызг, он поставил на кон… ее дар.
О чем он тогда думал, да и думал ли вообще, поскольку после такого поступка его жизнь превращалась в ничто, теперь никто об этом не узнает. Скорее всего, мысль, поставить на кон магический дар жены, ему кто-то внушил, поскольку ритуал отъема дара, мог провести только маг, чей уровень выше того, у кого дар отнимают.
Мало сказать, что это очень больно, главное, что после этого маг, долго владеющий своими способностями, уже больше не может существовать, поскольку эту пустоту уже ничем нельзя заполнить. Чем выше дар, тем страшнее последствия его отъема. И еще в момент совершения ритуала, все близкие кровные члены семьи ощутили боль и утечку магической энергии. Ощутил это и отец Кайры. Он порталом добрался до дома дочери, нашел и место проведения ритуала, но не успел. Его дочь без сознания лежала в центре пентаграммы, рядом валялся пьяный муж.
Хоронили их обоих через две недели. На муже лежала иллюзия, прикрывающая лицо или то, что от его лица и всего тела осталось. Две недели его пытали. Эксерт хотел знать, кто забрал силы его дочери. Но все было тщетно. Мужчина только помнил голос, но того, кто ему говорил, вспомнить не мог. Самое плохое заключалось в том, что используя дар Кайры, вор на некоторое время мог получать дополнительную силу магов семьи Эксерта, несколько раз они чувствовали, как их силы утекают в неизвестном направлении, но как они, ни старались вычислить убийцу, у них ничего не получилось.
Сына Кайры Гадеус забрал в свой дом. Но с первых, же лет жизни мальчик чувствовал себя изгоем. Во-первых, из-за отца, во-вторых, пробудившийся дар, был только четвертого уровня. Таким низким он еще не был ни разу. Мальчик был эмоционально задавлен, может поэтому в жизни у него ничего не ладилось, единственным выходом была женитьба на девушке из аристократической семьи, обладающей титулом и деньгами, так он и поступил. У них родилось две дочери уже с третьей степенью магического дара. Потом умер Гальдеус третий, который хоть как-то интересовался жизнью внука, потом, начались войны между принцессами, потомки Кайры потеряли все связи со знаменитой семьей магов.
И вот теперь Латиус Притто и его дочь остались последними в этой родовой ветви. У него дар был второго уровня, а у его дочери Лэлии первый. Как Латиус мечтал выдать свою красавицу дочь за сильного мага и снова возродить магические способности в своей семье! Но она выбрала этого никчемного Дортеса, мало того, что тот не был магом, так еще и презренного купеческого рода. До этого все мужчины и женщины рода, выходили замуж и женились только на аристократах. До чего же он докатился!  Отчаяние Латиуса не поддавалось описанию, и вдруг у его внука в таком раннем возрасте открылся сразу четвертый уровень. Счастью деда не было границ, он впервые с искренней радостью приветствовал и зятя, и его родителей. Его внук будет магом, не просто магом, а очень сильным магом. В Академии развивали дар, позволяя освоить и осознать все грани таланта, так что надежда, что Фертин закончит Академия с пятым, а может и шестым уровнем, была вполне оправданной. И мальчик не подвел их. Лучший ученик! Дед гордился своим внуком так, как не гордился никем и никогда.
… Все это Фертин знал, и от этого ему было только хуже. Не оправдал, подвел, но то, что из-за него умер отец, просто давило его к земле, не давая дышать. И еще страх за маму с сестричками, в глубине души Фертин понимал, что зиму они не переживут.

 Глава 3


... - Так как же ты смог убить кабанчика без оружия? - продолжали допытываться Вити и Ники, другими словами Виолетта и Николетта - сестренки близняшки Фертина. Он, чуть польщено улыбнулся и, поскольку это был действительно подвиг, охотно начал рассказывать.
- Я набрел на небольшое полу засохшее озерцо. Но я не стал сразу выходить из леса, а наоборот, взобрался на дерево, чтобы с высоты осмотреть эту большую лужу. Я надеялся, что может утки или, какие другие птицы будут кормиться у этого озерца, но вместо птиц, я увидел этого кабанчика, лежащего в теплой грязи. В Академии нас учили, как можно незаметно подкрадываться к добыче. Я взял большой камень… и вот, поросенок у нас на столе. Хорошо, что он был один. Обычно по лесу бродит целая семейка кабанов, во главе со свирепым папашей или не менее свирепой мамашей. Девочки порадовались за брата и убежали играть возле дома, он с тоской посмотрел им вслед, но тут вошедшая в дом мама загрузила его неотложной работой.
