билет на ушедший поезд

я ненавижу себя за то, что все еще помню твои красивые, ****ские, невыносимые, несуразные, безумные руки: пересечение канатов-вен, длинные пальцы, которые вызывают по телу дрожь, мужественные руки человека, способного постичь бога. я все еще помню, как ты касался моих плеч так, словно разглаживал пальцами непокорность буйных волн в океане, усмиряя шторм, который способен был уничтожить все признаки жизни на своем пути. ты словно скальпелем водил по моим изгибам, с хирургической точностью подтачивал под себя, словно я была твоим самым опасным экспериментом, который мог стоить жизни (мне жаль, что я, как и любой продукт творения чужих рук, сбежала, но одна моя часть навсегда осталась верна тебе). ты любил поправлять мои непослушные своенравные локоны, ты любил говорить: «ты вся, словно проволока, острая и невыносима, непостижимая для всех, кроме меня». я все еще ненавижу себя за то, что ночами ощущаю эти жалящие прикосновения, вынуждающие кожу трещать по швам, разрушая эту примитивную конструкцию тела. я по-прежнему чувствую твое дыхание за спиной — по позвоночнику дрожь, а внутри — боязнь повернуться и увидеть твои глаза. и ты даже не знаешь, на крат не догадываешься, как сильно я ненавижу твой взгляд. твои глаза цвета мутной реки осенью, в которой отражается гладь безжизненного серого неба. твоя искрометность, осознанность, ломанность битого хрусталя; твоя насмешка, безразличие, отсутствие чего-либо святого в них — твой ад, существующий в солнечном сплетении, поднялся вверх и поселился в твоих радужках: сталь, медь, металл на кончике языка, метания между богом и дьяволом.

я презираю твой запах. ты пахнешь сожженным в кострище «навсегда», разрушенными мечтами, падающими мостами, первым глотком алкоголя и морозными лесами, в которых теряешься, желая постичь свободу. ты ваниль, мята, мускус, пачули, что удушьем обвивают шею, полынью проникают в кровь и делают ее горькой: хороший, плохой, злой — как в том фильме, сотканном по непостижимой извращенной правде, только ты стал моим личным маньяком, выискивающим меня за каждым поворотом, чтобы, подобно ганнибалу приготовить из моего сердца изысканное блюдо: я не уилл грэм, но этот кусок разделила бы с тобой, впуская сатану себе под кожу.

я казню свою память за то, как сильно твой последний поцелуй врезался в мой мозг: губы со вкусом имбиря и вишни, мятной жвачки от mentos, твое тепло, ласкающее кожу и дыхание, разделенное на двух разных людей, ставших одним целым. если бы каждое воспоминание с тобой стало осязаемым, я бы топтала его, чтобы больше никогда не вспомнить о том, что ты был, что где-то есть, словно между нами отныне разные полушария, планеты, словно я на марсе, а тебя просто никогда не было и нет: ты плод моих бурных фантазий, воспламеняющихся под действием пары бокалов мартини, который я готовлю на своей просторной кухне, наслаждаясь одиночеством. я привыкла существовать одна и это не кажется мне больше чем-то абсурдным, как в детстве. теперь это мое наслаждение, моя реальность, с которой я делю постель. и, быть может, я все же до дрожи люблю твои губы, ресницы, скулы и кожу, но я эту историю подытожила, подводя кривую черту.