Аксиомы русского либерализма В. А Маклакова

          Василий Алексеевич Маклаков (1869 – 1957) – выдающийся политический деятель первой половины XX века, член Государственной думы II-IV созывов. По мнению видного историка русского либерализма М.М. Карповича являлся неофициальным лидером правого крыла кадетской партии и выступал против генеральной линии ее руководства в лице Милюкова. Относительно стратегической цели - конституции с ответственным перед народными представителями, министерством, разногласий не было. Спор шел о способе ее достижения, союзниках и противниках русских либералов. Маклаков писал по этому поводу: «Нас разделяло отношение к средствам борьбы в новых условиях, которые нам дала конституция; проще говоря, в нашем отношении к желательности и возможности у нас революции» [4, с. 317]. Левые кадеты революции не боялись. Некоторые «потому, что в ее возможность не верили; другие рассчитывали, что революцию можно было использовать против власти, а потом остановить в самом начале… У меня лично было другое отношение к революции. Я считал ее не только «несчастьем», но и очень реальной опасностью. Разумею революцию как крушение существующей власти, создание на ее месте новой, преемственно с нею не связанной, созданной якобы непосредственной волей народа, а не только радикальную перемену «политики» в существующем строе, вызванную давлением населения» [4, с. 318].
          С политической точки зрения вопрос о правоте правых или левых кадетов неразрешим: слишком много факторов определяет исход политического процесса. При одном раскладе мог оказаться прав Милюков, при другом Маклаков, но случилось то, что случилось: революция смела с исторической карты и русскую империю, и самодержавие, и правовой порядок защитницей которого заявляла себя партия народной свободы. Но кто оказался прав с нравственной точки зрения? Вопрос о политической правоте деятелей прошлого интересен только историкам, но вопрос нравственной правоты носит всеобщий характер потому, что используемые средства гораздо важнее всегда преходящих политических целей. В конечном счете, вопрос о средствах борьбы – вопрос о политических принципах, а достижение самых благородных целей ценой отказа от принципов, несовместимо с основаниями либеральной идеологии.
          Милюков считал допустимым двинуть на самодержавие «Ахеронт», как в подцензурной печати называли народные массы и потому считал возможным временный союз кадетов с революционными силами России.  Как не вспомнить при этом слова Макса Вебера о политике, который «спутывается с дьявольскими силами, которые подкарауливают его при каждом действии насилия» [2, с.703]. Маклаков тоже был политиком, но на его мировоззрении сказалось нравственное влияние Л.Н. Толстого, которого он знал лично, а также деятельное участие в толстовском движении. Маклаков осудил идею союза с революционными силами и оказался прав с нравственной точки зрения.
          К сожалению, в России XXI века слово «либерализм», в значительной степени, дискредитировано безнравственными реформами 90-х, которые шли под знаменем либеральной идеологии и проводились псевдолибералами. Но каким должен быть настоящий либерал? На этот вопрос отвечают воспоминания Маклакова «Уроки жизни». Во-первых, они убедительно доказывают, что отечественный либерализм, сущность которого «состоит в примирении начала свободы с началами власти и закона» [6, с.49] – плод развития национальной жизни и органический элемент русской культуры. Во-вторых, в них изложены принципы либерализма и дан образ настоящего либерала. Кроме того, это замечательный образец мемуарной литературы, которая не только освещает жизнь автора, но и показывает «как тогдашняя жизнь воспитывала и формировала жившее тогда поколение» [4, с.10]
          Рассмотрим мемуары с точки зрения исторической обстановки, в которой шло формирование общественного движения, которое привело к созданию партии кадетов. Важную роль в этом процессе сыграли земские деятели. Маклаков - типичный представитель земского либерализма не только потому что он «сам был земским деятелем, а потому что все его политическое воспитание прошло под влиянием земских либеральных традиций» [3, с. 389].  Семья Маклакова, его окружение, общая атмосфера пореформенной России определила преобладающее умонастроение Василия Алексеевича. Описывая гимназические годы, он вспоминает характерный эпизод – обсуждение в дружественной среде Университетского устава 1884 года. Один из участников дискуссии – архитектор, произносит слова, которые Маклаков называет «первым правилом государственной мудрости: «исправлять недостатки, не разрушая самого здания» [4, с. 56].  Себя он считал наследником Великих Реформ и всегда верил «в возможность «сберечь и развивать» начала того нового строя, которые были даны в 60-е годы и были постепенно усвоены жизнью. Сюда относились и «судебные» учреждения, и «земские» установления; они могли укреплять в России «законность», защищать «права человека», развивать и распространять просвещение, подымать народное благосостояние». [4, с. 69].