Мама его удивляла, удивляла с той самой минуты, как за их спинами захлопнулась воронка портала, и они впятером оказались посреди леса. Отец только глянул по сторонам, охнул и медленно осел наземь, держась за сердце. Через несколько минут он был мертв. Они стояли рядом с ним в полном оцепенении, не зная, что им теперь делать. Фертин хотел одного упасть рядом с отцом и умереть так же, как и он. Он не представлял себе, как будет жить дальше, после всего того, что случилось.
Из ступора его вывела мама. Она стала яростно трясти его за плечи.
- Фертин, - кричала она, - не смей даже думать о смерти! Если ты малодушно убьешь себя, то предашь и меня, и сестер, и это предательство будет в тысячу раз более страшной виной, чем та, которая на тебе лежит. Ты это понимаешь? - Тогда он медленно кивнул головой. Он понял, что хотела сказать ему мама. Отец умер, и теперь он остался единственным мужчиной, способным защитить всех. Спасение их жизней – вот, что сейчас самое главное. Он может истерзать себя угрызениями совести, может мучиться и страдать, но умереть он не может, потому что тогда умрут и они. И Фертин продолжил жить.
Сначала нужно было похоронить отца. Копать могилу было нечем. Мама послала его поискать глубокий овраг, чтобы тело можно было завалить камнями. Подходящее место нашлось в метрах пятистах. Они с трудом отнесли тело отца к этой яме, а потом… а потом мама стала расстегивать куртку, что была на отце, собираясь снять ее с него.
- Мама, не надо! – в ужасе закричал Фертин. Мать подняла на него сухие глаза, и ответила мертвым, холодным голосом.
- Если я этого не сделаю, то ты ночью замерзнешь, простудишься и заболеешь. Фертин только сейчас обратил внимание, что на нем была только рубашка, штаны и сапоги, ни куртки, ни плаща у него не было. Он перевел взгляд на одежду отца. На том был домашний полукафтан из мягкой шерсти, теплый и легкий, и Фертин понял, что мама права. Он хотел довольствоваться одной лишь курткой, но мама сняла с мужа не только ее, но и рубаху, и верхние штаны, оставив мужа только в нижнем белье.
Было невероятно жутко оставлять отца в этой яме в таком виде, но выбора у них не было. Они собирали камни и укрывали ими тело отца, стараясь брать камни побольше, чтобы звери не смогли потревожить покой мертвеца. Закончили работу, когда уже смеркалось. Быстрым шагом стали уходить как можно дальше от могилы, но в темноте по незнакомому лесу идти было почти невозможно. Мама попросила Фертина наломать веток, а сама, сняв с себя юбку и подъюбник, переоделась в штаны мужа. Юбками она укрыла кучу хвороста, на которою они легли вчетвером (на девочках, к счастью, были домашние платья, теплые чулки и удобные ботиночки), поскольку тот момент, когда им сообщили об изгнании, они находились в столовой и, именно, эти вещи и были на них в тот момент. Лэлии позволили взять кое-что из того, что находилось в столовой (исключая любые металлические предметы и предметы, которые могли бы служить оружием), она успела схватить красивую скатерть, которую сдернула со стола, не обращая внимание на разбившиеся, при этом, тарелки, и сорвала плотные шторы с окна – вот и все их имущество на данный момент. Но и эти вещи оказались полезными, шторами и скатертью они смогли укрыться и таким образом хоть немного согреться и не умереть в первую же ночь изгнания.
Таких ночевок у них было еще две, прежде чем они вышли к людям.
Это были страшные дни. Питались найденными ягодами, воду пили из встретившихся ручьев и родников. Плохо было то, что воду с собой не в чего было набрать, из-за этого пить хотелось постоянно. Когда они увидели небольшую деревеньку, расположенную между холмами, их радости не было предела.
Если бы не мама, эту деревню они бы никогда не нашли. Ее магический дар, совсем слабенький, проявляющий себя в виде интуиции, тем не менее, позволил ей найти правильное направление и позволил ощущать, грозившую опасность, пока они бродили по лесу.
- В деревню я пойду одна, - твердо сказала Лаилэлия сыну. – Ты останешься охранять девочек, и если я не вернусь…
- Я пойду с тобой! – испугавшись ее слов, стал настаивать Фертин.
- Нет. Мы не знаем, что за люди там живут. У меня, какой-никакой магический дар, может, я смогу убедить их дать нам здесь приют. Лучше, если вас они пока видеть не будут. Если дела будут совсем плохи, ты сможешь помочь мне.
