по ту сторону моря, отрывок из книги

                <...>


мои шея по-прежнему пахнет эльбрусом. его теплом, причастностью, мёдом и полынью. вода не смогла смыть его присутствие на коже, словно вчера он укрыл меня своим ароматом, впитался в меня собой, заслонил мое тело от бед и невзгод своим, создавая тонкий, но прочный щит из своего запаха. он был полем.опавшей осенней листвой, сырой почвой, хрустящей под ногами травой цвета самых ярких красок в палитре моей акварели, брусникой с солью, которую собираешь в лесах студёной росси и посыпаешь белыми кристалликами, растворяющимися на языке, погружая ягодки, подобно упругим бусинкам, в рот, даже не ополоснув водой, потому что они уже были омыты холодными дождями.

в него хотелось зарыться. лицом, носом, руками, телом. раствориться в нем, потеряться в закоулках его души, поселиться там и навести порядок. такой же, какой он наводил во мне одним звуком своего голоса, который волновал сознание, как майский ветер волнует волны у причала.

он напоминал мне детство. мое аквамариновое платье с фиолетовыми завязками, привлекающее внимание своей яркостью и странным сочетанием цвета, сбитыми коленями, на которых после оставались шрамы, первым велосипедом, который сломала девочка из соседнего двора, варениками с вишней и сахаром, которая своей выраженной кислинкой вынуждала жмуриться, часто облизывать губы и заедать взрыв ощущений вкусным тестом.

я любила собирать груши, доставать их с дерева, подпрыгивая и пытаясь ухватиться за толстые ветки старого дерева, раскинувшегося своим величием в нашем саду. каждый плод был уникален своими вкраплениями, оттенками, пятнышками на кожуре и формами. тогда я все больше убеждалась, что сравнение груш с лампочками, которые йозеф вкручивал в беседке, чтобы уютнее было пить чай летними вечерами, поспешное и неверное. мясистые и хрустящие плоды с подбитыми боками были несравнимы с безжизненными стекляшками, дающими нам свет, отчего бесполезными на тот момент, к сожалению, назвать их было нельзя.

сок стекал по моим пальцам и подбородку, мякоть словно растворялась, тая во рту, птицы стайками кружили над головой, опускаясь на ветви и дёргая друг друга за перья, пахло ветками малины, а дедушка каждый вечер привозил зелёную траву, становившуюся вялой от настырных солнечных лучей, но от того не менее сочную.

«не ешь горячие пирожки, потом тебе будет плохо». говорила мне бабушка, пока я уплетала парующую от жара духовки выпечку. было в меру сладко и вкусно, когда творожная начинка с добавлением ванильного сахара и яичного желтка растекалась по языку, обжигая десна. я редко слушала её наставления, как и любой другой ребёнок, а после, когда съеденное давало знать о себе противной тошнотной и болью, ощущала вину за доставленные хлопоты своей вредностью.

для счастья, казалось, было достаточно солнечного утра, кисти винограда, вырванной в саду, и вкусного ужина. а что сейчас? сейчас мы учимся проживать счастливую жизнь по идеальному сценарию, но даже это не делает нас счастливыми.

когда ты был рядом, мы принимали наше счастье, как должное, привычное, правильное, словно ничто не могло отнять его у нас. мы нагребали его тоннами, набивали дорожные сумки и карманы курток, потребляли, не отдавая ничего взамен; если за фруктовыми деревьями перестаёшь ухаживать, то со временем они будут не способны взращивать на себе плоды.

в италии мы ели много пиццы, запивали вином, а вечерами пили горячее молоко. порой стаканы бились от сокрушающих ссор, разлетаясь по паркету сотнями красивых неровных осколков, но эти невзгоды воспринимались, как нечто незаурядное. словно повод для хорошего примирительного секса или приятного облегчения, когда родные руки стискивали тело в примирительных объятиях. в париже мы часто ссорились. грязная сена плескалась, словно смеясь над нашей любовью, а вкусный кофе обжигал губы, которые теряли чувствительность от частых поцелуев.

в питере мы будто становились обычными людьми. с размеренными планами, ровными взглядами и ощущением свободы за плечами. мы позволяли себе обедать и ужинать в макдональдсе, поедать картошку фри, вкусные наггетсы и перебивать послевкусие горячими пирожками с вишней и холодной колой с хрустящим льдом на дне стакана. сметать кофе в старбаксе, коллекционировать одинаковые стаканчики и заниматься любовью в примерочных, задыхаясь от счастья и адреналина, клубящегося внутри, пока ты двигался во мне, закинув мою ногу на своё бедро и задавая темп.