Берсеневы. Часть 1. Глава 33

Лиза долго не могла успокоиться...

        Оставшуяся часть концерта она провела не просто под впечатлением от Мишиного выступления, а в настоящем любовном угаре...

        Она не запомнила больше ни одного номера – всё дальнейшее представление стало для нее лишь общим, сильно раздражающим фоном...
 
Девушка начала понемногу успокаиваться только по дороге домой...

        А дома на нее обрушилась новая проблема – мама увидела то, что ее глазам предназначено не было, и стала приставать с расспросами, не желая понимать, что в душе дочери есть территория, куда никому, в том числе, и матери, доступа нет...

        Защищая свою душу от нежелательного вторжения, Лиза дошла до истерики, которая неожиданно оказалась для нее благотворной...

        Сумев для матери облечь свои эмоции в уже известный ей фантик, девушка, с одной стороны, смогла выплакаться, не нарываясь на лишние вопросы, а, с другой стороны, утаить от матери то, что не считала нужным ей рассказывать...

Но когда Лиза осталась в своей комнате одна, ей стоило немалого труда уговорить себя, что испытанные ею прошедшим вечером эмоции к реальному Михаилу Берсеневу отношения не имели...

- Со мной случилось то же самое, что случается практически со всеми такими же бедолагами, как я... - думала девушка. - Не более, чем несвоевременный выброс гормонов в кровь из-за случайной встречи с человеком, в которого меня когда-то угораздило влюбиться...

         И тут Лиза впервые в жизни поняла, что встреча - понятие обоюдное...

         - Стоп. - подумала девушка. - О какой встрече идет речь? Строго говоря, никакой встречи не было... Встреча - понятие обоюдное... Я увидела Мишу издалека, а он меня вообще увидеть в зале не мог... Это не встреча, а специфика его профессии... Так что, подвели меня гормончики и собственный организм просто так, из-за красивой картинки... Заставили чувствовать то, чего не было никогда...

          Лиза горько вздохнула...

          - Дура я, дура... На самом-то деле Берсенев исполнял две первые песни не по собственной инициативе, а по заказу милицейского начальства или по разнарядке Москонцерта, а "Лизавету" - по просьбам барышень из зала... Так что, ко мне это объяснение в любви никакого отношения иметь не могло потому, что его вообще не было. А что было?

           Лиза вновь горько вздохнула...

           - Было очень удачное исполнение лирических песен... - подумала девушка. - Была хорошая актерская игра, не более того, потому что настоящий Михаил Берсенев - ловелас и циник, которому вряд ли известно такое чувство, как любовь...

Постепенно Лиза начала "трезветь"...

        Когда ей, хоть и с большим трудом, но все же удалось достичь душевного равновесия, девушка убедила себя в том, что молодой человек должен был давно забыть их единственную встречу почти полтора года назад, а потом сама себе уточнила – Миша вообще не должен был запомнить ее...

        И вообще, нельзя быть наивной и принимать эмоции, изображаемые актерами, за чистую монету... Ни на сцене, ни в жизни...

- Он немного изменился... - думала девушка. - Почти такой же, как тогда… Извечно родной, только чуть-чуть  взрослее... Интересно, он повзрослел только внешне? Или…  Угораздило же меня влюбиться в него с первого взгляда… Хорошо, что я тогда отшила его и сбежала. Ничего хорошего все равно не вышло бы... Ну стала бы я для него семьсот восемнадцатой, и что? Поимел бы он меня, а потом все равно помирился бы со своей пассией,  исчез бы навсегда и забыл бы, как меня зовут... Сидела бы я на том концерте, со стыдом и болью вспоминая, как он меня отымел и бросил... Правильно я тогда поступила...
 
Так говорил разум, но сердце с ним не соглашалось...

        Оно кричало Лизе о том, что, не оставив Мише дороги к себе, девушка совершила страшную и непоправимую ошибку, о которой ей предстоит горько сожалеть всю оставшуюся жизнь...




1995 год.

Прошло еще полгода.

В понедельник, 6 марта 1995 года, бывший артист, а ныне таксист-бомбила, Михаил Берсенев калымил на  стареньком отцовском "Москвиче", вишневый цвет которого немного раздражал молодого хозяина, которому нравились автомобили более благородных темных оттенков...

        Теперь извоз стал для него одним из основных источников дохода...

        Жизнь была тяжелая...

        Из театра его вынудили уволиться без объяснения причин...

        Он был рад уже тому, что худрук обошелся с ним более-менее честно, во всяком случае, без неуклюжей лжи о его профессиональной  непригодности и беспомощного лепета о том, что наступили тяжелые времена...

        Весь этот грубый политес Михаила не интересовал – истинную причину, у которой было имя, отчество, фамилия, достаточно обширные связи в околотеатральных и кинематографических кругах, море жгучей ненависти и многолетнее неистребимое желание сжить со света именно его, Михаила Берсенева, он знал отлично...

В филармонии и Москонцерте, в которых он подрабатывал, ему тоже недвусмысленно дали понять, что работы для него больше не будет...

        Там для отвода глаз нагромоздили гору лжи, как они думали, очень похожей на правду...

        Говорили, что пришло другое время... Что теперь никому не нужны чтецы и исполнители романсов... Во главе угла находится "ее величество" попса...

        Народные и заслуженные еще могут на что-то рассчитывать, а он - никто и никому не нужен...

        Ясное дело, все как обычно – вмешалась та же самая причина, и изгнанным оказался именно он... Лишним и в профессии, и в жизни...
 
В кино Мише по той же самой причине давно рассчитывать было до такой степени не на что, что он, чтобы не слышать очередную неуклюжую ложь о своей профессиональной непригодности, не пытался попасть даже в массовку, чтобы не подставиться под очередной удар...

        Свобода и права человека, о которых так много и цветисто болтали многочисленные либеральные говоруны на всех уровнях, обернулись свободой и правами для беспредельщиков разного уровня, а для Михаила Берсенева, как и для еще очень и очень многих нормальных людей в девяностые годы, все это омерзительное помпезное словоблудие обернулось свободой быть безработным и правом сдохнуть с голоду...

Но не таков был Миша Берсенев, чтобы сдаться и пропасть в этой новой, трудной, неправильной и непонятной для него жизни...

        Когда почти три с половиной года назад, явно по вине того же самого зложелателя, методично и безжалостно, шаг за шагом, губившего его карьеру, один за другим, с интервалом в два месяца, умерли его родители, а еще почти через год за ними последовал любимый дед, Михаил подумал и достаточно здраво рассудил, что выжить он сможет только в том  случае, если станет для своего "благодетеля" невидимкой, то есть растворится в толпе людской и займется совершенно непрестижным видом деятельности, причем таким, чтобы вышестоящего начальства у него, по-возможности, не было...

        В результате, по зрелом размышлении, молодой человек пустил в родительскую кооперативную квартиру и в кооперативную же квартиру, доставшуюся ему от деда, жильцов, а сам переселился на дачу, где стал возделывать огород и жить, по сути, натуральным хозяйством и дарами леса...
 
Аренда квартир приносила постоянный доход...

        Денег с избытком хватало на все его нужды, но Михаил не успокоился на достигнутом и стал зарабатывать еще и извозом, не надеясь ни на кого, и создавая свою собственную "подушку безопасности"...

        Бизнес шел трудно... Денег у людей было мало, и машины они нанимали не часто, а на вокзалы и в аэропорты его не пускали тамошние завсегдатаи...

        Приходилось работать преимущественно "от бордюра", но молодой человек не унывал и надеялся, что времена когда-нибудь изменятся, и жить станет полегче.



Продолжение следует...