Фертин был вынужден согласиться. Мама была права. Лаилэлия надела юбку, поправила чепчик на голове и пошла к самому лучшему из домов, не сомневаясь, что там жил глава общины или староста деревни.
О чем она с ним говорила, как убеждала дать им кров, Лаилэлия сыну не рассказывала. Из дома старосты она вышла вместе с мальчиком лет двенадцати, который провел ее к домику, находящемуся на самом краю деревни рядом с лесом, и указал на него рукой, и близко не подходя к этой избушке. Лаилэлия осторожно открыла дверь, заглянула внутрь, потом вошла и осмотрелась. Выйдя из дома, она помахала рукой Фертину, подзывая детей к себе.
Так у них появился дом, в деревне его звали домом колдуна и обходили десятой дорогой. Однако, несмотря на страх, дом был разграблен подчистую. Внутри не было ни стола, ни лавки, ни чашки, ни ложки – ничего. Помогать пришлым тоже никто не собирался, Лаилэлия, как могла, обустраивала дом, чтобы в нем хоть было можно ночевать. Фертин с мамой ломал ветви, девочки рвали траву, всю эту копну накрыли нижней юбкой Лэлии, так и спали.
Фертин ежедневно ходил на охоту, вооружившись палкой. Учеба в Академии, а особенно практика, когда они по нескольку недель жили в лесу, дала ему очень много. Он бесшумно передвигался по лесу, легко мог определить нужное направление, жаль, что это не слишком помогало в добывании мяса. В ближайшем к деревне лесу, всю живность давно изничтожили, чтобы добывать хоть что-то, приходилось уходить на расстояние нескольких суток пути. Будущее казалось страшным и беспросветным, если оно вообще у них было.
Наступила осень. Зарядили проливные дожди. Как ни странно, но дом вполне сносно выдерживал наступившую непогоду. Даже крыша не протекала, Лаилэлия была уверена, что здесь без магии не обошлось. Но даже крепкая крыша, не спасала от беспросветного полуголодного прозябания, поскольку в такую погоду об охоте, и думать было нечего, как, ни странно, именно в один из таких унылых дней к ним пришло неожиданное спасение. Случилось это ночью. 
Они все одновременно проснулись от негромкого стука. Стучали не в дверь и не в калитку, стук раздавался внутри дома. Это было так жутко и страшно: Стук, потом тишина, потом снова - стук, стук, и снова тихо. Лаилэлия прижала девочек к себе, пока Фертин судорожно раздувал огонь в печи, чтобы зажечь лучину.
- Откуда раздается стук? – шепотом спросил он у мамы. Она прислушалась, буквально растворившись в попытке найти источник шума, и уверенно указала… на пол. Теперь и Фертин слышал, откуда доносится этот звук. Дикий страх накатил не только на него, но и на Лаилэлию с девочками. Казалось, что в ночи, колдун вылез из могилы и рвется в свой дом. Фертин судорожно сжал палку, готовясь защищать мать и сестер.
- Фертин, - тихо позвала его мама. – Я думаю, в доме есть подпол. Дождевая вода заполнила его и некоторые вещи, что в нем лежали, всплыли и бьются о доски пола.
Это предположение было очень возможным, вот только люка в подвал в домике не было. Он еще раз осветил каждый уголок единственной комнатки и крошечных сеней.
  - Надо вскрыть пол, - решительно сказала Лаилэлия сыну. - Но, наверное, это лучше сделать утром, - неуверенно предложила она.
  Фертин и мать посмотрели друг на друга и поняли, что ждать до утра они не смогут. У одной из стен доски оказались не прибитыми к брусьям. Первая же вытащенная половица открыла перед ними часть крышки люка. Сняв четыре доски, Фертин открыл люк. Подвал был полон воды, как Лаилэлия и предполагала, по поверхности плавало несколько деревянных предметов. Первым они увидели небольшой сундук, именно он постукивал о брусья, качаясь из стороны в сторону.
Радость от вылова сундука оказалась преждевременной, как они не пытались, открыть его не смогли, видимо, на замок было наложено магическое заклинание. Фертин жадно смотрел в темную воду, но что-либо рассмотреть в такой черноте было невозможно.
- Я нырну в воду и обследую подвал, - сказал Фертин. – Мне кажется, там должно быть немало вещей, что могут нам пригодиться.
- Фертин, это опасно, - забеспокоилась мама. – Вдруг ты за что-то зацепишься и не сможешь вынырнуть?
