На свой вкус...

     Человек обладает органами чувств, из которых самыми субъективным физиологи называют органы вкуса и обоняния . Кто-то, кажется, Кузьма Прутков говорил, что часто нельзя доверять и глазам своим. То есть добавлял к самым субъективным органам вкуса и обоняния  человека ещё и глаза, как органы зрения.

     Есть ещё такое народное выражение, что на вкус и на цвет товарищей нет. Цвет воспринимается человеком именно с помощью глаз, а это значит, что данное народное выражение подтверждает наблюдение Кузьмы Пруткова, что глаза могут обманывать, то есть быть очень субъективными.

     Субъективность, таким образом, можно расматривать, как добавление в отражение, сознанием человека, объективно существующих предметов и явлений чего-то своего, в действительности в этих предметах и явлениях не представленного.

     Другое народное выражение говорит всем нам, что лучше один раз увидеть, чем  сто раз услышать. В соответствии с этим выражением именно зрение является источником, в том числе для искусствоведов и литературоведв, более правдивых данных, сведений о наблюдаемом предмете, чем те слова, что о том же предмете произнесли сто человек!

     Таким образом, нельзя не сделать вывод, что литературный и художественный вкус не только искусствоведов, но и литературоведов, вкус, с помощью которого они выполняют слово профессиональные обязанности, должен формироваться не столько органом слуха, сколько органом зрения.

      Более того, не только появление  литературного и художественного вкуса у литературных и художественных критиков, но и вынесение ими оценок, суждений, каждый раз нового литературного текста и нового объекта искусства, должно предваряться обязательным восприятием этого текста или объекта искусства органом зрения критика! Или органом осязания, который, как и зрение, врёт меньше, чем другие органы чувств, но мало кому позврочетсяе ощупывать именно новые произведения искусства...

     Коротко и вполне обычными словами можно сказать, что перед тем, как что-то вякнуть, извините, сказать, о новом арт-обьекте  или тексте, критик  должен его сам увидеть или прочитать.

     Выходит, что профессиональная совесть любого критика, как литературного, так и художественнного, заключается в том, чтобы, действительно обладая высокора'звитым литературным или художественным вкусом, высказываться, письменно или устно, о новом объекте искусства, литературном тексте, можно после того, как он увиден или прочитан самим критиком.

     Художественный критик, своей профессиональной совестью, обязывается высказываться, письменно и даже устно, только после того, как сам, своими глазами, увидел новый объект искусства или арт-обьект.

     Также и литературный критик обязывается даже устно и, тем более, письменно, высказываться о новом литературном тексте только после того, как этот текст он прочитал своими глазами, тоже, - своей профессиональной совестью.

    И, естественно, и тот, и другой, как художественный, так и литературный критик, обязываются, той же профессиональной совестью, формировать в себе достаточно высокий художественный или литературный вкус.

     Достаточно высокий, например, литературный вкус, вырабатывается прочтением существенного множества текстов и способностью сравнивать свои впечатления от нового текста с впечатлениями от текстов, как не только созданных, но и прочитанных литературным критиком раньше нового оцениваемого текста.

      Встречаются среди литературных критиков и фено'мены, то есть мало или даже плохо познаваемые явления, когда конкретный критик никогда ничего не читал, но высказывается, письменно, или хотя бы устно, о конкретном новом тексте так, будто у этого критика есть высокора'звитый литературный вкус.

      Профессиональная коллективная совесть литературных критиков не отрицает полностью возможность формирования, в конкретном человеке, высокора'звитого литературного вкуса интуитивно, то есть без прочтения великого множества литературных текстов, предшествующих появлению оцениваемого текста.

     Если в конкретном человеке есть сформированный интуитивно, без прочтения множества литературных текстов, удовлетворительно высокий литературный вкус, то профессиональная коллективная совесть позволяет ему, хотя бы устно, высказываться о конкретном новом литературном произведении.

     Но литературоведение свидетельствует нам о том, что у литературной, да и художественной критики вообще, кроме профессиональной совести и ра'звитого вкуса, есть ещё своя экономика!

     Экономика не только литературной, а вообще всей художественной критики, развивалась совсем не по тому пути, по которому развивалась коллективная профессиональная совесть художественной и литературной критики! 

     Экономика  литературной и художественной критики, в отличие от профессиональной критической совести, включает в себя требования:

     1. Больше, чем наличие в человеке удовлетворительно ра'звитого литературного и художественного вкуса, ценить его способность высказываться, как устно, так и письменно, с очень высокой скоростью и именно так высказываться , как хочет заказчик высказывания о каком-то арт-объекте или о конкретном литературном тексте. Существует, в экономике литературной и художественной критики,  правило: заказчик высказывания всегда прав, и особенно прав тот заказчик, который уже  оплатил высказывание достаточно дорого!

     2. Озабоченное больше экономическими показателями своей деятельности, чем качеством критических высказываний, издательство, из двух претендентов должно выбирать не того критика, у кого вкус ра'звит достаточно высоко, а того, кто очень быстро "стряпает" письменные и устные высказывания в соответствии с содержанием  заказа того, кто платит за высказывания хорошие деньги.

     3. В экономически себя уважающем издательстве должна существовать своя тарифная сетка на высказывания, в соответствии с которой выбор редакцией издательства конкретного литературного текста и рекомендация читателям какого-то автора в целом, должны стоить по-разному, и издательству важно не прогадать: правильно определить, что должно стоить дороже, - рекомендация, читателям, конкретного автора целиком, или выбор редакцией издательства конкретного литературного произведения или арт-объекта.

     Может быть, данные наблюдения за издательской экономикой литературной и художественной критики, в связи с новыми тенденциями развития, устарели.  Например, многие современные издательства начинают полагаться на искусственный интеллект, профессиональная критическая совесть которого не продаётся, потому что у искусственного интеллекта вообще никакой совести, ни простой человеческой, ни профессиональной, нет!

     А есть только "начитанность" искуственного интеллекта множеством произведений и способность сравнивать их между собой по определённым критериям.

     Но следует уверить читательниц и читателей, что в истории человечества есть примеры  таких высказываний- оценок, как объектов искусства, так и литературных произведений, которые, высказывания, были основаны не столько на экономических соображениях художественной или литературной критики, сколько на профессиональной совести критика и, например, на его ра'звитом, непосредственно ви'дением и чтением произведений, художественном и литературном вкусе!..