          Как всякий подлинный либерал он был сторонником местного самоуправления: «Главной политической школой для населения было местное самоуправление. Делом его, т. е. русских земских и городских учреждений, было управление местною жизнью, исполнение в ней части общегосударственных функций, в интересах всего живущего там населения, а не только в своих, как это происходит в артелях, кооперативах, синдикатах, акционерных обществах и других подобных им коллективах. При всех своих несовершенствах местные учреждения были у нас зачатками народовластия, а потому шагом к будущему конституционному строю» [4, с. 272].
          Как всякий вменяемый либерал он был сторонником медленного, но поступательного общественного развития, противником радикальных перемен: «Для роста всего живого есть свое положенное время. Раньше его вырастают только уроды» [4, с. 96]. Но принципиальными противниками революций либералы никогда не были: Локк – отец либерализма, прямо указывал на право народа отстаивать свои права с помощью радикального переворота. Как известно, гегемоном европейских революций XVII и XVIII веков была либеральная буржуазия. Не то революция XX века в России. Как писал об этом Маклаков: «В победоносном «Ахеронте» соединилось бы все, что было нетерпимо и в старом режиме: бесправие личности, произвол, презрение к законности и справедливости» [4, с. 320].
          Как всякий ответственный либерал он мечтал, чтобы люди в России «дорожили не только своей личной свободой, но и строем своего государства» [4. С. 85]. Он считал, что надо «улучшать государство на началах законности, свободы и справедливости и для этого исходить из того, что уже существует реально, то есть и как отдельная «личность» с ее природными свойствами, и как уже создавшееся раньше нас «государство». Они были теми «данными», которые нужно было улучшать, не разрушая, стараясь сочетать «идеал» и «действительность». Этой трудной, но не безнадежной задаче и служили «либеральные деятели» [4, с. 80].  Разрешение этой задачи была основной целью либеральной партии. Главный теоретик русского либерализма – Борис Николаевич Чичерин посвятил несколько серьезных исследований. В них он развел понятия «государства» в широком и узком смысле слова. В первом значении - «государство есть союз народа, связанного законом в одно юридическое целое, управляемое верховною властью для общего блага». [6, с. 101]. С этой точки зрения любое государство - единство власти, закона, свободы и общей цели.  Во-втором, государство - синоним верховной власти. Опасно путать эти понятия: если государство всего лишь аппарат принуждения - закон, свобода и общее благо будут ему подчинены. Закон начнет обслуживать интересы властного меньшинства и перестанет быть законом, а превратиться в дышло, «которое куда повернешь, туда и вышло». Свобода граждан превратиться в фикцию, а общее благо – цель государства, в пустую декларацию.  Маклаков все это прекрасно понимал: «Государство немыслимо без «государственной власти», то есть без того меньшинства, которое признается руководителем всего государства и подавляющим преобладанием силы над отдельными людьми может заставлять их всех себе подчиняться. Эта власть может от назначения своего отклоняться; может служить не общему благу, а поддерживать привилегии и преимущества одних над другими; может пренебрегать интересами населения, подчиняя их своим собственным выгодам». [4, с. 345]. Что касается России, то главным злом русской жизни он считал безнаказанное господство в ней «произвола», беззащитность человека против «усмотрения» власти, отсутствие правовых оснований для защиты себя» [4, с. 201]. К такому выводу Маклаков пришел еще в период своей адвокатской практики. Такое положение не изменили революции XX века. Уже в эмиграции, работая над своими мемуарами, Маклаков вернулся к этой важнейшей теме: и в последней главе воспоминаний поделился с читателями своими рассуждениями, которые оценил как самое важное, что дал ему жизненный опыт.