- Я же буду нырять без одежды, чем я могу зацепиться? – удивился он.
Первое же погружение в воду принесло им медный позеленевший котелок и стеклянный пузырек, теперь не оставалось никаких сомнений, что в подвале была алхимическая лаборатория. Фертин снова нырнул под воду. Второй улов был еще более значительным: Фертин нашел нож. Если бы нож не был магически зачарован, то от него бы осталась одна рукоятка, но благодаря магии он был совершенно цел.
У Фертина уже зуб на зуб не попадал от холода. Пришлось выбираться из воды и быстро надевать сухую одежду.
- Как же осушить этот подвал? – задумчиво сказала Лаилэлия, глядя на темную воду. Желание, как следует обыскать подвал, было невыносимым. Она понимала, что ныряй, не ныряй, а что-то ценное можно было пропустить. Другое дело методичный обыск.
- Когда закончится дождь, можно попробовать вычерпать воду, - внес свое предложение Фертин.
- Ты собираешься вычерпывать воду котелком? – засмеялась мама. Фертин смутился, о том, что у них нет ведер, он даже не подумал. И он снова с восхищением посмотрел на свою хрупкую, нежную, но такую умную и духовно сильную маму. У них после того важного разговора, что позволил ему немного облегчить, чувство собственной вины установились настолько близкие и доверительные отношения, что мама стала для него не только мамой, но и лучшим другом, которому он мог бы доверить самую страшную свою тайну. А начался разговор в один из пасмурных дней, когда Фертин грустно смотрел на своих сестричек, играющих с куклами, что мама им сделала из соломы и кусков ткани.
…- Хоть бы быстрее у Витты и Нитты проснулся их дар! – с тоской в голосе сказал он. – Тогда было бы немного спокойнее, они смогли бы защитить себя.
- Фертин, - тихо сказала мама, - у девочек нет магического дара, так что бесполезно ожидать, когда он проснется.
- Ты не можешь этого знать! – с жаром возразил Фертин. – Никто же не предполагал, что у меня будет дар сразу четвертого уровня, значит, и у них может быть также.
- Фертин! – дрогнувшим голосом тихо сказала мама. – Ну, пожалуйста, не заставляй меня это произносить вслух!
- Что произносить? – испугался Фертин, совершенно не понимая, ни волнения мамы, ни ее странных слов.
- У меня первый уровень, самый низкий у Дортеса вообще не было магического дара, откуда магические способности появятся у девочек? – четко выговаривая слова, спросила Лаилэлия, напряженно глядя сыну в глаза, умоляя и требуя, чтобы он сам до чего-то догадался. Но Фертин ее не понимал.
- Да я знаю, что у папы нет дара, и у тебя очень слабый, но в твоем роду были очень сильные маги…
- Фертин! – закричала Лаилэлия. – У ОТЦА Витты и Нитты нет магического дара, и у девочек дара не будет, - в этот раз она голосом выделила слова «отца девочек», все так же внимательно продолжая смотреть на сына.
- Ты хочешь сказать, - медленно начал Фертин, боясь произнести вслух слова, которые являлись величайшим оскорблением для любой замужней и благочестивой женщины, какой, несомненно, была его мама. - Ты хочешь сказать, - повторил он, - что у девочек и у меня разные отцы? – почти шепотом закончил Фертин, с ужасом глядя на маму, и с еще большим ужасом увидел, как она утвердительно кивнула в ответ на эти слова.

Глава 4



… - Я заканчивала обучение в одном из женских пансионов в столице, пансион был одним из самых захудалых, - со вздохом добавила Лэлия, - но это был единственный пансион, находящийся в столице, на оплату которого у отца были деньги. Я не роптала, я все понимала. Будь у меня хотя бы второй уровень магии, можно было бы говорить об Академии, там были факультеты вполне доступные нам по средствам, а так с моим первым уровнем – только дорогие пансионы. Мой отец стремился дать мне все самое лучшее, но его целью было не только мое благополучие, настоящей его мечтой было возрождение нашего рода. Для этого был только один путь – выдать меня замуж за сильного мага, чей уровень был бы не ниже четвертого, тогда появлялась надежда, что у моих детей будет второй уровень, быть может даже третий, и уж тогда… - Лэлия тихо и грустно улыбнулась и продолжила: - В один из дней директрисе пришло письмо от отца с предупреждением, что через два дня он, на некоторое время заберет меня из пансиона. Когда директриса сказала мне об этом, я сразу догадалась, что отец подыскал мне жениха и хочет нас познакомить, чтобы после окончания обучения свадьба состоялась без промедления.
