Перезапись. 26

Не дойдя буквально микрон до раскрывшей объятия, мятежница вновь застыла в напряжённой, явно неудобной позе и, сверля магиню снова ставшим колючим взглядом, скрестила на груди свои шипастые плети-руки.

Дейлика поняла, что «наводить мосты» дальше придётся ей и неожиданно для себя задала, уже почти оттаявшей и вдруг опять занявшей позицию оскорблённой, ощерившейся дщери, провокационный вопрос:

- Мам, значит? С чего бы? Мы же тут всеми фибрами демонстрируем враждебность. К чему бы вдруг такая перемена? Новые сети расставляете, м…мисс? – и в свою очередь она вперила враждебный взгляд в Мелиорат.

Недаром говорится, что лучшая защита – нападение: было заметно, что главная заговорщица готова поддаться на провокацию матери. Её макушка и кончики ветвей стали мелко подрагивать, чувствовалось, что мелиороза уже готова кинуться в родные и такие желанные ей объятия… однако, она бы не была той, кем стала – стальной волевой предводительницей мятежников – если бы так просто «сдалась в плен», пусть даже и горячо желаемый. Выпрямившись и будто став на несколько сантиметров выше, Мелиорат, крепко сжав «кулачки» выпалила:

- Да! Я такая! Извините, уж какая есть! Точнее: стала. Такой. По воле обстоятельств и особенно… особенно… той, которая должна была бы заботиться о собственной… соб…

Было видно, что она готова разрыдаться, но новым, неизвестно откуда берущимся мощным волевым усилием, мелиороза подавила подступивший к горлу комок и продолжила:

- Мать… Знала бы ты как я искала тебя… А потом, пройдя все мыслимые и немыслимые круги земного ада и так и не найдя ни тебя ни отчима… знаешь ли… ведомо ли тебя, куда я тогда попала…

- Так расскажи, - всё ещё внешне вызывающе, но со жгучей болью внутри, медленно произнесла «обвиняемая» - облегчи своё сердце.

И тут плотину внутреннего сопротивления заговорщицы словно прорвало и время от времени судорожно вздрагивая всем телом и беззвучно всхлипывая, она заговорила, всё же не делая новых попыток подойти к матери:

- Когда я сумела вырваться из лап жестокого безумца-родного папаши, куда – надо признаться – я угодила по собственной глупости и прежней наивной доверчивости к… к близким, - быстрый взгляд в сторону магини, отреагирует ли, - мне пришло в голову использовать свои гипнотические навыки. Ах, да… Ты ведь и этого не знаешь. Сколько всего я прочла и освоила на практике, будучи полностью предоставленной себе.


Дейл изо всех сил старалась ничем не выдать своей сильнейшей заинтересованности и всё возраставшей эмпатии к бедняжке Мелли. Ни единый листик не шевельнулся на казавшейся с виду безмолвной статуей фигуре Дейлики. Магине казалось сейчас самым правильным не смутить начавшей открываться перед ней дочери. Не спугнуть её откровенности, пусть ещё и обвиняющей всех и вся…

Чуть помолчав, украдкой наблюдая за матерью, и так и не уловив никакой реакции той на свои последние колкие слова, Мелиорат продолжила:

- И тогда… тогда я подалась к сатанистам. Вступила в секту. Да! – вызывающе и снова взгляд мельком на родительницу. - А что ты думаешь? Не всем везёт выйти сразу на Круг Света. Видимо некоторые рылом не вышли, чтобы попасть прямиком к… а неважно.

Мелли вновь ненадолго замолкла, словно раздумывая, стоит ли продолжать, достойна ли эта… с позволения сказать, слушательница полной её откровенности. И видно, решившись или напротив, будто уже и не надеясь на принятие – хотя бы просто элементарное понимание – бросаясь в омут с головой, спеша высказать всё накопившееся, продолжила скороговоркой:

- Через какое-то довольно недолгое время они были у меня, - мятежница потрясла сжатым «кулачком», - вот уже где. Подумаешь сатанисты? Кучка жалких напуганных… самих себя запугавших «до чёртиков» неудачников. Но даже и с их помощью мне удалось пройти дальше… много дальше. Я научилась, вернее поняла, как управлять сознанием масс. Особенно… таких, как эти. Хотя… - Мелиорат покрутила веточкой, подбирая нужное определение или сама пытаясь что-то переосмыслить. – Не всё ли равно и… не все ли одинаковы. Наверное, тогда я впервые почувствовала свои возможности. Свою бес-конеч-ную вла-а-сть, - протянула нараспев мятежница, как бы с удовольствием вновь и вновь смакуя ощущение своего превосходства. - Над сердцами и умами… подопечных – подопытных… Оставалась самая малость. Один последний шажочек к… И когда я его сделала, меня уже ничто не могло остановить. Миры? Я играла ими, как жонглёр шарами. Время? Я поняла его законы, и оно стало надо мной не властно… Я оказалась за гранью всех крайностей… Если ты ещё не поняла: я – гипнократор. Главный гипнотизёр этой реальности. Это я закольцевала миры Содружества на себя. Никому: ни Стасу, ни тебе ни даже мне теперь не вырваться из порочного круга.