          Схематично ход мысли Маклакова выглядит так:в XX веке человечество вступило в полосу глобального кризиса. Его причина к лежит в неограниченных возможностях человека в плане покорения внешней природы и в полной неспособности разрешить социальные и межличностные конфликты. Дело в том, что люди производят все необходимое для жизни сообща, но распределяется производимое несправедливо. Отсюда зависть людей друг к другу, борьба и в «результате борьбы победа сильнейших, доходящая до полного порабощения слабых» [4, с. 345]. Само государство стало инструментом господства эксплуатирующего меньшинства над эксплуатируемым большинством. «Соперничество и борьба между отдельными людьми или классами стали перерождаться в борьбу между человеческой личностью и государственной властью» [Там же.] Чтобы эта борьба прекратилась необходимо, чтобы между человеческой личностью и государством установилось равновесие. «Но на какой почве может происходить равновесие, если каждый человек и каждый класс, в том числе и тот, который государственную власть представляет, будет стремиться к тому, чтобы над другими господствовать? [4, с. 346]. Ни победа сильнейшего, ни случайная воля демократического большинства не решают проблему. «Добровольное соглашение прежних противников может быть основано только на признанной ими обоими обоюдной пользе, то есть на справедливости. Существо справедливости всем знакомо: «Не делать другим того, чего от них не хочешь себе». «Справедливость» есть синтез между отречением от себя для других и звериной природой, стремящейся все от других отбирать для себя». [4, с. 347]. В демократии Маклаков видит возможность установления и восстановления справедливости. «Но справедливость не непременно там, где желает видеть ее большинство. У нее самостоятельная природа, от воли большинства не зависящая. Справедливость и большинство могут совпадать, но могут и расходиться» [4, с. 363]. Современная демократия больна потому, что подменила искания справедливости диктатом большинства. К «формированию» большинства приспособляли и политику, и идеологию, и самый государственный строй» [4, с. 364]. Но демократические процедуры не меняют природу человека автоматически. Нового человека необходимо воспитывать: «Оттого на демократиях лежала задача строить так государство и управление им, чтобы воспитывать в людях привычку к справедливому отношению друг к другу, а не претензию над другими господствовать, требовать повиновения своей воле и в этом находить себе удовлетворение» [4, с. 365]. И самое главное: «По существу безразлично, предписывает ли свою волю монарх по «природному праву», привилегированное меньшинство, которое воображает себя лучше других, или просто арифметическое большинство населения. Дело не в воле кого бы то ни было, а в объективной справедливости, которую нужно не объявлять, а отыскивать. А отыскивать ее нужно прежде всего выявлением всех разногласий и исканием ими самими соглашения между собой». [4, с. 366]. Сущность прогресса в торжестве «права» над «волей». Ищите справедливость, а все остальное приложится. Это и есть критерий настоящего либерализма. «Люди не кирпичи, подлежащие закону одного тяготения, которыми могут по произволу располагать архитекторы. В людях воспитываются жизнью свои понимания, привычки и вкусы: формы государства должны им соответствовать. Важна только цель, которую будут себе люди ставить и к которой они будут стараться идти; всякое приближение к ней есть уже частичный успех. Только такого приближения и должно искать» [Там же]. Так считал Василий Алексеевич Маклаком - эталонный представитель русского, подчеркнуто нравственного либерализма. И это мнение не устарело потому, что его фундамент не политическая цель, но нравственный императив.
          В заключении вспомним слова Георгий Викторовича Адамовича, который писал, что лучше всего описывает Василия Алексеевича Маклакова слово «человечность»: «… как ни ищи, едва ли найдется другое, которое лучше подошло бы к духовному облику Маклакова. Он на все человеческое откликался и, кажется, все понимал, не только умом, но и опытом» [1. C. 239]. Будем надеяться, что этот опыт сослужит свою службу и нашему поколению.

Литература
1. Адамович Г.В. Василий Алексеевич Маклаков. Политик, юрист, человек.  Париж: издание друзей В.А. Маклакова (На правах рукописи), 1959. 268 с.
2. Вебер М. Политика как призвание и профессия//Вебер М. Избранные произведения. Москва: Прогресс, 1990. 806 с.
3. Карпович М.М. два типа русского либерализма//Опыт русского либерализма. Антология. Москва: Канон,1997. 480 с.
4. Маклаков В.А. Из воспоминаний. Уроки жизни. Москва: Московская школа политических исследований, 2011. 384 с.
5. Чичерин Б.Н. Общее государственное право. Москва: Зерцало, 2006.536
6. Чичерин Б.Н. Различные виды либерализма //Опыт русского либерализма Антология. Москва: Канон,1997. 480 с.