Я не слишком расстроилась или испугалась, я была к этому готова, поэтому с легким сердцем вернулась домой для знакомства и первой встречи с потенциальным женихом. Меня немного удивило поведение папы, он был какой-то взвинченный, суетливый, постоянно напоминал мне о дочернем долге слушаться родителей, говорил, говорил, говорил… Я, конечно, сразу заподозрила неладное, заподозрила, что жених явно не первый красавец, но чтоб настолько!
Начну с того, что он был втрое старше меня. Но это, как ты понимаешь, не слишком страшно, поскольку маги могут выглядеть двадцатилетними и в шестьдесят лет, но мой избранник не желал выглядеть моложе ему было плевать и на внешность, и на мнение окружающих, поэтому предо мной предстал худой морщинистый мужчина, с крючковатым носом и маньячным блеском в глазах. Волосы у него были редкими, длинными и засаленными, но волосы у него были только начиная с висков, сама макушка была голая, как коленка. Я содрогнулась от отвращения, представив, как он своими крючковатыми пальцами будет касаться меня, но самое ужасное ждало меня впереди. Я-то думала, что жених страстно мечтает заключить меня в объятия – ничуть не бывало. Равнодушно взглянув на меня, он уединился в кабинете отца, для обсуждения деталей брачного контракта, я поняла, что должна слышать этот разговор!
Я прокралась в соседнюю с кабинетом комнату и поскольку защиту от прослушивания мог отец наложить не мог, а артефакт стоил очень дорого, я смогла услышать все, что хотела, приложив к стене стакан, как часто во время игры поступала в детстве. О! Этот разговор я запомнила навсегда, поскольку у меня разве что волосы не встали дыбом от того ужаса, что я услышала.
В самом начале разговора мне стало понятно, что этот маг хочет не только жениться на мне, но хочет также взять имя нашей семьи! Я очень удивилась таким словам, но потом нашлось и объяснение, поскольку дальше он стал зачитывать моему отцу список… склепов и могил, которые он собирался вскрывать, и разрешение на вскрытие которых, должен был добиться мой отец, используя свои связи…
- Что?! – поразился Фертин. – Но зачем ему это было нужно?
- Зачем? – горько рассмеялась Лэлия. – Все очень просто – он был некромантом, помешанным на какой-то идее. Для ее реализации ему было необходимо вскрыть какие-то особые склепы и могилы, разрешения на вскрытие, которых у него не было, поскольку он был простым некромантом, не имеющий никакого титула. Женитьба на мне титула не давала, но зато давала возможность МНЕ вскрывать могилы и нести всю ответственность за происходящее. То есть в момент вскрытия склепа, я должна была стоять на кладбище рядом с мужем… Бррррр, - зябко поежилась Лэлия. – Я едва дождалась, когда этот маг покинет дом, чтобы сразу категорично сказать нет! Сказать, что замуж за этого мага я никогда не выйду. Отец не стал на меня кричать, не стал упрекать в том, что я подслушивала, он просто стал со мной разговаривать, как со взрослым, здравомыслящим человеком.
- Лэлия, ты не просто молода – ты юна и не понимаешь многих очень страшных вещей в жизни. Понимаю. Ты мечтаешь выйти замуж за молодого красивого парня, в которого, несомненно, влюбишься, как и он в тебя. И будете вы жить бесконечно долго и бесконечно счастливо… - отец вопросительно посмотрел на меня, мол, я все правильно угадал? Я была вынуждена кивнуть, поскольку, именно такой мне и представлялась моя дальнейшая жизнь. – Девочка моя, - мягко сказал отец, - если бы такое будущее было возможно, то я бы обеими руками вручил его тебе, поскольку очень сильно хочу, чтобы ты была счастлива. А теперь послушай какова реальность, настоящая реальность, а не выдуманная.
Я, разумеется, уверен, что ты можешь найти прекрасного молодого человека… вот только он не будет магом, - с горечью в голосе сказал отец. – В нашем ближайшем окружении просто нет магов, которые могли бы на тебе жениться!
- Ну и что? – запальчиво закричала я. – Пусть мой муж не будет магом - главное, чтобы он меня любил!
- А о своем будущем ребенке ты подумала?
- А причем тут ребенок? – не поняла я.
- Лэлия вспомни историю нашей семьи. Кайра с седьмым уровнем магии вышла замуж за человека без крупицы магии, и у их сына оказался только третий уровень. У меня второй, у тебя первый. Если ты выйдешь замуж за человека, без магии, то скорее всего у твоих детей магии также не будет. А это означает, что они лишатся дворянского титула, и в их жизнях сразу появится множество ограничений, о которых ты даже представления не имеешь, поскольку твоя единичка, тем не менее делает тебя магически одаренной. А вот у твоих детей такого преимущества уже не будет… и это страшно, - искренне сказал отец. Его слова меня проняли до кости, они меня потрясли. Я думала только о себе, только о своих чувствах, а должна была думать о будущем своих детей.
- Пап, он такой противный! – жалобно сказала я.
- Лэлия, вот об этом я тоже хочу с тобой поговорить… - он внимательно посмотрел на меня, словно раздумывая можно ли мне говорить о таких деликатных вещах. – В общем после рождения первенца безразлично какого пола, ты сможешь жить так, как тебе заблагорассудится, соблюдая лишь внешние рамки приличий…
- То есть после рождения ребенка, я могу…
- Не продолжай! – строго прикрикнул на меня отец. -Я думаю, что ты не воспользуешься предоставленной свободой и продолжишь вести себя так, как полагается достойной, воспитанной, благородной леди! – На этом наш разговор был окончен, я отчасти согласилась с отцом, но только отчасти. Да, я смирилась с тем, что мне придется выйти замуж за человека, который вызывает у меня отвращение… но свою первую ночь я проведу с тем с кем захочет мое сердце!
У меня в запасе было целых три месяца, и я не собиралась терять ни одного дня, посвятив все это время на выбор и поиск мужчины, который будет моим первым…
- Мама, - мучительным шепотом, простонал Фертин. – Ты не можешь мне такое рассказывать…
- Могу! – припечатала Лэлия. – Я должна, я обязана рассказать о том, что твоя идеальная мама, вовсе не идеальная. Я знаю, что, услышав мой рассказ, ты так страшно не будешь грызть себя изнутри, я знаю, что тебе станет хоть чуточку легче.
- Мама! Ты для меня самая-самая лучшая…
- Тссс! – приложила Лэлия палец к губам и стала рассказывать дальше.
… - Не знаю как бы я сама справилась с тем, что задумала, но мне не пришлось слишком сильно ломать голову. В пансионе были девушки, которые давно вовсю наслаждались жизнью, причем, во всех ее проявлениях. Стоило мне задать несколько наводящих вопросов, мол, мне бы хотелось познакомиться с молодым симпатичным парнем, как мне тут же были выложены все варианты, где подобного парня можно было встретить. Вариантов было не слишком много, но все они так или иначе вели в столичную Академию магии. Вот там-то уже можно было по-настоящему развернуться. Три факультета боевиков, а с учетом того, что они учились семь лет, получается двадцать один факультет боевиков разного возраста! Еще там были некроманты (их я сразу отвергла). Воздушники, водники, и факультет магов-универсалов. Одним словом – красота!
На каждый праздник в Академии (в зависимости от значимости праздника), устраивался небольшой или большой бал, а поскольку поводов устроить веселье было огромное количество, то практически, каждый месяц Академия широко распахивала двери и все приглашенные из других учебных заведений, могли принять участие в празднике.
Я признавала один-единственный бал - только Бал Весеннего Равноденствия, но всегда, именно в это время, родители забирали меня домой. Все остальные праздники в Академии для меня казались сомнительными, тем более краем уха, я слышала от других девочек, что такие балы иногда заканчивались поруганной честью. Теперь же это обстоятельство и являлось для меня главенствующим. Но я не бросилась в эту авантюру с бухты-барахты, я хорошо и основательно подготовилась. Во-первых, я решила, что мой избранник никогда меня потом не должен узнать. Я хотела сохранить репутацию, как бы лицемерно это не звучало. Для этого я решила использовать амулет, накладывающий иллюзию. Разумеется, любой маг сразу бы распознал, что на мне иллюзия, но это было не страшно, таким способом пользовались многие, чтобы сохранить инкогнито, главное, чтобы маг не смог рассмотреть лицо под иллюзией, а вот на это, как раз способны были немногие.
Амулеты иллюзий бывают нескольких типов. Один – это когда амулет накладывал один единственный облик, который был внесен артефактором. Второй тип – это когда артефакт может менять две три части лица, например, нос, форму глаз или губ, любые варианты, лишь бы у того, кто задействовал артефакт, хватило сил и воображения прочно закрепить нужный вариант изменения.